The blind phoenix

Начинать жизнь с чистого листа, сложно ли это? Учиться всему заново и изо дня в день стараться думать лишь о настоящем, о будущем, которого, по сути, и нет больше. Оно сгорело на обломках прошлого, сделав того, кто потерял все, что имел, еще более несчастным. Оно заставило почувствовать себя беспомощным, жалким, растоптанным. Становиться человеком вновь, сложно ли это? Пытаться изо всех сил стереть из памяти себя настоящего, себя того, кто обязательно будет тосковать по той жизни, продолжиться которой не суждено. Влачить жалкое существования, будучи молодым, полным сил, готовым на многие свершения, и в купе с этим с трудом находить в себе силы, чтобы просто подниматься с постели по утрам. Умирать каждый день, каждый час и каждую секунду, сложно ли это? От несчастий не застрахован никто, но по закону жанра, жертвами их становятся те, кто заслуживал подобной участи меньше всего. ЧанЁль никогда не понимал, почему жизнь так несправедлива. Сам он здоров, молод и вроде бы вполне доволен тем, что имеет на данный момент. Добрый, веселый и яркий, словно полуденное солнце в жаркий день, парень никогда не оставался без внимания. Рыжие взъерошенные кудри, большие любопытные глаза и улыбка, широте и красоте которой позавидует даже морской горизонт. Пак не редко становился объектом всеобщего обожания со стороны представительниц прекрасного пола в силу очаровательной внешности, заразительного, заливистого смеха и просто чертовски притягательной энергетики, исходящей от него. ЧанЁль с легкостью заводит знакомства, благодаря общительности и болтливости. Он стал душой компании не только для своих однокурсников в институте, но и для сослуживцев в небольшом уличном кафе, недалеко от центра Сеула. И для молодого, только-только ступающего на жизненный путь юноши, все складывается более чем хорошо. Кроме, конечно же, недавнего разрыва с девушкой, с которой Пак состоял в отношениях почти год с лишним. Но речь, по сути, не об этом, а о том, что в последнее время ЧанЁля все чаще стало пробивать на различного рода философские размышления. И по большей части он задумывался о том, что жизнь подчас бывает чертовски несправедлива по отношению к совершенно беззащитным и безгрешным существам. И, как известно, ничего не происходит просто так, ничего не появляется из воздуха. Поэтому насущные думы Пак ЧанЁля имели вполне логичные истоки и заключались в его собственных наблюдениях за одной из посетительниц кафе. Но вы не подумаете, парень не маньяк и не тяготеет к слежке за людьми, просто детское любопытство все еще терзает его юношеское сознание. Ну, а что касается загадочной посетительницы, то она оказалась девушкой совершенно невысокого роста (явно, едва достающей долговязому Паку до подбородка), слишком худой и болезненно бледной. Волосы у нее каштанового цвета с медовым отливом и, скорее всего, на ощупь очень мягкие и гладкие. Они легкой волной спадают на покатые плечи, скрывают тонкую шею и острые ключицы. И немало важно то, что хрупкость этой девушки заключалась не только в ее фигуре, но и в невероятно тонких кистях рук и запястьях. ЧанЁль не раз удивлялся тому, как она ухитряется удержать большую кружку с кофе или поводок огромного белого пса. Черты лица у юной леди приятные, привлекательные и отличающиеся особой естественностью. Подобное среди представительниц прекрасного пола сейчас большая редкость. У нее прямой нос, красивая и аккуратная линия губ, острые скулы и большие темные глаза, которые явно раньше были пьянящего коньячного цвета, а сейчас покрыты лёгкой дымчатой пеленой. Об особенности этой девушки, о том, что выделяет ее из толпы обывателей, заглядывающих в кафе, догадаться не сложно. Она слепа. Стыдно признаться, но если бы не это, то ЧанЁль наверняка не заострял бы свое внимание на ее скромной персоне. И причина вовсе не в приевшемся «не в моем вкусе», не в привередливости парня, коей не замечалось за ним. Просто у таких девушек, как она, всегда кто-то есть. Чарующая недоступность