Моя вещь

Легким шагом направляюсь в наше царство, туда, где воздух пропитался сексом, а пол давно пропитался Тимкиной кровью. Поворот, и я на месте. Тим поднялся с пола, трясясь, покрытый гусиной кожей. - Мать твою, ты что ебнулся? - снимаю с себя рубашку (футболки закончились и лежали кучей тряпья в уголке) и надеваю ему на плечи, - какого хуя голым лежал на полу? - Ты сказал не убирать дерево, а как я по-твоему натяну штаны? - нарывается змееныш. - Футболку ты тоже одеваешь через задницу? - мы яростно скрестили наши взгляды, казалось, что вот-вот начнет громыхать и сверкать. Тим первым опускает голову. - Лекс, мне нужно в туалет, - молча, просунув руку между его бедер, хватаюсь за деревяшку и медленно вытаскиваю, она выходит с чмокающим звуком, не желающего расставаться с ней нутра. Ухмыльнувшись, резко толкаю кол снова вглубь. Змееныш, схватив меня за плечи, прогибается в пояснице, похотливо расставляя ноги. - Ну что, шлюха, я тебя мало за это время трахал? Ты хочешь еще и подручными средствами быть выебанным? - Лекс, дай мне минуту, - просит, посматривая на выход. Рука подымается и сильно бьет его по лицу. Одна из губ тут же лопнула, на грудь закапали капельки крови. Утираясь тыльной стороной ладони, все так же покорно смотрит в пол. - Чтобы получить что-то для себя, ты должен удовлетворить меня. - Лекс, я все сделаю. Дай мне минуту. - Иди, - убираю руку с края деревяшки и, отвернувшись, иду в сторону бочки. - Разреши его убрать, - просит Тим. Сев, ухмыляюсь, наблюдая за моим похотливым сученышем. - Хорошо, разрешаю. Тим с облегчением вытащил кол, положил его на пол и бросился на выход. Пока дожидался моего любовника, просмотрел содержимое рюкзака. Бутылка водки, еще три запасника для фонаря, что тускло, но все же освещает это помещение. Хм, простыня? Длинные тонкие гвозди, несколько ножей и металлические прищепки, каждая имела четыре острых зубца. Эту фигню обнаружил у бабки на чердаке, когда рылся в поисках своих удочек. Осмотрев их, решил припрятать, думаю, Тимке понравится. Змееныш вернулся в приподнятом настроении и, заметив вываленные на пол вещи, заинтересованно присел рядом. - Что это? - поднял одну из сваленных кучкой прищепок. - Хуй его знает, - пожимаю плечами. - Но, думаю, ты найдешь, как их использовать? Тим защемил кожу на бедре. - Ничего особенного, - пробормотал, отдавая ее мне обратно. - А если так? - нырнув рукой между его разведенных ног и оттянув кожу на мошонке, защемляю прищепкой, дополнительно придавив пальцами. Тимка дернулся и, сжав тонкую, давно обескровленную линию губы, зашипел. - Подходит? - кивает головой, - но сначала тебе не мешало бы помыться. В одном из углов нашей комнаты устраиваю душ змеенышу. Заворожено наблюдаю, как он отфыркивается, стоя голый под льющейся из бутылки воды. Отшвыриваю пустую тару, у моих ног еще три. Поворот пробки, и новая порция льется на тощее, изодранное, истерзанное тело Тима. Не сдержавшись провожу пальцами по острым концам выпирающих лопаток. Тимка обернулся ко мне, легкая зазывающая улыбка, тянущиеся в мою сторону руки, осторожно отставляю воду. Ксюха и так меня грохнет, если узнает, куда именно ушла львиная доля запаса питья. - Тим, - из сохранившейся половины волос стекает серая жижа, смывая пот, кровь и пыль с грязью. – Тимка, - шепчу ему в шею, прижимаю мокрое тело к себе. Целую… Скольжу руками по телу, мой! Только мой! Змееныш дернулся, когда мимолетом касаюсь места одного из разрыва кожи. - Прости! - Нормально, - и снова водоворот смешавший наши поцелуи с укусами. Подхватываю его под бедра. Тимка понятливо тут же обхватывает меня ногами за поясницу и, удерживаясь руками за плечи и не прекращая целоваться, трется пахом. - Сейчас, погодь, - прижимаю его к стене, забывая, что его спина одно сплошное месиво, Тим сквозь сжатые зубы выдыхает и замирает, дожидаясь. Быстро стянув с себя штаны, дрожащей рукой направляю свой стоящий член в моего змееныша. Упираясь мне в плечи и подтягиваясь, приподнимается и насаживается давно уже разорванной жопой, комнату наполняет коктейль из его стона и матов. Хриплю под его хваткой, в башке уже давно не единой мыслишки, только желание трахать и трахать его извивающееся тело. - Тим, - на меня поднимаются зеленые глаза, сейчас они с серой дымкой похоти и со всполохами чего-то темного. Да, ты демон, мой демон. Ухмыляюсь, истинная моя пара, я давно не ангел. Шаг от стены, и повернуться к ней