Немые чувства

Все шло своим чередом. Дни тянулись, как медовые, но пролетали пугающе быстро, утекали водой сквозь пальцы. Андрей цеплялся за каждый из них, словно пытаясь оттянуть само посвящение и то, что за ним последует. И в который раз осознавал, что время неумолимо. Чтобы не пугать обращенную, он стал стучать. И вот сейчас, входя в комнату своего собственного особняка, пару раз стукнул костяшками по косяку. А Аня все равно вздрогнула, резко обернулась, сразу улыбнувшись с каким-то странным выражением в глазах. Она на эти выходные осталась в цитадели клана с ночевкой и была одной из всего нескольких вампиров, кто здесь находился — предстоящая свадьба наградила хлопотами весь клан. Глава же даже радовался тишине и пустоте. — Чем маешься? — завалившись на кровать спиной, брюнет заложил руки за голову и закрыл глаза. — Реферат тебе же пишу, — девушка потерла глаза кулачками, надеясь, что завтра этой сухости уже не будет. Она уже тысячу раз успела пожалеть, что приехала сюда, в логово этого предателя, — но, судя по воплям остальных, у меня еще тема, по которой есть информация хотя бы. — Разумеется, — фыркнул Панков, — но не думай, что я буду меньше придираться, чем к остальным. — Даже не надеялась, — слегка покривила душой блондинка, запуская пальцы в волосы, — слушай, нам надо поговорить. — Тогда иди сюда, завтра будешь своим рефератом заниматься, — ворчливо позвал порядком уставший за день парень. — Андрей, кто она? — не двинувшись с места, подрагивающим шепотом спросила Анна. Этот вопрос не давал ей покоя с трех часов дня, когда она увидела заставку на телефоне "своего" парня. Цифровые фотографии в электронном виде не размывали очертаний вампиров, поэтому и Панков, и потрясная девушка, которую он держал за руки, получились очень четко. Они стояли боком к фотографу, поглощенные друг другом, улыбающиеся так широко и счастливо, такие прекрасные, такие подходящие друг другу... — Кто "она"? — эхом откликнулся брюнет, изменив интонацию. Он был вполне спокоен, потому что знал, что не думал даже смотреть на другую. А у Ани в груди сердце будто во фритюре жарилось, брызжа кипящим маслом куда-то в горло, до спазмов, до наворачивающихся слез. Она поверила, доверилась, влюбилась и отдала всю себя, а этот древний наглец делал вид, что не понимает! Встав так резко, что едва не опрокинула стул, Дымова подошла к растянувшемуся на постели вампиру, и не подумавшему открыть бесстыжие глаза, вытащила из его правого заднего кармана мобильник, где он лежал почти всегда, и, нажав на кнопку блокировки, снова увидела эту же самую фотографию. — Вот она! — повернув телефон экраном к хозяину, Аня стерла сорвавшуюся слезинку. Плакать она давно отвыкла. Наверное, ей просто было слишком больно, чтобы слезы могли это выразить. — Ань, — приоткрыв усталые глаза, Панков вздохнул, — это ты. — Мог бы придумать что-нибудь правдоподобнее! — бросив аппарат ему на грудь, девушка отвернулась. Сейчас она как никогда жалела, что в это поместье не приезжает такси. Мягко взяв дрожащую вампиршу за плечи, Андрей подвел ее к зеркалу. — Посмотри, Ань, — шепнул он ей, не убирая рук, поглаживая пальцами ключицы, чтобы успокоить, — просто посмотри. Это ты. — Бред, Андрей, какой бред! — прохрипела Дымова, не пытаясь пошевелиться. Она честно смотрела и видела просто... Себя. А та блондинка на фотографии — красотка. — Так бы и сказал, что нашел куклу, похожую на Марину больше, чем я, к чему вся эта ложь? Давно ты с ней? Боже, нет, нет, не хочу знать. Просто пусти меня и все, ладно? — Ты не кукла, — она вздрогнула от его жесткого тона, — и плевать я хотел на Марину, ясно?! Иди сюда! Едва не швырнув Анну на кровать, но в последний момент умерив силу, Андрей подобрал с покрывала свой телефон и, быстро найдя нужное, сунул его под