подчас бывает куда привлекательнее откровенной сексуальности и демонстрации всех имеющихся прелестей и достоинств. Интуиция не обманула Пака и в случае с этой девушкой. Хотя, единожды он уже потерпел фиаско именно из-за пресловутого первого впечатления. Ли ДжиХён когда-то казалась ему довольно милой и в какой-то степени недоступной, но в итоге все оказалось куда прозаичнее. Под маской девичьего очарования скрывалась стервозная натура. Но, несмотря на это, безумно хотелось верить, что не все такие, что еще остались подобные принцессе, сидящей под навесом, в той части кафе, что расположилась на улице, и осторожно поглаживающей за ушком белую хаски, покорно устроившуюся у ее ног. Девушка приходит сюда каждые выходные и неизменно со своей собакой, гордо вышагивающей впереди хозяйки, тем самым направляя ее. Она выбирает один и тот же столик, совершенно не догадываясь о том, что долговязый рыжий официант, который еще ни разу не решился подойти ближе, наблюдает за ней в редкие минуты отдыха. Но зато он досконально знает дальнейшие действия девушки, ибо все из раза в раз повторяется по одному и тому же сценарию. Шатенка всегда приходит первой, а через некоторое время появляется худощавый высокий парень с непроницаемым взглядом и беспристрастным выражением лица. Он подсаживается к ней сразу, дарит едва заметную улыбку, и девушка это чувствует, поэтому улыбается в ответ. ЧанЁль не знает, кем они приходятся друг другу, но он твердо уверен, что улыбки искреннее и очаровательнее, чем у этой юной леди с темными медовыми волосами, еще никогда не видел. И само собой возникает желание просто подойти, взять ее за руку и увести от этого молодого человека, чтобы не прожигал сие нежное создание холодным взглядом, чтобы не смотрел каждый раз, будто в последний. Но Пак давит в себе эту маленькую прихоть вместе с непонятно откуда взявшейся ненавистью к парню и тут же возвращается к работе. Именно так все и должно было произойти в очередную смену ЧанЁля в кафе, когда на его территории по обыкновению появилась та самая незнакомка, облаченная в нежно-васильковое платье и легкую джинсовую куртку, явно не по сегодняшней погоде, о которой вещали метеорологи с экранов многих телевизоров этим утром. Белая хаски как обычно ведет хозяйку к ее столику и опускается у большого плетеного кресла. И без того зная весь дальнейший сценарий, будто эту «книгу» рыжеволосый читал более сотни раз, он все же не может отказать себе в желании хотя бы пару минут полюбоваться девушкой до прихода ее спутника. Но на удивление самого Пака, и, к слову, не только его, последний так и не появляется. Ни через двадцать минут, ни через полчаса, ни даже через час. И ЧанЁлю откровенно становится жаль это хрупкое создание, что растеряно и нервно постукивает тонкими пальчиками по гладкой поверхности стола, то и дело сверяясь со временем, о котором ее оповещает металлический голос говорящих часов, встроенных в мобильный телефон. Девушка несколько раз пытается позвонить явно тому самому юноше, но попытки ее тщетны. ЧанЁль, наблюдая за этой картиной, понимает, что им постепенно овладевает непонятно откуда взявшаяся паника. Он не знает, как справиться с ней, не знает, как перестать бросать мимолетные взгляды на шатенку, которая, кажется, теперь не только растеряна, но и напугана. Удивительно, но пёс моментально улавливает малейшее изменение в настроении хозяйки и, подняв голову, тычется прохладным носом в острую коленку девушки. Пак по своей натуре человек чувствительный, поэтому, как бы он ни пытался абстрагироваться и сконцентрировать своё внимание на работе, оставить происходящее без внимания все же не смог. Юноша быстро соскакивает с высокого стула и, прихватив с барной стойки, за которой светловолосый бариста увлеченно «колдует» над очередным заказом, свой небольшой желтый блокнот и покидает помещение, сразу оказываясь в той части кафе, которая находится на улице. Поправив воротник белой рубашки и разгладив длинный коричневый фартук, рыжеволосый