Ваш выстрел первый

Когда Доминик очнулся, он, чуть приоткрыв левый глаз, пытался понять, где очутился. Похоже, какой-то загородный дом — слишком высокие и почти не занавешенные окна, таких в городе не бывает. Там дома стоят слишком близко друг к другу, если это только не дома аристократической знати, но и те не позволяли себе выставлять свою личную жизнь напоказ, оставляя окна неприкрытыми тяжелыми портьерами. Он лежал животом вниз на низкой тахте, и судя по беспорядку в его одежде, его действительно обшарили на предмет маячков или подслушивающих устройств. Рану, как и предполагалось, трогать не стали. Повезло. Значит, скоро отец, Паскаль и Робер примчатся ему на выручку. Только они не бойцы, а тут рядом с тахтой сидели два дуболома, стороживших его, которых тычками кулаков не возьмешь. И ведь никак не сообщишь, что соваться самим не следует, реальная помощь требуется. Доминик почувствовал, как ему под нос сунули флакон с гадко пахнущей жидкостью. — Хватит валяться, пора бы и в себя прийти, — раздался над ухом незнакомый голос, а потом тыльной стороной руки его погладили по щеке, оцарапав перстнем с большим камнем. Доминик открыл глаза посильнее. Немолодой мужчина, склонившийся над ним, ему не был знаком, но вот кольцо на его руке он узнал сразу — это был его подарок Сезару. Значит, он на верном пути. И если уж грабитель забрал у парня кольцо, мог бы и не требовать за него выкуп, обиделся на неизвестного Доминик. Или он решил, что кольцо кольцом, как дополнительное приложение к кейсу с деньгами. Доминик подергал цепочку — и она сама, и чемоданчик оставались на своих местах. Честные грабители, ждут, что он сам им отдаст деньги добровольно, тогда и предъявить им будет нечего. «Только стреляться на дуэли», — грустно подумал Доминик, вспомнив, чем закончилась его предыдущая «дуэль» с графом Гийомом, где, кстати, тот уже использовал свой выстрел. Но сейчас он точно пристрелит сам своими руками этого гада, который посмел отобрать у Сезара семейную драгоценность. И даже неважно, сколько та стоит — не твое, зачем взял. — Очнулся? — мужчина улыбнулся и кивнул дуболомам. Те сразу подскочили к Доминику и усадили его на тахте. — Смотри, — мужчина уселся рядом и, нажав кнопку на пульте, включил на первый взгляд обычный небольшой телевизор, стоявший в самом дальнем углу комнаты. На экране возникла кровать с лежащим на ней Сезаром. Парень был пристегнут наручниками за руки, и за ноги к спинкам. — Меняю его на содержимое твоего чемоданчика при условии, что ты меня не обманул и принес ровно столько, сколько было запрошено. Но это не все. Это только первое условие. А второе — мы с моими друзьми, — мужчина хохотнул, — хотим заснять фильм, как маркиз Бертран занимается сексом с Сезаром Морелем. — Зачем это вам? — хмыкнул Доминик. Граф Гийом сидел в тюрьме, а дело его имело своих продолжателей. — Тут еще одно небольшое условие — Сезар не должен видеть вашего лица, мы завяжем ему повязку на глаза, а вы не должны пытаться отстегнуть его руки. От ног я вам дам ключики, как и от комнаты, в которой он находится. И говоривший покрутил ими перед лицом Доминика. — Не вздумайте попытаться освободить его и сбежать с ним. Все может кончиться для вас и Сезара весьма плачевно. Дуболомы приблизились к Доминику и весьма выразительно поиграли мышцами. — От таких не сбежишь, — хмыкнул маркиз и понуро опустил голову, давая понять, что ничего такого у него и в мыслях не было. — После того, как войдешь в комнату, не веди душеспасительных бесед, они вам вряд ли помогут. Только хороший секс. А когда закончится сцепка, вы сможете встать со своего любовника и уйти, прихватив его с собой, — продолжил мужчина и провел костяшками пальцев по щеке Доминика. — Сцепка? — хмыкнул тот в ответ. Удивлению Доминика не было предела — для этого требовалось не простое возбуждение, а страсть, вихрь, сумасшедшее желание. Он, конечно, попытается изобразить сцепку, если только камеру не установят между их ног, чтобы удостовериться, что на самом деле так и есть, и они связаны с любовником часа на два, не меньше. — Ты уж постарайся, — игриво подмигнул ему мужчина, — иначе фильм получится не такой уж и зрелищный. Отведите! — отдал он сурово приказание своим охранникам и пальцем с кольцом указал на дверь. Доминика подхватили под мышки и понесли к выходу из комнаты, он мог только перебирать ногами в воздухе. «Только бы не пошли Паскаль с отцом вдвоем меня выручать, а прихватили бы кого-нибудь