Немые чувства

Андрей злился на себя, Марину, Хантера и весь мир, ругал себя за то, что сорвался на Аню, всю дорогу до дома дувшуюся. Анна многого не понимала, была раздражена этим, а еще здорово расстроена произошедшим. И это вылилось в ссору. Несколько резких реплик — и Панков, хлопнув дверью, уехал ночевать в особняк, а Дымова осталась плакать. Оба чувствовали себя глупо и хотели извиниться, но боялись, что будут отвергнуты, поэтому всю ночь мучились совестью и раз за разом проматывали в голове свои собственные холодные слова, придумывали другие вариации сказанного. Но слово — не воробей, и от этого было только хуже. Утром девушке пришлось все рассказать Александру, встревоженному ее синяками под глазами. Когда повествование дошло до момента ссоры, она снова едва не расплакалась от осознания собственной вины. — Кажется, тебя ссора задела больше, чем появление Марины, — усмехнулся парень. Блондинка хотела было возразить, но стушевалась, потому что и сама это заметила, хоть и пыталась отрицать, — послушай, Ань, — обхватив лицо девушки ладонями, вампир заглянул ей в глаза, — ты просто вас со стороны не видела. Да вокруг вас даже воздух розовеет от любви! И ничего страшного в этой размолвке нет, сегодня же помиритесь. Да даже если я прикажу: "Анна, разлюби Андрея!", ничего между вами не изменится, вы же идеальная пара. Понимаешь? — шмыгнув носом, Дымова кивнула. — Тогда прекращай реветь и лучше напиши ему. Слабо улыбнувшись, девушка потерла глаза и достала из сумки телефон. И, едва она его разблокировала, пришло сообщение: "Я дуракдуракдурак, прости меня! Пообедаем сегодня?" Этого было достаточно, чтобы Аня засветилась, как лампочка, а Саша понимающе усмехнулся. Правда, через пару минут настал черед Дымовой усмехаться, когда ему пришло милое сообщение от его девушки. Когда пары кончились, машина Андрея уже торчала на стоянке. А сам он стоял у входа в корпус, решая с Артемом деловые вопросы по телефону. Здоровый букет белых роз оттягивал руку, парень нетерпеливо притопывал, скороговоркой излагая сыну подробности местонахождения нужного тома дневника, где тот мог полюбоваться на точно такую же ситуацию в восемнадцатом веке и убедиться в правоте главы. — В общем, вечером я приеду, а пока изучай, — пообещал Панков, завидев выходящую из универа нужную блондинку. Сделав несколько шагов, он вручил ей цветы и крепко обнял, прошептав: — давай больше никогда-никогда не будем ссориться? Забытый Александр с понимающей улыбкой слинял, а довольная парочка в обнимку отправилась в сторону машины. У Андрея буквально челюсть отвисла, когда он увидел, что какая-то пигалица пристроила свой зад на капоте его Камаро, позируя снимающей ее подружке. — Эй-эй-эй, а ну-ка кыш! — прошипел брюнет, оказавшись рядом с девчонками слишком быстро. — Я сказал, свали с моей машины! Расстроенная девушка соскользнула с капота, жалея о том, что сфотографировать ее так и не успели, а Панков, усадив обращенную в автомобиль, выуженным из нагрудного кармана рубашки носовым платком протер отпечатки ладоней на идеально отполированной поверхности, ворча что-то о беспардонных девицах, которых пороть надо. О ссоре было решено больше никогда не упоминать. Закрепивший примирение поцелуй Аню вдруг почему-то очень смутил, но она не стала на этом зацикливаться. А стоило бы. За обедом в тихом уютном ресторанчике они обсудили самые разные темы, но вчерашнего происшествия так и не коснулись. Андрей не хотел снова злиться, а Аня понимала, что изменить все равно ничего не сможет. Потому что главная вампирская поговорка — законы нарушаются только тогда, когда никогда. А она — всего лишь незаконно обращенная, даже не являющаяся еще полноправной частью клана. — Ань, солнышко, нам надо кое-что обсудить, — собравшись с духом, начал Панков, — в общем... Выходи за меня, — девушка потрясенно застыла, не зная, что сказать, и он зачастил: — нет-нет , я тебя не заставляю. Даже отвечать ты сейчас не должна. Просто я должен это сделать, чтобы у нас была возможность