быстро преодолевает расстояние, отделяющее его от шатенки и, остановившись, кланяется в знак приветствия. — Здравствуйте, меня зовут Пак ЧанЁль, — юноша подходит к девушке не только потому, что его беспокоит ее состояние, но и из-за того, что за время нахождения здесь, она так и не сделала заказ. А, к примеру, чашка кофе или зеленый чай вполне может помочь ей успокоиться, — Вы уже решили, что будите заказывать? Хриплый низкий бас заставляет юную леди едва заметно вздрогнуть, а пса в тоже время навострить уши и напрячься. Благодаря слуху, которой обострился за счет потери зрения, девушка улавливала малейший шум и моментально реагировала, но полнейшая растерянность в какой-то степени дезориентировала ее. — Макиато, пожалуйста, — тихо произносит она после недолгого молчания, поднимая на официанта незрячие глаза, но ненадолго, дабы не пугать и не смущать его. — Необычный выбор, — улыбается ЧанЁль, замечая, как в ответ на его слова уголки губ шатенки едва заметно приподнимаются. Довольный хотя бы такой реакцией, Пак спешит оповестить баристу о новом заказе, про себя отмечая, что вкус у этой девушки весьма специфический. Макиато достаточно терпкий, оставляющий горьковатое послевкусие на кончике языка. Но в отличие от своего ближайшего «родственника», коим является эспрессо, этот напиток гораздо ароматнее. Сам ЧанЁль пробовал макиато всего раз. И по итогам дегустации сделал вывод о том, что вкус действительно приятный и необычный, но сердце его все же навечно отдано всевозможным сортам чая. Дождавшись пока кофе будет готово, Пак по обыкновению благодарит за отличную работу невысоко парня, на бейдже которого аккуратно выведено «Ким МинСок», и спешит к той самой посетительнице. Девушка все еще здесь, возможно, из-за нежелания обижать официанта, что так любезно предложил сделать заказ, или же не теряет надежды на то, что тот самый юноша все-таки придет. Ну, а Ёль прекрасно понимает, что последний вряд ли появится сегодня или когда-либо еще. Но, как говорится, надежда умирает последней. Скажете, что совершенно постороннему человеку негоже такие выводы делать, ведь так? С одной стороны, правоту этого суждения оспаривать нельзя, а с другой, становясь свидетелем встреч этих молодых людей, Пак не раз замечал, как неумело парень скрывал под маской доброжелательности и понимания свою холодность по отношению к этой девушке. Даже человек, совершенно незнающий ничего об отношениях этих двоих, с уверенностью скажет, что парнишка тот рано или поздно просто исчезнет из ее жизни. А вот когда именно — это вопрос времени. — Ваше макиато, — Ёль ставит перед девушкой керамическую чашку, наполненную ароматным кофе. В ответ он получает легкий кивок и тихое «спасибо». Рыжеволосый отходит на пару шагов, чуть не сбив с ног другого официанта, и, так и не отведя взгляда от хрупкой фигуры, продолжает наблюдать. Он видит, как шатенка нерешительно обхватывает тонкими пальцами кружку и тут же убирает их. Обожглась. ЧанЁль порывисто выдыхает и уже хочет вернуться к ее столику, но его вовремя останавливает легкий толчок в плечо. — Эй, хён, ты в порядке? — темноволосый парень с кожей приятного бронзового оттенка смотрит обеспокоенно, — Весь день сам не свой. Пак ничего не отвечает и лишь отмахивается от друга. Причину своего состояния объяснять все рано нет смысла. Младший только посмеется над ним. Не поймет он такого трепета по отношению к совершенно незнакомому человеку. Остаток дня Пак старается окунуться в работу с головой. На девушку, что никак не решается сдвинуться с места, видимо, все еще не теряя надежды, рыжий поглядывает изредка, давя в себе желание подойти и сказать, чтобы уходила. Не стоит тот наглец таких унижений, он не придёт. Она и сама это знает, не глупая ведь. Но несмотря ни на что, продолжает сидеть, допивая давно остывший кофе. На город постепенно опускаются сумерки, а вечернее небо затягивают сероватые тучи, не предвещая ничего хорошего. Спустя некоторое время по навесу начинают мерно постукивать