К чему клонит Дамблдор? Он решил спросить. Возможно, хотя бы в этот раз Дамблдор даст ему прямой ответ.
— Что ты хочешь узнать, Альбус? Подозреваешь, что Квиррелл знает, что я больше не один из Его людей?
Дамблдор мягко улыбнулся:
— Вовсе нет. Я лишь подумал, что неискушенный наблюдатель, желающий получить информацию, поймет разговор подобного рода совершенно превратно.
Нет. Не в этот раз.
А также:
Гарри замолчал и задумался. На самом деле он не знал, что делать. Он не мог сообщить Дамблдору, даже если бы тот и поверил ему… Он мог бы сообщить Кровавому Барону, если найдет его, но не был уверен, что это сильно поможет. Барон все-таки тоже не сможет остановить воров, ведь он бесплотен. Если только…
— Видишь? — ровным голосом сказала она. — Я могу сходить к нему, если ты…
— Нет, — перебил Гарри. — Я знаю, что могу сделать.
Нахмурившись, Милли спросила:
— Что?
— Я могу сам отправиться за камнем.
Северус Снейп не любил весну. Каждый апрель он презрительно усмехался малейшему цветочку, который пробивался из-под земли, и фыркал, видя прилетающих с юга птиц, а еще он хмурился от попадавшей в глаза пыльцы. У волшебников, разумеется,
не было аллергии. Были лишь… неудобство и редкие приступы чихания. Так что да, весну и все, что с ней связано, Северус не любил и выносил смену сезонов лишь потому, что конец учебного года был близок.
Но в этом году весна выдалась особенно безрадостной. Профессора раздражали всякие мелочи — вещи, которые обычно он воспринимал спокойнее. Он срывался на учениках за то, что они слишком громко помешивали зелье в котлах, и рычал на третьекурсников потому, что они бросали ингредиенты в варево с крайне большой высоты. У него болела голова от всполохов солнечного света в высоких окнах Большого зала. Миссис Норрис так сильно стучала лапами по каменным плитам, что их звук отдавался в ушах звоном тарелок, и Снейп устроил Филчу разнос за то, что тот не следит за своим «рассадником блох». А когда упомянутый «рассадник» попытался потереться о ноги Снейпа через мантию, которая была плохо защищена от кошачьей шерсти, он рыкнул на нее. Похоже, что и проклял к тому же.
Этой весной вообще все казалось пасмурным, прохладным и раздражающим: от пронзительных детских голосов до тарабанящего по окнам дождя. Северус считал, что вокруг него все были грубыми, невоспитанными и непроходимо тупыми, и он мечтал высечь их всех розгами. Половину учеников он видел подвешенными за большие пальцы — в этом он был совершенно солидарен с Филчем, — а другую хотел бы оставить без ужина.
Разумеется, Северус ничего из этого не высказывал вслух. Он даже не слишком много жаловался на поведение и умственные способности своих учеников и коллег, как бы директор ни упрекал его за это. Он был просто… удручен. Да, именно так. Но хуже всего было то, что поглотившее его чувство безысходности просочилось во все его ежедневные дела. Долгое время Северус не мог понять причины, но как-то раз заметил, что тоска внутри возрастала многократно, когда слизеринские первокурсники заходили в класс, приходили на обед или занимались с ним дополнительно. Именно тогда он и понял, что безысходность и раздражение появлялись, едва Поттер замечал Снейпа и его лицо становилось каменным: на ужине, в классе и даже когда сопляк заходил в замок мокрый и дрожащий после квиддичной тренировки под дождем.
Вот оно: Северус не понимал, что случилось с Гарри Поттером, и это страшно удручало его. Тревога и привела его спустя неделю после разговора с Дамблдором о Квиррелле к текущему положению.
Северус сидел за столом в своем кабинете. Места перед ним занимали два слизеринца с первого курса. Близился конец мая… и Северус только что поговорил с Кровавым Бароном, после чего пожалел, что призрак бестелесен и его нельзя порвать на мелкие кусочки. Призрак был таким... невыносимым! Он объявил, что никогда не выдаст секретов Гарри Поттера, а еще он, похоже, получал удовольствие, передавая это сообщение.
Мотнув головой, Северус посмотрел на двоих детей перед собой. Ему не стоит зацикливаться на Бароне, особенно когда у него есть новые жертвы, в смысле
ученики, для допроса. Для начала нужно усыпить их бдительность и развязать языки.