нос едва дышащей от боли предательства и от страха Дымовой. Это был диалог в WhatsApp. Адресатом был некто Александр. И он прислал Андрею эту фотографию с сообщением: "Смотри, какие вы милашки вместе! Только Ане не говори, что я вас фотографировал, она это не любит." — Прости, — опустившись на колени, глава ткнулся лбом ей в бедро, — я не должен был срываться на тебе, просто... Тяжелый день. А Аня все смотрела на это и не могла поверить своим глазам. Это она. Такая... Красивая. С хорошей фигурой, с блестящими густыми волосами, с такой счастливой улыбкой, Господи, это правда она! — Это я? — неверяще прошептала Анна, увеличивая фотографию, чтобы рассмотреть детали. — Но этого не может быть... — Может, солнце, еще как может, — кривовато усмехнулся брюнет, чувствуя себя отвратительно из-за своего поведения и тона. Аня была немного оглушена открытием, но вечер прошел вполне гладко. Они спокойно поужинали в одной из столовых, а потом просто валялись на кровати, слушая музыку на какой-то волне радио, которая была достаточно четкой, и потягивая подогретую кровь. Обоим было неловко из-за этой странной размолвки, но упоминать о ней никто не спешил. — Потанцуем? — отставив бокалы на тумбочку, Андрей потянул Анну встать. — Я не умею, — смущенно призналась девушка, но сопротивления не оказывала. — А я тебя и не танго танцевать приглашаю, — усмехнулся брюнет, выключая свет. Ему-то эта "темнота" как белый день, но Аня видит хуже, и у нее будет на один повод для стеснения меньше. Колонки негромко источали песню Уитни Хьюстон из "Телохранителя". Панков прижал обращенную к себе, позволяя ее тонким рукам робко обвить его шею. Он не пытался учить ее, он просто мягко покачивался, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. — Расслабься, — едва слышно попросил он, проводя сомкнутыми губами по ее виску и щеке. Как можно расслабиться, когда весь ее мир сжался до него одного? Слабый свет звезд мог бы выхватить для нее какие-нибудь детали, если бы Аня пожелала открыть глаза. Все сосредоточилось в трех чувствах вместо пяти — в запахе его кожи и чуть резковатого одеколона; в ощущении жесткого тела, теплого, мощного, его волос и сильных, крепких рук на талии; в стуке его сердца, четком, частом, уверенном. Но зазвучал припев, и Андрей подхватил Дымову под ягодицы, закружил, заставив вскрикнуть и испуганно вцепиться в плечи. Ее мир разнообразился блеском его глаз в полумраке, негромким смехом, мягкостью и солоноватым привкусом губ. Поцелуй был неудобным, но настолько наполненным невысказанными вслух чувствами, что Панков решил — можно и потерпеть. Запрокинув голову, он целовал словно нависающую над ним девушку, стараясь, чтобы этот поцелуй был таким же, как всегда. Затягивая удавку на горле, собирая весь самоконтроль, наматывая жилы на кулак, чтобы вот так — нежно, без лишней страсти, не срываясь на жадное вылизывание покорного рта. Темно и жарко. Андрей мерно поджаривался изнутри, сгорал, выгорал от желания, но все, что он себе позволил — оставил одну руку на ее бедрах, а другую переместил на талию, прижимая к себе, чтобы не сползала. Хотя ему и так было тесно. Тесно с ней вдвоем в просторной комнате, где, черт побери, два шага нужно, чтобы свалиться на кровать. Он уже решил — спать будет где угодно, но не здесь. Например, у него чудное шале в Швейцарских Альпах. Или просто душ. Да, ему нужно в душ. Срочно. Придумать что-нибудь о делах и свалить, пока не поздно. Пока по спине подрагивающего брюнета текли капли пота, Аня думала, что, наверное, пожалеет об этом. Пока он отстранялся, вдыхал поглубже, ставил ее на пол, она решалась. Едва только он открыл рот, чтобы что-нибудь поправдоподобнее соврать, тонкие пальцы ухватили его за ворот футболки. Мир замер. Девушка, надеясь, что он не видит ее