тяжелые капли дождя. Администратор по обыкновению оповещает оставшихся посетителей о скором закрытии. А ЧанЁль, тем временем находясь в комнате для персонала, заканчивает со сменой рабочей формы на растянутый темно-синий свитер и потертые джинсы, разорванные на коленях. Закинув на плечо зеленый клетчатый рюкзак, Пак прощается с коллегами и выскакивает из кафе как раз в тот момент, когда та самая девушка, что прождала до самого закрытия заведения, стремится скрыться за ближайшим углу. А до того, как она успевает сделать это, ЧанЁль замечает, как коротко, но резко подрагивают плечи шатенки. На улице слишком холодно, а дождь постепенно усиливается. Пак соскакивает со ступенек в считанные секунды, на ходу выуживая из рюкзака небольшой черный складной зонт. Он почти переходит на бег, стараясь догнать так стремительно удаляющуюся девушку. ЧанЁль совершенно не обращает внимания на то, что успевает изрядно промокнуть и раскрывает злосчастный зонтик лишь тогда, когда оказывается рядом с шатенкой. Она реагирует незамедлительно, вздрагивая и крепче сжимая поводок пса, что вновь заметно напрягся. — Простите, я не хотел вас напугать, — Пак не сразу осознает, что так резко подскакивать к ней было весьма неосмотрительным поступком. — В-всё в порядке, — голос у кареглазой совсем тихий, бархатистый, сравни шепоту. За шумом дождя Ёль не сразу улавливает его звучание. Он не знает, как завести разговор и как объяснить причину своего поступка, поэтому некоторое время идет молча, неся над головой девушки зонт и теснясь ближе к краю, дабы не занимать много места и случайно не задеть плечом хрупкое создание. — Как вас зовут? — неожиданно даже для самого себя спрашивает ЧанЁль, поворачивая голову в сторону девушки. Знакомиться с ней вовсе не входило в планы Пака, но молчание угнетает его, учитывая тот факт, что сам рыжеволосый может быть болтлив до невозможности, если конечно ситуация позволяет. Чувство такта ведь никто не отменял. — Нам ЮДжин, — шатенка отвечает не сразу, все так же тихо и вкрадчиво. Она откровенно не понимает, с какой стати этот юноша увязался за ней. Вероятнее всего, заприметил в кафе. Стало жаль слепую девушку? ЮДжин заметно передергивает лишь от одной такой мысли. Она не нуждается в жалости и никогда не нуждалась. Со своим недугом девушка научилась справляться сама и, раз пока не угодила под машину или еще куда-либо, то явно весьма удачно. Хотя, в большей степени это заслуга именно добродушного пса-поводыря. — А я Пак… — …ЧанЁль. Я помню. Рыжий удивленно округляет глаза, но лишь на мгновение. Следом парень ощутимо хлопает себя по лбу и тихо смеется. А Юджин чувствует, как от этого смеха по всему телу растекается приятное, но так давно забытое тепло. Низкий, чуть хрипловатый бас пробирает до дрожи, и девушка тут же забывает про дождливую погоду, на мгновение ощущая на себя «взгляд» яркого солнца. — Ах, точно, — ЧанЁль растягивает пухлые губы в улыбке, — Моя память никуда не годится. Знаете… — Зачем вы пошли за мной? — Нам резко прерывает возможный поток речи, заставляя Пака с головой окунуться с пресловутое состояние ступора. А, правда, зачем? По какой причине Ёль увязался за совершенно незнакомой девушкой? Из жалости, сострадания? Или в силу своей импульсивности поддался секундному порыву? Подчас нашим поступкам весьма тяжело дать какое-либо логичное объяснение, даже тогда, когда оно требуется как нельзя кстати. Своеобразный закон подлости, не находите? Сейчас Паку пригодилась бы какая-нибудь меткая фразочка, которая отмела бы любые сомнения и все возможные дальнейшие вопросы. Но на такие вещи он не мастер, а звонок другу в подобной ситуации не предусмотрен, да и не уместен вовсе. — Я…эм..