покрепче», — подумал Доминик. Его сейчас меньше волновали своя судьба, чем тех, кто кинется ему на помощь. Дальше лестницы дуболомы Доминика не понесли, решили, видимо, что чести много — подтолкнули его слегка вперед, а сами остались стоять у нижней ступени. Маркиз, держась за перила, неторопливо побрел наверх — с Сезаром заняться сексом еще успеется. Неспешно поднимаясь на второй этаж, он старался все подмечать и при этом немного потянуть время. Наверху его встретила парочка точно таких же дуболомов. — Их что, одной меркой мерили? — недовольно проворчал Доминик, когда его опять подхватили под мышки и, протащив по слабоосвещенному коридору, поставили перед нужной дверью. Маркиз долго провозился с ключом, он никак не мог попасть в замочную скважину, но, на удивление, его не торопили. Наконец, открыл дверь и вошел в темную комнату. Нашарил рукой выключатель на стене, щелкнул им, и мягкий свет двух бра по бокам от входной двери осветил небольшое помещение с кроватью посередине. «Камера моргает красным в углу, окна нет. Не сбежишь», — констатировал Доминик, сделав шаг в сторону от двери. Но потом остановился, протянул руку и, вставив ключ в замочную скважину, провернул его наполовину, чтобы дверь снаружи открыть не смогли. Преграда, конечно, слабая, но все же. Тем ребятам, что за дверью, не составит определенного труда вышибить ее плечами. — Можно подпереть той же кроватью, — прошептал Доминик, — уже кое-что. Тело под легким покрывалом даже не пошевелилось и не попыталось повернуть голову в его сторону, никак не прореагировав на слова Доминика. Это его несколько удивило. — Помирать так с музыкой, — произнес Доминик и, насвистывая незатейливую мелодию, принялся раздеваться, танцуя, как стриптизер на сцене, — пусть те, кто пишет фильм, а потом будут его смотреть, насладятся зрелищем. Сначала он развязал галстук, потянул его в одну сторону, потом в другую, слегка откинув голову назад. Затем долго крутил его в руке прежде, чем откинуть в сторону, при этом насвистывая и вращая в такт бедрами. Следующим был пиджак — Доминик снимал его, затем опять надевал, то расстегивал пуговицу на нем, то снова застегивал. Когда его фантазия иссякла, он стал под веселую песенку крутить его над головой и, пока не пропел все куплеты до конца, не откинул его к галстуку. Если он будет раздеваться такими темпами, то успеет вспомнить весь известный ему репертуар и довести до белого каления тех, кто сидит внизу перед телевизором. Жаль, Сезар его не видит. Доминик приблизился к парню, лежащему на кровати, надо и его к делу привлечь, и сдернул с него покрывало — в него он станет заворачиваться, когда одежды останется совсем немного. — Что за… — выругался негромко Доминик, продолжая танцевать уже вокруг своего любовника. На кровати лежал совсем не Сезар — тот был худенький, субтильный, а этот омега хоть тоже был нетолстый, но гораздо плотнее того. Теперь все встало на свои места. Те, кто внизу снимали фильм, хорошо все продумали — это не акт по согласию, а изнасилование несчастного омеги в его же доме. И перед ним лежит никто иной, как Жиль Дюваль. И чтобы запись не всплыла в высшем свете, Доминику придется жениться на парне. И даже не тюрьмы ему стоило опасаться в случае отказа повести того под венец, а ножа или пули в спину — насильников не любили ни среди аристократов, ни среди простого люда. Доминик, танцуя, потянул слегка вниз трусы, надетые на парне. Вот и едва заметная родинка возле пупка. Неужели они думали, что он так глуп или невнимателен, что не смог отличить одного омегу от другого? И теперь его танец станет просто бесконечным — пока лицо Жиля закрыто платком, а он лишь бродит вокруг него, ему и предъявить нечего. Но где-то в другой комнате лежит на подобной же кровати Сезар, и ему угрожает реальная опасность. Совершая недвусмысленные движения вперед-назад, Доминик перешел к брюкам. Он уже вытянул ремень из них, как раздался оглушительный стук в дверь. — Заставят делать все быстрее, — грустно вздохнул он. Придется оправдываться, говорить, что он не умеет по заказу. — Как ты там? — раздался голос Паскаля. — Еще не приступил к основному танцу? Доминик чуть не разрыдался от радости. — Не ломай дверь, — попросил он друга. — Я сейчас открою. А вы, молодой человек, вставайте, — приказал он Жилю, совершенно забыв, что тот пристегнут к спинке кровати. Доминик, в чем был, вышел в коридор и обессиленно опустился на пол прямо возле двери. — Сезара нашли? — поинтересовался он