«Воскресну»

Наруто возвращался в мир звуков медленно, постепенно погружаясь в атмосферу криков отчаяния и громкого плача. Звуки наслаивались, нагнетая и создавая ужасную симфонию страха и страданий. Темнота пред глазами рассеивалась, все равно оставляя осадок в виде мутной картинки. Наруто неохотно вглядывался в нее, пытаясь отвлечься от болезненных ощущений и ломоты во всем теле. Он втянул носом воздух и зажмурился. Запах крови. Такой знакомый и отвратительный. Мысли будто растерялись хозяином. Наруто не помнил, что он тут делает, и что произошло. Ужасное чувство. Голова словно налилась чугуном, так, что ее невозможно было оторвать от земли. Да и веки словно свинцовые, так и хочется их сомкнуть. Так хочется уснуть. Узумаки не смущало то, что вокруг него волчком крутятся знакомые и незнакомые люди, он просто этого не видит. Он просто прикрыл глаза и приготовился забыться, отвлекаясь от размытой картины происходящего. – Не смей засыпать! Сильная пощечина с характерным звуком обрушивается на грязную щеку, заставляя Наруто несвойственно ему широко открыть глаза. Наклонившись к нему, рядом стояла девушка, точнее сказать, сидела на коленях, все еще держа на его щеке свою ладонь. «Сакура-чан», — со свистом пули пролетело в голове. Память, обрушившись на и без того больную голову парня заставляет его чуть усмехнуться. Они были на войне. На Четвертой Войне Шиноби, а он, как всегда, облажался. Кинулся в атаку на Мадару, толком не продумав план, за что и поплатился огромным ранением, которое тут же отдалось резкой пульсирующей болью в груди, почему-то вызывая неприятное першение в горле. Из горла Наруто вырвался хриплый, болезненный кашель. Сакура, заметив это, спешно приподняла его, держа за плечи, садя, и Узумаки тут же понял, почему. Во рту чувствовался привкус металла, а через секунды из уголков рта выступила кровь. Харуно закусила губу, чуть сжимая плечо парня и опуская голову. Сейчас Наруто заметил, что ее повязка со стальным протектором потерялась, розовые волосы растрепались и спутались, а зеленая жилетка чуунина также куда-то изчезла. «Похоже, я заставил тебя изрядно поволноваться…», – подумал Наруто, смотря на нее растерянным взглядом. – Не засыпать! – Сакура вновь дернула Наруто за плечо, заставляя немного сморщить лицо от боли. – Перенесите нас куда-нибудь подальше. – она незаметно кивнула группке стоящих рядом шиноби. Наруто не помнил, как его подхватили на руки ниндзя, как отнесли в какую-то окутанную полумраком пещерку. Воспоминания были обрывочны, в те минуты он почти засыпал, но до конца ему этого сделать не давала теплая рука Сакуры, сжимавшей его ладонь. Он лишь помнил, как почувствовал холод поверхности, на которую его опустили, как Сакура вновь кивнула тем ниндзя, которые вскоре скрылись из виду. – Не дергайся, – девушка немного грубо приказала Узумаки, когда тот попытался приподнять голову, и поднесла к ране руки, начиная лечение. Сумрак пещерки озарился бледно-зеленым светом. Наруто что-то промычал, слегка выгнувшись спиной и уставившись бессмысленным взглядом вверх. – Терпи, – коротко и отрывисто бросила Сакура, отводя взгляд измученных зеленых глаз от светлой макушки парня. Дурак. Как он так не бережет свою жизнь? – Прости, – Наруто сам не понимает, за что извиняется, просто чувствует будто пред ней виноват. Сакура лишь хмыкает, пытаясь сосредоточится на лечении, отвлекаясь от саднящей боли в плече. Дурак. Знал бы он, сколько сил они с Саске потратили, чтобы вытащить его. Харуно не винит его, а лишь злится на чудеснейшую безответственность и кусает губы от собственного бессилия. Чакры не так много, медиков на поле не отыщешь, Цунаде-сама далеко. Остается делать все самой, но Сакуре не в новинку. Сколько раз лечила она Наруто, вылечит и в этот, говорит сама себе. Девушка в сотый раз ругает парня про себя, но вслух ни слова не произнесет, боясь ранить ими ненароком. Сейчас она не отвечает за свои слова, слишком много их вертится на языке. Сакура все же не