Софист, часть 1. Песочница

      Время приключений не настало вот прям сразу – поутру разразился ожидаемый скандал. Тоже, своего рода, приключение – социальное.       Спохватились Барта аж днем. Этому виной послужил Гавин, добрую часть ночи скакавший на кобылице – в этом приснопамятная Перл ухищрено обманула Софиста. Маре настолько понравился страстный секс, что она даже не смогла прогнать ночного визитера. Вместо девушки разборки с парнем устроил Гилфорд, имевший с послушником свой уговор относительно постельных отношений с яблоком раздора. Сама Мара уже не кричала, как когда-то подначиваемая Перл. Без сексапильной куртизанки и Лодар мягче отнесся к «подарку», о котором мямлил протрезвевший Гавин. Все они уже не одну декаду вместе жили в Общем Зале: успели притереться друг к другу, как успели привыкнуть поздно вставать, поскольку стол для стражи давно уже накрывали в доме Пайпера, да и барон престал платить за еду своих охотников, которые и так, временами, столовались в его собственном доме у его персональной кухарки. Когда дрязги почти улеглись под влиянием строгости закона светской власти в лице мэра Шаттлкомба и капитана Ганмана, все вдруг заметили, что отсутствует - Барт. Софист рассчитывал, что Гавина осудят как насильника, выгонят или посадят, да хотя бы к столбу позорному привяжут, но чернявого успели пощадить до вынесения окончательного приговора – именно из-за вскрывшейся пропажи тихони Барта. После бойкота, устроенного Софистом и подхваченного всей детворой, отрок резко присмирел и прекратил всякие шалости, став тихим, послушным и исполнительным ребенком – к этому хорошему поведению взрослые тоже успели привыкнуть. И еще Барт неумолимо превращался в забитого отщепенца: трактирной крысе часто доставалось, но слезы видела лишь подушка да чувствовал Гилфорд, чей Сломанный Бог не пользовался популярностью у детей, часто богохульствующих во время травли Барта.       Софист не покидал двора своего жилища, как и его фамильяр, время от времени перелетавший между кронами деревьев, хорошо видящий и все превосходно слышащий. Собственно, это Уллю уловил, как ёкнули сердца родичей, когда какой-то доброхот притаранил им брошенные Бартом лыжные принадлежности. Мара с Лодаром отлично знали, насколько для мальца стал важен и ценен этот подарок. А тут – брошено…       Как быстро выяснилось, Барт как сквозь землю провалился, причем, его комната была идеально убрана, вся одежда и обувь на месте, а постель застлана по-солдатски. Все охотники, а Гавин впереди всех, разумеется, кинулись шерстить Хиллтоп и окрестности. Но даже они понимали, что ночной проливной дождь надежно смыл все следы. Лишь одно место оставалось непреступным и непроверенным. Мнения разделились…       - Обыскивайте, - уступая требованиям, презрительно бросил Софист, вышедший к скандировавшей его имя большой группе во главе с безутешным отцом и сестрой, жавшимся друг к дружке. Уж они-то натерпелись от Софиста по самое не балуйся, их снедала ненависть и страх, а отчаяние толкало на безрассудные действия.       - Стойте, люди! Это предательство веры! – Заступаясь, вскричал Пайпер, вместе со своими работниками досрочно вернувшийся с полей – Куадка подсуетилась.       - Грех осквернять святое место, - вторил его молодой руководитель и наставник. – Клирик Гилфорд?..       - Я пытался отговорить, собрат Майлз, но их страдания безмерны… - честно вскинул руки жрец, смутно подозревая, кто смутил ум его послушника и вовлек во грех, а потому вместо утешений он лишь подливал масло в огонь.       - Это его-то страдания?! – Вскинулся Софист, чей план канул в небытие, один из… Земля вздрогнула, и народ осознал, против кого попер, и отшатнулся назад. – Да сын от отца и слова доброго не слышал, когда я поселился в Хиллтопе. Эта гнида только и знала, что отвешивать подзатыльники да костерить «болвана хренова, совсем от рук отбившегося»! И вот, когда отрок стал порядочным и послушным, отец пожалел денег на его обучение ремеслу!       - Ложь! Люди, Барт позавчера меня спрашивал про учебу! Я уже давно приготовил полста злотых на его обучение!..       - Мразь! – Заорал Софист, перебивая. - Ты знал о его мечте стать егерем Эверлунда! Дорого обучение, но капитан Ганман подходил к тебе с моим предложением в сто злотых. И что же?! Ты подослал сына лизоблюдничать!!! – Софист ловко исковеркал правду громким и ни разу не сломавшимся голосом – зелье помогло.       - Да, было дело, - неохотно подтвердил Ганман, отвечая на вопросительные выкрики.       - Все, слышали?! Эта сволочь совершенно не верит в сына и сразу кинулся орать, что малец сгинул! А любое гадание или молитва чётко вам ответят – отрок жив и здоров!!! Паскуда сам виновен, что сын сбежал! Вы лучше узнайте правду у этой падали, почему его дети росли без матерей?!       Пристыдив клириков и сочтя вопрос у нему исчерпанным, Софист отступил за грань, однако взмахом руки не вызывая из-под земли корень, закрывший проем ажурными зелеными воротами. Оставил открытым проход к себе во двор, эффектно уйдя домой через ствол ласпэра.       