продолжить отношения. Без хотя бы предложения с моей стороны ты после посвящения станешь просто одной из моих детей, я больше не буду иметь права коснуться тебя. У тебя есть время подумать до обращения, а пожениться мы можем хоть через сто лет. Главное — мое намерение. И я очень, очень хочу, чтобы ты стала моей женой, — нежно сжав ее тонкие пальчики, Андрей тихонько произнес: — потому что я не знаю, как жить без тебя. За одну ночь чуть с ума не сошел, а тут целая вечность... Сказать, что Дымова была в шоке — значит ничего не сказать. Она много раз думала об этом, и ее ответ всегда безоговорочно был положительным, но сейчас... Сейчас она колебалась. "Ну конечно, — раздраженно подумал парень, — ты на нее вчера почти наорал и хочешь, чтобы она сразу согласилась, идиот!" — Я подожду, — как можно естественнее улыбнулся он, целуя костяшки ее пальцев, — и, правда, если ты не захочешь, я пойму, — "сдохну, конечно, от боли, но пойму" — закончил брюнет про себя, — я ведь тот еще подарочек. Улыбнувшись, девушка молча погладила его по щеке. Он всегда все понимал, он такой хороший друг... Вздрогнув, Анна непонимающе уставилась на встревожившегося Андрея. "Друг"?! Почему она подумала так? Глупость какая! Ближе к вечеру Панков поехал домой, предварительно проводив свою потенциальную невесту до дверей. Прощальный поцелуй ввел девушку в ступор. Она еще долго стояла одна у дверей, не понимая, почему так. Почему ей тепло и приятно рядом с ним, но, когда дело доходит до проявлений нежности, ее едва не воротит. Дымова злилась на саму себя, думала, что это могут быть последствия ссоры, но она совсем не чувствовала больше притяжения к нему. Раньше ей хотелось его обнимать, целовать, хотелось слышать признания и ласковые прозвища. Теперь же осталось только желание интересно поговорить. Расстроившись, Аня решила попытаться приподнять себе настроение вкусненьким. Например, тортом. Поэтому, так и не зайдя в квартиру, отправилась в магазин. "Просто надо подождать, — убеждала она себя, — все будет нормально. Я ведь люблю его." И сама почувствовала фальшь в последней фразе. Понурив голову, девушка шла по тротуару, сунув руки в карманы. И думала о том, что дома, скорее всего, включит какой-нибудь смешной фильм, постарается забыться и не думать о случившемся. В этом она видела решение проблемы. За ее спиной раздались спотыкающиеся, шаркающие шаги. Этот человек тяжело дышал и тихо постанывал. Предчувствуя нехорошее, Аня медленно повернулась. В свете фонаря на ее преследователе с легкостью можно было различить клочки шерсти, проглядывающие из-под драной одежды. Обмерев от страха, Анна нащупала стену дома и тяжело оперлась на нее. Колени дрожали и отказывались держать словно свинцом налившееся тело. Оборотень тем временем рухнул на четвереньки. Если бы девушка знала, что запах вампира заставляет новообращенных оборотней, еще очень плохо себя контролирующих, принимать вторую ипостась, она, наверное, убежала бы. Если бы совладала с ногами. Но Аня никогда не бегала от опасностей. Она молча ждала, когда над ней поиздеваются, надеясь, что это кончится быстро. Ну, в данном случае, она надеялась умереть без мучений. Если бы рядом был Андрей, она бы чувствовала себя увереннее, но он слишком далеко. — Прости... Меня... — выстонал почти завершивший обращение вервольф, а в его мозгу гасли последние искры разума. Когда нечто среднее между человеком и волком прыгнуло на нее с оскаленными клыками и громким рыком, в голове девушки помутилось. Когда тяжеленная туша прижала ее к асфальту, а пятисантиметровые клыки впились в плечо, она была уже без сознания. И потому не видела, как появился третий. Два оборотня сцепились клык к клыку, катаясь по тротуару и рыча на всю улицу. Более опытный, разумеется, победил, и новообращенный скрылся, в знак капитуляции поскуливая и поджав хвост. — Моя девочка... — хрипло прошептал совершенно обнаженный и горячий после обращения Олег, поднимая Анну на руки. — Все будет хорошо, малышка, папа тебе поможет.