Дело о винограднике

Кристель Шарье Я открываю глаза, как только будильник издает первый писк. Ещё глубокая ночь. Белоснежная и чистая постель, так уютно и тепло. Шорох одеяла рядом — и Эрих встает с постели, доходит до комода, чтобы выключить будильник. Сверкает задом и проходит к окну, распахивая его настежь. Свежий воздух, как же хорошо. Этого не замечаешь, пока не ценишь жизнь. Эрих падает на постель поверх простыни, которой я прикрываюсь, и демонстрирует своё тело. Он поднимает взгляд на моё лицо и улыбается. Не холодно, но и без всякой нежности. Улыбается совсем дежурно, хоть и приветливо. — Я подумал, что у тебя не было брачной ночи, — говорит он и переводит взгляд на потолок. — Почти похоже, да? Усмехаюсь, осматривая светлую комнату. И правда: она напоминает номер неплохого отеля. На большой кровати белые шёлковые простыни, рядом мужчина, с которым всю ночь я занималась сексом по собственному желанию. Грубо, нежно, в душе, в спальне и у раковины, стоя, сидя, пробуя новое, кончая и повторяя всё сначала. Действительно, похоже на хорошую брачную ночь. В моём представлении. Эрих ловит взглядом мою улыбку и садится на кровати, накрывая мои колени поверх простыни своей рукой. Заглядывает в глаза и усмехается. — Что? — спрашиваю я, когда он уже тянется к моим губам. Он настойчиво сует свой язык мне в рот, и нет смысла делать вид, что этого я не хочу. Сегодня мой последний день. Почему бы не начать его с приятного. Он наклоняет меня, нависнув сверху, и убирает простынь. Снова голое тело перед ним. Одной рукой он раздвигает мои ноги, хотя прилагать особые усилия и не пришлось. Эрих сам пристраивается между ними, углубляя поцелуи. Стон сам срывается с губ. — Господи, — не могу сдержаться я, и Эрих усмехается мне в рот. Вошёл так медленно, что сводит с ума, и тут же резкий толчок. Окна распахнуты так, что все услышат мои стоны. Остаётся только крикнуть ещё громче, чтобы они успели позавидовать. Да, сегодня мой последний день. И я хочу заняться сексом с раскрытыми окнами со своим похитителем. Его мобильник начинает звонить настойчиво и громко, словно оповещая о том, что утренний секс просто накрылся тазом. Эрих нехотя сползает с постели и хватает телефон с комода. Отвечает резко, посматривая на меня. Я даже не шевелюсь и не прикрываюсь. А есть в этом смысл? Интересно, ему нравится видеть меня такой? Он кладет трубку и снова переводит взгляд на меня. На лице тень сожаление и полное спокойствие. — Нам нужно собираться, — произносит он и добавляет: — Ехать неблизко. — Куда? — всё, что могу спросить я, снова чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться. — За город, — отвечает Эрих и уходит из спальни. Мы быстро завтракаем, принимаем душ и одеваемся. Всё происходит в полном молчании и обстановке полного спокойствия. Как будто мы просто собираемся на работу или же на отдых за город. Что угодно. Человек, который решает застрелить другого человека на рассвете, так себя не ведёт, да и жертва обычно начинает обливаться слезами. Что ж, может быть, я разрыдаюсь в момент своей казни. Мы находимся в коридоре, обуваемся и натягиваем на себя куртки. На улице прохладно. Наконец мы готовы выйти. Эрих обводит квартиру взглядом, а я смотрю на него. В руках, кроме ключей от машины, нет ничего. — А где пистолет? — спрашиваю я. Он поворачивает голову ко мне и я добавляю спокойно, как обычно спрашивают что-то типа "эй, ты не забыл выключить утюг?": — Ну, верёвка, нож, что там ещё. Ты меня голыми руками убивать решил? — Всё в машине, — неохотно произносит Эрих, мне кажется, он ещё не проснулся. Киваю и добавляю коротко: — Ладно. Такой ответ его утроил, и мы покидаем квартиру Адель. Здесь было уютно. Спасибо за гостеприимство. Эрих обходит машину и садится, делаю это следом и снова смотрю на его лицо. Он заводит автомобиль, сосредоточено смотря вперёд. Взгляд напряжённый. — Адель будет там? — снова задаю вопрос. — Хотела попрощаться. Эрих ничего не отвечает и только усмехается. Лишь когда мы трогаемся с места, он наконец подаёт голос: — Крис, — начинает он, и я перебиваю: не хочу, чтобы он копался во мне сейчас. — Все в порядке, — вру я и смотрю на время. — Поторопись, до рассвета не так и много. Но Эрих лишь сбавляет скорость. От этого время начинает тянуться, режа ножом по сердце. Тик-так — отсчёт пошёл.

