Неприступная крепость

Выходные — это одна из тех вещей, которая проходит совершенно незаметно, будто один миг. Особенно, если их очень-очень кто-то ждет. Особенно, если тот, кто их ждет, ходит на работу. Он может наконец расслабиться, побыть с друзьями или в одиночестве, в обнимку со своими мыслями. Пелагея выбрала второй вариант. Ее телефон вот уже сутки был отключен и валялся где-то в самых недрах квартиры, а сама девушка наслаждалась такой долгожданной тишиной. Весь мир будто забыл про нее, но ей это и было нужно. До этого момента она даже не выходила из своей квартиры, почти с точностью выполняя указания Бродского, который однажды посоветовал не выходить из комнаты и не совершать ошибок. Да, Бродский это про нее. Каждый раз, когда в ее руки попадал сборник его стихов, таких небольших по объему и таких громадных по смыслу произведений искусства, Пелагея будто отключалась, и ближайшие четверть часа все вокруг переставало существовать для нее. Тем не менее, все рано или поздно заканчивается, а хорошее — особенно быстро, поэтому сейчас утро понедельника приветливо заглядывало сквозь стекла, еще мокрые от дождя, раскидывая солнечные лучи по мебели и светлым стенам, благодаря чему пространство казалось чуть больше, чем оно было на самом деле. Оно (утро) действительно было добрым, в холодном сердце блондинки каким-то теплым комочком сидело тайное ожидание или предчувствие чего-то неожиданного, но, безусловно, приятного. — Вдаль унесенное ветром чувство останется где-то, — пропела Поля, раздвигая шторы в спальне и щурясь на солнечный свет, — На берегу неба… Она проснулась уже несколько часов назад, по привычке начала день с чашки чая и бодрящего душа и теперь ходила по квартире, прибираясь и бессознательно напевая песню Билана уже второй раз подряд. Пелагея в очередной раз прикусила себе язык и вздохнула. Почему именно сегодня? Она и сама не знала, но эта мелодия утром бесцеремонно ворвалась в ее голову и теперь беспрестанно звучала там словно радио, притом — без рекламных пауз и прочих перебивок. Пытаясь контролировать поток сознания, девушка смахнула уже несуществующие пылинки с крышки ноутбука и открыла его. У нее оставалось двадцать свободных минут, после чего она должна была собрать сумку и отправиться в студию, причем желательно было не опаздывать. Это будет последняя съемочная неделя перед «отпуском». Вот как раз об этом сегодня и узнают все, потому что сейчас в курсе были только Юрий Викторович и, собственно, сама Пелагея. Она хотела уехать в Лондон (кстати, этот город был ещё одной пока неосуществленной мечтой) к двоюродной сестре, которую не видела шесть лет (ровно с тех пор, как та вышла замуж и улетела туда). Вдохнуть воздух Англии, наверняка отличающийся от Москвы, такой новый, свежий. Да и смена обстановки… Это поможет ей расставить все по своим местам, разложить по полочкам, ничего не упустив, и принять важные и такие необходимые решения. Стрелка часов медленно, но верно подобралась к десяти утра, а это значило, что через час и его половину начнется очередной рабочий день, а трудовая эпопея будет терпеливо ожидать своего продолжения. Девушка еще раз обновила страничку социальной сети, в тайне от самой себя надеясь увидеть уведомление о непрочитанном сообщении от того, напротив фотографии которого мигал заветный значок «online». Но Билан молчал уже второй день. Ни сообщения, ни звонка. В принципе, она этого и добивалась, но где-то в глубине души крохотной иглой сидела обида, царапающая ее гордость. Почему-то ей не хотелось верить в то, что он так быстро сдастся. Но тем не менее, Билан молчал, а время поджимало. — Тихо к нему прикоснется луч одинокого солнца, на берегу неба… — Снова невольно пропела Пелагея, задумавшись. Затем поморщилась, отгоняя от себя ненужные мысли и, накинув на плечи кожаную куртку коричневого цвета и подхватив сумку, покинула стены своего дома. *** — Поля? — Дима