— Вы, конечно, знаете, зачем я пригласил вас в свой кабинет, так?
Ученики обменялись взглядами.
— Нет, сэр, — сказали они вместе.
Ясно. Тогда придется нажать сильнее.
— Как следует из моих записей, — он пролистал один из журналов, куда автоматически попадали оценки первокурсников после того, как он проверял их задания, — вы не пропустили ни одного эссе, и все-таки вы, мисс Булстроуд, похоже, неспособны выполнять работу каллиграфическим почерком, от которого моим глазам не пришлось бы истекать кровью. Что до вас, мистер Нотт, то ваши сноски могут посоперничать по длине и ценной информации самому эссе.
Он замолчал, давая им время осмыслить сказанное, прежде чем слушать обещания исправиться. Особенно изысканными были заверения мистера Нотта. Северус едва сдержал улыбку острому уму мальчика и задался вопросом, в кого тот пошел: Нотт-старший, как помнилось, остроумием не отличался.
И в завершение:
— Увы, третий представитель вашего маленького трио, если можно так выразиться, не явился за заслуженной критикой своей работы на моих уроках. Это раздражает меня больше всего. Надеюсь, вы понимаете.
Очередной обмен взглядами. Очередное: «Нет, сэр».
Северус выпрямился и хлопнул по столу:
—
Где Гарри Поттер?
Дети подпрыгнули.
— Не знаю, сэр, — первая опомнилась Булстроуд. — Вы проверили на поле? Он там часто бывает.
— Проверял, его там не было, и дело не в этом. Мистер Поттер отсутствует во многих смыслах, не только в том, о котором сейчас была речь, и я хочу знать
почему. Поскольку вы его ближайшие… товарищи, я считаю благоразумным, что Поттер должен был посвятить вас в свои дела.
Он улыбнулся, обнажив зубы. Девочка заметно отпрянула.
— Ему нездоровится, — сказал Нотт мгновение спустя. У него было такое же, похожее на крысиное лицо, как у отца, но, судя по тому, что мальчик по-настоящему сдружился с Поттером, это было их единственное сходство.
— Три месяца? — прорычал Северус.
Сопляки снова посмотрели друг на друга. Можно было подумать, что они легиллименты и сейчас обменивались мыслями или, по крайней мере, еще до того, как зайти в кабинет, договорились о чем-то. О чем-то таком, что нарушает школьные правила. Северуса не устраивало ни то, ни другое. Он указал палочкой на Булстроуд.
— Расскажите мне, что вам известно.
Коротко взглянув на своего товарища по конспирации, Булстроуд сказала:
— Ну… Помните, как было в начале года?
Она поморщилась, будто
сама была тогда объектом его насмешек и оскорблений.
— Продолжайте, — сказал Северус вместо ответа.
— Ну, эм-м…
— Да выкладывай, Миллисента! — вмешался Нотт. — Возможно, он поможет. Профессор, Гарри подслушал ваш разговор с Квирреллом после квиддичного матча. Он считает, что вы хотите украсть философский камень, хоть для себя, хоть по приказу Сами-Знаете-Кого, а он, как Гарри также уверен, снова пытается убить его.
— Тедди! — ахнула Булстроуд. — Это дело Гарри! Ты же знаешь, он…
— Это дело, от которого он может и погибнуть, правильно? — Нотт повернулся к Северусу и посмотрел на него в упор: — С тех пор он не в себе во всех смыслах, и это, на самом деле, ваша вина.
Северус вскочил на ноги, все еще осмысляя услышанное.
— Моя вина!
— Именно, — сказал Нотт. — Он говорил мне, что ему нравилось проводить время с вами: играть в шахматы или разговаривать. А сейчас он просто зол.
— Не
просто зол, — поправила Булстроуд. — Он считает, что вы его предали.
Северус уставился на детей. Гарри чувствует себя преданным. Из-за понятного недопонимания. Если, конечно, считать, что эти слизеринцы не сочиняют. Проверить их слова можно разными способами, и Северус использовал самый легкий и незаметный из тех, что были ему доступны.