***

Недалеко от города. За окнами машины уже вдали виднелся горд, над которым сгущались серые тучи. Весна в этом году выдалась на редкость дождливой. Адель сидела на заднем сидении машины своего старшего брата, смотря через окно автомобиля на быстро мелькавшие деревья и дома. Она крепка сжимала в руке телефон, нервно постукивая по нему кончиками ледяных пальцев. В салоне тихо играла музыка по радио, Мориц что-то напевал себе под нос. В отличие от сестры, он был более чем спокоен. Они миновали все автозаправки и придорожные кафе, не позавтракав и не купив воды. Мориц то набирал, то сбавлял скорость и вскоре свернул с автомагистрали в незнакомое для Адель место. Кругом деревья, небольшое озеро посреди леса и старый заброшенный сарай, по всей видимости, оставленный когда-то любителями рыбалки. Странно, но ловить здесь было нечего. Мориц резко остановил машину, словно ещё бы немного — и он проехал заветное место. Он быстро вышел из машины и, осмотревшись, достал телефон из кармана, кому-то что-то набирая. Адель вышла только через пару минут. Проверив сигнал на телефоне, она набрала номер Эриха, но тот скинул вызов. Адель снова взглянула на стершего брата — тот, подойдя к старому сооружению, пару раз стукнул по старой двери, которая почти прогнила. Ещё пара таких стуков ногами — и дверь упала внутрь сарая. Мориц сделал широкий шаг и вошёл. Среди тишины леса снова раздался стук ломающихся палок на заколоченных окнах. Адель, которая вздрогнула от внезапного звука, кинула недовольный взгляд в сторону брата, на что тот, отряхиваясь от грязи, усмехнулся. — Могла бы и помочь, принцесса. На эту фразу Адель ничего не ответила и лишь заглянула за спину брата на старое окно, которое теперь пропускало немного света в старый сарай, хотя всё равно ничего не было видно. Мориц вернулся к машине, оттолкнув сестру в сторону, и открыл багажник. Достав оттуда фонарик, он нажал на кнопку на нём пару раз, тем самым постоянно включая и выключая свет, направленный на свою сестру. Адель усмехнулась, но не решалась отобрать игрушку. Мориц же испытывал, насколько хватит сестру. Когда ему это надоело, он со скучным видом протянул её фонарь — та осторожно взяла его, но Мориц так и продолжал держать его за один конец. Адель дернула фонарик на себя, но Мориц не отпускал. — Тебе поиграть захотелось? — недовольно спросила она. — Вы с Эрихом просто зануды, — лениво выпуская фонарь из рук, проговорил Мориц и развёл в стороны руки. — Посмотри, как красиво. Озеро, лес, свежий воздух. Скоро рассвет. Наслаждайся моментом! Адель лишь горько ухмыльнулась брату. — Ты собираешься убить людей. Что тут хорошего? — Во всём нужно видеть хорошие стороны, сестрица. Посмотри на это с другой стороны. Ты получишь бабки и наконец сможешь свалить со своей нудной работы. — Я спасаю жизни, Рихтер, — недовольно и раздраженно произнесла в ответ Адель, но мужчина только наигранно улыбнулся, протягивая ей пистолет. — А я их отнимаю, вот охиреть, правда? Адель осторожно взяла в руки пистолет и покрутила его. Она неуверенно держала его, но смотрела без опаски. Брат довольно улыбнулся, глядя на сестру. — Когда все будут на месте, встанешь за спиной у Шарье; если двинется без моего разрешения, прострели ему голову. Поняла? Адель неуверенно кивнула, и Мориц, убедившись в том, что сестра не упадет в оборок в эту же секунду, погладил её по щеке огрубевшими ладонями. Затем он взял ещё один пистолет, положил его в карман джинсов — третий же остался в его руке. Когда всё было готово, оставалось только ждать, что ненавидел Мориц. Он нетерпеливо ходил от машины до сарая, держа в зубах незажжённую сигарету. — Где этот грёбанный идиот? — громко спросил Мориц, пиная от скуки сарай. — Оливье? — Твой брат, — буркнул он. — Опять трахает эту потаскуху. — Если бы ты мог вдеть людей вне зависимости от их семьи, она бы тебе понравилась. Слова Адель заставили Морица обратить свое внимание на неё. Он медленно приблизился к сестре, занося сигарету за ухо. Посмотрев на сестру насмешливым взглядом, он оглядел её с ног до головы и сплюнул почти у её ног. — Она потаскуха. Наш брат побывал во всех её щелях. — Она не виновата в том, что он её заставлял это делать, — зло процедила Адель и усмехнулась. — Ты видишь только одну строну медали. — Да как же! — усмехнулся Мориц, отходя от неё к сараю. — Может быть, ты ещё её и себе заберешь? А? — Мориц заорал во все горло, резко поворачиваясь к сестре. — Почему ты такая дура? Какого хера вы на задавили друг друга в утробе? Ты же наивная дура, как и твой брат. Хотя нет. — Мориц снова сплюнул слюну. — Он просто больной, а ты дура. Адель прикусила губу, отводя взгляд в сторону. Мориц снова театрально всплеснул руками. — Давай, поплачь. Может быть, побежишь к мамочке? По щеке Адель скатилась слеза, и Мориц лишь зло усмехнулся, быстро сократив расстояние до сестры. Он почти касался носом её щеки, зло выплевывая каждое слово в её адрес. — А может быть, к папе? Ах, прости забыл, что они умерли. Сказать почему? Сказать почему умер отец, сказать почему у матери отказало сердце? А? Может быть, ты скажешь, кто в этом виноват!? А? Этот урод принес нам столько горя, а его доченька только добавила. Если бы не она, мать была бы жива. Если бы не он, наша семья бы никогда не стала такой. А ты просто полная дура. Мориц стоял над сестрой, содрогаясь от злости и наконец не выдержав, замахнулся на неё пистолетом, отчего та пригнулась. Но всё же остановился. Отойдя от сестры, Мориц опустил пистолет и снова ухмыльнулся, глядя на неё. Ничего не сказав испуганной сестре, он снова развернулся к сараю. Свет фар и шум мотора. Брат и сестра развернулись к источнику шума. Из леса выехала старенькая машина. Она остановилась почти рядом с озером. Водитель погасил свет и вышел из машины с чёрной сумкой в руках. Он пригладил волосы рукой и, сжав пистолет в кармане, направился к Морицу и Адель. Наконец, когда мужчина вышел из темноты, Мориц довольно ухмыльнулся, оценивая прибывшего. — Матье, ты сегодня рано. Твою мать, как тебя с такой рожей только через границу пропустили? Но на это Матье ничего не ответил. Лицо, покрывшееся испариной, в свете фонаря казалось абсолютно белым.