Ваш выстрел первый

В соборе, наспех украшенном лилиями и розами, перед алтарем стояли Доминик с Сезаром. Они оба были невероятно красивы. Не сказать, что они лучились счастьем, но и несчастными не выглядели. Над лицом парня поработал опытный визажист и, наложив невероятное количество косметики, скрыл от посторонних взглядов синяки и ссадины на лице Сезара. И только слегка заплывший глаз выдавал, что тот совсем недавно побывал в переделке. Приглашенные и любопытствующие не только заняли все свободные места, но и толпились в проходах. Доминик поцеловал Сезара после произнесенных клятв, как того требовал обычай, и, вздохнув, снял с его пальца простенькое колечко, чтобы заменить дорогим, с бриллиантами, обручальным. Кольца с рубином было неимоверно жаль, которое исчезло вместе с ювелиром. Отец обещал, что беглеца поймают в самое ближайшее время, только верилось в это с трудом. Ювелир был весьма не беден и мог уже пересечь границу, чтобы залечь на дно там на некоторое время, а, может, и навсегда. Жиля отпустили, так как признали невиновным. Тот сказал, что якобы о делах отца он ничего не предполагал и не ведал. Ему поверили, так как прежде, чем приковать наручниками к спинке кровати, его накачали какой-то гадостью. И он тихо спал, пока Доминик вокруг него танцы устраивал. — Пропустил такое шоу, — грустно пошутил Жиль, когда его привели на допрос. Его, конечно, могли привлечь за соучастие, но тот клялся и божился, что ни о чем не знал ни сном, ни духом — находился в своем загородном доме один, лег спать, а когда проснулся, то обнаружил себя в наручниках, а в доме посторонние люди стали задавать ему вопросы о каких-то странных похищениях. Может, так оно и было, и ювелир не стал посвящать единственное чадо в свое дело. Если бы оно не выгорело, то сын всегда смог бы легко отвертеться — не посвящен, не знаю. И ему бы поверили, так как всему городу было известно, что богатенького сыночка в ювелирную мастерскую не допускали, а, чтобы он не любопытствовал, выделяли от греха подальше крупные суммы денег. И Жиль не лез в ювелирный бизнес своего родителя. Ему и так жилось хорошо. — Совет да любовь! — прокричали гости и принялись осыпать лепестками роз идущих по проходу Доминика и Сезара. Банкета, как таковой свадьбы, они договорились, пока не будет. Гостям конечно, выкатят бочонок вина и выставят закуски, на набережной уже накрывались столы. Настоящее бракосочетание с настоящим пиром в самом шикарном ресторане состоится после того, как молодожены привезут мальчиков, Матисса и Реми, и получат документ о браке в муниципалитете. — Стой! Стрелять буду! Раздался звонкий голос Жиля, как только Доминик с Сазаром вышли за порог собора. — Еще один стрелок, — обреченно проворчал маркиз, пряча за спиной своего супруга. — Везет тебе, — попытался он пошутить, — не успел жениться, сразу овдовеешь. Твой выстрел первый! — крикнул Доминик Жилю. — Стреляй! — Опусти оружие, — попросил Паскаль Лефевр, в одно мгновение оказавшись с парнем. — А? Что? — спросил Жиль испуганно и, развернувшись, уперся дулом пистолета прямо ему в грудь. — Отдай, — попросил Паскаль и, взявшись за пистолет, попытался отвести его в сторону, пока тот трясущимися руками не выстрелил в него или в кого-то другого. — Не совершай глупостей. — Какие еще глупости? — чуть не проплакал Жиль. — Я из-за него лишился всего. Даже мои счета арестовали. Мне не на что жить. Я убью его. Он дернул оружие чуть сильнее и нечаянно нажал на курок — пуля просвистела рядом с ухом Паскаля. — Ой-ой-ой! — заверещал Жиль, бросая пистолет. Еще секунда, и он бы упал от ужаса содеянного в обморок, если бы его не подхватил Паскаль. — Веселье продолжается! — крикнул Лефевр в момент притихшим гостям, а сам повел еле живого Жиля