просто.. — Я не приемлю жалость к себе, ЧанЁль-щи, — отрезает ЮДжин, — Тем более от малознакомого человека. Нам прекрасно знает, что Пак видел ее жалкие попытки дождаться своего, до недавних времен, хорошего друга. И девушке вовсе не хочется верить, что именно это подвигло юношу с приятным смехом и глубоким басом догнать ее и негласно предложить помощь в виде зонта. Будь ты хоть сотни раз слепым, глухим или немым, надежда остаться в глазах других людей полноценным человеком, равным им не покидает даже тогда, когда сил бороться практически нет. — Нет, же. Вы неправильно все поняли, — кареглазый говорит быстро и громко, заставляя девушку в который раз вздрогнуть, не ожидая такой реакции от молодого человека, — На улице дождь, а у вас нет зонта. Я просто хотел помочь. Бледное лицо парня по непонятной причине загорается розоватым румянцем. А ЮДжин чувствует себя виноватой за недавнюю грубость. Несомненно, приятно получить помощь не потому, что ты неполноценный или вызываешь лишь чувство жалости, а потому, что человеку просто захотелось проявить внимание. Но ведь, вероятнее всего, он такой участливый один на миллион. Проведет до дома, не позволив промокнуть, получит плюс к карме и забудет. Всю оставшуюся дорогу ЧанЁль не пытается вновь заговорить. Он чувствует себя неловко, так как вызвал у девушки не ту реакцию, на которую рассчитывал. Даже частично промокшая одежда не отвлекает его от размышления о том, что знакомство с ЮДжин можно было «переиграть», избежав вот таких последствий. Наверное, оправдание Пака оказалось недостаточно убедительным, и Нам все равно сочла его помощь за чувство жалости к слепой и теперь уже окончательно брошенной девушке. Оставлять такой осадок после себя ЧанЁль вовсе не хочет. Но на исправление ошибки времени не остается, так как пес останавливается около нужного подъезда. ЮДжин делает шаг под навес, а потом неожиданно разворачивается лицом к все еще стоящему, но уже с опущенным зонтом ЧанЁлю. — Вы идете? — спрашивает девушка, чуть склоняя голову набок. — Что? Куда? — ЧанЁль переспрашивает удивленно, совершенно не понимая, что именно имеет в виду эта особа. Ему пора уходить? — Вы промокли, — поясняет ЮДжин, протягивая руку вперед и едва ощутимо касаясь тонкими пальцами взмокших рыжих волос юноши, — Переждете дождь у меня. Одежда ЧанЁля и правда оказалась частично мокрой, так как он, будучи джентльменом, уступал большую часть места под зонтом девушке. — И часто вы приглашаете совершенно незнакомых людей к себе домой? — Пак ухмыляется немного робко, но чувствует себя уже гораздо увереннее, нежели несколько минут назад. — Вы не похожи на маньяка или извращенца. — Первое впечатление бывает обманчивым, — выдает рыжеволосый, но тут же прикусывает свой язык за излишнюю болтливость и самоуверенность. ЮДжин пытается в знак благодарности спасти его от перспективы идти домой под дождем, несмотря на наличие зонта, а Пак строит из себя черти что. ЧанЁль замечает, как по красноватым губам девушки скользит легкая усмешка. Она гордо приподнимает голову и, пожав плечами, бросает тихое «как хотите». Поняв, что дальше уговаривать его, Нам не станет, кареглазый реагирует незамедлительно. Наскоро складывая и отряхивая зонт от воды, он бросается в подъезд следом за ней. — Хорошо-хорошо, я согласен, — восклицает ЧанЁль, поднимаясь по лестнице следом за девушкой и ее собакой. Пак готов поклясться, что явно слышал тихий смех. Но он вовсе не звонкий, а бархатистый и нежный, приятно ласкающих слух. Юноша покорно следует за ЮДжин, не решаясь спросить, по какой причине она намеренно обходит стороной явно рабочий лифт и поднимается на седьмой этаж многоквартирного дома самостоятельно. И если, оказавшись напротив нужной двери, девушка ничуть не кажется усталой, то Пак отнюдь, показательно громко выдыхая, прислоняется к темно-зеленой стене. Насыщенный рабочий день дает о себе знать с помощью ноющей боли в коленях и ступнях. С дверным замком Нам справляется удивительно быстро и, впустив вперед пса, попутно отстегивая от его ошейника поводок, проходит сама, не забыв жестом пригласить гостя. ЧанЁль мнется в дверном проеме немного нерешительно, отдавая все своё сознание на решение дилеммы, в которой он оказался. Стоило ли принимать приглашение малознакомой девушки? Может быть, нужно извиниться