протянул ей руку, приглашая на танец прямо во время выступления одной из девушек из команды Лени Агутина. Песня была ее любимой. Группа Scorpions числилась в фаворитах еще с отрочества и всегда знала, как вывернуть наизнанку, разобрать по кусочкам, а затем вновь сложить воедино всю душу и нутро. Пелагея посмотрела на его протянутую ладонь, и глаза ее расширились от удивления: было видно, что для нее это стало совершенной неожиданностью. — Не вздумай отказаться. — Послышался в ее наушнике голос Аксюты. — Так нужно. — Что? — Непонимающе переспросила она то ли у Билана, то ли у режиссера, но уже меньше, чем через секунду блондинка оказалась всего лишь в миллиметре от мужчины. — Потанцуем? — Прошептал он ей на ухо и провел тыльной стороной ладони по ее щеке, обжигая кожу (и свою в том числе) и кладя ладонь на тонкую талию девушки. Она почувствовала его совсем близко, настолько, что если бы музыка звучала немного тише, можно было бы услышать биение его сердца. — А, может, не будем? — Так же тихо спросила Поля, но все-таки переплела их пальцы. — Придется потерпеть. Мы же не хотим сорвать съемку? — вопросом на вопрос ответил Дима и закружил ее вокруг себя. — Так что… расслабься. — Он прижал ее к себе еще ближе, так, что мог почувствовать ее сухое дыхание на своей шее, и заставил девушку отклониться назад, мягко, но уверенно поддерживая одной рукой ее спину. — И получай удовольствие.

If we'd go again All the way from the start, I would try to change The things that killed our love. Yes, I've hurt your pride and I know What you've been through, You should give me a chance, This can't be the end I'm still loving you. I'm still loving, I need your love.

*** — Внимание! — Юрий Викторович остановил всех одним только голосом. — Никто не уходит! Ты, Билан, тем более. — Добавил он, жестом приказывая наставнику сесть обратно в кресло. — У меня для вас всех важная новость. Пелагея кивнула Аксюте и выпрямилась, ловя на себе взгляды Билана. — Съемки нашего шоу продолжатся, — он многозначительно обвел глазами всех присутствующих, задерживаясь на Диме, —, но через неопределенное время. По студии эхом пронесся гул, а Пелагея закрыла глаза. Она клялась себе, что никогда и ни за что не станет смешивать личную жизнь и работу, что никогда не позволит первому мешать второму. Но, увы, сейчас все случилось именно так. С точностью до наоборот. Впрочем, как и всегда. — Что случилось? — Александр Борисович Градский (или Адский, как его тут шутливо называли), кажется, был взволнован и одновременно возмущен. — Это форс-мажор. К сожалению, я не могу вам всего объяснить, но обстоятельства вынуждают меня поступить именно так. — Мужчина пожал плечами и поставил руки на пояс, откинув полы пиджака за спину. — Мы работаем до будущей субботы, дальше — внеплановый отпуск. Я прошу прощения. Все свободны. Сразу же после того, как он скрылся из виду, Пелагея встала и быстрым шагом направилась в свою гримерную, молясь о том, чтобы никто не догадался, что именно стало причиной такого заявления, не замечая, что, по крайней мере, один человек здесь точно знал ответ на этот вопрос. *** — А утром прольется рассветом чувство, уснувшее где-то на берегу неба… До боли знакомые строчки донеслись до его воспаленного слуха в пустом коридоре. Билан остановился и прислушался. Голос он, конечно, узнал. Слишком часто он грезился ему в последнее время. Усмешка заиграла на губах мужчины, когда тот понял, что дверь в каморку Поли была приоткрыта. Сам не понимая, что делает, он подошел к ней и тихонько заглянул внутрь. Картина, представшая перед его глазами, заставила его улыбнуться еще шире и почти что засмеяться. Блондинка сидела по-турецки в своем кресле перед зеркалом в своих джинсах и какой-то кружевной кофте черного цвета, расчесывая волосы. Расческа одновременно служила чем-то вроде микрофона. Девушка явно была расслаблена и, не подозревая, что за ней