к себе в машину. — Это последний? — спросил Сезар, выходя из-за спины Доминика и снова становясь с ним рядом. Улыбаться не хотелось, но все же он из вежливости к собравшимся, чтобы взглянуть на их венчание, растянул губы в улыбке. — Надеюсь, что да, — кивнул Доминик и потрогал не совсем еще зажившую руку, а затем обнял Сезара. — Меня столько раз пытались убить, наверное, не пришло еще мое время. И будем мы с тобой жить долго и счастливо!.. На первую годовщину бракосочетания маркиза Денев съехались в городской дом Бертранов все друзья Доминика. Из имения обещался подъехать Армэль Андре вместе с сыном, а из пригорода — нянь Робер с Реми. Ждали только их. Пока строился загородный дом молодой четы, они продолжали жить в маленькой квартирке Доминика. Двоим места им вполне хватало. Старый нянь съехал от них с мальчиком, как только отгремели свадебные мероприятия, чтобы не стеснять молодоженов. Сезар и не противился, он знал, что навестить своего брата он сможет в любой момент. Армэль с Матиссом тоже сразу покинули городской дом, отправившись назад в имение. Они предлагали молодым переселиться туда, где места было побольше. Но и Доминик, и Сезар в один голос отказались. Но сейчас вынуждены были перебраться туда на небольшой срок — принимать гостей на кухне было несколько неудобно, а главное, в доме можно было расселиться, не мешаясь друг другу — прибыли и чета Валери, и виконт Мавиль, который снова работал за границей. — Расскажите, что стало с ювелиром, — попросили собравшиеся, как только появился Армэль Андре. Ему даже не дали перевести дух с дороги. — Чашку чая, — попросил тот, падая в кресло. Робер, не дожидаясь слуг, сам сбегал на кухню и принес не только чай для всех желающих, но и свежесваренный кофе, и пончики, и пирожные. Перед Армэлем поставили столик, и все вмиг расположились вокруг него, желая услышать завершение шпионской саги. — Я начну рассказ не с конца, а с начала, — произнес Армэль, делая глоток ароматного напитка, — чтобы были понятны некоторые детали. Во-первых, хочу попросить прощения у своего сына, которого по моей просьбе не приняли в разведчики. Я не хотел, чтобы он всю жизнь трясся за своих детей. На экзамене он все сделал абсолютно верно, но его «провал» был подстроен мной. Хотя… Армэль выразительно взглянул на Паскаля, ведь тот именно так и провалился, значит, такая ситуация имела место быть. — Во-вторых, на него разведслужбы иностранных государств обратили внимание не потому что он бывший, провалившийся, слушатель курсов, а из-за вашего покорного слуги, — и Армэль, положив руку на грудь, поклонился. — Хотя граф Гийом для своих делишек подбирал именно такой народ из высшего света. Но сейчас я на пенсии, от дел отошел, надеюсь, очень скоро и я сам, и мое семейство шпионов интересовать не будем, а пока приходится быть весьма осторожными, — и он выразительно взглянул на Сезара, который тут же смущенно потупился, — и находиться круглосуточно под охраной. Но это недолго — еще годик–другой — и мы перестанем их интересовать, в отличие от тебя, дорогой Паскаль. Ты работал за границей, к тебе интерес дольше сохранится. Армэль лукавил, он прекрасно знал, что ни к нему, ни к Паскалю внимание никогда не исчезнет: к нему — он слишком много знал, а Паскаль теперь продолжал его дело, оставаясь, как и он когда-то, в тени. — Ну, а теперь про ювелира. Его местонахождение известно — такой значимой фигуре исчезнуть просто так не удастся. И король требует его экстрадиции. Через ювелира шли все финансовые потоки, направляемые на шпионскую деятельность в Отечестве. Он финансировал не только графа Гийома, но и еще несколько таких же графов в различных уголках страны, которые прекратили сразу свою деятельность, как только перестали поступать