***
Марат вышел из метро и направился мимо стадиона по направлению к парку, засунув руки в карманы. В тишине раздался чей-то звонкий, но намеренно и неудачно пониженный голос. - Мобила есть? А если найду? Корчемный остановился и закатил глаза, обреченно вздохнув. - Очень смешно, ха-ха, - иронично сказал он, разворачиваясь в сторону голоса. - А что, разве нет? - получил он ответ сквозь сдавленный смех. К блондину подходили два человека. Их сложно было не узнать не только Марату, но и доброй половине страны. - Пиу-пиу, - изобразил выстрел один из мужчин, приставив пистолет ко лбу басиста. - Виталь, ты ведешь себя, как ребенок. Сколько тебе лет? - устало уточнил Холстинин, убирая упавшие на глаза пряди волос. - Да дохрена мне лет. А ты с каких пор стал моей мамочкой? - покосился на Владимира Дуб, после чего полностью развернулся и направил пистолет уже на него. - Кажется, мы зарекались не пить перед выходом на работу, - кашлянул, обращая на себя внимание, Корчемный. - Я и не пил. Привыкай, напарник, - наконец убрав пистолет, похлопал Виталий Марата по плечу. - Нам нужно идти. Судя по карте, - Холст достал из рюкзака аккуратно свернутый лист пожелтевшей от времени бумаги, - это неподалеку. Ариец развернул карту. Все устремили свой взгляд на три тусклые красные точки на ней. Они находились на буквально в пятистах метрах от музыкантов-охотников. - Это совсем близко... погодите-ка... - Владимир сощурил глаза и присмотрелся к карте. Точки медленно двигались по направлению к трем товарищам, постепенно набирая скорость. Гитарист медленно убрал карту в рюкзак. - Они идут сюда. Дубинин и Корчемный кивнули. Все трое стали вполоборота, держа наготове пистолеты с серебряными пулями. Послышались быстрые тихие шаги неподалеку. Виталий уже было поднял пистолет, но Холстинин опустил его руку вниз. - Погоди. Не время еще, - тихо сказал он. Троица была насторожена и готова к атаке, как кошка на охоте, выслеживающая воробья, боясь спугнуть. Из-за поворота показались две темные фигуры. В скором времени их осветил периодически мигающий уличный фонарь. Искаженные злобой лица, наполовину открытие рты, загнутые клыки. Вампиры. - Они еще не насытились. Возможно, не питались совсем, - на удивление спокойно и серьезно предположил Дубинин. - И, кажется, они нас чуют. Придется постараться, чтобы не стать ужином, - мрачно заключил Марат. - Бывало и хуже. Прорвемся, - не выпуская из рук пистолет, Виталий проверил наличие серебряного кинжала в ножнах на поясе. Подождав с пять секунд, Владимир дал команду: - Вперёд.***
Эдмунд смотрел на спешно удаляющегося от студии Марата сквозь ветки дерева, растущего под окном. Очень скоро басист пропал из виду. Маэстро облегченно вздохнул. Он чувствовал, как от ног пошел леденящий озноб, который уже добирался до кончиков пальцев рук, а сердце с каждой секундой набирало ритм. В губы больно втыкались клыки, в глазах стремительно темнело. Отвратительное чувство. Но менее отвратительное, чем то, что за ним стоит. Вампиризм. Сколько написано книг, сколько снято фильмов, и всё неправдиво. Вампиры не живут в старинных замках, не прячутся от солнца, у них нет красных или, о, Боже, золотистых глаз, они не бывают вегетарианцами, не носят черные плащи с высокими воротниками, нет. Более того, они могут есть человеческую пищу, она насыщает, но только наполовину, да и, по сути, вампиры и есть люди с мутацией. Они даже не бессмертны, хотя живут на некоторое время дольше. Одно верно: убить их можно лишь серебром (необязательно освященным!), и их жажда крови неконтролируема. Вампир будет искать жертву, пока не насытится, и лишь тогда он сможет спокойно существовать дальше, как человек. Настало время охоты. Шклярский уже не контролировал себя. Он ловко выпрыгнул в открытое окно и убежал прочь от студии. У вампиров есть инстинкты. Они определяют себе подобного, с которым охотятся. Как правило, компания постоянно. А у Эдмунда она была особо интересная. Растрепанные от быстрого бега длинные русые волосы закрывали глаза, но Маэстро легко определил Кипелова, даже не видя его лица. Нюх дает безошибочные сведения. Голодные вампиры не разговаривают, им мешают клыки. Но они понимают друг друга. Юная девушка, видимо, возвращаясь с ночной тусовки, выбрала не самый удачный путь. Кровь стекает в дождевой сток, руки искусаны до десятков глубоких дыр. Остекленевшие темно-карие глаза в последний раз не отрываясь смотрят на небо, на далекие звезды и тусклый свет луны. Мимо проплывают облака, и всё это отражается в широко открытых от предсмертного ужаса глазах. Эдмунд с каменным выражением лица смотрел на эти мертвые глаза. Он наклонился и ладонью закрыл их. - Не хотел бы я такой смерти, - холодно сказал Шклярский, когда оба вокалиста пришли в свое человеческое состояние. Ничего не напоминало о событиях совсем недавнего времени, кроме запачканной кровью одежды и кожи, и воспоминаний. - Никто бы не хотел. Но это природная иерархия. Мы должны питаться, как и любые другие животные, - задумчиво ответил Валерий, смотря на лежащую на земле девушку. - Спасибо за минутку философии, - непроницаемо, но с какой-то едва уловимой долей иронии в голосе сказал Эдмунд.***