и уйти? Но ведь чем может навредить ему это хрупкое создание? Ему, Пак ЧанЁлю, чей рост совершенно справедливо достигает почти что двух метров. Это самой ЮДжин нужно было подумать, прежде чем звать к себе домой незнакомого человека. Хотя, она все же права, на маньяка-извращенца рыжеволосый точно не тянет. Он даже до банального правонарушителя не достает. — Там есть тапочки, — Нам нащупывает выключатель, включая в небольшой прихожей свет, и указывает точно туда, где скромно стоит пара темно-коричневых тапок, — Раздевайтесь и проходите. — Раздеваться? — ЧанЁль сегодня точно не в себе, так как уже который раз реагирует на слова ЮДжин подобным образом. Он так и застывает в прихожей с одним кроссовком в руке и с другим на ноге. — Ваша одежда мокрая, — поясняет девушка, исчезая в дверном проеме, ведущем в гостиную, — Ванная прямо по коридору, там есть сушилка. Голос Нам звучит немного приглушенно по мере ее удаления от ЧанЁля. — Предлагаете мне сделать все самому? — басит Пак, все же стягивая с себя намокший свитер. — Вы не маленький ребенок. Справитесь, — ответ он получает незамедлительно и достаточно громко. С горем пополам и, конечно, же, возмущением, касательно пренебрежительного отношения девушки к своему гостю, ЧанЁль плетется в указанном направлении, комкая в руках мокрый свитер. Честно говоря, в какой-то степени он понимает ЮДжин. Быть брошенным, тем более в такой грубой форме жутко неприятно и обидно. Его самого предали, и Пак знает, насколько мерзко это чувство. Но все эти мысли покидают взъерошенную голову ЧанЁля так же быстро, как и появляются, стоит ему оказаться в сравнительно небольшой ванной комнате. Он растерянно вертится из стороны в сторону, стараясь не задеть ненароком что-нибудь в поисках сушилки. Компактная конструкция находится достаточно быстро, и, облегченно выдохнув, Пак пристраивает на ней свой свитер и спешит выскользнуть из ванной комнаты. Только после примерно десяти минут, проведенных в этой квартире, до ЧанЕля, наконец, доходит то, что кроме него, ЮДжин и ее пса, здесь больше никого нет. Слепая девушка живет одна? Разве таким людям не требуется постоянным присмотр и уход? У Нам совсем нет близких людей? Ведомый детским любопытством, Пак оказывается в светлой гостиной, потолки в которой высокие настолько, что рыжеволосому кажется, будто встань ему на плечи еще один такой же как он, то до белой штукатурки все равно не дотянулся бы. Но подобная особенность ЧанЁлю нравится, ведь благодаря этому помещение становится гораздо просторнее, чем является на самом деле. Посреди комнаты стоит достаточно большой, но изрядно потертый диван, застеленный лоскутным одеялом, а перед ним деревянный журнальный столик. И Пак не сразу замечает, что вместо газет, книг и кружек с недопитым кофе, на нем располагаются небольшие стеклянные баночки с краской разных цветов и многочисленные кисти. А близ не зашторенного окна стоит мольберт, скрытый тяжелой темно-бардовой тканью. Остальные же полотна, представляющие собой красочную палитру различных картин природы, городской жизни и многого другого, расставлены по углам, вдоль стен или же развешены непосредственно на самих стенах. Осознание того, в чей квартире Пак оказался, приходит сразу же. Нам ЮДжин художница. Слепая художница. Мысль, всплывшая в голове, окатывает, словно ушат с холодной водой. И ЧанЁлю отчего-то становится безумно тоскливо. Он всматривается в эти поразительно красивые, так любовно и старательно изображенные портреты, картины и тут же ужасается тому, насколько сильную боль, должно быть испытывает эта девушка, утратив возможность созерцать мир таким, какой он есть. Невозможно представить, насколько она несчастна, будучи заперта в кромешной темноте, прекрасно понимая, что теперь вряд ли сможет еще хотя бы раз взять в руки кисти. ЧанЁль вновь оглядывается и только сейчас замечает, что те самые краски, стопки с альбомами покрыты тонким слоем пыли. Все это очень разнится с внешним порядком и чистотой, царящей в