покрасневших щек, сделала шаг назад. К постели. Андрей сглотнул. Он видел. И ему казалось, что его адамово яблоко встало ему поперек горла. Панков сделал маленький шаг следом, потянулся к ней опущенными было руками, мелко дрожащими. Подхватил, не дав удариться голенью о край кровати, осторожно уложил поверх покрывала. Но не торопился. — Останови меня, пожалуйста, если захочешь, — хрипло прошептал он, касаясь губами зажмуренных век с трепещущими ресницами, порозовевших скул. И в следующее мгновение оказался на вздрогнувшей девушке. Он и раньше был сверху, когда они целовались, лежа в постели, но разница между "тогда" и "сейчас" почти била током. Поцелуй был почти тем же. Только чуточку более... Бешеным. "Никаких резких движений!" — напомнил, одернул себя глава, хотя ладони почти зудели от желания рывком раздвинуть ее колени, вжаться крепче, слиться атом к атому, даже не сняв одежды. Хотелось быстрее, небрежнее, до крика, чтобы извивалась с его именем на губах, так отчаянно хотелось.... Поэтому он ласково провел рукой по ее бедру, огладил тазовую косточку, живот, медленно задирая футболку. И чутко вслушивался в ее сердцебиение, готовый моментально уловить страх. Готов ли он в таком случае остановиться — это еще надо думать. Дымовой не было страшно. Немного стыдно, неудобно и капельку любопытно. К своему смущению, она не раз представляла их пресловутый первый раз, но дальше поцелуев и взаимного раздевания не заходила. Она знала, что будет больно, но в это так трудно поверить, когда его губы такие мягкие... Стащив с приподнявшейся девушки футболку, Андрей на пробу мягко, осторожно толкнулся, вжимаясь в ее промежность крепко, сильно, властно. Анне показалось, что на мгновение ее тело вытолкнуло в вакуум, легкие сжались, выдавливая стон. Ее ноги, чуть разведенные под парнем, будто сами собой обхватили его талию. Глава осуществил свой давний и откровенно мокрый сон — вел губами вдоль голубых венок на ее животе, нащупывая пульс, обводил кончиками пальцев выступающие ребра, ворча под нос что-то невнятное о совершенстве. Цепочки и шнурок постоянно мешались, норовили зацепиться за подбородок, пока он не откинул их за плечо с раздраженным тихим взрыком. Ее пальцы впутались ему в волосы, и брюнет сорванно, загнанно выдохнул. Тренькнул его телефон, и Аня немного расстроилась, зная, что еще раз она на такое решится нескоро, момент будет потерян — Панков не скрывал, что клан важнее, и его можно понять. Но глава только отключил звук и отбросил мобильник куда-то на другой край кровати. — Никто не встанет между мной и этими чудесными венками, — негромко усмехнулся он, приподнявшись, и впился губами аккурат в артерию, будто в самый пульс, — не чувствуй боли этой ночью. Тихий приказ едва не затерялся в шорохе ткани — брюнет стянул влажную футболку и выбросил ее подальше. А Анна откинула голову, подставила шею с восхищенным выдохом, прогибаясь в спине. С каждым грубоватым поцелуем эрогенная зона раскрывалась ярче, с каждым прикосновением клыков тело замирало в сладком ожидании, но укуса не следовало. Андрея вело. В глазах темнело, тихий звон в ушах мешал расслышать столь же тихие стоны, кровь словно напрямую стучала по барабанным перепонкам, а пальцы словно сами расцвечивали нежную кожу синяками. Больше ждать было нельзя. Иначе новообращенную придется собирать по частям. Не переставая расписывать светлую кожу следами поцелуев, помечать, устанавливать свои права обладания, Панков одной рукой расстегнул ее джинсы. — Великий Род, дай мне сил, — еле слышно выдохнул он, крепко, до цветных пятен зажмурившись, потому что его снесло. И Москву снесло. Весь мир снесло ударной волной от взрыва в его голове, потому что Аня тихонько заскулила и приподняла бедра. Наверное, лучше было все-таки переночевать в Швейцарии.