Хания так не считала, однако не решилась улаживать раздор. Она была очень предвзята к Софисту. За то, что через фамильяра порвал ее бесценные барабанные перепонки, повредив идеальный слух. За то, что выставил круглой дурой, когда подставил щеки при рыдающем Барте. За то, что теперь она вынуждена вкалывать с утра, в тиши занимаясь административными делами, и до ночи, заменяя в трактире барда: Перл уехала, а прибывшие с Куадкой дамочки все больше развлекали стражников, клеясь к офицерам. Хания изначально понимала, на кого бочка катится, но, как заинтересованная сторона, предпочла самоустраниться и оставаться в тени мэра, а не блистать своими дипломатическими навыками, улаживая конфликт мирно и тихо.       Через несколько часов народ поутих, ни с чем вернулись и егеря, кроме Гавина, ведущего поиск не только за дружбу и красивые глазки. Софист разок выходил со двора, но лишь затем, чтобы забрать один из стволов, лежащих в куче неподалеку. С подачи Куадки, устроившей настоящий заговор домохозяек, мужики продолжили собирать древесину из русла Лёдной речки, уже начавшей журчать и рокотать камнями, перекатывавшимися от таяния снежных завалов, оставшихся от лавин – после памятных на праздник еще пара сходов приключалась. И хотя эти деревья и кусты были уже мертвыми и Софист не спешил их приносить на алтарь Пращуру Деревьев, их все равно тащили к нему, а спиленные или порубленные ветки отправлялись в домашние топки.       Завершив подготовку последнего гвоздя в гроб трактира Бурлящий Котел, Софист отправился его забивать.       - Привет, Фиона. Твоя лавка открыта? – Заглянул подросток в кузню после короткого разговора с Фарганом.       - Привет, Софист. Всегда приятно, когда ко мне заходят мои первые клиенты, - поддела она, отложив молот и сунув остывшую подкову в огонь. – Что вы желаете приобрести?       - Круглый щит с выпуклостью, - покупатель поддержал шутливую манеру.       - О, прямо сейчас? – Она поправила кузнечный фартук, приподняв свой внушительный бюст. – Ну какая же вы лапочка! Хотелось бы мне схватить вас в охапку и как следует чмокнуть, - приблизилась она, стягивая ухваты.       - У вас прекрасное чувство юмора и такт, - улыбнулся Софист, отдавая должное отсутствию вопроса про шум и гам, около полудня творившиеся рядом. – И я бы согласился на ваше замечательное предложение, будь у вас сегодня на обед не луковый суп, а мятно-щавелевый салатик.       - Бхы-хы, тогда бы я не смогла вас взять в охапку, милчел, - широко улыбнулась женщина, отец которой был полуорком. – У меня для вас есть два гоплона, Софист, - изменила она тон на деловой, вытащив оба предмета. – Этот простой, стоит десять злотых. А этот малый щит с чарами усиления, его уступлю за… семьсот злотых.       - Он меня и устроит, - Софист указал на обитый сталью щит из твердой сумрачной древесины, пропитанной упрочняющим зельем и обтянутой заговоренной серой кожей. (иллюстрация 134) – А это плата.       Друид снял свой собственный темно-серый плащ, испещренный мелкими черточками на манер меха ирбиса. Собственно, Софист вплел в ткань, пошитую с Эльзой Каллуна, шерсть снежных барсов, а еще состриженный ворс зимнего волка. Результат был простеган паучьей паутиной при помощи техники, разученной у фей. Софист с интересом пронаблюдал, как двадцатипятилетняя женщина ловко мнет ткань в своих крупных и мозолистых руках. Движения выдавали воровку, после взросления вынужденно освоившую молот: и боевой, и кузнечный.       - Ммм… Плащ защитного камуфляжа… В жару холодит и в мороз греет, в дождь не мокнет и взгляд воротит… Хм, совсем новый… Крепкая и ноская ткань на полста злотых тянет, наценка себестоимости в пятьсот за хороший наговор термоконтроля, семьсот за чары защиты, восемьсот за магию маскировки, на всё коэффициент сложности компоновки волшебства… Цена за новый от мастера-изготовителя – две с половиной тысячи золотых монет, - с удивлением подвела итог Фиона, по-новому воззрившись на только с виду обычного подростка с каштановыми вихрами.       - Остальное возьму услугами, уважаемая Фиона. Во-первых, это обучение кузнечному делу. Хиловат, знаю, но пару раз в райд выпить нужные зелья и помахать пол дня молотом для меня всяко полезно. Во-вторых, кузнечный горн. Я ощущаю в нем магию… Вязь рун медленного жара и защита кладки от перегрева, кажется. Это идеальное место для проб призыва меньшего огненного элементала. Заодно живой элемент огня расплавит для вас почти любой металл и напитает его чудодейственной магией, и я, в дополнение, научусь соответствующим заклинаниям. В-третьих, я хотел бы получить у вас разрешение на установку у вашего порога Площади Согласия.       - За элементала я бы сама приплачивала, почтенный Софист. Я не тупая дурында и понимаю, что из-под вашего молота вылетит вещь волшебная – как траты и прибыль делить будем? – Спросила она, целиком разворачивая плащ, в принципе, подходящий на любое плечо – сам Софист в него запахивался почти на полтора раза.       - Я всего лишь буду вашим подмастерьем, Фиона, это вам решать. Но если вас интересует мое мнение, то я бы всю свою прибыль вложил в траты, - Софист пододвинул купленный щит к себе.       - С удовольствием принимаю сделку.       - А как же разрешение?       - Бхы-хы, если станете разбивать площадь, то однозначно уберете те треклятые глыбы, - подмигнула Фиона.       - На том месте будет большое костровише.       - Делайте, Софист, я вам верю, - важно кивнула она, выразив поддержку, столь необходимую парню.       - Благодарю, - поклонился друид. – Мне бы пригодилась ваша помощь в переносе валунов и забивании свай из бревен.       - Неужто я поучаствую в создании чего-то грандиозного?       - Площадь Согласия. Ни больше, ни меньше.       - Да без проблем. Доделаю заказ на подковы и подсоблю, лапочка друид.       Покинув кузнечную мастерскую, Софист нарочито неспешно принялся втыкать колышки, обозначая места будущих свай. Конечно же, в дорожной колее они шли чередой, укладываясь в общую картину радиального расположения. Естественно, его занятие привлекло много внимания. Однако Софист с самого начала сделал морду кирпичом и что-то сосредоточенно нашептывал, от выбранного центра идя расходящейся спиралью.       - Что вы тут делаете, мистер Софист? Я не давал вам права на проведение каких быто ни было работ, - заявил мэр. Он уже крайне, до зубовной боли устал от выходок беспокойного жителя, и очередную не мог проигнорировать. – Я требую ответа.       Софист соизволил ответить, лишь завершив очередной виток:       - Зато санкционировали митинг и безобразный срач у часовни Пращура Деревьев, сэр мэр. Плодовые деревья и кустарники могут не дать урожая. Заинтересованным стоит провести обряд очищения и восхваления божества деревьев. Но если вы отказываете…       - Старый пень, да ты совсем охренел? Или спился и в маразм впал? – Накинулась на него Куадка, естественно, в окна своего дома все видевшая и считавшая Софиста в доску своим.       В общем, инициативная и ощутившая вкус власти жена Пайпера взяла дело в свои руки. На память она не жаловалась и привлекла к работам всех, кого запомнила – да люди и сами шли замаливать грех. Работа спорилась: перетаскивались бревна, раскладывались ветки, готовились молоты и кувалды. Никто не понимал смысла, но страх потерять ценнейший урожай хелмторнки заставлял помалкивать и вкалывать.       Софист размягчил каменную глыбу, подобно айсбергу, застывшую посредь улицы и вынуждающую транспорт объезжать ее. Затем воткнул свой шест и вставил следом заранее уменьшенное и освобожденное от коры бревно в форме – гвоздя! Пригласив самых массивных мужиков попрыгать на шляпке, чтобы забить поглубже, друид объяснил народу их задачу. Затем снял заклятье уменьшения, поразив собравшихся камнем, потекшим словно джем из пирожка. Положив на шляпку купленный щит и утопив его, он поставил на него вторую заготовку. Сняв заклятье, Софист ловким движением запрыгнул на верхушку, чтобы ствол под его ногами начал оплывать, словно тающая свечка. Объяв мягкий камень, древесина мертвого синелиста приняла форму пиалы. Третья и последняя заготовка была обручем из сумеречной древесины. Подняв его над головой, Софист снял чары уменьшения и уронил обод, легший на пиалу бордюрчиком.       Следующий этап. Отточенными движениями друид в ритуальном танце зрелищно закрутил своим боевым шестом, одним звонким ударом по притащенным стволам освобождая их от коры, а следующими рассекая их магией на бревна необходимой и достаточной длины. Боевым посохом же начертил символы, светящиеся сини-зеленой магией для тех, кто ее мог воспринимать.       Фарган получил обширную практику использования магии, участвуя в тандеме, но теперь в роли ведомого. Софист почти в точности повторил обряд, который применял для возведения своего дома-Вершка. Только на сей раз земля размягчалась медленно, чтобы собравшийся народ успевал вбивать опорные столбики и втыкать вокруг них ветки разной толщины.       Люд вовсю таращился на ровную площадку, утыканную бревнами, на высоту ладони торчащими из каменного крошева. И еще почти час многие смотрели, как Софист левой рукой держался за священный медальон, а правой черпал одуряюще пахнущую хвоей смолу из семенящего за ним пузатого колдовского котла. Янтарная патока лилась тягуче, оставляя на мелких камнях замысловатый орнамент. Следом шел Фарган, посыпая смолу, искрящуюся волшебной пыльцой, свежей хвоей ласпэра и оставляя в самых жирных кляксах шишки с этого же дерева. Следом Пайпер и Майлз крошили и раскидывали кору, подаваемую пристроенными к делу ребятишками.       Предпоследний этап. Софист по столбикам допрыгал до центра и начал речитатив на друидке, прося Пращура Деревьев помощь устлать круг крепкой древесиной сумеречного дерева. В какой-то момент медальон засветился, и друид мигом приложил его в самый центр чаши. Толпа ахнула, когда каменное крошево стало обращаться в каменную гладь, поверх которой начло расширяться серое кольцо – эта древесина поглощала в себя и сращивалась с торчащими кончиками опорных свай. Видящие магию заметили, как над чашей выгнулся купол легкого защитного поля. Это Софист применил заклинание ростового щита на вывернувшиеся чары вмурованного в основу гоплона. Теперь осадки никогда не засыплют освященную чашу и не промочат собравшихся у огня.       