Моя вещь

На нашу стоянку заваливаюсь довольный, утро явно удалось. Ксюха сопела в две дырки, сел недалеко, рассматривая ее умиротворенное лицо. - Че надо? - не раскрывая глаз спросила недовольно сестра. - Ничего, - ухмыляюсь. Да, работа сделала ее еще той стервой, но по иному нельзя. Если после каждой смерти, что она видела на своем не так уж и длинном веку, впадать в истерику, недолго и в дурке оказаться. - Жрать хош? - Ксю открыла таки глаза и посмотрела на меня. Киваю головой, - вот и готовь. Накидав сухих рам в костер, перебираю припасы. Не густо, кашу варить никто не собирается, думаю, и на сухом пайке перебьемся. Открыв банку консервов, нашел сухарь и вгрызся в него зубами. Ксюха недовольно поморщилась и через пару минут присоединилась к завтраку. - Что по плану на сегодня? - спросила она, прожевав очередной кусок сухущего хлеба. Я пожал плечами. Кто его знает, что этот уебок придумает. Порывшись в аптечке, она вручила мне три таблетки. - Эти заставь проглотить обязательно, а эту если есть температура. - А как я должен ее измерить? - рассматриваю лежащие на моей ладони пилюли. - Губами, идиот. Губами или рукой. Прикоснись ко лбу, если горячий, значит, есть. - Хорошо. И спасибо, - захватив порцию жратвы для Тимки, пошел в подвал. Сученыш сидел на рюкзаке и, стоило мне войти, он поднялся на ноги. Даже отсюда видел, что его шатает. Всовываю в его руки бутерброд и ощупываю лоб. Бля, да откуда я знаю, кажись, горячий. Но Тим всегда был горячим. Или мне это уже кажется? Решив не рисковать, запрокидываю ему голову и, пальцами разжав зубы, высыпаю все, что дала Ксю. - Глотай, - смотрю, как он пытается послушно протолкнуть в горло таблетки. - А теперь жри, - глазами показываю на сверток в его руках. - Не хочу, - скривился Тимка и отложил бутеры. - Жри, я сказал! - слегка повышаю голос, - тебя уебка и так уже шатает, жри или запихну в глотку! Тимка нехотя разворачивает пакет и маленькими кусочками начинает есть. - Что сегодня? - рассматриваю его еще сильнее заостренное лицо и черные круги под глазами. Он ухмыльнулся и поднял глаза к потолку. Я, проследив его взгляд, уткнулся в скобы на потолке. Цепи лежали здесь же в углу. - Не понял? - хмурюсь, что эта сука удумала. - Подвесь меня к ним за кожу, - прожевав хлеб, пояснил Тимка. Я задумался. Как это осуществить? Ну, цепь подвесить к скобам на потолке, думаю, смогу. Особенно, если удастся притянуть тот бочонок, оббитый металлическими обручами. Но как подцепить к этой всей конструкции моего сученыша? Кажется, где-то видел в этом же подвале далее по коридору какие-то крючки или просто загнутые куски проволоки. Встал и отправился бродить по подвалу. Где-то в третьем или четвертом помещении нашел то, что искал. Почти все ржавое. Порывшись в куче, выбрал шесть штук, что вполне могут пригодиться. На одном конце колечко, легко прицепить к цепи. Но вот с другой стороны тупой конц, значит, дырявить кожу придется чем-то иным. Бочонок тоже нашелся не так далеко. Прикатив его, оставил возле входа. Даже не заходя к Тимке, поднялся на верх и распотрошил чемоданчик сестры. - Что ищешь? - услыхал ее голос позади себя. Чуть скосив глаза, объясняю пожелания Тимки. Ксю быстро пересекла расстояние между нами и, отодвинув меня от своего чемодана, всучила что-то запаянное в целлофан и новый бутылек антисептика. Цапнув один из крючков, ножом начала счищать ржавчину. Я взял второй и последовал ее примеру. Очищенное снаряжение она несколько раз протерла бинтом, смоченным спиртом и еще какой-то хуйней. - На, - вручила крючки, каждый осмотрев собственноручно, иди играй с куклой, - я удивленно поднял брови. Заметив это, сестра пояснила, - лучше так, чем я потом буду его вытаскивать с того света. В подвал я вернулся в отличном настроении. Тимка, видимо, все же схамал принесенную еду, теперь просто дожидался меня, разлегшись на полу. - Вставай, - он резко подхватился и подошел, - раздевайся, - губы поползли в полу-улыбке-полу-оскале. Сколько раз я это слово произнес за последние почти трое суток? Тимка стащил футболку и развернулся ко мне спиной. - Нет, хочу видеть тебя голым, - сученыш без каких-либо эмоций стащил штаны. Раскрываю стерильную упаковку, что всунула мне Ксюха. Это что, КАТЕТОР? Какого хуя? Что я с ним должен делать? Вставить его ему в член? - У него острый конец и им легко