Мысленно произнеся «
Легиллименс», Северус коснулся сознания Нотта и посмотрел его мысли на поверхности. Внешне непоколебимый мальчик был спокоен, собран, и разум в его маленькой голове был неплохо организован. Первым всплыло воспоминание, которое, как понял Северус, описывало тот день, когда Гарри чертов Поттер решил, что Северус Снейп — Плохой Парень. Тогда прошла игра с Хаффлпаффом, и все слизеринцы были вне себя от счастья, когда Гарри поймал снитч через пять минут после начала матча… и Северус вспомнил свой разговор с Квирреллом в лесу. Да и этого было достаточно, чтобы понять реакцию Гарри. И теперь он понял также, на что намекал Дамблдор. Старый манипулятор ведь мог сказать все прямо и избавить их обоих от боли и терзаний! Будь он проклят.
И будь проклята его собственная гордость, которая заставила думать о Гарри по определению плохо, хоть Северусу в целом было свойственно ожидать дурного от Поттеров. Неудивительно, что Гарри не захотел жить с ним, если он считал его вором или, хуже того, человеком, который хотел убить его. После стольких месяцев, проведенных с Гарри бок о бок, Северус должен был догадаться, что Мальчик-Который-Выжил-Чтобы-Доставить-Ему-Хлопот не отвергнет его открыто без веской на то причины. А предательство или даже видимость предательства — очень серьезная причина, чтобы разорвать отношения, для того, кто последние десять лет прожил в «семье», которая предавала его, нисколько о нем не заботясь. Для того, кто последние месяцы чувствовал себя преданным всем магическим миром, которому не было дела до его благополучия, если только сам Гарри не был
ему чем-то полезен. Миром, который никогда не заботился о Гарри ради
самого Гарри.
Северус находился в затруднительном положении. Как дать понять мальчику, что он ошибся в намерениях своего профессора зельеварения, и не упомянуть, что Северус когда-то служил Темному Лорду? Это совсем не то, что он хотел бы объяснять. Но как обсудить все так, чтобы мальчик не узнал о нем самого худшего: того, чем он занимался несколько лет до убийства Лили и Джеймса? Узнай Гарри об этом, и у него будет другая причина избегать его, справедливая причина. Ему нужно… Он
хочет забрать Гарри у родственников, но для этого Гарри должен доверять ему. Потребуется немалая доля изящества, чтобы решить эту дилемму.
— Э-э, профессор? — вежливо кашлянула сидящая перед ним девочка. — Вы ведь на самом деле не собираетесь красть камень, правда?
Северус посмотрел на нее холодным, ничего не выражающим взглядом и промолчал, дав румянцу, вспыхнувшему на ее щеках, служить доказательством его невиновности. Гарри несколько месяцев назад обмолвился, что знает, что в школе что-то спрятано, и Северус не стал спрашивать, откуда дети узнали, что именно. Он ставил на то, что, как всегда, проболтался Хагрид. Да и, в конце концов, сейчас это не имело значения.
— Мы можем идти, профессор? — осмелился спросить мальчик.
— Пока нет, — отрезал Северус. Он поднял палец в указание: — Вы
обязаны предупредить меня — мне нужно ваше слово, — если мистер Поттер вобьет себе в голову, что ему нужно как-либо беспокоиться насчет философского камня. Мне известно все о вашей маленькой ночной вылазке на Астрономическую башню с норвежским горбатым в корзине, — его губы растянулись в кислой улыбке, едва он увидел, как две пары глаз напротив полезли на лоб от услышанного, — так что не отрицайте, что ему в голову могут прийти безрассудные затеи. Я хочу, чтобы вы дали клятву слизеринца, что немедленно оповестите меня, когда Поттер задумает сделать какую-нибудь глупость.
Северус видел в слизеринских глазах мальчика слишком много гриффиндорской храбрости (что можно считать за глупость), чтобы хоть на секунду поверить, что мальчик так просто позволит кому бы то ни было выкрасть камень у себя из-под носа.
— Вы обещаете?
— Да, сэр, — без промедления ответил Нотт, и Северус оставил его в покое.
А вот Булстроуд согласилась не сразу, и ему пришлось чуть ли не убеждать ее дать свое обещание.
— Замечательно. Теперь свободны.