Последний этап. Фарган заклятьем размягчения земли специально расколол вторую глыбу. Ее части стаскивали в идеальные кружочки, кладя наиболее плоской гранью на магический символ, обозначавший – камень. И вновь оба друида объединились в магический тандем, чтобы общими усилиями обратить дерево в камень с причудливыми узорами. Сооружение под тяжестью своего веса чуть осело, плотнее садясь на грунт. Из-под краев полезло каменно-смолянистое повидло, оперативно собираемое в качестве прекрасной цементирующей замазки с дивным ароматом хвои – бесхозной она не осталась. А на ответственных местах у дороги стояли священники Чонти, которые обеспечили плавные заезды на площадь.       - Да будет Площадь Согласия! – Воскликнул Софист, когда все камни растворились в цельный гранитно-деревянный круглый плац. – Во славу Пращура Деревьев и на радость жителей Хиллтопа! Внимание, народ! Все устали и проголодались! Я предлагаю выделить час на ужин! А после трапезы каждый, кто захочет принять участие в обряде очищения и восхваления Пращура Деревьев, пусть подкинет дровишки в это костровище! Утром не забудьте честно взять по одной ладошке золы - щепотками удобрите свои Хиллтопские плодовые деревья и кустарники!       - Просто кидать, Софист?       - Да, просто кидать - сегодня я зажигаю, - кивнул он в ответ.       Кучка получилась горкой. Захотели принять участие все, от мала до велика. Все население Хиллтопа, включая стражников, включая Лодара с Марой – эти двое целые охапки принесли для заглаживания степени вины. Что имеем - не храним, потерявши – плачем. Оба раньше не замечали мальца, но стоило ему исчезнуть…       Встряхнув кистями, Софист принял стойку в полу приседе с выставленной вперед правой ногой, произнес ключевую фразу и двинул руки, сложенные углом. Вырвавшийся язык рыжего пламени охватил всё разом. Пламя костра взметнулось вверх. И народ завороженно ахнул, когда из-за магии чаши, сделанной из синелиста, появился присущий ему красивый загадочно прыгающий и мерцающий синий огонь, ценимый скальдами и менестрелями, выступающими в гостиницах и тавернах, как освещение "для настроения". Костер долго разбрасывал свет и тени по лицам собравшихся вокруг него. Чудно плясало и потрескивало многоцветное пламя от разных пород древесины. Празднично стрелялись вверх искры, словно от брошенной в огонь хвои. Чарующий свет огненного таинства объединял людей, в тишине слушавших трескучий костер и думавших о чем-то своем.       Но вскоре костер ослаб достаточно, чтобы к нему безбоязненно подойти.       - Пусть хвори уйдут, пусть паразиты отстанут, пусть здоровой растет Древесина, - наконец-то подал голос ведущий церемонии, отрезавший прядку своих волос и бросивший ее в огонь. – Теперь следующий по цепочке, - обернулся Софист, махнув рукой. – Фарган, Майлз, Пайпер, Куадка… По одному или с дитем малым.       Протянув ритуальные ножницы, Софист отступил в общий круг, начавший выстраиваться равномернее.       - Пусть хвори уйдут, пусть паразиты отстанут, пусть здоровой растет Древесина, - повторил Фарган, бросив в огонь жертвенную прядку волос.       Пока прошел черед всех, дрова почти прогорели. Софист скромно и прилично улыбался, когда выходил замыкающим:       - Пращур Деревьев! Да святится имя твое ныне и вовеки веков! – Провозгласил друид, освящая требище – жертвенник дров. Огонь – символ обновления. Теперь ни у кого не будет нужды посещать его дом-часовню ради молитв божеству деревьев. – Да будут в Хиллтопе крепки и здоровы деревья, покуда на Площади Согласия чтится Огонь Обновляющий! Народ, в такт мне: женщины прихлопывают - мужчины притопывают!       И Софист, затевая танец для лучшей усадки сооруженной площади, принялся хлопать в ладоши, пританцовывая ногами. Чуть вздрогнула площадь, и ворох волшебных синих искр взметнулся в пасмурное небо вместе с пока еще нестройными топтаниями. Через полминуты заводила запел простенькие куплеты:       Дуб растет в большом лесу,       Приходи же, егерь.       Будет вам не скучно с ним       Ни за что на свете!       Целый день шумит листвой,       С ветерком играет.       Дуб, могучий великан!       Лес он охраняет!       Белки скачут по ветвям,       Слышно птичье пенье.       Скоро празднует наш дуб       Скромный день рожденья!       Целый день шумит листвой,       С ветерком играет.       Дуб, могучий великан!       Лес он охраняет!       Для тебя, могучий дуб,       Мы споем и спляшем.       Ну а ты в ответ для нас       Чудо нам покажешь!       (Примечание: Песня «Могучий дуб», музыка и слова Н. Лукониной; изменено в угоду контекста)       Патрульные давно уже дивились и завидовали, а остальной народ только по знаку расходиться обратил внимание, что незримый купол щита, словно раздутого пламенем, накрыл Площадь Согласия, оградив людей от студеных осадков. Некоторые остались дальше наблюдать, как угасает костер и как сужается зонтик от накрапывающего дождя, зарядившего на пару дней.       Ночью к воротам Вершка приплелся одинокий страдалец, упавший на колени:       - Умоляю, верните мне сына, - с подрагивающими губами плаксиво попросил Лодар, осунувшийся, мокрый и жалкий. И где же он был такой, когда сын нуждался в его внимании? Альтер-эго Софиста отлично помнило свою безотцовщину…       - Примите его выбор. Обвенчайтесь. Заведите детей в новом браке. Или мотайте из Хиллтопа – авось повезет. И впредь держись подальше, иначе страдания станут еще хуже и горше, - жестко прошептал ему беспощадный ветер. Умышленно в уважительно множественном лице.       