- Виталя, ложись! - крикнул Холст, прицеливаясь. Дубинин послушно рухнул на землю как раз в тот момент, когда раздался выстрел. Один из вампиров упал навзничь, пуля вошла в его поясницу, но не убила окончательно. Кровопийца ухватился цепкими пальцами за ногу Дуба, резко дернул к себе и вцепился зубами в лодыжку. - Блять, сука! - заорал от боли Виталий, подбирая кинжал, который уронил минутой ранее. Еще секунда и хватка ослабла, а голова вампира откатилась на небольшое расстояние. Белоснежная на фоне горячей тёмной крови кость чуть торчала из обезглавленного тела. Другие два вампира, увидев смерть соратника, в долю секунды оказались около пытающегося встать Виталия. Но Марат и Владимир подоспели не многим позднее. На всех троих у них осталась всего одна пуля. Холстинину пришлось орудовать серебряным кинжалом. Мужчина резко захватил одного из вампиров за шею и в миг, отточенным легким движением перерезал ему глотку. Кровь хлынула ручьем, существо обмякло, и Владимир убрал руку, позволив ему упасть. Последний апрельский снег окрашивался в ярко-красный цвет и таял на глазах. Оставшийся вампир понял, что пистолет в руках белокурого басиста означает опасность для него, и пытался отобрать. Между прочим, у этих существ крепкая физическая сила, и Корчемный держался из последних сил. Одна пуля. Промахнуться нельзя. Но и вампир действовал не бездумно: он замахнулся и сильно ударил охотника по лицу чуть заостренными ногтями. Марат резко отшатнулся. И тут сыграла удача: он смог тем самым резким движением вырвать пистолет из лап монстра. Одно нажатие на курок. Пуля прямо в лоб и тяжело упавшее тело. Корчемный убрал пистолет, сделав шаг назад. Почему-то ему показалось, что в чёрных глазах вампира была видна какая-то необъяснимая боль и страх. И это задело басиста. Он посмотрел на своих товарищей. - Виталь, ты как? - спросил у Дуба Владимир, осматривая его ногу. - Херня. Заживет. Дубинин постарался встать, но не мог сильно опираться на ногу. Холст ловко подхватил его под руки и помог встать, продолжая поддерживать. Виталий что-то шепнул на ухо партнеру, на что тот лишь улыбнулся и легко поцеловал басиста в висок. Марат, смотря на всё это, невольно задумался об их с Эдмундом отношениях. Они никогда не выставляли свои чувства на показ, более того, о них никто не знал: ни друзья, ни семья (хотя, возможно, догадывались), ни товарищи по группе. И было в этом что-то таинственно-сладкое. Но они проводили достаточно мало времени наедине. Тут Корчемный почувствовал что-то теплое на своей шее. Он провел рукой по ней и увидел на пальцах кровь. Видимо, от удара по щеке когтями. - Пожалуй, я пойду. И вам того же советую, голубки, - с легкой улыбкой попрощался с товарищами-охотниками Марат и, не дожидаясь ответа, отправился в сторону метро.***
Эдмунд зашел в студию. Нельзя было идти в таком виде домой, нужно было по крайней мере переодеться, что и было сделано. Тем временем, циферблат показывал час без десяти минут час. Может, и не было смысла возвращаться, тем более трезвым. Как такое объяснить? Шклярский взял свою гитару и стал около окна, начав играть знакомую пальцам печальную мелодию. Тем временем, Корчемный тихо открыл дверь студии. Он так же не хотел возвращаться домой. Ему хотелось просто подумать, может, всё же закончить вчерашнюю работу. И каково было его удивление, когда он обнаружил Маэстро в комнате. Он стоял около окна, играя на гитаре и напевая что-то невнятное себе под нос. Басист замер. Было в этом всё что-то очень грустное, одинокое и печальное, настолько, что щемило сердце. - Эдмунд... - негромко позвал он. Фронтмен вздрогнул от неожиданности и перестал играть. Он развернулся в сторону пришедшего, немного непонимающе смотря на него, при этом ничем более не выдавая своего удивления. - Марат?.. - Ты опять не ночуешь дома, - с мягким укором в голосе сказал Корчемный, покачав головой, медленно подходя к партнеру. - Я просто забылся, - Шклярский поставил гитару и перевел взгляд на лицо басиста, - что с... - он дотронулся пальцем до своей щеки, вопросительно вскинув брови. - Ударился о ветку. Пустяки, - отмахнулся блондин. Марат на секунду задумался. Они так мало времени проводили наедине, а сейчас впереди целая ночь. Он буквально впился в губы Маэстро, притянув его к себе за талию. Тот от неожиданности что-то простонал, но не стал сопротивляться, а, напротив, охотно ответил, запустив пальцы в мягкие светлые волосы. Резко выдохнул, чуть изогнулся и подался вперед, когда поцелуи перешли на шею и ключицы. Но очень скоро Марат вернулся к губам, чуть прикусывая нижнюю. Целовал, будто наказывал. Не давал большего. Впрочем, кому это нужно?