Ваш выстрел первый

— Фул, господа, — маркиз Бертран выложил на стол карты, принимая ставку графа Гийома. — Маловато будет, — криво улыбнулся красавец-граф и открыл свои карты — на зеленое сукно легли четыре короля и фоска. Все, кто находились рядом с игроками, тихо ахнули — маркиз, обычно обласканный фортуной, никогда так сильно не проигрывал. В этом элитном клубе только для альф покерные ставки были довольно высоки. И в карты играли немногие, лишь те, у кого средства позволяли расстаться не с одной сотней, а то и тысячей монет за вечер. Доминик Андре шестой маркиз Бертран и бровью не повел, безоговорочно согласившись с выигрышем графа Гийома. Когда-нибудь это должно было случиться — и он должен был проиграть. Жиль Дюваль, его маленький омега, с которым он жил последнее время и чьи деньги сейчас только что проиграл, конечно, расстроится. Но в сущности ничего страшного не произошло, без средств к существованию тот не останется, папа Жиля, один из известнейших и богатейших ювелиров в городе, немного покричит на сына, а маркиза, скорее всего, выставит за дверь. Теперь у него появится повод. Жиль поплачет и забудет ветреного маркиза, который сходился с омегами только из-за их денег, так как своих собственных у Доминика Андре не было. Как, впрочем, и титула. Маркизом он будет лишь до тех пор, пока его младший братишка не подрастет и не вступит в права на наследство, которое папаша Доминика пятый маркиз Бертран благоразумно оставил маленькому Матису, опасаясь, что однажды его старший сын выставит на кон не только имение, но и сам титул. — Не хотите отыграться? — хищно улыбнувшись, поинтересовался граф Гийом, убирая со стола выигрыш. — Мне нечего поставить на кон в данный момент, — почтительно склонил голову Доминик. Играть на то, что ему не принадлежит, он не собирался, а другого ничего он не мог предложить в качестве обеспечения ставки. — Я вынужден отказаться от вашего любезного предложения. — Мне не нужны ни ваши деньги, ни ваше имение, ни ваш титул, — сказал граф и выдержал паузу, чтобы к их игровому столу подошло, как можно больше свидетелей. — Мне от вас ничего не нужно, кроме одного. Маркиз выразительно выгнул красивую бровь. — Если вы проиграете, то добьетесь согласия и женитесь на омеге, которого я вам укажу. — Хотелось бы узнать его имя, — усмехнулся Доминик. Граф прекрасно знал, как ударить его побольнее — он хоть и жил с омегами, был на их содержании, но жениться не собирался. Причин на то было две: отсутствие у маркиза титула и источника дохода, во-первых, а во-вторых, он ценил свою свободу гораздо выше всех богатств на свете. И если о первой причине известно было немногим, честно скажем, практически никому, то о второй сплетничало все окружение маркиза, в том числе и графу Гийому было хорошо известно, что вступать в брак в ближайшее время Доминик Андре не намерен. Граф делал ему невероятно выгодное предложение — в случае проигрыша он практически ничего не терял, зато у него появлялась реальная возможность отыграться, ничем не рискуя. Свобода не в счет. Да и вообще, можно не добиться расположения и согласия указанного графом омеги. — Имя вы узнаете лишь в том случае, если проиграете, — лишь уголками губ улыбнулся граф. — Раньше времени я не хочу трепать честное имя омеги. — Но до сдачи карт меня все же интересует еще одна маленькая тонкость нашей ставки. Карточные долги принято отдавать — это непреложный закон, — маркиз склонил голову, всем своим видом давая понять, что он сделает все возможное, чтобы его не сочли уклонившимся от долга, — если в обозначенный вами срок не вступлю в брак по какой-либо причине, то какое будет наказание должнику? — Вы, маркиз, — эффектно взмахнув рукой, ответил граф. По всему было видно, что он готовился к этому вопросу. — Вы вместе со всеми вашими потрохами поступите в мое полное распоряжение и будете моим рабом целый год: день в день, минута в минуту, секунда в секунду, если ровно через месяц вы не свяжете брачными узами омегу в случае вашего проигрыша. Скажу вам убить, будете убивать, скажу лечь со мной в постель, ляжете и будете подставляться, как похотливый омега. Все негромко ахнули