Конечно, Хания уже подсуетилась, и арфисты Эверлунда взяли на заметку школы воинского мастерства, частные и городскую. Но к началу нового набора на первый год обучения Барт ака Тарлансб раньше срока уже вытянется минимум на ладонь, изменит комплекцию и для формального соблюдения негласной традиции о первичном показателе мужественности уже будет иметь несколько волосков, где положено у взрослых людей или полуэльфов. Хания морально поддержала безутешного отца, не решившегося шарахаться впустую, но еще пуще возненавидевшего свое место в Общем Зале – храме Страдающего Бога. Дипломатичная менестрель привела кучу доводов в пользу улучшения положения трактира: больше номеров, лучше кухня, наличие водопровода с канализацией, санузел, пиршественный зал с водопадом и прудом, зеленеющий садик, библиотека рядом, мэрия, большой склад с прохладным амбаром, цирюльник с лавкой – всегда полно посетителей. Но разве все это заменит сына, которого отец шпынял – любя…       Весь следующий день Софист готовил «похороны» Бурлящего Котла. Поскольку сам подросток в стихосложении и музыке едва ли не полный профан, то он прибег к помощи проверенного барда из пикси, уговорив его аккомпанировать и подпевать на людях, будучи увеличенным до размеров гнома – полезный опыт! Благо магия призыва обеспечивала понимание между призвавшим и призванными. Так незаметно и пролетела существенная часть дня: за веселыми репетициями и подбором репертуара для музыкальной банды фей, соблазненных возможностью себя показать и других посмотреть да послушать чужой фольклор, черпая в нем вдохновение и новые темы для выступлений дома в одном из бесчисленных лесов Фейвилда. Уже вечером, после медитации собрав необходимые травы, выращиваемые прямо за забором, Софист направил стопы к Фаргану, чтобы на пару с ним приготовить зелья бычьей силы и медвежьей выносливости, а также нужные мази для давно ожидающей клиентки. После он вместе с другом отправился нормально поужинать.       - Ах, милости просим, Софист, Фарган, проходите, пожалуйста. Ах, как здорово, что вы зашли к нам покушать, - залебезила новая солдатская кухарка с нервным тиком скособоченного лица и криво сросшимися пальцами на правой кисти. За годы тетка вполне обвыклась с травмами, включая женскую кастрацию – жестоки судьбы шлюх.       Ужинал Софист тефтельками с парными овощами под необычным сладковато-чесночным соусом. Подросток ел медленно, развесив уши, с легкой ухмылкой внимая деревенские сплетни, переработанные специально для него. Уллю уже подслушал с десяток предположений на тему понимания предназначения Площади Согласия, одна фантастичнее другой, но наиболее популярными было всего три: сжигание неверных или злодеев, срубающих деревья почем траву косят; всеобщие ритуалы для взращивания чащобы вместо пахотных полей, как поступает великий треант-вождь Турланг у границ Эверлунда; еще один алтарь Пращура Деревьев для нажигания углей и золы в промышленных масштабах с продажей удобрений дварфам в Сандабар. В целом, жителям понравилась Площадь Согласия из красивого цельного каменного дерева с тут и там проступающими древесными кольцами – как раз в местах забитых свай. На друида вылили ушат благодарностей и за необычный цемент с еловым запахом и необычной раскраской, проявившейся после затвердевания. Инцидент с Бартом все дружно «забыли».       - Спасибо, хозяюшка, и вам, поварихи – вкусно получилось. Повезет мужьям вашим, ведь в вашем возрасте не за тело любят, а за дело и душу, - улыбнулся он, отвечая на так и сыпавшиеся на него ужимки. Он не отступал от своих слов, что любая коррекция внешности переселенок только после венчания – как свадебный подарок. Собственно: – Кстати, Куадка, у Бархатных Ручек всё готово, будешь завтра наперсницей Яшинды? – Глупый вопрос, но такой долгожданный.       После ужина Софист без проблем собрал двух священников Чонти и Фаргана, инициировав общий плодовый призыв: картофель, лук, спаржа, свекла. Хотя в казарменных закромах еще стояла бочка квашеной капусты, а четыре новых жительницы не были проглотами, скудеющие продовольственные запасы вынуждали затягивать пояса до следующего урожая. Заодно Софист выдал пожелание на счет меню завтрашнего банного вечера, это восприняли за приказ, по его уходу став готовить маринад и экстренно отправив охотника Беранса за оленем к завтрашнему столу с шашлыками.       Утром, наложив в растапливаемой баньке давно заученный набор чар, Софист отправился на свое первое занятие по кузнечному ремеслу. Фиона была беспощадна, порыкивая на подмастерья, пытавшегося сделать шампуры да скобу, чтобы жарить шашлыки прямо на деревенской площади. Софист не остался в долгу, обнаружив, что решившая прихвастнуть женщина, развивавшаяся как вор и варвар, а потом ставшая кузнецом, совершенно неправильно и непродуктивно выполняет кантрип огненного щелчка. За помощь он был «вознагражден»: женщина выдающихся габаритов без зазрения совести прижалась к спине тощего «лапусика», направляя его руки для правильных ударов по раскаленным докрасна металлическим заготовкам, требовавшим особую чуткость, у обычных ремесленников вырабатывающуюся годами. Фиона знала достаточно по своему ремеслу, чтобы помочь Софисту окрасить будущий эстафетный шампур, который станет передаваться между фермерскими подворьями, обозначая ответственного за организацию следующего деревенского схода у костра с готовкой пищи на необычном радужном огне. Но пока что это для всех был сюрприз, особенно для трактира, готовящегося принимать у себя и кормить всю деревню – почти всю.       