удерживается и тихонько цедит сквозь плотно сжатые губы: – Бака. Наруто через силу улыбается. Время идет, а Сакура все не меняется. Даже сквозь стены пещеры он услышал раскаты сражения, и сейчас впервые задается вопросом, который тут же произносит вслух, неосознанно пытаясь разрядить обстановку: – Где вы пещеру-то откопали? – Не знаю, – Харуно вяло усмехается, направляя чуть больший поток чакры в тело парня, а тот снова выгнулся дугой, стиснув зубы от боли. Края раны не желают сужаться. Где же твоя хваленая регенерация, Узумаки? Сакура от души хвалит себя хреновым врачом, чувствуя, как в сердце с гулкой болью отдаются стоны парня и его гримасы, искажающие лицо. – Не смей закрывать глаза! – крик, наполненный отчаянием и тенью паники, начинающей медленно подступать к разуму, заслоняет его. «Почему ничего не помогает?», – ясно и четко ощущает, как теряет контроль над ситуацией. Она уже один раз чуть его не потеряла сегодня, не может потерять во второй. Искусанные губы выглядят не лучшим образом, а усталые глаза блестят от переполняющих их слез. Сакура отчетливо чувствует, как теряет Его. Жизнь выскальзывает из ее ладоней, а она отчаянно пытается за ней поспеть. Она просто чувствует, как не может позволить ему умереть. Она просто не сможет жить без него, просто даже не может этого допустить в мыслях. Испачканные в крови руки дрожат, как и ее голос. – Не смей! – выходит, словно звон натянутой струны. Недостаток чакры сказывается, она едва может лечить, но продолжает, уже не осмысливая происходящее и озвучивая сокровенное. – Я не могу позволить тебе умереть, ни за что! – Сакура-чан… – из груди парня вырывается слабый кашель, а по подбородку стекает алая кровь. – Пожалуйста, – она просила уже совсем упавшим голосом, чувствуя, как свечение на кончиках пальцев гаснет против воли, и кончаются силы. – Не умирай. – Сакура-чан… – он хватает ее ладонь в свои руки и говорит, несильно сжимая. – Обещай мне… Девушка замерла, не в силах пошевелиться. Руки словно онемели, потеряли всякую волю к движению. Она осознает неизбежное, но вся ее сущность бунтует, не желая с этим смириться. Почему именно сейчас, когда она все поняла. – Останься. – Сакура почувствовала, как по щекам текут горячие слезы, падающие на израненное тело парня. – Я ведь… – Не говори, – Наруто прерывает ее, шумно вдыхая и выгибаясь всем телом, противясь острому приступу боли, – Иначе этого не успею сказать я. Обещай, что завершите эту войну, и… На секунду в пещере устанавливается тишина, через которую вскоре прорезается затухающий голос. – Я люблю тебя. – Нет! «Так, Курама, Мадара не сможет тебя заполучить, ты воскреснешь через некоторое время. Прости, за то, что так выходит», – мысли в голове Наруто крутятся, словно в вихре урагана, – «Прости, Сакура-чан… Прости, что так не вовремя» Голубые глаза стекленеют, и Узумаки даже не закрывает их. Сакура громко плачет, прижавшись к остывающему телу, из которого медленно улетучивалась жизнь. Слезы текут по испачканному лицу. «Я не смогла», – ритмом отбивается в разуме. – Я тоже тебя люблю, – хрипло шепчет девушка, касаясь губами омертвевших губ, на которых застыл привкус стали. Она медленно опускает его веки, не переставая всхлипывать. Сердце нещадно жгло. Сакура только начинала осознавать, что произошло. Она всхлипнула еще несколько раз, а затем утерла слезы рукавом синей кофты. Отчаяние уходило, сменяясь чувством, затмевающим все разумные и неразумные доводы. Руки покалывало, жгло, будто в них скопилась неведомая доселе сила. Ярость, звериная ярость застила разум. Сакура хочет мести. – Я обещаю, – она аккуратно снимает повязку со лба Наруто и повязывает, как Хината, на шею. Харуно берет в руку кунай и заносит на камнем, резко втыкая. Начертав на камне несколько иероглифов, целует Узумаки в губы, зная, что уже не вернется. Она защитит его идеалы. Она обещает. А на камне рядом с остывающим телом героя так и останется выцарапанная надпись, которую не сотрут никакие годы.

«Воскресну»