спиной. Нажимаю ему на грудь, заставляя отклониться. Удерживаю с легкостью обтянутый кожей скелет. Сколько ж ты, сученыш, весишь? Блять… пушинка. Тимка понял мой замысел и ногами упирается в стену и приподнимается с члена, что бы тут же с силой на него опуститься. Космы клоками свисают с одной стороны, покачиваясь в такт ебли, напоминая ворона, подбитого однокрылого ворона. Меня впечатывают в стену насаживаясь все сильнее и жестче. Рычу, потревожив раны на спине змееныша, руки окрашиваются кровью и, вдобавок, они начинают скользить. Блять, этого еще не хватало! Стараюсь перехватить Тимку повыше, тут же попадая в дырки от крючков, еще сильнее увлажняя кожу липкой, скользкой, алой жидкостью. Пальцы ползут, опуская Тима все ниже. Ловя его почти у пола, кладу на бочонок, все еще стоящий в центре. Прижимаю рукой к днищу и сам наращиваю темп, трахая, ни хуя не соображая. Зверь снова подчинил человека. - Да, сука, да, - толкаюсь, в уже хлюпающее от крови, дерьма и, черт знает чего, нутро. Очередной толчок, и к смеси добавляется моя сперма. Голова лежит на его груди, откуда со свистом вырывается его хриплое дыхание. Приподнимаюсь, наталкиваясь на лыбящегося змееныша. Поднявшись в него окончательно, замечаю на моем животе его струйка спермы. Как от такого можно кончить? Но он, сука, кончает. Ставлю его на ноги, придерживая, подхватываю остатки воды, и тонкой струйкой поливаю. Хорошо, что в рюкзаке на кой-то завалялась простыня. Завернув в нее Тимку, усаживаю себе на колени. - Ну, что у нас запланировано на сегодня? Тимка поерзал, посмотрел на все, что я вытащил на пол из рюкзака. - Я хотел бы, что бы ты повесил меня на стену, просто прибив к ней. Ну как, не помню, кого-то там распинали. Гвозди в ладони, дальше по рукам до плеч. В общим, хочу быть ими прибитым к стене. Глажу его по щеке, Тим отстраняется и выжидающе на меня смотрит. - Хорошо, - все, что мог ему ответить. Стараюсь всегда выполнять договор, хочет быть пришпиленным? Будет. Одна из стен к счастью оказалась деревянной, а то не хватало еще дрочиться, забивая в камень сотку. Гвозди брал самые большие и они нашли свое применение. Тимка, кутаясь в простыню, переминался рядом, пока я протирал металл спиртом, игры играми, но занести заразу, мне хотелось меньше всего. - Становись. Тим, отбросив ткань, подошел к выбранной нами стене. Раскинул руки ладонями вверх. Приставив конец гвоздя в центр правой ладошки, смотрю на моего змееныша, не решаясь ударить найденным вместо молотка булыжником, валяющимся здесь в избытке. - Бей, - не выдерживает первым Тимка, короткий замах и кусок металла впивается в беззащитную ладонь любимого. Откинувшись головой в стену, бьется, как выброшенная на песок рыба. Алая лента, окрасив кисть, прочертила свой след по стене на пол, скапливаясь небольшой лужицей. - Блять! - среди принесенного была и бутылка водки, набираю в рот огненную, чтобы выплюнуть ее на пробитую ладонь. Тим закрыл глаза и забился, словно в судорогах, но вскрика я так и не услышал. Его трясло, пошатывало, начались позывы к рвоте. Я поднес к его рту бутылку с водой, но он даже не сделал и глотка. Пришлось набрать воды в рот и поцелуем влить ее, закидывая чуть голову. Часть таки попала ему в глотку, часть вылилась по подбородку, побежав но шее и ниже. - Тимка? - Дальше, - глаза раскрылись, наполненные упрямством. - Вторую, - к стене уже приложил левую кисть. Зло сжимаю губы и уже не колеблясь пришпиливаю. Тимка начал сползать вниз. Отбросив булыжник, подхватываю его тело, не зная, как теперь вытащить эти гвозди. Разумеется я не загонял их по шляпки, и в машине наверняка есть плоскогубцы. Только, как оставить змееныша? Он же повиснет на пробитых гвоздями ладошках, делая только хуже. - Тим, Тимка, мать твою, приходи в себя, - легонько хлопаю по щекам. Бледные ресницы вздрогнули, и он открыл глаза. - Давай, ну же, приходи в себя. Мне нужно, чтобы ты удержался на ногах хотя бы пять минут. Змееныш затряс головой, прогоняя дурноту. - Зачем? - поинтересовался пару минут спустя. - Я за плоскогубцами, вытяну гвозди. Руками не получится. Облизав сухие, истрескавшиеся, как земля в пустыне, губы, снова покачал головой. - Лекс! Мы… не закончили. - Сука! Ебнутый ублюдок, ты чуть копыта тут не двинул. А хочешь еще? - Да, хочу, - окончательно проснулось упрямство уебка. - Ты со своим спермотоксикозом заебал меня. Что еще? - я устал спорить. Проще пришпилить его, доведя