наблюдают, пела, качая головой в ритм. — Чтобы мы с тобой не забыли, как друг друга любили, — Дима еле слышно, чтоб не напугать ее, подхватил слова, сквозь зеркало смотря прямо в глаза Пелагее. — На берегу неба… Она тут же замолчала, замерев в одной позе, ловя своим взглядом его, а он прошел внутрь, прикрывая за собой дверь. — Прости, я не хотел тебя напугать, просто… — Ты хотел спросить про этот перерыв? — Перебила его блондинка, будто прочитав его мысли и с точностью угадав вопрос. — Не только. Но сначала это. — Билан кивнул и сделал еще два шага навстречу к ней. — Ты что, уезжаешь куда-то? — Да, в Лондон. — Надолго? — Я не знаю. — Призналась девушка, а мужчина шумно выдохнул в сторону. Ее голос звучал тихо, а тело было все так же неподвижно. — А что еще ты хотел сказать? — Ключи тебе вернуть. — Он подошел к ее столу и положил связку ключей от ее квартиры, что забыл отдать в прошлый раз, прямо перед ней. – Вот, возьми. С минуту оба молчали, словно выжидая, кто же первым решится нарушить тишину. Наконец, Дима, взъерошив волосы и потерев нос указательным пальцем, отошел от края стола, на который он присел ранее, и, не произнося ни звука, направился к выходу. — Дима. — Вдруг окликнула его Пелагея, сама от себя того не ожидая. — Спасибо. — Она решила, что если поблагодарить его за ключи (просто поблагодарить), ничего страшного не случится. В ее понимании это было обычным проявлением вежливости, но ровно до тех пор, пока ее пульс не ускорился раза в два, а то и больше, просто от того, что он повернулся к ней вновь. — Да не за что. — Билан наклонил голову набок и, немного поразмыслив, добавил. — Не пойми меня дурно, но сегодняшний наш танец был вовсе не по моей инициативе. Какой-то хитрый ход режиссера, только и всего. — Тебе не обязательно отчитываться передо мной. — Ее гордость, кажется, была задета второй раз за этот день. Но стоило признать, что ход действительно был хитрым, даже коварным. — Просто чтобы ты знала. Я много думал в эти два дня и решил, что оставлю тебя, если ты того хочешь. Не буду навязываться, звонить, писать, если тебе будет так комфортно. — Он все еще стоял, положив ладонь на дверную ручку, готовый в любую секунду шагнуть за порог. — Пойми, для меня это важно. Твой комфорт и…твое счастье. Даже если без меня. Спустя пару секунд она уже сидела одна, пробуя на вкус сказанные им слова. Даже если без него. *** — Пелагея, подожди! — Ольга догнала девушку как раз в момент, когда та садилась в машину и уже собиралась захлопнуть дверь водительского сидения. — Пожалуйста, подожди. И она бы захлопнула, если бы не услышала в ее голосе и не увидела в ее глазах слез. Ее голос звучал удивительно искренне, без вот этой ее характерной наигранности и фальши. Почему-то Пелагея прислушалась к своей интуиции, которая шептала ей о том, что не стоит торопиться уезжать, и посмотрела на свою собеседницу. Оля направлялась к ней, кутаясь от пронзительного ветра в тонкий плащ и размазывая слезы вперемешку с тушью по щекам. Сейчас блондинка уже на девяносто девять процентов из ста возможных была уверена, что это — не очередная игра. — Что тебе нужно? — Пожалуйста… — Запыхавшись от бега, она пыталась восстановить дыхание. Надо сказать, что получалось это у нее плохо: слезы буквально не давали девушке вздохнуть. — Мне нужно сказать тебе…рассказать что-то очень важное, понимаешь? — Почему я должна верить тебе? — Голос звучал строго и с ноткой недоверия, но это, скорее, было напускным. — Пожалуйста, Поля! — Воскликнула брюнетка, стирая очередную каплю, стекающую по щеке и умоляюще складывая ладони. — Выслушай меня! Это касается меня, тебя и Димы. Стремительно портящаяся погода и тучи, сгущающиеся с нездоровой скоростью, стали решающим аргументом, но не в пользу Пелагеи (по крайней мере, тогда она так думала). — Садись в машину. — Устало сказала блондинка и сама сделала то же самое. Вечер обещал быть интересным.