Если ты сможешь меня простить

      Я проснулся. Посидел немного в кровати, давая привыкнуть глазам к яркому солнечному свету, заливающему комнату. Ник мирно спал рядом и, казалось, не собирался просыпаться. Рука прошлась по выбеленным южным солнцем волосам, разметавшимся по подушке. Ник не шелохнулся. — Эй, вставать думаешь?       Лишь невнятное ворчание в ответ. Загорелое плечо выделялось темным пятном на белой ткани простыней. Не удержался, провел по манящей мягкостью коже, отодвигая легкую ткань. Взгляд жадно ощупал острую косточку бедра, плоский живот с мягкими вьющимися волосками внизу. Но одного взгляда мало, пальцы сжали острую коленку, поднялись выше, оглаживая татуированную кожу. Ник перестал сопеть, но не проснулся.       Закрываю глаза, ложусь рядом, касаясь щекой бедра. Целую цветную татушку на ягодице. В месте, где раньше был шрам, теперь цветет раскрытый бутон. Ник долго выбирал, что набить, когда пришли отрицательные анализы теста на ВИЧ, хотел как-то обозначить новый этап жизни и решил, пусть дерево расцветет, ему уже пора.       Чувствую, перебирает ногами, у него стоит. Ложусь сверху, поворачивая его на живот. Шепчет: — Саша.       Целую меж лопаток.       Глаза не открывает, терпеливо ждет, уткнувшись в собственное предплечье, когда я уже закончу со смазкой. Выгибается, приподнимая ягодицы, разводит шире ноги. Я толкаюсь и улетаю. Горячо. Мы теперь все время без резинки, Ник от этого с ума сходит. Кажется, я переборщил со смазкой, бедра у него изнутри влажные, будто течет. Кожа пахнет морем. Несколько плавных толчков и Ник просит не останавливаться. Наверное, я никогда к этому не привыкну, все время буду хотеть его, как первый раз. Целую россыпь родинок на спине, лопатки напряженно сведены. Выгибается подо мной, подмахивает, ноет. Запускаю пальцы в волосы, сжимаю руку в кулак, тяну на себя, поворачивая голову на бок, так чтобы губы было видно. Смотрю, как он кривится, глаза не открывает, лишь хмурит брови. Засаживаю глубже, гримаса боли на тонком лице, хочу, чтобы он кричал. Еще несколько сильных толчков. Чувствую напрягается подо мной. Открывается мне сильнее, немного приподнимаясь на коленях, что-то стонет в подушку, хватает мое бедро, насаживается сам. Слышу сбивчивое, хриплое: «Трахни меня» и теряю контроль.       Обессиленный лежу на нем, дышать трудно. Вот так утро. Проверяю рукой: живот влажный, член подрагивает, тоже кончил. Чувствую, хочет повернуться, выхожу, опираясь на руки, даю пространство. Ложится на спину, не дает мне встать, притягивает к себе и так смотрит, глаза большие, влажные, с черными ресницами по контуру, серьезный слишком. Целую, шепча: — С днем рождения. Кладет руку мне на лицо: — Саш, — всегда зовет меня по имени, так нравится эта его манера, уже знаю, сейчас будет вопрос. — Что? — целую подбородок. — Давай не вернемся… Никогда. Просто останемся здесь. Улыбаюсь: — Если хочешь. Ты теперь можешь все. — Без тебя ничего не могу. — Глупый. Без меня ничего и не надо. Я с тобой. — Навсегда. — Навсегда. — Пообещай. — Клянусь.