Ваш выстрел первый

— Честно говоря, — начал свой рассказ барон Валери, — я мало что знаю, но помню абсолютно все… В столицу я приезжал не раз и не два до той памятной игры, да и после бывал, но за карточным столом оказался лишь единожды, когда семью на бал вывозил. Мне деньги достаются с большим трудом… — Я видел, — хмыкнул Доминик. Барон нисколько не смутился и продолжил: — Чтобы проигрывать их таким мошенникам, как граф Гийом. Да-да, — покачал он головой, — ваш граф весьма непорядочный человек. Никогда, ни под каким предлогом не садитесь с ним за один карточный стол. «Запоздал ваш совет», — ухмыльнулся про себя Доминик. — В клуб в тот день я пришел рано. Надоели дома сыновья и супруг, которые только и твердили, что о нарядах для предстоящего бала, и мечтали, каких альф они могут там встретить. Слонялся без дела, наблюдал, как другие играют. Карманных денег тогда у меня было совсем немного, не хотелось расстаться с ними, бездарно проиграв какому-нибудь первому попавшемуся прощелыге. Когда стало понятно, что в клубе игра — только времяпрепровождение, а не способ заработать, решился присесть четвертым за один из столиков. Быстро обыграл своих партнеров — глупцы, они пытались отыграться и проигрывали все больше и больше. Смешно, отыграться у барона Валери… «Действительно, смешно», — улыбнулся Доминик. — А потом появился тот, который проиграл имение. Безголовый малый. Можно проигрывать все, что угодно — титул, свободу. Но как можно оставить семью без средств к существованию? — Вы говорите о господине Мореле? — Доминик вопросительно взглянул на своего собеседника. — По-моему его именно так и звали, — кивнул барон. — Тогда вы меня, маркиз Бертран, — он хмыкнул, — занимали больше. Я очень сожалел, что очутился с вами за одним карточным столом. Такое редкое везение… Барон покачал головой, а потом продолжил, помолчав: — Жалко было расставаться с только что выигранными деньгами… Я на того проигравшегося альфу даже не смотрел во время игры, но, если надо, описать его внешность смогу, хоть и много времени прошло. Помню, они с графом долго шушукались, пока вы не появились в клубе. А потом тут же разбежались по разным углам, словно никогда не были знакомы друг с другом. Да, его звали Тьерри Морель… — А дальше? — спросил Доминик, так как барон Валери замолчал. Но и ему пришлось оставить при себе свои вопросы, так как подошедший официант принялся расставлять на столе принесенные закуски и вина. — Это вино отнесите назад, — строго сказал барон, возвращая откупоренную бутылку официанту. — Почему? — не понял его тот. — Вино распечатано, — ответил барон. — Но я же ее только что открыл, — у официанта задрожали губы от обиды — у него вычтут из зарплаты стоимость вина, от которого только что отказались гости, а оно немало стоит. А он так хотел угодить своим клиентам. Доминик непонимающе переводил взгляд с одного на второго. — Вы в кафе сколько уже работаете? — поинтересовался барон у официанта. — Второй месяц, — ответил тот, все же убирая вино со стола. — Запомните, молодой человек, — барон взглянул на его бейджик, — Артур, вино подается на стол закупоренным. Правильная подача вина предполагает демонстрацию бутылки и ее этикетки всем присутствующим еще до открытия. При этом гостям торжественно объявляют название марки, производителя, год урожая и апелласьон, то есть называется географический район, где это вино было произведено. После этого аккуратно снимают фольгу и протирают горлышко салфеткой из ткани. Затем переходят к откупориванию бутылки. Я не буду учить вас это делать, вашим образованием пусть занимаются другие люди. Но пить принесенное вами вино я не стану просто потому, что я не уверен, что содержимое бутылки полностью соответствует тому, что указано на этикетке. Официант ушел за другой бутылкой вина, а барон Валери наклонился к Доминику и быстро проговорил: — Это и к вам относится, маркиз Бертран. Тогда за картами я наблюдал, как вы беспечно пили