Дети бросились прочь из его кабинета, а Северус принялся размышлять, как возобновить отношения с Гарри и не дать ему понять, что в этом замешаны его друзья. Непростая задача, мягко говоря, но Северус утешил себя тем, что учебный год подходил к концу. Через пару дней должны были начаться экзамены, поэтому Северус решил подождать и не пытаться пока поговорить с Гарри: он не хотел, чтобы мальчик нервничал на экзаменах еще сильнее.
* * *
Северус спускался по главной лестнице в последний день экзаменов и думал о Гарри Поттере. И кому еще было едва ли не врезаться в него, как именно этому мальчику?
— Добрый день, — невозмутимо сказал Северус.
Мальчик уставился на него так, словно увидел инфернала. Он стискивал руки и выглядел взволнованным.
— Почему вы в замке в такой погожий день? — спросил он и улыбнулся, чтобы добавить разговору непринужденности и дать мальчику расслабиться.
— Я… — начал Гарри и замолчал, явно не зная, что ответить.
Внезапно Северуса осенило. Гарри был слишком встревожен для того, кто сдал последний экзамен. Мальчик был на грани паники, она отражалась в его глазах, и Северус догадывался, в чем была причина. Он сам направлялся в учительскую, где должен был встретиться с Минервой по случаю внезапного отъезда Альбуса, и каким-то образом чувствовал, что Гарри тоже известно о том, что директор покинул школу.
— Вы должны быть осторожнее, — предупредил Северус. — Ходите с таким видом, что можно подумать, вы что-то замышляете.
Гарри густо покраснел, но развернулся к выходу из замка.
Северус окликнул его. Нужно было убедиться, что Гарри не станет делать ничего идиотского, например, пытаться остановить вора, который наверняка работает на Темного Лорда. Его могут убить или, что хуже, использовать для того, чтобы украсть камень, и Северус не допустит этого ни в коем случае. Гарри должен находиться в безопасных стенах слизеринской гостиной и оставаться там до тех пор, пока не будет раскрыта связь Квиррелла с Темным Лордом и его не посадят.
Единственное, что за пару секунд придумал Северус, чтобы оградить Гарри от неприятностей, это сказать:
— Предупреждаю, Поттер: еще одно ночное похождение, и я лично превращу ваши последние дни в ад. Хорошего вам дня.
Он широким шагом направился в сторону учительской, не посмотрев, куда пошел Гарри. Мельком он заметил Кровавого Барона, парящего так высоко, что Гарри не замечал его — и, возможно, он вообще не догадывался, что за ним все еще следят, — но все же достаточно близко, чтобы защитить в случае чего. Хорошо. Одним беспокойством меньше. Как минимум Барон сообщит ему, если Гарри захочет изобразить из себя героя-гриффиндорца.
* * *
В гостиной личных комнат Северуса раздался звонок: кто-то пришел к нему со стороны подземелий, что было довольно странно по нескольким причинам. Во-первых, все профессора и директор — особенно он — входили к нему через каминную сеть. Во-вторых, в коридорах в такое время не должно быть ни одного студента, и, кроме того, никто из них не знал, где находятся личные комнаты Северуса. Исключение составляли несколько человек, в том числе Гарри Поттер, и они всегда приходили со стороны кабинета. А это означало только одно: кто-то из студентов попал в неприятности. Должно быть, Филч поймал его и вместо того, чтобы дождаться утра, решил, что середина ночи — отличное время, чтобы привести негодника к декану.
Северус нахмурился и пошел к «парадному» входу в его комнаты. Указав на дверь, он произнес простое «
Ревелио», чтобы посмотреть, кто стоит снаружи. Дверь с его стороны стала прозрачной, и он увидел в коридоре Теодора Нотта. Одного. Все страньше и страньше.
Северус снял с крючка на двери запасную черную учительскую мантию и, накинув ее на себя, отменил заклинание. Он открыл дверь, не скрывая своего раздражения:
— Вам известно, сколько сейчас времени, мистер Нотт? Давным-давно наступил отбой, смею заметить…
— Профессор, — перебил его мальчик, — мне нужно сказать вам кое-что насчет Гарри.
Сердце Северуса тут же учащенно забилось. Рука стиснула палочку, и ею же он махнул мальчику, приглашая внутрь. Перед тем как закрыть дверь, Северус убедился, что в коридоре больше никого не было.
— Где он? Он ранен?
Сущий дьяволенок! И это после всего, что Северус сделал, чтобы обеспечить его безопасность!
