Ваш выстрел первый

— Зачем вам это? — изумился маркиз Бертран. — Омега не девственник, вдовец. Будет только рад и счастлив вступить в новый брак. О Сезаре Мореле он знал все. Ну, или почти все. Семью Морелей приютил «добрый» родственник, он же выкупил у банка долговые обязательства главы семейства. Когда Сезар достиг брачного возраста, дядюшка принудил его вступить с ним в брак, в противном случае угрожая выгнать из дома тогда уже тяжелобольного его отца и маленького брата. Но вскоре после свадьбы дядюшка умер при весьма загадочных обстоятельствах. Отец Сезара не на много пережил своего «благодетеля» — его свело в могилу обвинение, выдвинутое против его старшего сына в смерти своего супруга. Но на удивление его даже не заключили под стражу — не хватило улик. Более того, желать смерти своему дяде Сезар, может, и хотел, но реальная же его смерть Сезару была абсолютно не выгодна, так как в этом случае он оставался без монеты в кармане, да еще и с маленьким братом и больным отцом на руках. Смерть супруга Сезару была ни к чему. Это понимали все от следователя до нотариуса, который огласил завещание, как и положено сразу после похорон. Родственники дядюшки выдали Сезару причитающуюся сумму согласно завещанию и выставили его из дома, даже не позволили собрать личные вещи, заявив, что об этом в завещании ничего не сказано. Он так и ушел ни с чем, так как тогда был напуган и растерян. Доминик же, считая себя виноватым в проигрыше отца Сезара, потихоньку скопил денег, пока мальчишка подрастал, откладывая почти каждый свой выигрыш, и купил на его имя домик в пригороде с огородом и козой через подставное лицо. Документы при первом же удобном случае отдал няню Сезара, который был одновременно сиделкой при отце мальчика. Сезар поселился в домике, ни на секунду не усомнившись в словах няня, что это часть полагающегося ему наследства Филиппа Мореля. Его тогда больше волновала крыша над головой, чем то, откуда вдруг взялось это наследство. Маркиз Бертран упустил из вида только одно обстоятельство, что последние годы об омеге ходили легенды среди знати о его неприступности, но больше холодности. — За его отцом, Тьери Морелем, остался невыплаченный карточный должок. Хочу получить его сполна, — произнес граф Гийом, противно улыбаясь. — А я-то тут причем? — удивился маркиз. Он никак не мог связать воедино свой будущий брак с Сезаром Морелем и долг его отца. — Что же тут непонятного? — хмыкнул граф, продолжая злорадно кривить свои чувственные губы. — Я не смог получить долг с отца, хочу получить с сына. А вы, маркиз, мне в этом окажете посильную помощь. Вы же прекрасно знаете, что долг можно получить не только деньгами. Доминик, каждый раз глядя на красивое лицо графа, искаженное злобой и презрением к окружающим, думал о том, что если бы тот был несколько добрее, то любовников и среди омег, и даже среди альф, хоть это и считалось позором, ему удавалось находить гораздо проще. А не выигрывать в карты рабов себе для ублажения. Хотя… Может, в этом что-то и было — чувствовать себя властелином, хозяином, богом. «Скажу вам убить, будете убивать, скажу лечь со мной в постель, ляжете и будете подставляться, как похотливый омега», — Доминику вспомнились слова графа, сказанные им перед началом игры и заставившие его поежиться, как от холода. Делать нечего, придется Сезара уговорить, убедить, в конце концов, рассказать, в какую неприятность он попал, надавить на жалось. Он что-нибудь придумает. Только ему все равно было непонятно, как граф собирался получить долг с Сезара… — Да, — вывел его из размышлений голос графа, — за вами, маркиз, будут непрерывно следить мои люди, вы уж простите, но я не потерплю, чтобы меня нагло надули. Я хочу быть уверенным, что ваш брак будет самым настоящим, а не договорным. Если он случится. И хочу напомнить, что все должно быть по-честному. Карточный должок… — граф Гийом снова злорадно скривился, отчего стал похож на хищную птицу. — Да я ни о чем таком и не думал, — солгал Доминик, хотя перед этим именно об этом и размышлял, как подкатить к Сезару и попытаться с ним договориться… Маркиз Бертран вылез из-за карточного стола и направился в буфет, залить шампанским свой проигрыш, на бутылку недорого вина он сможет нашарить по карманам несколько монет — сегодня с него хватит и проигрышей, и выигрышей. Да и, если честно, то, похоже, в течение нескольких ближайших месяцев дорога в клуб ему будет закрыта — вход сюда стоил приличных денег, которых у него просто не будет. Содержания он лишился, это очевидно: к своему омеге Жилю возвращаться нет никакого смысла — ему сегодня же донесут, что произошло в клубе, и как следствие, Жиль выставит его за дверь. Скорее всего, кто-нибудь из доброхотов уже позвонил и обо всем доложился. Альфы не меньшие, а может, даже и большие сплетники, чем омеги. Телефон Доминика уже как полчаса молчал: от Жиля не пришло ни одной смс-ки, хотя до этого он его буквально забрасывал сообщениями. Доминик вздохнул. Жиль Дюваль — мальчик богатый, без альфы не останется. А ему что делать? Где взять денег? Если не посещать клубы, не обедать в дорогих ресторанах, не одеваться в супермодных бутиках, то тех средств, которые ему назначил в качестве содержания его папаша пятый маркиз Бертран, вполне хватит, чтобы не помереть с голоду. Можно попытаться устроиться на работу. А что? Мысль неплохая — образование у него имеется. Только как-то не принято работать среди аристократов. Это на них должны работать, а они лишь наслаждаться всеми радостями жизни… В буфете к расстроенному маркизу Бертрану, который даже не пытался наливать шампанское в бокал, а пил прямо из горла, подошел молодой виконт Лоран. Он постоял немного, ничего не говоря, видимо, ожидая, что первым все же заговорит Доминик. Но тому совершенно не хотелось что-либо обсуждать. Виконт постоял еще немного, а потом, когда они остались одни, тихо спросил: — Почему вы не сказали, что карты были крапленые? — А что бы это изменило? — оторвался от бутылки маркиз. — Я должен был проиграть и проиграл. Мне вообще не следовало садиться с графом за карточный стол. — Тут вы абсолютно правы, — кивнул виконт Лоран и добавил: — Понадобится помощь, я к вашим услугам. Вы всегда мне помогали, а я умею быть благодарным. Доминик шумно вздохнул и криво улыбнулся: — Спасибо, но в этой ситуации я могу полагаться только на свои силы. — И все же, я рад был бы вам помочь. Виконт поклонился и отошел…. Допив шампанское, маркиз с грохотом поставил бутылку на барную стойку и направился к выходу — больше ему задерживаться в клубе было незачем, денег все равно нет. Швейцар в ливрее цветов клуба услужливо распахнул перед ним дверь, впуская в душное помещение прохладу летней ночи. Доминик уже собрался шагнуть за дверь, но в последнюю секунду передумал: он пьян, в таком состоянии за руль садиться нельзя, денег на такси нет, даже вызвать машину он не может, оплачивать ее будет некому, вот и пусть виконт Лоран, раз предлагал свою помощь, поработает его извозчиком — сначала отвезет его к Жилю, а затем с вещами уже доставит в его маленькую квартирку. Доминик радостно подумал, какое счастье, что у него есть свое собственное жилье, куда можно вернуться, когда его вот так бесцеремонно выставляют за дверь. А то, что Жиль его не впустит, он был более чем уверен.