шампанское, которое разносил в бокалах официант в клубе. Никогда не делайте так. Если хотите выпить, то пейте только то вино, которое сами налили себе в бокал из бутылки, которую открыли при вас, а вы лично осмотрели пробку и фольгу и не обнаружили на них никаких подозрительных проколов или повреждений. — Вы слишком подозрительны, барон Валери, — улыбнулся Доминик, им даже на курсах такого не говорили. — Нисколько, — отмахнулся тот от него и, выпрямившись, снова замолчал, так как к их столику подошел уже не официант, а управляющий заведения. — Вам не понравилось вино? — спросил он недовольно. — Что вы? — ответил барон Валери. — Мы его даже не попробовали. Нам поставили на стол открытую бутылку, и я всего лишь засомневался, что в ней именно то вино, которое мы заказывали. — Как открытую? — непонимающе заморгал глазами управляющий и посмотрел сначала на одного гостя, потом на второго, как маркиз Бертран совсем недавно. Доминик только пожал плечами и качнул головой, мол, так оно и было. — Очень просто, — сказал барон Валери. — Вместо того чтобы откупорить вино при нас, официант поставил на стол уже откупоренную где-то и кем-то бутылку. Мы отказались содержимое ее даже наливать в свои бокалы. К тому же, как мы можем быть уверенными, что в бутылке именно то вино, которое мы заказывали, если нам даже пробку не предъявили. — Извините, — поклонился управляющий. — Я разберусь. И отошел от них. — Вы хотите сказать, что нас могут отравить? — спросил Доминик. — Да что вы? Нет, конечно, нет, — негромко рассмеялся барон Валери. — Травить нас с вами никто не станет. Это попахивает уголовщиной. — Тогда чего вы опасаетесь? — не понял его маркиз. — Психоактивные вещества… Я сталкивался с такими, — тихо сказал барон Валери. — Внешне вроде бы ничего не происходит, но человек становится на какое-то время безвольным, готовым выполнять любые команды любого человека, случайно или нет оказавшегося с ним рядом. Знаете, что я заметил. В тот вечер сразу после прихода в клуб вы довольно решительно отказывались садиться за карточный стол с графом Гийомом, но, выпив бокал шампанского, тут же согласились. — Я не помню, хоть убейте, чтобы меня кто-то уговаривал сыграть в карты с графом, — грустно покачал головой Доминик. — Это был господин Морель, — продолжил рассказывать барон Валери. — Нас уже было трое за карточным столом: я, граф, Морель. Нам не хватало четвертого. Он вызвался привести вас. Взял с подноса тут же любезно подскочившего официанта два бокала с вином и отошел от нас с графом. Буквально спустя несколько минут вернулся с вами. Тогда я сильно удивился, что вас тот господин смог так легко уговорить, ведь до этого вы категорически отказывались сыграть с графом Гийомом, даже на интерес, то есть без денег, ни в какую не соглашались. Уже потом я подумал, что в вино были добавлены психоактивные вещества, судя по всему. Мне было интересно, что будет дальше, но вы больше не выпили ни глотка. А при мне и окруживших нас зрителей эти мошенники, похоже, стали опасаться приказывать вам выпить шампанского еще. Доминик чуть заметно качнул головой — до и во время игры в карты он предпочитал воздерживаться от возлияния. И ничто и никто не смог бы заставить его сделать это. Если он был пьян, то карты в руки не брал, это было где-то на подсознании. Вот после выигрыша, а особенно — редкого проигрыша мог напиться до беспамятства, правда, тоже крайне редко. — Вы всех своих сыновей замуж выдали? — вдруг спросил он. — Всех, — кивнул барон Валери. — Всех до единого, и всех удачно. Теперь внуков дожидаемся. — Почему тогда говорят, что вы по-прежнему зарабатываете картами на приданое? — не удержался от вопроса Доминик. — По привычке… Не знаю… Из зависти… — пожал плечами барон Валери. — Карта, как шла мне в руки, так и идет. Завидуют, наверное… А вы знаете, — вдруг развеселился он, — и молодежь, и мои ровесники с удовольствием со мной играют в карты. Не боятся проиграть. Все ждут, когда закончится