— Нет… Не думаю. Вообще-то я не знаю точно, где он. Думаю… Думаю, он пошел за камнем. Я слышал, как они до этого говорили с Миллисентой о том, что директора вызвали в Лондон. Думаю, Гарри считает, что кто-то собирается украсть камень этой ночью.
Он умолчал, конечно, что Гарри считает, будто это
Северус собирается украсть камень. Но Гарри может быть прав насчет того, что этой ночью кто-то решит добраться до камня. Наконец, это отличный шанс для Квиррелла, который с каждым днем ведет себя все более скрытно и пахнет все более едко.
Если Гарри прав, и Квиррелл, который
каким-то образом работает на Темного Лорда, отправился за камнем, и сам Гарри поддался своим гриффиндорским замашкам, то он попал в большие неприятности, не меньшая из которых его ждет, когда до него доберется Северус.
— Как давно?
Мальчик переспросил испуганно:
— Давно?
— Когда вы услышали их разговор?
— Во второй половине дня, прямо перед ужином.
Значит, сразу же после того, как Северус встретился с ним на лестнице. Неудивительно, что мальчик был встревожен и с ненавистью думал о профессоре, который поймал его: он замышлял выбраться из гостиной после отбоя.
— Почему вы сразу же не сказали мне об этом?
Мальчик закусил губу. Он выглядел обеспокоенным, что было совсем для него не характерно.
— Я весь вечер наблюдал за ним и собирался остановить, если он пойдет… Но он, наверное, проскользнул мимо под этой своей мантией-невидимкой, потому что я не видел, чтобы он выходил, а когда проверил спустя время, его уже не было. Поэтому я пришел к вам, сэр.
— Замечательно, — сказал Северус, а в мыслях наперегонки всплывали варианты того, с чем Гарри мог столкнуться в этот самый момент. — Спасибо, что сообщили. Возвращайтесь в общежитие.
— Но сэр!
— Без возражений.
Сейчас же отправляйтесь в общежитие.
Он открыл дверь и буквально вытолкнул мальчика в коридор.
— Пожалуйста, сэр, я только хочу сказать… Пушок любит музыку.
Северус побледнел, но кивнул и закрыл за мальчиком дверь. Затем он быстро развернулся и в несколько шагов достиг камина. Он собирался переместиться в класс защиты от темных искусств, и если удача будет на его стороне, то он обнаружит, что Квиррелл сидит за своим столом и
не пытается ни украсть никакие камни, ни убить Гарри Поттера.
Каминный порох взметнул вокруг него зеленое пламя, которое исчезло, едва Северус шагнул в темную и пустую классную комнату. Черт возьми. Он достиг двери, вышел в коридор второго этажа и продолжал идти, пока не оказался на третьем, коридор которого охранял Пушок.
Подойдя ближе к двери, Северус увидел, что она слегка приоткрыта. За ней раздавалось глубокое, гортанное рычание. Похоже, чудовище не спало и было явно не в духе. Ладно, как там мальчишка Нотт сказал? Зверь любит музыку?
Северус раскрыл дверь сильнее и проскользнул внутрь, мыча под нос мотив школьного гимна в том исполнении, в котором директор любил петь всякий раз на ужине в честь начала учебного года. Трехголовый адский пес повернулся к нему и шире раскрыл пасти, обнажив острые, наточенные зубы. Северус замычал громче.
Вскоре зверь зевнул, тяжело опустил веки, отвернул от него три свои головы и лег на пол. Третья голова наполовину перекрыла люк, ведущий к лабиринту. Дважды черт возьми. Не прекращая мычать изо всех сил, Северус сгреб морду цербера в охапку и оттолкнул в сторону. Адский пес вывернулся и зафыркал во сне, словно счастливый щенок. Мерлина ради…
Северус продолжал напевать, пока не открыл люк и не прыгнул вниз, в Дьявольские силки. Лианы туго обвили его и с головой накрыли своими кольцами, но Северус лишь расслабился, и силки отпустили его, а он упал в комнату под ними.
«Должно быть, это препятствие поставила Помона», — подумал он, очищая мантию.
Северус пошел вперед, одним глазом выискивая, что зачаровал Филиус и что трансфигурировала Минерва. А вместе с этим он искал глупого слизеринца, из-за которого их обоих могли здесь убить.