Три бабы в кои то веки разбавили в бане солдатский коллектив. И пока там во второй заход парились Пайпер с женой и своими семейными рабочими, Софистом, Фарганом с Фионой и ее племянником Глендиром, эти же трое женщин резали принесенный подростком свежий урожай огурцов, помидоров, баклажанов, перцев, укропа с салатом, нанизывая их к замечательно замариновавшейся оленине. На десерт для своих Софист принес деликатесный для севера арбуз, стараниями фей и Вершка поспевший всего за декаду, вымахав в целый подростковый обхват. Фиона, кстати, очень эротично намывала свой выдающийся бюст и постоянно заговорщически посмеивалась, поглядывая в сторону Софиста, заодно вызывая искорки ревности у своего Фаргана, с которым встречалась уже практически в открытую.       - Прошу, друзья, пройдемте на Площадь Согласия. У меня есть для вас пара важных объявлений, - обратился Софист ко всем, организованной группой покидавшим общую баню.       - Только для нас, Софист? – Бесцеремонно задала вопрос Куадка, по понятным историческим причинам пользующаяся некоторыми привилегиями.       - Вас сегодня это в первую очередь касается, - загадочно улыбнулся Софист, подмигнув хмыкнувшей Фионе.       Естественно, когда оба заговорщика выходили и кузни, народ активно покидал теплый Общий Зал, собираясь на улице вопреки противно накрапывающему дождю. Шампуры уже были пущены в ход, потому Фиона несла разборную конструкцию с простыми зацепами за ботик огромного очага с вогнутым дном – решили не изготавливать отдельный мангал - пока. К слову, утром золу всю выскребли, а сам синеватый камень отдраили от копоти, тоже пошедшей в дело. Сам Софист шел с большим рыже-золотистым шампуром, заткнутым за пояс на манер меча, а в руках нес необычную кочергу, напоминающую одновременно совок и грабли. Выстроив зрителей и дождавшись, когда Фиона приладит элементы мангала, Софист напыщенно заговорил:       - Кузнец Фиона! Огонь – величайшая беда и напасть, губящая все живое. Огонь – величайший дар и благо, обузданный цивилизацией. Фиона, твоя профессия – кузнец. Ты - укротительница огня! Я торжественно вручаю кузнецу Хиллтопа эту замечательную кочергу, дающую почетное право разжигать костры на деревенской Площади Согласия и дающую ответственную обязанность следить за огнем! – Пафосно провозгласил Софист.       - Я, Фиона и кузнец Хиллтопа, торжественно клянусь не осрамить почетную должность кострового на деревенской Площади Согласия! – Сияя начищенным злотым, заученно пообещала женщина, зардевшаяся от всеобщего внимания.       – Аплодисменты! – Софист первым захлопал в ладоши. И первым призвал к тишине: - А теперь я прошу выйти вперед фермера Пайпера Пакхилла! – Подросток сделал приглашающий жест рукой, указывая на место рядом с Фионой. – Фермер Пайпер! Укрощенный огонь дает нам свет и тепло! Он пылает в наших очагах, чтобы все мы кушали вкусно и сытно! Я торжественно вручаю фермеру Хиллтопа этот замечательный шампур, дающий почетное право готовить еду на очаге деревенской Площади Согласия и дающий ответственную обязанность накрывать здесь богато, вкусно и празднично! Поклянись, фермер Хиллтопа, не осрамить почетную должность устроителя званых вечеров на деревенской Площади Согласия и после одной декады дежурства обязуйся назначать другого фермера Хиллтопа на эту почетную должность, а ежели не сыщется желающих, то постараешься повторить свое дежурство в следующем месяце!       - Я, Пайпер Пакхилл и фермер Хиллтопа, торжественно клянусь не осрамить почетную должность устроителя званых вечеров на деревенской Площади Согласия и после одной декады дежурства обязуюсь назначать другого фермера Хиллтопа на эту почетную должность, а ежели не сыщется желающих, то постараюсь повторить свое дежурство в следующем месяце! – Уверенно и четко повторил мужчина, буквально расцветший после свадьбы и даже начавший качать по утрам мускулы, чтобы мочь носить жену на руках: буквально вчера проведенное гадание подтвердило зимнее рождение тройни - двух девочек и мальчика.       - Поздравляю, да зародится сегодня в Хиллтопе добрая традиция вечерних посиделок у живого огня! - Радостно воскликнул Софист, пока еще не видя бурного ликования. На лицах общий вопрос - что за блажь такая? Им пока еще невдомек было, что зачинаемый обычай призван не только сплачивать население, но и подкармливать его, особенно сейчас, когда продовольственные запасы растранжирены, между прочим, по вине все того же Софиста, а богатого урожая еще ждать и ждать.       Мерзкий дождь и пронизывающий ветер не способствовали настроению находится на улице. Некоторые селяне уже успели нажраться в трактире и не вязали смыслов. Стражи обиделись, вот, успев плотно поужинать стряпней Мары. Но не все же время Софисту играть в их ворота? Да и негодовавший Вераунт угрюмо молчал, ненавидяще глядя на мелкого хмыря, узурпировавшего его, мэра и барона, власть с ее правами и обязанностями устраивать общественные мероприятия и вводить всякие почетные деревенские должности с раздачей символов. А тут его даже не поставили в известность!       - Фиона, Пайпер, теперь можно выгребать угли из горна и разводить костер, нести скамьи, бочонок вина, столы с любезно нарезанным арбузом и нанизанными шашлыками! А я сгоняю за нашими сегодняшними музыкантами! А вы народ, обещавший мне еду за вскопку огородов, несите снедь сюда! И да грянет веселье!       Подсобники Пайпера натянуто улыбнулись, прочие тоже не оценили инициативу, но куда деваться? Пошли таскать и костер разводить. И – удивительное дело! Стоило пламени разгореться в сухой чаше от огненного щелка кострового Фионы, по просьбе Софиста специально погодившей с высыпанием углей прямо на сложенные дрова, как всю площадь укрыл погодный щит, не пропускавший дождь и усмиряющий порывы ветра. Под защитной магией дело сразу пошло веселее.       Площадь Согласия стояла как раз на важном перекрестке, предваряя большинство домов простолюдинов. Следовало постараться, чтобы пройти мимо нее, не ступив. Естественно, такой вот междусобойчик вызывал стеснение, как у прохожих, так и у участников. Подобное мероприятие имело смысл и задумывалось как общественное, иначе все напрасно и во вред. Поэтому поначалу люди были зажаты, но постепенно красивый и загадочный огонь, чарующая музыка фей и завлекательные ароматы с аппетитом поедаемых шашлыков исправляли дело, привлекая гостей, уже однажды выставлявших что-то свое на общий стол.       Еще не полностью изгнанное невеселое настроение и пока еще трезвые умы нуждались в чем-то таком эдаком, проникновенном. Поэтому, Софист дождался, когда мимо станут возвращаться с помывки семьи подсобников Хола, и попросил всеобщего внимания, чтобы, как умел, спеть песню, при этом, обращаясь жестами к кузнице, по которой плясали разноцветные всполохи света от сокровенного костра:       Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы в масть!       В масть козырную, лучше бы в бубну...       В доме том укажите место, где бы упасть,       Чтоб уснуть и не слышать зов глашатаев трубный.       Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы жил,       Да такой, чтобы жить не мешали.       Где, устав от боев, снова силы б копил,       И в котором никто никогда бы меня не ужалил!       Я бы сам, я бы сам,       Да боюсь, не сумею,       Не найти мне никак эти полутона.       По дремучим лесам       Всё скачу, всё скачу на коне я,       И в холодном поту       Через день пробуждаюсь от сна.       Нарисуйте очаг, хоть на грубом холсте,       На кирпичной стене, только чтобы тянуло,       Нарисуйте же так, чтоб кулак захрустел,       И с холодных ресниц теплым домом однажды подуло.       Я бы сам, я бы сам -       Нету красок заветных.       Знаю только лишь две, их сжимаю рукой -       То бела полоса,       То - черна беспросветно,       Рассинить бы - да нет       У меня акварели такой.       Нарисуйте меня, да такого, чтоб в крик,       Чтобы мама моя не боялась за сына.       Нарисуйте меня журавлем хоть на миг,       Я хочу посмотреть на людей,       Я хочу посмотреть на людей,       Я хочу посмотреть на людей с высоты журавлиного клина!       Я бы сам, да я бы сам,       Да ломаются кисти,       Только грифу дано пальцев вытерпеть бунт.       И летят, и летят, и летят, и летят в небеса,       В облака поднимаются листья       Этих нот, горьких нот,       Облетевших с разорванных струн.       (Примечание: Александр Розенбаум - Нарисуйте мне дом)       Пел про себя? В зазвеневшей после отзвучавших аккордов тишине Софист промолвил:       - Мудрые восприимчивы. Я еще слишком юн, я всего лишь выразил крик многих душ, а феи помогли облечь эти чувства в музыку слов. Посвящаю эту задушевную песню всем, кто живет в Хиллтопе, кто сам нарисовал себе дом здесь или поселился в кем-то для него нарисованном. Давайте жить дружно!       И Софист щелчком призвал в руку и отсалютовал своей серебристой кружкой.       - Давайте жить дружно, - Майлз искренне поддержал тост, а за ним Пайпер одновременно с Фарганом. Присоединились и все присутствующие.       Барьер отчуждения оказался сломлен. Дальше по сигналу-приказу лихо вступились приезжие артистки, что-то еще помнящие из бытности своей в публичных домах или на подмостках гастролирующих трупп. Так и чередовались выступления, лирические и плясовые для бодрости духа и тела. Софист тщательно продумал репертуар, а потому посиделки у костра двигались в правильном направлении – в сторону счастья от жизни. И пусть общество деревни явно раскололось почти пополам, заседавшие в Общем Зале завтра еще позавидуют оставшимся на улице, несмотря на обжираловку с выпивкой в долг и выкладывающуюся для них Ханию. Из-за трудно совместимой многофункциональности Общего Зала в нем царит совсем не та атмосфера, что на улице у костра или даже некогда бывшая в старом трактирном зале, где сейчас мужская качалка. Тем более, сила бога страданий довлеет над пытающимися зажигательно пировать в месте поклонения Ему, рождая губительные для морали ассоциации пира по время чумы. Общему Залу еще до Летнего Солнцестояния суждено окончательно стать Храмом Снежной Розы, оплотом скорби и страданий, где нет места увеселительным трактирам, но будет приют для страждущих.       - Прошу, задорные феи, спойте романтику для двух любящих сердец, – в подходящий момент выдал Софист условную фразу. И тринтет не подкачал:       Полюбила парня, да не угадала,       Вовсе не такого я во сне видала.       Я его слепила из того, что было,       А потом что было, то и полюбила.       А потом что было, то и полюбила.       Узелок завяжется, узелок развяжется,       А любовь она и есть – только то, что кажется.       Узелок завяжется, узелок развяжется,       А любовь она и есть – только то, что кажется.       Все у нас связалось в узелки тугие:       У меня проблемы, у него – другие.       Я его слепила из того, что было,       А потом что было, то и полюбила.       А потом что было, то и полюбила.       Узелок завяжется, узелок развяжется,       А любовь она и есть – только то, что кажется.       Узелок завяжется, узелок развяжется,       А любовь она и есть – только то, что кажется.       Это лишь минутка, как слеза упала,       Я же не сказала, что любовь пропала.       Я его слепила из того, что было,       А потом что было, то и полюбила.       А потом что было, то и полюбила.       Узелок завяжется, узелок развяжется,       А любовь она и есть – только то, что кажется.       Узелок завяжется, узелок развяжется,       А любовь она и есть – только то, что кажется.       (Примечание: Апина - Узелок завяжется, узелок развяжется)       Легкая и незамысловатая песенка с запоминающимся мотивом пришлась очень кстати, поскольку Куадка быстро раскусила, о ком она. Кто кого и как лепит? Тонкий юмор с намеком на косметологическую деятельность Бархатных Ручек сразу дошел до пьяненького коллектива, начавшего со смехом подпевать. Фарган с Фионой были уже подвыпивши, чтобы гораздо легче воспринять эту песню, тем более, явного указания на них не было, а остальное – грязные инсинуации.       Софист был настойчив в отношении своего напарника, и уже на следующий день начал вбивать сваи вокруг кузницы, укрепляя и усиливая фундамент будущих хором. Затем приступил к стройке жилой части кузни, т-образно пристраивая к ножке столешницу. Друид реализовал-таки идеи, озвученные когда-то Дрогану и Вераунту, но вместо элементалей вместе с обучаемым Фарганом использовал ледяных големов: вызывалась вода, благодарный за лечение зимний волк своим дыханием намораживал лед, из которого создавались магические конструкты. Именно они ныряли в размягченную породу и размешивали купленную в соседнем Бламбурге сухую цементную смесь. По мере работы големы таяли и крошились, насыщая влагой будущий деревенский бетон. Пара дней регулярных повторений, и вот готовый и перемешанный бетон накладывается в короба стен. Полуподвал – лаборатория, склад и сушилка трав; первый этаж – холл, кабинет с библиотекой, кухня и столовая; очень светлая спальная мансарда. Восточную стену кузни сдвинули, вдвое расширив рабочее пространство. Бывшую кухню, размещавшуюся за горном, переделали в мойню с парилкой и бойлерную. Между старой частью и новой построили лестницу, объединившую обе половины. Под полом кузни расширили имевшийся там складской подвал. Крышу переделали так, что верхний элемент над стенами стал всего лишь частью треугольного профиля: почти со всех боков к дому прилегала оранжерея из прозрачного дерева, а там, где уже нельзя было стоять даже склонившись, сделали парники, открывающиеся снаружи. Все это богатство отапливала водно-паровая система, хитро подведенная к кузнечному горну, так что тепло и зелено будет круглый год. Почти за месяц построенный дом друида просто утоп в кадках и горшках со съедобной или лекарственной зеленью - в лучших традициях хиллтопской практичности.       Большой домина вышел для Фаргана и Фионы, таки обручившихся к началу следующего месяца. А там и подлеченный Топер под давлением со всех сторон выбрал себе жинку. Софист с радостью и гордостью от имени Пращура Деревьев в день летнего солнцестояния провел двойную церемонию бракосочетания. Этот праздник стал третьим подряд на Площади Согласия, поскольку еще накануне в бывшие дома травника и Пайпера заехало по семье охотников, а за день до того Фиона с Фарганом справили новоселье в достроенном и минимально обставленном особняке с кучей места для будущих детей: тройняшки, как у Куадки, как раз теперь уже ожидались в следующем году - и в семье Топера нагадали троих деток в том же составе (мальчик и две девочки). Семья Беранса с радостью переехала в теплую, жилую, светлую и многокомнатную мансарду просторного особняка – в качестве обслуживающего персонала. К слову, через месяц Мара уже не могла скрывать, что залетела от Гавина. В отличие от других будущих мам, она понесла всего одно дитя. Под давлением общественности и крепко заинтересованного Гилфорда, клирик Илматера в день летнего солнцеворота тоже провел пышную свадьбу, как и намечал Софист: Гавин женился на Маре, а ее отец Лодар вышел за Ханию, сошедшуюся с ним на почве сочувствия и поддавшейся настойчивым ухаживаниям обаятельного полуэльфа, пусть и не питавшего к ней истинной любви – стерпится-слюбится. Но это уже совсем другая история.

Конец первой части.