квартире. Вероятнее всего, ЮДжин захотела оставить все как есть, желая иметь хотя бы призрачную и так стремительно ускользающую связь с любимым занятием. Но правильно ли это с ее стороны? Правильно ли мучить себя таким образом? Ответы на эти вопросы вряд ли предусмотрены. Да и кроме самой девушки никто больше дать их и не сможет. А расспрашивать ее Пак не в праве. Кто он такой? Просто парень с улицы, которому она по доброте душевной предложила переждать дождь в своей квартире. А, хотя… что если под этим предложением скрывается что-то еще? Что-то, что сильнее банальной доброты, что-то, что пожирает душу этого хрупкого создания день за днем, что-то, что своими ледяными руками топит ее в этой трясине, в этой серости, в этой темноте. И это «что-то» — одиночество. То самое одиночество, с которым многие из нас знакомы ближе, чем с родными и близкими людьми. То самое одиночество, что таится внутри, где-то глубоко в душе. Одиночество, которому нет конца, и края нет. Именно оно заставляет людей сильных идти на отчаянные поступки, скупиться принципами, переступать через свою гордость. Размышления ЧанЁля, вот-вот норовящие набрать крутые обороты, нарушает тихая поступь босых ног, раздающаяся позади него. Юноша тут же оборачивается, отмечая, что васильковое платье ЮДжин сменила на свободную белую рубашку мужского покроя и голубые джинсы, а длинные волосы собрала в небрежный конский хвост. Но даже сей образ не умаляет той нежности и легкости, с которой непосредственно ассоциировалась сама девушка. Она потрясающе гармонирует со всей обстановкой квартиры, буквально сливаясь с ней воедино, становясь одним целым. Здесь светло, несмотря на тяжелую и давящую атмосферу, и на мгновение может показаться, что это частичка другой вселенной, отягощенной горем, невзгодами, болью, но вопреки всему не утратившей того очарования, что присуще ее хозяйке. Каждая картина, каждая вещь и даже мирно сопящий пес в старом кресле подле дивана, все это — неотъемлемые составляющие мира отличного от того, который мы, обыватели, привыкли созерцать. Это нечто большее, глобальное, сосредоточенное в стенах старой квартиры и имеющее значение лишь для одного человека, для этой хрупкой девушки. И здесь всегда будет светло, хотя бы благодаря солнцу, что изображено ярко-желтыми акриловыми красками под самым потолком и едва-едва касается своими лучами нежных лепестков алой розы на тонком стебле. — Чай или кофе? — ЮДжин подходит ближе к дивану, опираясь руками о его спинку, — Советую выбрать кофе, так как в наличии чая я не совсем уверена. ЧанЁль растягивает губы в легкой усталой улыбке, на мгновение задумываясь над тем, что же ему выбрать. — Мм, кофе… — тянет он, не отводя взгляда от девушки, — Хотя, нет. Все же чай. Нам вновь лишь тихо усмехается и, так больше ничего не сказав, покидает гостиную. Передвигается она не быстро, но достаточно уверенно. Девушка явно хорошо ориентируется, так как лишь изредка касается подушечками пальцев окружающих ее предметов. Пак выдвигается следом за ЮДжин не сразу. Прежде чем покинуть гостиную, кареглазый решает, что расхаживать обнаженным по пояс вряд ли прилично, даже учитывая тот факт, что хозяйка квартиры вряд ли сможет оценить весьма презентабельный вид на подтянутый живот и виднеющиеся кубики пресса. Сначала Ёль растеряно оглядывает комнату в поисках того, во что мог бы завернуться, пока не подсохнет его свитер, но вовремя вспоминает о рабочей форме. Он выуживает из рюкзака небрежно и наскоро сложенную белую рубашку, успевшую изрядно смяться, и, набросив ее на плечи, быстро застегивает на все пуговицы. Когда Пак останавливается в дверном проеме, ведущем в небольшую кухню, ЮДжин увлеченно рассыпает сахар по кружкам, не забывая просчитывать количество чайных ложек. На столе парень замечает полупустую коробку с фруктовым чаем неизвестной ему марки и упаковку с печеньем. «Нашла всё же» — Ёль не скрывает дольной ухмылки. — Не стойте столбом, — несмотря на спокойный тон Нам, кареглазый все же вздрагивает