Их жизни.

у меня тут случилась загвоздка: следующую часть я собиралась писать про Киоко, а сюда вставить пару строк от Мукуро. хе, вместо пары строк пишется уже третий лист. поэтому далее у нас будет иллюзионист-сан. а вот про Киоко я уже не уверена. автор ее почему-то не любит. песенка: I Am Ghost — The Dead Girl Epilogue (Part One) ____ Неторопливые шаги. Сейчас просто некуда торопиться, предпочитая идти размеренно. Сюда не спешат, но все приходят. Когда-нибудь. По случайному стечению обстоятельств, или же по велению чьего-то умысла. Рано или поздно. Рано! Он ушел слишком рано. И сейчас, мерно вышагивая по поросшей травой тропике, Дино понимал это предельно четко. Он не смог заставить себя приехать на его похороны. Он так и не попрощался, предпочитая забываться в работе. В выпивке. Хоть в чем-то. Не было ни одной девушки вот уже полгода. Не было ли одной улыбки на сухих, потрескавшихся губах. Весь золотой блеск ушел из истончившихся волос, делая их безжизненными. Глаза из шоколадных превратились в мутно-карие. Без лукавых всполохов веселых искр. Безжизненные. Из-за деревьев показались искусственные цветы, все еще заваливающие могилу Хранителя Облака. Гранитный монолит вызвал лишь новый приступ душащего отчаянья и попытку отстраниться, кусая бескровные губы. — Ты и правда умер… Совсем слабо, будто сил не было говорить. Даже ветер, за пределами леса весело ласкающий стебли травы, тут едва дышал, предпочитая бездействовать. Словно бы тут даже ветер был мертв. — Прости, наверное я сейчас так жалок… Просто падает на колени, едва дойдя до могилы, и кладет лицо на холодный камень надгробья. Вокруг зачаровывающая атмосфера спокойствия и единения. Настолько плотная, что ощущается кожей. Настолько явная, что едва ли не вытесняет слабое сознание. — Ты бы сейчас даже не удостоил меня взгляда… Гранит ледяным поцелуем обжигает щеку, но Дино не отстраняется, словно бы пытаясь согреть его своим теплом, медленно струящимся по худому телу. Гранит поддается. Медленно. Неохотно. Но нагреваясь. Совсем как Кёя, который был принципиален в своих убеждениях. И только ласково-мягкий Дино мог хоть на сантиметр сдвинуть прямолинейность Облака Вонголы. Ступать по жизни чуть мягче. Чуть осторожнее. Чуть расчетливее. И знать, что за спиной всегда будет тот, кому доверил защищать собственные слабости. За спиной Хибари всегда был Дино. — Я сейчас скажу все. Все, что не мог сказать тебе в глаза. Ты все равно бы только холодно взглянул, уничтожая свое сердце непробиваемостью… Тело откликнулось на слова знакомой болью. Тупой, уже даже привычной. Выжигающей, но теплой, как ладони. Острой, но не оставляющей следов, как яд едких слов. Ломающей все, как множество одиноких вечеров в пустой кровати, постельное белье которой пахло им. Дино так не смог выбросить ничего из его вещей. В ванной до сих пор одиноко стояла зубная щетка, а рядом белоснежное махровое полотенце, отлично сохранившее запах дезодоранта. — Ты был моей кровью. Только мысли о тебе заполоняли каждую клеточку моего тела… Вены обожгли огнем, отряхивая от тонкого слоя пыли забвения агонию уже утрясшейся боли. Снова по телу словно бег раскаленного железа. Хочется кричать до хрипоты. До полной потери голоса. Чтобы хоть чуть разбавить накатившие ощущения. Хоть на секунду спрятаться, пытаясь отдышаться. — Ты был моим дыханием. А я, как легкие, искренне нуждался в тебе. Чтобы не погибнуть… Голос дрогнул, и Дино тяжело дышит, словно каждый вдох дается с очень большим трудом. Словно бы не может заставить себя вдыхать этот воздух. Воздух, где нет его запаха. Мустанг дрожащими пальцами ослабляет галстук, сейчас больше похожий на красивую удавку. Но это не помогает. И только ледяное касание гранита помогает не потерять сознание. Не тут. Не сейчас. Кёя так же отрезвлял. Всего лишь холодным взглядом. Одним лишь мимолетным касанием. Заставляя еще раз пересмотреть все. Заставляя переосмыслить все. Охлаждая вспыльчивый мозг. Он был самый что ни на есть истинным воплощением Десятого босса Каваллоне. — Ты был моей пищей, и сейчас меня сводит судорогой от почти звериного голода… И верно. Сколько бы дел не было. Сколько бы заданий не навалилось. Они всегда находили хоть секунду на встречу. *the flashback* — Кёя, — запыхавшийся голос в телефонной