денежные средства на их счета, — сказал Армэль. — В свое время Тьери Морелю попались случайно или специально на глаза платежные документы ювелира. Он сделал с них копии и начал шантажировать графа Гийома. Это стало его ошибкой, за это он и поплатился. Сезар испуганно взглянул на Армэля. — Но Тьери Морель шантажировал графа не просто так, он имел на руках весомые доказательства, ему удалось собрать значительный материал против него и тех, кого удавалось графу Гийому завербовать за все годы его деятельности. Многих удалось вычислить и обезвредить и без бумаг Тьери. Но кое-кто продолжает нам вредить до сих пор в различных государствах. — Документы Мореля так и не удалось разыскать? — спросил барон Валери. — Нет, — покачал головой Армэль. — Известно только, что они спрятаны в старом имении Морелей. — Они вам очень нужны? — спросил Сезар, с независимым видом рассматривая шнурки на своих туфлях. — Одну минуту, — поднял руку Доминик. — Не хочешь ли ты сказать, что тебе известно, где эти документы. — Конечно, известно, — не поднимая головы ответил парень. — Я же сам их спрятал. — Ты? — ахнул Армэль. — Вот почему никто за столько лет так и не отыскал их: прятал двенадцатилетний ребенок, а искали взрослые дяди. — А почему ты молчал? — шутливо-сурово спросил Доминик. Сезар поднял глаза и весело взглянул на своего супруга. — А не ты ли сам требовал от меня послушания? Папа тоже любил твердить, что я послушный мальчик. Он наказал мне отдать бумаги только тогда, когда потребует их или пятый маркиз Бертран, или Армэль Андре. Ты в число доверенных лиц не входил. Папа вообще говорил, чтобы я присмотрелся к тебе, прежде чем вписывать твое имя в брачный договор и в завещание. — Так ты и про завещание знал? — удивился Доминик. Он так и не сказал своему супругу, где оно хранится — все повода не было, не хотел, чтобы тот подумал, что он женился на нем из-за денег, как его родной дядя. Ведь в первую брачную ночь Сезар признался, что он девственник и никогда не был под альфой. — А как же дядя? — удивленно спросил Доминик. — Он был стар и немощен, — зарывшись с головой под одеяло от стыда и смущения, сказал Сезар. — Никогда не брал меня к себе в постель. А когда он узнал, что у меня нет оригинала завещания, то просто умер от разрыва сердца, настолько сильно он расстроился. Только поэтому меня не привлекли к ответственности. Знаешь, как мне было противно, когда надо мной потешались в полицейском участке, мол, молодой и горячий омега свел своего престарелого супруга в могилу. Думали, что он умер во время секса. А он меня бил, когда испустил дух, все пытался выведать, где хранится завещание. Доминик и тогда не сказал, что завещание у него. Он стянул с головы супруга одеяло и ласково поцеловал его. Он был осторожен и нежен с Сезаром в первую их ночь, чтобы тот никогда больше не вспоминал, что его вместо того, чтобы любить, били. И сейчас он ему не скажет, что завещание у него. С одной стороны это неправильно, его супруг должен знать, что он богат, а с другой — Сезар все равно не сможет распоряжаться средствами на своих счетах без него. А Реми повзрослеет, они ему подарят имение и деньги. Мальчик хоть и растет красавчиком, но без приданного его тоже негоже оставлять. Им с Сезаром его денег на жизнь хватит, экономить не станут. И детям останется. А разведка — это не его. Ему бы деток, да любящего супруга. Повезло, что он тогда проиграл графу Гийому, а то бы так и бегал от одного омеги к другому, любуясь Сезаром со стороны, так и не поняв, как тот ему дорог. Вот только слов любви от Сезара он еще не услышал, но уже скоро… Тот несколько раз порывался сказать, но почему-то смолчал в последний момент. Но он не торопится, дождется… Жизнь длинная, когда любимый рядом.