от неожиданности, — Садитесь. Не повиноваться чарующему мягкому голосу, в меру приправленному ледяными нотками, невозможно. Поэтому Пак, не возражая, опускается на стул. Но долго в этом положении юноша не задерживается, так как видя в руках ЮДжин чайник с только что вскипевшей водой, невольно пугается того, что она вполне может обжечься, совершив какое-либо неверное движение. ЧанЁль пытается предложить свою помощь, но девушка отвергает ее и завершает приготовление горячих напитков самостоятельно, демонстрируя прекрасно отточенные навыки, которым ее обучал социальный работник. Небольшое помещение достаточно быстро заполняет приятный и легкий аромат фруктового чая, создающий неповторимый дуэт с той неуловимой свежестью и прохладой, пробирающейся через приоткрытое окно. — И все же, ЮДжин-щи, как часто вы приглашаете к себе малознакомых людей? — ЧанЁль обхватывает длинными пальцами высокую кружку и, вдоволь насладившись запахом, исходящим от напитка, делает небольшой глоток. — Я более чем уверена, что вы вовсе не хотите знать «как часто». Вы хотите знать, «зачем», — произносит ЮДжин, продолжая размешивать сахар в чашке, — Ведь так? — О, каюсь, раскусили, — Пак смеется тихо, но хрипловато, и на лице девушки невольно появляется легкая полуулыбка, — Так всё же зачем? Нам молчит некоторое время, постукивая отросшими ноготками по потертой поверхности кухонного стола. Кажется, она усиленно ищет ответ, подбирает слова. Или же знает, что сказать, но просто не решается. — А я не знаю, — вздыхает ЮДжин, не скрывая рвущиеся наружу нотки грусти. — Так просто? — ЧанЁль недоверчиво смотрит на девушку. — Почему бы и нет? — она отвечает вопросом на вопрос, который несет в себе по сути куда больше смысла нежели какое-либо утверждение. Вместе со свежестью, приятным фруктовым запахом, царящим в небольшой кухне, приходит и удивительная легкость. В унисон шуму дождя звучат голоса, вещающие обо всем и в тоже время ни о чем. Люди, незнакомые толком, лишь на один вечер находят друг в друге то самое умиротворение и спокойствие, которого так не хватает порой. Они не делятся сокровенными тайнами, не рассказывают сравнительно ничего о себе, о своей жизни. Просто говорят, ведут беседу, обсуждая все, что удастся вспомнить. К тому времени, как стихает дождь, ЧанЁль опустошает, кажется, третью кружку чая, а вместе с тем упаковку с печеньем, что была почти полной. Он расслабляется и начинает задумываться о том, что было бы неплохо вздремнуть часок другой. Но вместо этого, давя тяжелый вздох, сообщает ЮДжин, что ему пора, так продолжать пользоваться ее радушным гостеприимством слишком нагло с его стороны. Девушка в ответ на эти слова лишь тихо посмеивается. Кажется, ей и самой стало гораздо легче. Нам благодарна этому несуразному юноше с приятным низким голосом за то, что позволил почувствовать себя хотя бы не надолго, нормальной, такой как все. — Можно вопрос? — робко интересуется ЮДжин, стоя в прихожей и дожидаясь, пока Пак обуется. — Хочешь спросить, как часто я наведываюсь к малознакомым девушкам? — кареглазый смеется, продолжая шнуровать кеды. — Нет, — ЮДжин улыбается, прислоняясь плечом к стене, — Какой у тебя цвет волос? ЧанЁль на мгновение зависает, непонимающе глядя на девушку снизу вверх. Он медленно выпрямляется и закидывает на плечо рюкзак. Вопрос кажется Паку немного странным. Почему ее интересуют именно волосы? Это какой-то показатель или узнав, какого цвета его кудряшки, ЮДжин уяснит что-либо для себя насчет него? — Рыжий, — нерешительно отвечает парень, замечая, как губы девушки расплываются в довольной улыбке, от которой он буквально млеет. — Я так и знала, — произносит Нам, явно гордясь собой и своими ассоциативными навыками. Прощаются молодые люди буквально пару минут. ЮДжин почему-то более чем уверена, что встреча эта — первая и последняя. Ну, а вот ЧанЁль точно знает, что в эту квартиру еще вернется, хотя бы для того, чтобы забрать свой свитер, который все еще мирно висит в маленькой ванной комнате.