трубке. — Чертов конь, — голос отстраненный. — Я три часа буду в Токио. Пролетом. — Так и скажи, что специально покупал билет на этот рейс, — немного усталое замечание. — Ты ведь итак это знаешь, — лукавая улыбка. — Я зарезервирую номер в гостинице. — А я буду долго сжимать тебя в объятьях и жадно целовать… — мечтательное замечание. *end the flashback* — Ты мог бы стать центром моей жизни, но ты отказался, выбрав стоять в стороне… Дино был бы счастлив, если бы ему не отказывали. Точнее не отказывал только один человек. С черно-серебряными волосами. Легкими, постоянно спадающими на глаза. С тонкими губами и носом, кончик которого так нежно целовать. Кёя только хмыкнул, видя как старается Мустанг окружить его бесконечным вниманием и заботой. «Мне это не нужно», — сначала отрешенно, но, увидев растерянно-печальные шоколадные глаза, сразу же добавил: — «Я не хочу быть для тебя всем. Пусть все будет так, как есть сейчас». И Дино принял это. Сначала удивленно-нерешительно, не зная как себя вести. Но с каждым днем все увереннее. — Спасибо… Надрывающимся шепотом, словно из последних сил. Самые важные и дорогие слова, каждую букву которых он медленно отдирал от собственного сердца, не обращая внимания на кровавые слезы, заполнившие его изнутри. — Спасибо за то… Глаза, и раньше красные, с узлами лопнувших сосудов, наполнились хрустальными слезами, все еще державшимися на тонких ресницах. — За то, что не оставил после себя ни одного пустого обещания… *the flashback* — Кёя, хочешь я поклянусь тебе, что буду любить тебя всегда? – преданность в золотисто-ореховых глазах. — Зачем? — Что бы ты верил, — немного замешкавшись. — Думаешь, что одними лишь словами можно что-то доказать? – недобрый блеск серых глаз. — Н-нет, — поспешное отрицание, — просто хотел бы, чтобы было хоть что-то, в чем ты можешь быть уверен. — Этого не надо, — ни единой нотки тепла в голосе, — либо ты показываешь, либо идешь отсюда. *end the flashback* *the flashback* — Я безумно тебя люблю… — на одном придыхании, сжимая в объятьях. — Угу, знаю, — недовольно убирая прядь золотых волос с собственных губ. *end the flashback* — Спасибо, что терпел меня, только сейчас понимаю, насколько шумным я для тебя был, — еле заметная улыбка на бледных губах. Они никогда не ругались. Дино не любил повышать голос и был слишком покладист и мягок. А Хибари… Ему всегда было легче уйти, чем доказывать кому-то что тот не прав. Бросить перед уходом обвинительные слова и закрыть за собой дверь. Они никогда не ругались. Просто не было причин. Просто не было общих точек соприкосновения. Просто они были отдельным миром. Миром, где все переставало существовать, теряясь между ласковыми прикосновениями пальцев и нежными поцелуями губ. Они никогда не ругались. Они просто не хотели растрачивать драгоценные секунды близости на такую бесполезную вещь. Они любили. — Спасибо за столько часов, проведенных вместе. Секунды всегда казались слишком шустрыми. Минуты слишком проворными. Часы ускользали почти мгновенно, не давая ни шанса им устать друг от друга. Головокружение от одного ли взгляда. Теплота от каждого прикосновения доверчиво разливалась по всему телу. Перехватывало дыхание от каждого поцелуя. Дрожь в теле, глухие удары сердца, пальцы стараются обнять как можно сильнее, губы - целовать как можно нежнее и страстнее. Дино всегда любил с максимальной отдачей. — И спасибо… Голос совсем затих. С губ срывались лишь немые слова. «Спасибо, что показал, насколько безумно я тебя люблю», — подхватил ветер, унося слова ввысь. На секунду все ожило, радуя слух шелестом листвы деревьев. Радуя глаз переливами солнечных лучей на еще невысохших капельках утренний росы. Радуя кожу совсем не осенним теплом. И все затихло, вновь погружаясь в меланхолично-апатичную атмосферу существования. Искусственные цветы, казалось, поблекли. Гранит податливо нагрелся на солнце. Птицы нерешительно протянули свою песнь. Золотые волосы больше не блестели на солнце. Кожа побледнела, становясь похожей на пергаментную бумагу. Глаза поблекли, потеряв самые последние искры былой жизни. Тихо. Ни единый вдох больше не нарушает звенящую тишину поляны. И только ветер на своих губах носил самые последние слова: Спасибо, что показал, насколько безумно я тебя люблю…