Иная жизнь, та же игра.

Кто бы что не утверждал, все эти действия были максимально тупыми. Максимально. То опрометчивое решение с кровью Рахни-Солдата было совсем не в стиле хладной и рассудительной Керриган. И на Сару похоже не было. Спишем все на безумность ситуации. Шаттл не был рассчитан на длительные перелеты, а «Килиманджаро» был где-то рядом, поэтому пришлось подавать сигнал бедствия. На транспорте подняться на борт корабля и кое-как уйти от медобследования оказалось самым легким. А дальше началось… Из всех мыслей, которые могли бы быть – чисто теоретически, - у меня в голове, там вертелось и билось о стенки не такой и пустой, в общем-то, черепной коробки одна мольба. И нет, она не была услышана. -Ханна Шепард! Потрудитесь объяснить, что вы себе позволяете?! Кого я больше всего хотела видеть, так это Грегори. Мда. Он точно не пассажир? Все меньше понимаю, что такие люди делают на корабле. Прохожу ( медленно пробегаю ) мимо Джона, заставляя того рассыпаться в ругательствах и еще чем там еще. Не важно. На мостике, как всегда по струнке, стоит капитан этого корабля, Руп. Имя капитана давно всеми забыто, а за основу клички легла маниакальная тяга ко всему, что связанно с Рупием. Даже Ворфилд и то был адекватнее, чертов старый дурак. - Ханна. Как обычно, никаких фамилий – только имена или прозвища. Начинает раздражать эта фамильярность, правда. - Отряд погиб. Меня приложило головой об утес и отшибло память. До сих пор голова кружится, - немного обиды в голос, немного «взглядов исподтишка» и все – капитан готов. - Хм. Ладно, - видно, что не доверяет. – иди. Я прочту твой отчет. Весьма вероятно, что эта операция ему не понравилась. Еще бы, потерять столько людей просто так. Обидно, наверное. Идя по хитрым переплетениям коридоров и стараясь не попадать в оживленные места, я думала. Тот момент с кровью: что это, мать его, было? И ладно, если бы что-то происходило, но нет! Кроме небольшой общей слабости, которая все нарастала и которую я приписала к общей усталости, вообще ничего! Не иначе, как затишье перед бурей. И мне это не нравится. Двери моей каюты открылись и, по инерции, я прошла еще два шага вперед. О чем пожалела. В тот же момент я пожалела о том, что у меня нет с собой оружия, чтобы выколоть себе глаза. ЭТО лежало на моей кровати, со взбитыми сливками в самых «интересных» местах, и пожирало меня глазами. - Тебе нужно расслабиться, Ханночка. Иди ко мне, моя крошка. Я мог провиниться, поэтому… - мне стало жалко те сливки, которые попали на тело к этому существу. Вот правда. - … ты накажешь меня. Пришлось разворачиваться и, сдерживая желание хорошенько приложить этого чертового Джона телекинезом к потолку, в спешке убегать. Даже не уходить и не ретироваться, а убегать. Как из здания, которое вот-вот рухнет. Или как от танка, который едет прямо на тебя. Примерно так, да. Пока я, пользуясь полномочиями, терлась около капитана по «очень важным вопросам, требующим его немедленного совета», Грегори прошел мимо с таким видом, будто я зарезала всю его семью и после этого предложила ему попробовать их мясо. Мда. Не корабль, а неудачный эксперимент. Я бы посоветовала ему сходить в медучреждение, веди западать на людей, старше тебя во много раз - бред. Летели мы в Цитадель, туманность Змея. Сейчас наш путь лежал к ретранслятору в туманности Конская Голова, чтобы тот отправил нас в место назначения. Теперь передо мной стоял выбор – лететь со всей командой на отчет или сбежать при подходе к ретранслятору. Оба варианта мне не нравились. Значит, добавим третий. Первый скачек прошел не очень успешно, мы оказались практически в десяти минутах от ретранслятора. Капитан отдал приказ о дозаправке – с моей небольшой помощью, - на Новерии. Хоть на это и отреагировали странно, но не настолько, чтобы возразить – тут есть хоть зачатки дисциплины, ха. Экипажу разрешили ненадолго покинуть корабль – с условием, что никаких инцидентов не будет. Как только капитан отдаст сигнал отправляться, сработает система пожаротушения и, пока все будут разбираться, я смогу уйти. Нужно идти как можно спокойнее, иногда застывая чтобы «поговорить». Неформально-формальная одежда, краска на волосах ( будь она проклята, глаза до сих пор болят ) и все! – никто не узнает в этой старушке ту Ханну, которая сошла на землю. Разве только этот Грегори… о нем лучше не вспоминать. Некоторые были взволнованны скорым приездом некой «Бенезии», но мне было откровенно наплевать. Обходными путями ( и иногда вентиляцией ), тщательно проверяя камеры и охрану, я пробираюсь на стоянку машин. Мда. Это единственный вариант. Кое-как выехав, и при этом удачно подстроив обвал, я кое-как доехала до места, откуда доносился такой сильный плач. Песня-плач. О потерянных детях, о нелегкой судьбе матери и о страхе будущего. От этой песни захотелось убивать. Снова воспользовавшись вентиляцией ( ее, видимо, никто не проверяет ) и, ловко задурив камеры, ввожу первого попавшуюся ученую в транс, чтобы та сняла халат и что-то вроде удостоверения. Песня приближается.