Софист, часть 1. Песочница

      Упиться вдрызг – это лишь половина требовавшегося лекарства. Вторая половина тихо посапывала на боку с согнутой ногой, прижимая его худую руку к своей большой упругой груди и давая упереться пахом в округлую попу. Посох-кольцо за несколько минут после пробуждения справилось с некоторыми особо тяжкими похмельными синдромами.       Тепло, приятно, мягко, голова все еще кружится в грезах и побаливает от резких движений, во рту стоит легкий сушняк. Восстанавливающийся организм ненасытного парня возбудился… За шесть часов проспавшийся Софист в обволакивающем похмельном тумане думал лишь о том, как своими телодвижениями не разбудить ночную приятельницу, не важно, что какую-то слишком большую для хрупкой Мары. Это еще больше его возбуждало – яркий финал наступил скоро. Некоторое время он балдел, не покидая… слишком большую партнершу – по его собственному уразумению. Подростковое тело требовало как можно чаще удовлетворять половые нужды…       Забыться получилось лишь на вечер. Память начала преподносить фрагменты, готовые развернуться полностью. Споры про формы кинжалов, сотрясавшие здание безудержные пляски, пара тумаков за отказ играть и за просто так отдавать серебристую кружку, проигранный спор в точности метания шипов в дартсе после залпом выпитой пинты крепленого вина вперемешку с пивом – отыгрался в споре на прямохождение. И угодил прямо в руки местной подстилки, успевшей несколько раз за вечер пощупать пах парня и пощипать Софиста за ягодицы. Сама горбоносая и пухлощекая дамочка с мелкими глазками и оттопыренными ушами, широкими бедрами с расплывшимися похабными наколками, шрамами на лопатках в виде сердечек и когда-то по лекалу этого символа любви распоротым животом, лишившим ее материнского счастья. Женщине под сорок приходилось прикладывать массу усилий… Проворная баба не захотела упускать смазливого сосунка, под предлогом «отлить» умудрившегося вывернуться из ее цепких объятий. Вскоре она отделалась от лобызающего ее и не вязавшего лыка ухажера, ненадолго занявшего сладкое место сосунка, и проследовала за улизнувшим наверх пареньком. О, бывшая шлюха ловко навязалась и показала высший класс в одноместном номере… Она угомонилась, когда свеча почти выгорела и шумная пьяная компания внизу начала «расшатываться» по своим домам – даже в доску «упитым» не хотелось платить серебром за ночевку в закрывающемся трактире.       На свою больную голову кратко вспомнив содержание вечера, Софист поморщился, особенно на разницу в возрасте – позарившаяся на его причиндалы ненасытная тетка годилась ему в матери. Но приятная в паху сексуальная разрядка стоила того – с «этой» в первый и последний раз. Поднявшись со скрипучей лежанки, незнамо как сдюжившей ночные тряски, Софист, утолив жажду, подчерпнул оставшуюся в кувшине простую воду, достал из рюкзака душистое мыло и обтерся, стоя прямо на полу. Послушная теплая жидкость следовала за рукой с мочалом, смывая ставшие неожиданно противными следы возлияний, хотя эти слишком пухлые губы и длиннее среднего язык ох как сладостно играли вчера на его инструменте. От смеси похоти и брезгливости его дружок остался вяло набухшим. Если закрыть глаза и не видеть, то очень даже приятно было… Комок грязи отправился в ночной горшок – очищенная магией дистиллированная вода обратно в глиняный кувшин, носящий гордое название - графин.       Одевшийся Софист не захотел прослыть кобелем и компрометировать себя, из-за известно кем оплаченной соблазнительницы закрывая шансы на желанный секс с приглянувшейся Марой – или хотя бы забесплатно с компаньонкой Лодара. Белокурой куртизанке Перл, задорно наяривавшей на лютне половину вечера, было лишь слегка за тридцать, ростом с самого Софиста и весьма женственной комплекцией – и чего полуэльфийка забыла в этом захолустье?.. Перл, в основном, делила постель с хозяином трактира и помимо подработки бардом бывала официанткой и помощницей. Софист припомнил, как мельком видел, что вчера она ушла в номер, если судить по звукам в коридоре, то с двуспальной кроватью - под ручку с купившим ее на ночь капитаном Ганманом. Софист около минуты стоял и думал, что же теперь делать. Вплоть до дурацкой и аморальной мысли подложить бабищу за стенку второй по счету комнаты. К шибздику, который, кстати, не только нагрел уши, но и забрался под сохраняющую тепло и глушащую звуки настенную шкуру, где, как подсказывает чувство древесины, мелкий отвернул прибитую на одни гвоздь дощечку, вытащил вот этот вот сучок-заглушку и подглядывал в дырочку. Кстати, в той же комнате, определенно, за ширмой, почивает и его кровная сестра Мара…       Размяв пальцы и вернув на место оба кольца, арканный иерофант трижды прищелкнул, поочередно призывая к себе на левую ладонь ложку, чашку и плошку, которые все-таки стащили – зря доверил Маре. Затем Софист, покосившись на разлегшуюся телку, принялся за подготовку заклятий, не предвиденных вчера.       - Ммм, привет, милок, - томно потянулась разбуженная женщина, умевшая в полутьме казаться соблазнительной. Подлеченная от чрезмерного употребления спиртного уже успела вообразить себе черт знает что.       - Привет. Тебе пора собираться и уходить, - ответил парень, повысивший яркость созданного сгустка света, делавшего ее отталкивающе непривлекательной бабищей, испещренной сглаженными рубцами и дурацкими татуировками, от нажитого жира уродливо расплывшимися.       - Даже тааак… - Естественно, она ощутила необычную бодрость и между ног свежую сперму, бесплодную, к слову. – За удовольствие надо платить, дружок, - скабрезно улыбнулась севшая тетка, жадно всматривавшаяся в молоденького любовника и пытавшаяся быстро соображать.       «Кто кому еще тут должен», - чуть не вырвалось у Софиста - это лишь хуже ославит. Настроение совсем упало, когда парень понял, что формально лишился девственности с этой курвой – это и угнетало его больше всего.       - Потише, все еще спят. И тебе уже оплатили е*** со мной, «дорогуша», не отпирайся, - внешне никак не смутился подросток. Реакция подтвердила догадку.       - Да я тебя осрамлю на всю округу, стервец! – Прошипела тетка, вскочив и нависнув грудью над сидящим на сундуке парнем. Зрелище то еще.       - Уймись, шалава, мы все здесь пуганные, - одновременно с чуть хриплой речью кисть парня рыбкой скользнула к слишком толстой шее со все более и более отвисающим вторым подбородком. Немота. Вторая рука коснулась области под сердцем. От заранее приготовленного прикосновения усталости у тетки со свинячьими зенками подогнулись ноги, и она своей мокрой п*** осела – как специально прямо на подушку.       При хорошем и ровном свете открылась неприглядная картина со множеством жировых и кожных складок, сводимых шрамов, язв и бородавок. Крема уже не могли поддерживать упругость обвисающих грудей и сглаживать целлюлит. На такую только по пьяни и можно позариться… Софиста передернуло от накатившего омерзения. Мысли о вербовке вылетели из его головы – пусть демоны с ней встречаются и лапают во врачебных целях. Друид прекрасно понимал, что стоит одной сделать чистку и подтяжку, как тут же к молодому скульптору-холостяку выстроится очередь из готовых расплатиться своим телом. На одной чаше весов развязность с удовлетворением похоти при вульгарном окучивании престарелых телок, а вместе с практикой пластической косметологии рука об руку пойдет и привлекающая ненужное внимание слава определенного толка. На другой - разбитая судьба. Ведь если завести постоянную партнершу, то вместе с молодецкой страстью не избежать зарождения глупой романтики и любви, переселения в дом и понижения статуса секретности – возникнут привязанности и обязательства. Может и к лучшему, что видная девушка Мара теперь не будет питать никаких иллюзий и продолжит ждать своего принца на белом коне… Грея постель временщику?..       - По тебе видно, ты уже знаешь, насколько бывает богата мужская фантазия. И что у магов она крайне изощрена. Хочешь еще пример? Пожалуйста - постоянный оргазм. На улице, за ткацким станком, у плиты – всюду. Без конца и края, день за годом. Ни сосредоточиться на чем-то, ни выспаться толком… Течка выдавит из тебя все соки. Или, вот, красота – хочешь? Такая будет неземная, что любой мужчина, выигравший смертельный бой за тебя, будет рядом с тобой мгновенно возбуждаться и моментально кончать, едва сунув. Сама на себя руки наложишь… Думаешь, знаю пару фокусов и бахвалюсь, как те непутевые ученички? А ведь я не шутил, говоря им, что могу натянуть лицо на жопу.       Друид, понимающий необходимость доказывания слов делом, растер ладони и сильно потянул за обе титьки, при помощи кольца за секунды перераспределяя кожный покров и жир. Тетка аляповато постройнела и местами подтянулась, а все шрамы и кожные болячки перекочевали на сиськи, ставшие размерами с огромные тыквы. Плавить сопротивляющееся тело оказалось неимоверно сложнее, чем древесину – иной принцип и подход.       - Нравится? – Жестко спросил он, скрывая свое напряжение.       