мое везение. Да, кстати, вам все так же везет, как тогда? Или фортуна от вас отвернулась. — Я имею привычку иногда проигрывать своим партнерам, — улыбнулся Доминик, — чтобы было с кем в карты играть. Если все время выигрывать, то партнеров можно быстро подрастерять. — Правильная мысль, — согласился с ним барон, смеясь. — Я тоже такое практикую. Выделяю приличную сумму с выигрыша и проигрываюсь в пух и прах. Зато буквально на следующий день отыгрываю все, что имел якобы неосторожность проиграть накануне. Ну так вот… А господину Морелю в тот вечер карта не шла вообще, как, впрочем, и графу. Видимо, поэтому последний и подменил колоду на крапленую… — Вы тоже заметили? — спросил Доминик. — Заметил, — кивнул барон. — И постарался, как можно скорее завершить игру, проиграв вам и графу, что выделил для проигрыша. Я понял, что вы тоже это заметили, но молчали из каких-то своих соображений, продолжая выигрывать и выигрывать раз за разом и иногда позволяя проиграть. Вы даже не вскрывали свои карты, когда якобы выигрывал граф. Вы тоже стремились завершить игру. Он помолчал, а потом добавил: — Ну вот, пожалуй, и все. Уже потом из газет я узнал, что господин Морель лишил себя жизни. — Я совершенно не помню, выпало как-то из головы, составлялся договор, когда граф одалживал деньги Морелю под залог его имения? — спросил Доминик. — Он ведь его не на кон поставил, такой крупной ставки у нас не было. — Таких подробностей я не запомнил, — покачал головой барон. — По-моему, никаких бумаг с подписями и печатями юристами не составлялось. Граф просто выдал Морелю деньги, а тот написал обычную расписку… Именно поэтому граф и не получил имение Морелей. Расписка юридической силы для отъема земель не имела. Даже если бы граф Гийом и Морель состояли в родстве, то все равно признать расписку документом не получилось бы. «Почему застрелился Морель?» — Доминик поднял взгляд и открыто посмотрел в глаза барону. «Не знаю», — тот молча пожал плечами. — Почему? — спросил Доминик и постучал ногтями по столу. Он знал еще с курсов, что этот звук собеседников нервирует. — Не знаю, — повторил барон вслух. — Увидеть бы ту расписку своими глазами. Только я вот что хочу сказать вам, маркиз Бертран. Я много думал о той игре, и мне кажется, что неспроста мы вчетвером оказались за одним столом. Если разгадать, почему судьба или человек нас свели вместе, то можно будет понять, почему лишил себя жизни господин Морель. Вы ведь об этом думаете? — Нет, не об этом, — покачал головой Доминик. — Думаю, как доказать старшему сыну Тьери Мореля, что я не виноват в той давней истории, а его отец прекрасно был осведомлен о крапленых картах. Вспомните, ведь они появились на столе сразу после того, как граф получил расписку от господина Мореля и выдал ему заем. — Так и было, — кивнул барон Валери. — Тогда осталось припомнить, кто крутился возле нашего стола и мог случайно или преднамеренно увидеть расписку, написанную рукой господина Мореля, — вздохнул маркиз. — Лица-то я запомнил, у меня фотографическая память, я же в молодости был художником. А вот имен не знаю, меня не представили господам, — сказал барон Валери. — А нарисовать не смогли бы? — спросил Доминик. — Не рисую, — грустно вздохнул барон. — Как женился, ни разу кисть не взял в руки, таково было условие отца моего супруга — тот считал, что рисование не достойно благородного альфы, тем более будущего отца семейства. Не мог я пойти против него, сильно любил своего омегу. — Не хотите прокатиться до столицы? — улыбнулся Доминик. — Посетить столичные клубы? Я думаю, там вы могли бы продемонстрировать мастер-класс. Решайтесь, барон. — А почему нет? — неожиданно согласился он. — Старика своего вывезу из нашего захолустья. Пора тряхнуть стариной. Сыновей навестить. Опять же, развлечемся хоть немного. Ведь, действительно, дома нас ничего не держит. А денег полные карманы, — барон похлопал себя по бокам, — нам двоим даже столько много сейчас не надо…