у присевшего рядом с ним Паскаля. — Да, — ответил тот, — он находился в соседней комнате. Его сейчас опрашивают. — Как он? — спросил Доминик. — Нормально все? — Если не считать нескольких синяков, то нормально, — кивнул друг. — Парнишка, похоже, отчаянно сопротивлялся, когда его похищали. — А мужчина внизу, кто он? — Похитителем оказался знаменитый ювелир и в прямом, и в переносном смыслах, отец Жиля, с которым ты находился в одной комнате, и финансист графа Гийома. Поэтому, когда того арестовали, он не мог позволить себе, чтобы его деньги пропали просто так. Жадность задавила. Твой отец никогда бы его не вычислил, если бы не это дурацкое похищение, — весело отозвался Паскаль. — Нет, не хочу я быть ни разведчиком, ни аналитиком, — хмыкнул Доминик. — Больно нервное это дело. — Что ты! — Лефевр, казалось, был счастлив, что все так благополучно завершилось. — Но если втянулся в это дело, то оставить его нет никаких сил. — Нет, это не для меня, — Доминик поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел вниз. Ему сейчас бы только взглянуть на Сезара, удостовериться, что с ним все в порядке, и можно домой отдыхать. А все рассказы об их счастливом освобождении потом. Все потом. Он вошел в комнату, откуда вышел совсем недавно. На тахте чинно восседали рядком четверо дуболомов в наручниках, рядом с ними стояли вооруженные королевские охранники. Ювелира нигде не было видно. Сезар, сидя за низким журнальным столиком, давал какие-то показания мужчине в черном. На его скуле и под глазом красовались лиловые кровоподтеки. При появлении Доминика он смиренно опустил голову и замолчал. — Я кольцо потерял, — тихо проговорил он, когда маркиз к нему приблизился. — Мы его вернем, — Доминик обнял парня за плечи здоровой рукой. Если бы не следователь, он бы снял с него штаны и отшлепал за непослушание. — А если не удастся вернуть, то закажем подобное. Традиции не должны прерываться. А еще всем детям строго-настрого накажу, если папа сказал, то все его приказы должны выполняться дословно и папочка-омега не должен их нарушать, если даже он на своего альфу обиделся окончательно и бесповоротно. — Я не обиделся на тебя. Правда-правда. Просто… — смущенно пролепетал Сезар. Он чувствовал себя бесконечно виноватым во всем произошедшем. — Ну почему вы, все омеги, такие непослушные? — проговорил Доминик, наклоняясь к парню и нежно целуя его в щеку. — Так уж и все? Только я, — надул губы парень. Доминик счастливо рассмеялся и уже чмокнул его в самый кончик носа. — Придется тебя увезти далеко-далеко и заняться твоим воспитанием, — проговорил он счастливо. Завтра, именно завтра, ни днем позже, они обвенчаются и уедут в имение маркиза Денев. Армэль Андре, если захочет, может уехать с ними. Только вряд ли. Он не сможет бросить своего еще маленького сына, которому очень нужен. Не сможет оставить и короля, которому нужны знания, опыт и аналитические способности его подданного, которого он так высоко ценит. А ему, Доминику, кроме Сезара Мореля, который его все еще ненавидит, никто в этом мире не нужен. За него, такого непослушного с синяками на лице, и целого мира не жалко. Нет, ну, пожалуй, он никогда бы не расставался и со своими друзьями — Паскалем Лефевром, четой Валери, виконтами Мавилем и Лораном. Но тем приятнее будут с ними встречи после разлуки. Он обязательно купит землю в пригороде, все же в городе ему не по карману, и выстроит там шикарный дом, чтобы приезжать туда с большой семьей, не меньше, чем у барона Валери, и принимать там друзей. — Ты на меня не сердишься? Правда? — Сезар взглянул на Доминика. — Рассержусь, — проговорил тот, продолжая счастливо улыбаться, — если ты перед алтарем не скажешь «да». — А ты хочешь, чтобы я ответил «да»? — Сезар смущенно потупился. — Это ты так делаешь мне предложение? — Я тебе уже столько раз предлагал стать моим супругом, что повторить мне не составит никакого труда. Господа! — обратился Доминик ко всем присутствующим в комнате. — Будьте свидетелями. Он опустился перед Сезаром на колени и взял его ладони в свои руки. — Я прошу руки и сердца у этого самого непослушного в мире парня. А сам ему взамен предлагаю свое. Доминик сделал жест, словно достает из груди свое сердце и на вытянутой ладони протягивает его Сезару. А тот, улыбаясь, принял его двумя руками и поднес к своей груди. — Приглашаю всех, — Доминик счастливым взглядом обвел зал, взор его остановился на дуболомах, — кто будет завтра свободен, на наше венчание.