Подождав с четверть минуты, пока пройдет ошеломление, он зло и больно ткнул в уродливое вымя, порождая обратную волну противных и болезненных ощущений, как если бы по коже и под ней расползлись всякие жучки, слизни и прочие пакости. Во-первых, чары трансфигурации сами спали бы в следующую минуту. Во-вторых, обижать и уродовать женщин – не хорошо, тем более можно нарваться на возмущенных мужиков, которые вступаются за своих, какими бы дурнушками они не были – по пьяни не все ли равно?       - В отличие от того парня, у тебя не хватит средств расплатиться даже за лицо, - все же решился Софист, внутренне согласившись с необходимостью учиться работе с чужой плотью и доводом задрать для нее цену.       Уже и объяснение для клиенток придумано – секс с обоюдным оргазмом и выбросом магии взбудоражит организм и заставит его принять внесенные поправки. Правда, это абсолютно не подходит жирным купцам, готовым тратить баснословные деньги за фигуры атлетов – умельцы сводить шрамы где-то да имеются. Значит… Значит для них вживление амулетов на месяц-другой. Сырой бизнес-план быстро сверстывался в уме Софиста.       - Хотя еще может повезти. Мне дом предстоит отстраивать и обставлять к Остара. Конкретно для тебя, сучка, сделаю скидки - сосешь ты классно. За уши возьму по медвежьей шкуре на пол, не старее года. За щеки двуспальные матрац и покрывало, никем не пользованные. За двойной подбородок – две пуховые подушки, за нос – новенький самовар. Не все разом сделаю - в день по одной части лица. А теперь бери свои манатки и выматывайся. Кстати, немота уже спала, Куадка, - снизошел Софист до вспомненного имени, предпочтя не обращать внимания на конфуз внушенного от страха. Брезговать не пристало – после чистки магией нет проблемы поменять.       - Д-да?.. – Проблеяла она с непередаваемой гаммой эмоций на лице.       - Тогда я уйду. Сама тут все поменяешь и перестелешь, - непререкаемо произнес вставший Софист, подхватывая с сундука теплую куртку и посуду. Он не стал «запаивать» крышку или замок сундука, позволяя сплетнице «тайком» порыться в добротных вещах с незаметной магической меткой. Пусть убедиться в отсутствии сокровищ – можно будет потом кого-нибудь прижучить, показательно и с выгодой. – Лучше помолчи, Куадка, и хорошенько всё обдумай. А мне пора завтракать и за ласпэром.       Подхватив прислоненные у входа лыжи с палками, Софист вышел, оставив комок света в комнате – вместо него мягким лунным сиянием засветилось серебристое колечко. Оказавшись в коридоре, Софист быстро понял, что слишком увлекся. Вместе с братом легшая и привычно спавшая с берушами Мара проснулась, услышала тон приглушенных голосов в соседней комнате и быстро юркнула на первый этаж – готовиться к новому дню. Пол в номере друид вчера «перестелил», его ходьбы не должно было быть слышно внизу. Постояв и осмыслив свои следующие шаги, Софист неслышно оставил ношу у стены коридора и приготовился к проникновению.       Ладонь легла на замочную скважину. Простой замок сдался через долгую минуту. Парень неслышной тенью просочился в комнату. Несколько пассов и слов шепотом – спящего накрывает заклятье лисьей хитрости, чтобы пробудился с ясной головой. Кольцо развернулось в шест, который змей шмыгнул в постель отрока, стремительно повязав его. Словно выдавленное из пупка, семечко-шпион обратилось в мизерную змейку, юркнуло в пах, обернулось тонким кольцом и особо болезненно сжало причиндалы. Левая рука накрыла детский рот, даря волшебную немоту на семь минут. Нехотя придавив коленом пучившего глаза мелкого, Софист наклонился и зловеще зашептал в темноте:       - Нехорошо подсматривать, Барт. За это ты «по секрету» проболтаешься местным сплетницам, что слышал и видел, как тот чернявый охотник, который днем играл в кости и приревновал меня к твоей сестре, заплатил старой уродской шлюхе за ночь со мной. Поморгай, если понял. Отлично. Во-вторых, ты мне попозже все расскажешь о своей сестре. Какие цветы любит, что в парнях привечает, какой запах нравится, с кем и когда целовалась в первый раз, с кем и когда спала, о чем мечтает, какое белье носит и так далее. Подведешь меня – девочкой станешь, кольцо всмятку все раздавит, - наигранно процедил Софист, уверенный в том, что истово заморгавший и закивавший головой бедолага не подведет. Барту всего одиннадцатый идет, но вынужденный циник не мог ждать еще около двух лет, когда часы пацана пробьют старт полового созревания – это должно произойти в день нынешнего весеннего равноденствия. – Скоро немота спадет, Барт, и ты спокойным, умытым и одетым спустишься в зал помогать сестре по хозяйству. Понял? Вот и ладно.       