продырявить кожу, - пояснил мне Тим, видя, что я кручу в руках, и повернулся спиной. - Проще пробить вот здесь и вот здесь, - тыкает едва дрожащими пальцами в места чуть выше лопаток. - Откуда ты это все знаешь? - намечаю острым уголком собственного ногтя места. - Давно хотел, чтобы меня подвесили, - Тим, повернув голову, взглянул на меня и скривил губы в подобие улыбки. Облив кожу антисептиком, пальцами другой руки оттянули кожу и приставил острый уголок. Шло туго, приходилось прикладывать немало усилий, проталкивая широкий катетер внутрь. Тимка время от времени шипел. Выйдя острым концом с другой стороны вставляю металлические крючки. Спина уже окрасилась в яркий цвет алыми лентами. Взяв небольшое расстояние, делаю еще одну дырку. И новый крючок на месте. Еще шаг. Руки обтираю об себя. Черт, у меня уже третья футболка валяется в крови, а еще четыре дня, если считать с этим. И так четыре дыры в твоей, сука, шкуре и четыре крючка. Оставив их, принялся за вторую часть. Бочка, чуть покачиваясь, все же выдержала мой вес и я легко зацепил звенья на скобы. На хуя их тут ставили? Странный подвальчик. Вцепившись в цепи, повис всем телом, проверяя, выдержат ли они мой вес. Выдержали. Одна из цепей оказалась чуть длинней и, матерясь, пришлось искать в машине что-то, что могло бы снять лишние звенья. Подогнав все к одной длине, подозвал Тимку. - Становись. Тим забрался на невысокий ящик и подставил спину. Я зацепил крючки и убрал ящик. Сученыш повис на звякающих друг об друга цепях. Наблюдаю, как натягивается кожа, вздуваясь буграми, как омывается это место новыми ленточками крови. - Доволен? - легко разворачиваю висящее тело к себе, всматриваясь в чуть нахмуренные брови и покусывающие зубами губы. - Ничего особенного, - он глянул на меня и ухмыльнулся. - Да? Тогда может разнообразим? - провожу рукой по голым бедрам, слегка цепляя вялый член, облизываюсь, рассматривая с какой жадностью смотрит на меня Тимка. - Лекс, - тянет ко мне руку, - трахни меня. Прямо вот так. Я отодвигаюсь и обхожу его по кругу. Он старается не спускать с меня своих зеленых глаз. Раздвигаю ему ягодицы, прикасаясь к разорванному колечку сфинктера. Тимка дергается и пытается раздвинуть ноги шире. - Что, сучка, хочешь ебли? - забираюсь на бочку, приспускаю свои штаны и, подхватив его под бедра и стараясь не сильно дергать его, вламываюсь. - Бля, какой же ты горячий. Кровь уже привычна вместо смазки. Цепи задребезжали, звякая и колыхаясь. Тим обхватил меня ногами за поясницу и вцепился руками в плечи. С привычным остервенением трахаю давно разорванное нутро, вбиваясь глубже и метя свою собственность. Темп нарастает, тело напрягается. Резкий звук, и Тимка повис на трех цепях, один из крючков не выдержал тряски и прорвал кожу. Я затормозил, пытаясь стряхнуть с себя пелену дикого желания. - Нет, - стонет сука, - не останавливайся... Крышу снова срывает и наращиваю потерянное. Одни за другим рвались места, за которые он был подвешен, кожа свисала лоскутами, а я не мог остановиться. Последний крючок, что еще удерживал его, оборвался в момент, когда я кончил. Под тяжестью тела Тимки повалился на пол. Он сильно пропахал башкой пол. Натягивая штаны, осматриваю. Зову, прикасаясь к лицу. Тим не реагирует. Выскакиваю на улицу и зову сестру на всю силу легких. Ксюха появилась из дома с чемоданчиком пару минут спустя. Я помог ей спуститься, но меня отодвинули от бессознательного парня. Сажусь на пол, наблюдая за профессиональными движениями сестры. - Жив твой сученыш, не накручивай себя, - бросила мне сестра, мельком взглянув на меня. Зашив разорванную кожу, все смазав и продезинфицировав и наложив повязку, она даже полезла в его задницу, чтобы смазать какой-то жутко воняющей дрянью. Тим застонал, когда она его там обрабатывала, но не пришел в себя. Завершив процедуры, привела его в чувства нашатыркой, я выхватил пузырек и сам вдохнул. В башке тут же заметно просветлело. Ксюха хмыкнула и собрала свой чемодан. Я подхватил Тимку на руки и понес на выход. - Лекс, - слышу его тихий голос, - прошло только три дня... - Знаю, - иду, проклиная тот день, когда решил дать ему эту свободу, - завтра вернемся. В доме закутал в спальный мешок и целую ночь любовался отблеском танцующего огня у него на лице. А утро, развеяв минутный покой, принесет новый день и новые желания любимого.