до обморока, а потом спокойно снять. - Плечи и хотя бы бедра, - молча киваю головой. - Постой, я сейчас вернусь, - убедившись, что он не собирается расставаться с сознанием, бегу к тачке. Я точно помню, что где-то их видел. Плоскогубцы нашлись какого-то черта, когда я со зла перевернул все оставшиеся в машине вещи, в сумочке у Ксюхи. Пялюсь на ее содержимое и не могу понять, это дамская сумочка или мастерская плотника с сантехником вместе взятым? Сообразив, что время-то не стоит, забираю нужное и возвращаюсь обратно. С сестрой могу разобраться и позже. В комнате кислый запах рвоты с металлической примесью крови и спермы. Какофония еще та. Тимка блевал. Его снова трясло, капельки испарины на всем теле, струйка слюны с рвотной жижей капала из щели, называемые мною когда-то его губами. Серовато-бурая вязкая блевотина стекала с подбородка на грудь через живот по бедрам на пол, смешиваясь с кровавыми лужицами, все это выглядело какой-то картиной сумасшедшего абстракциониста. Змееныша время от времени выворачивало, сгибая, но тело, пришпиленное за руки, как крылья бабочки, только больше разрывало пробитые ладони. Я подскочил и, прижав его своим плечом, начал выдергивать гвозди. Откинув их, подхватываю любимого на руки. Едва выползя на улицу, начинаю орать. - Ксюха! Мать твою! Где ты?! - Здесь, - сеструнь, объявилась как всегда вовремя. Глянув на состояние Тимки, бросилась в машину за своим чемоданом скорой помощи. - Ложи сюда, - расстелила оранжевую клеенку прямо на землю. Осторожно уложив змееныша, как идиот стою и не знаю, что вообще делать. - Слыш, свали на часок, не мешай. Потоптавшись, развернулся и ушел на холм на окраину города. С него можно увидеть красивый вид. Там видимо и сидела сеструха, рядом с примятой травой валялась початая бутылка пойла, которую я тут же оприходовал. Руки тряслись, в глазах последняя картинка бессознательного Тимки с серого цвета кожей. Прям как у покойника. Вытерев о себя руки с уже подсыхающей корочкой крови, из кармана вытягиваю сигареты. Блять, сука, чудовище! Он меня до психиатрической лечебницы доведет. Смотрю на свои руки, как на чужие. Какого хуя они так трясутся? Только, когда солнце почти коснулось земли, я смог отогнать видения подвала. Еще два дня. Повторяю про себя: "Два дня и этот ад закончится". Подойдя к нашему дому, еще издалека заметил, что мой змееныш пришел в себя и опять собачится с сеструхой. Ну, слава Богу, кажись, все обошлось. - Привет, - присаживаюсь рядом со все еще бледным Тимкой, беру его перебинтованные ладошки в свои руки, поглаживая. - Ничего, она хотела меня чем-то наколоть, - глаза змееныша сверкают злостью, как два изумруда. - Тим, на сегодня достаточно, - поднимаю его на руки, прижимая к себе. Он не противится и уже не шипит сердито. Просто положил свою голову мне на плечо и затих. Ксюха, поджав губы, собрала чемоданчик и молча умотала наверх. Осмотревшись вокруг, заметил кучу пустых упаковок от шприцов, бинтов, каких-то ампул. Не спеша, наслаждаясь прикосновением моего любимого, поднимаюсь на нужный этаж. Тимка уже, кажись, сопит мне в ухо, а я боюсь лишний раз шевельнуться, дабы не разбудить его. - Не дрейф, я ему такую дозу успокоительного и обезболивающего вколола, что урони ты его из окна, не проснется. - Ксюха, хищно оскалилась, - Лекс, а давай его, пока жив, на органы толкнем, а? Ну, все равно же сдохнет. Сажусь на свой спальный мешок, укладывая Тимку себе на колени. - Сеструх, не мели того, чего, сама знаешь, никогда не будет. - Кто знает, - качнула она кудрявой головой и принялась разжигать костер. Когда пламя захрустело очередными сухими досками, извиваясь, танцуя и отпугивая ночные тени, я вспомнил о чем хотел ее спросить. - Ксюх, объясни, на хуя у тебя в сумочке плоскогубцы? - А что ты в ней забыл? - сестра, хмыкнув, растянулась до хруста косточек на одеяле. - Да так, искал кое-чего, - не хотелось рассказывать, вспоминая мертвенно бледного Тима. - Плоскогубцы? - Они самые, - как ребенка убаюкиваю Тимку, изредка нежно касаясь губами его лба и прислушиваясь к дыханию. - Ими удобно змейки на сапогах застегивать. Я выпал в осадок. - Че? - Че слышал, - хихикнула сестрюнь, а потом заржала как лошадь. - Ой, не могу, Лекс, видел бы ты свою рожу. - Каждый день вижу, - огрызнулся я, шикнув. - Так ты пошутила? - С какого перепугу? Нет, естественно. Я только отмахнулся. Понять баб, это свернуть себе мозг. Поэтому и люблю Тима.