и тут же зашушукались — о графе Гийоме ходили нехорошие слухи среди аристократов, что он предпочитает омегам альф, и от него все старались держаться подальше, не сходясь близко. Но маркиз и бровью не повел, словно сплетничали в данную минуту не о нем и графе. Доминик понял, что попал в пренеприятную ситуацию, «в клещи» — если откажется отыграться, его сочтут трусом, и ни один альфа не будет с ним общаться. А если согласится и проиграет, то обязательно придется жениться. Ни один омега не захочет через год иметь с ним дело. Если бы он отказался сразу, не выслушав предложение графа, никто не осудил бы его за это. Но теперь… — Я принимаю ваше предложение, — улыбнулся маркиз. — Составляйте бумагу, я ее подпишу, и выставляйте деньги на кон… Чувствительные подушечки пальцев Доминика сразу же почувствовали крап на некоторых картах. Если сейчас объявить об этом, то его могут обвинить в шулерстве, а не графа — тот умело скинет крапленые карты, он же не уловил момента, как тот подменил их. Обыскивать его не станешь, не принято в благородном обществе. Придется идти до конца. Маркиз отхлебнул из высокого бокала вина и скинул двойку на десятках, разбивая фул и оставляя тройку на дамах на руках — на фуле он сегодня проиграл. Граф тоже скинул две карты. Доминик взял две карты из колоды, снова почувствовав крап, — похоже, граф колоду подменил целиком. Взглянув на карты, он чертыхнулся про себя — снова две десятки, и значит, на руках у него снова фул. — Показывайте, граф, — усмехнувшись, попросил маркиз Бертран, хотя по правилам он первым должен был положить карты на стол. Граф улыбнулся плотоядно и представил изумленной публике свою комбинацию — флеш рояль. «Дальше только небеса», — любил повторять он. Доминик даже не стал вскрывать свои карты. Какая бы ни была его комбинация, она все равно была меньше. — Имя, — сказал он сурово, обращаясь к графу. Тот щелкнул пальцами, и виконт Дюфор, про которого сплетничали в кулуарах, что он какое-то непродолжительное время был любовником графа, как по волшебству развернул бумагу и, словно глашатай на площади, громко объявил: — Сезар Морель. В клубе наступила мертвая тишина. Маркиз Бертран услышал, как громко бухнуло его сердце в груди и, казалось, остановилось… Восемь лет назад. — Почему вы не сказали об этом в клубе, где мой супруг проиграл все на свете? Филипп Морель, прижимая к себе маленького сына, почти кричал, обвиняя Доминика. Тот признался ему, что граф Гийом, скорее всего, в той партии подменил колоду, именно поэтому супруг Филиппа проиграл имение и, едва покинув клуб, тут же застрелился, оставив своего супруга и двух маленьких детей, младшему из которых едва исполнилось два года, без поддержки и средств к существованию. Семье оставалось лишь побираться, если кто-то из родственников не приютит их. А что Доминик мог поделать? За язык Тьери Мореля никто не тянул, бумаг под угрозой смерти подписывать не заставлял. Крап Доминик почувствовал, да и только. Граф скинет крапленые карты, только он заикнется об этом, а он и двое других игроков не успеют. И как следствие, кого-то из них же обвинят в шулерстве. Двенадцатилетний Сезар подошел к Доминику и негромко произнес: — Я ненавижу вас, маркиз Бертран. И всегда буду ненавидеть. — Это вы убили моего папу! — прокричал он истерично. — Вы! А потом кинулся с кулаками на него, он вцепился в его руку, принялся царапать и кусать его. Мальчишку оттащили, с трудом оторвав от Доминика. Но тогда все на кладбище слышали, как он обвинял маркиза в смерти своего отца. Только имение Морелей графу не досталось. Сделку, совершенную в клубе, сочли ничтожной, не имеющей юридической силы, так как задолго до этого Тьери Морель заложил имение в банк. Скорее всего, он и застрелился, потому что Мореля могли объявить мошенником, а граф потребовать от него любую компенсацию за обман, что, вероятно, и произошло. Тьери Морель позору предпочел смерть. А что он, Доминик Андре, предпочтет? И вообще, как его, всегда такого осторожного, угораздило оказаться за одним карточным столом с графом, ведь он не садился с ним играть в карты долгие восемь лет, когда понял, что тот нечист на руку?