Убрав колено и руку ото рта, Софист коснулся правой дрожащего плеча – крепкие путы моментально перешли в состояние браслета под его рукавом. Моментально, чтобы не усугублять состояние мальчика, порождая ассоциации со связавшей его змеей. Взяв Барта за руку и резко подняв с кровати и поставив, Софист не постеснялся задрать рубаху и подставить горшок. Ободок перестал туго сжиматься.       - Я бы мог дать тебе позорно обмочиться в постель, Барт, но не сделал этого, - закрывая крышку ночного горшка, вздохнул более старший подросток, нуждающийся в специфической информации. – Подумай над этим. И прекращай уже ныть. Прояви мужской характер, иначе не жди серьезного разговора о твоем будущем в Эверлунде, - сказал он, чувствуя себя обязанным перед почти ни за что униженным мальцом.       Перед тем, как уйти, Софист выщелкнул с пальца пару огненных язычков, зажегших свечку и лампадку. На лестнице парень специально чуть поправил ношу, чтобы звуки ударяющегося дерева лыж и палок предупредили Мару. Она уже подбросила дров, котелок с вечерними остатками установила на быстрый разогрев над чашей домашнего очага, поставила на плиту кастрюлю с водой из питьевой бочки, набрала снега в половое ведро, вытерла один из столов перед приходом завтракающих…       - Привет, Мара, - смущенно поздоровался парень.       - Доброе утро, господин Софист. Изволите кушать? – Подчеркнуто вежливо спросила девушка, плохо прятавшая свое разочарование, обиду, гнев – ревность. И с чего бы все это?       - Будь добра, - кивнул он, не скрывая свой стыд, чуть пролившийся на лицо.       Он не собирался извиниться за мнимую измену, но и неуместно говорить о том, как славно вчера посидели или как спалось. А магии едва осталось на лыжный кросс за хвойным деревом, чтобы еще и невидимого слугу создавать для помощи в уборке, вчера перед сном лишь начерно сделанной владельцем заведения. Потому Софист молча уселся и стал терпеливо ждать, когда его обслужат.       - Мара, найдется кусочек сала, свечной огарок и новенькая свечка? – Спросил парень, на глазах спустившегося Барта метко бросив комок грязи в мусорное ведро.       - Барт, принеси сказанное господину Софисту.       - Да, господин, - зажато и запуганно ответил мальчуган.       - Барт, умеешь класть лыжную смазку? – Спросил Софист вернувшегося деревянной походкой.       - Н-нет, господин, - усердно замотал он головой, не поднимая пылающего лица.       - Ясно. А интересно узнать, зачем она нужна?       Софист не стал прибегать к «поводку», ожидая решения замешкавшегося Барта.       - Да, господин, - как заведенный, ответил он в угоду поработителя, покусившегося на самое святое. Даже сестра оглянулась, встревожившись переменам в поведении шкодливого брата.       - Тогда садись рядом, будем учиться и расскажу.       Подросток почти пересказывал лекцию егеря Коллина, всего около месяца назад показывавшего и объясняющего ему, какая смазка для какой температуры и какого снега подходит. Про дол и щетинки, про изгиб и крепления для ног, про юбочки на палках… Софисту насилу удалось успокоить и заинтересовать Барта. Много ли надо любопытному мальцу, которому выделяют столько внимания и участия? Они вместе обработали обе лыжи, как учитель и аккуратно поправляемый им ученик – и суровый взгляд Мары смягчился. Прямо как кобылица и ее жеребенок. Собственно, имя девушки и означало – кобылица.       Ему пришлось доиграть спектакль до конца. Софист подгадал момент, когда Мара скрылась на кухне. Он тяжело положил руку на плечо отрока и сунул вторую в штаны Барта, тут же опомнившегося и заиндевевшего: шпион отвязался от причинного места и незаметно скрылся в пупке, а спрятанный под рукавом браслет перетек в приметное кольцо на пальце.       - Не делай больше глупостей, - прошептал Софист на ухо Барту. – Или не попадайся, - заговорщически добавил он, панибратски потрепав мальца за плечо. У самого ведь рыльце в пушку. Ни к чему стращать больше потребного.       Высказав пожелания к обеденному меню, друид покинул Бурлящий Котел. Но не стал спешить на снежные просторы, пожелав с высоты холма понаблюдать за красочным рассветом при ясной погоде и, прогоняя образы Куадки, немного помечтать о сексе с Марой. Ну, или другой симпатичной молодкой - у собственного потрескивающего камина да на мягких шкурах. Воздержание – точно не для него.       Утренние горы встречали солнце так, словно всю ночь занимались с луной непотребством. Высокие звезды и удивительные космические туманности, вечность занимавшие свои зрительские места, неохотно таяли и блекли, ретушируемые румяным светилом, всю ночь заигрывавшим с другими землями. Софист избавлялся от эмоций, чтобы на их место влилась природная магия, столь небрежно потраченная им поутру.