" Красная рука " (The Red Right )

С того дня, когда Шерлок встретился с Джоном Уотсоном, он старался сломить его и полностью перекроить на свой лад. Сначала это было забавно. Развлекало. Джон был интересным субъектом, чувствительным и воинственным одновременно. На третий месяц их совместного проживания на Бейкер-стрит стало ясно, что Шерлок определенно влюблен в Джона. От огромного количества психологов Шерлок слышал, что социопаты не способны любить. Ему говорили это лично, пытались подтвердить научными тестами, и у него никогда не было причин сомневаться. Да он и не хотел, как большинство людей, впустую тратить время на подобные глупости. У Шерлока был только один любовник, к которому он испытывал какие-то чувства теплоты и собственничества, но это было аномалией, и скорее всего, гормональной. Тогда ему было семнадцать. С самого начала стало понятно, что с Джоном все по-другому. Травмы не мешали ему быть работоспособным. «Нормальный» человек хотел бы исцелить его, но Шерлок мечтал полностью сломить Джона и из осколков собрать собственную идеальную мозаику. Во многом он уже добился успеха, переделывая поведение Джона на свой вкус, но было одно существенное и труднодостижимое «но». Шерлок хотел трахать Джона, зажать его и трахать до тех пор, пока тот не станет умолять, просить такого удовольствия, которое сможет дать ему только Шерлок. У Холмса никогда не было сильного либидо. Он удовлетворял свою потребность в сексе так же, как и во всех других вещах, кроме кокаина – только когда это было необходимо для поддержания нормального существования. После того, как он прожил с Джоном три месяца, желание трахаться достигло критического уровня. Конечно, мастурбация снимала особенную остроту, но это не было тем, что ему нужно. Ему были нужны пот, напряжение и подчинение. В чем проблема? Джон Уотсон был гетеросексуалом. Абсолютным гетеросексуалом. Шерлок с помощью дедукции пытался вычислить возможность какого-либо подросткового опыта, но был уверен, что Джон, к несчастью, в то время не интересовался ничем, кроме ощущения другой руки на своем пока еще не тронутом члене. У Джона была высокая потребность в сексе. За те три месяца, что прошли с момента встречи с Шерлоком, он постоянно пытался найти кого-нибудь, но без особого успеха – во многом благодаря усилиям Шерлока, который при всяком удобном случае переключал его внимание исключительно на себя. Два года с тех пор, как Джон отправился в Афганистан, у него ни с кем не было сексуальных контактов. Шерлок не мог представить, как бы сам смог быть столь целомудренным, но готов был ухватиться за любое преимущество, которое даст неудовлетворенность Джона. А потом был инцидент в бассейне, и преданность Джона еще сильнее подтолкнула Шерлока к активным действиям. Больше никто не будет иметь власти над Джоном Уотсоном, никто, если только этот человек – не Шерлок Холмс. Через неделю после столкновения с Мориарти Шерлок начал осуществлять план по принуждению Джона не думать больше ни о ком, кроме него. Он наметил все подходы к проблеме и решил, что лучше делать ставку на долгую игру, которая создаст у Джона уверенность, что он сам хочет этого. Если бы он почувствовал принуждение или манипуляцию, то мог бы уйти. Именно ощущение Джоном своего «Я» было одной из главных причин, по которым Шерлок хотел видеть его в качестве партнера и потому был осторожен с прямым давлением на доктора, стараясь дать ему достаточно свободного пространства, чтобы он смог привыкнуть и приспособиться, незаметно сближаясь с Шерлоком. Это был восхитительно тонкий процесс. Во-первых, он был намерен испытать пределы заявления Джона «это нормально». Он разыграл бесстыдный флирт с барменом в Сохо. Как и ожидалось, у Джона начались проблемы с восприятием действий Шерлока: его три раза угощали бесплатными напитками, два из них он тайно вылил, чтобы не терять концентрации. Шерлок, пользуясь этим, отчитал его, ссылаясь на тот факт, что бармен был привлекательным (а он и был, как в общепринятых, так и в личных стандартах Шерлока, и если бы детектив не имел иной цели, он бы пригласил его к себе домой), и закончил разговор подчеркнутым вызовом: «Проблема?» Джону пришлось отступить. Он начал приучать Джона к мысли о Шерлоке Холмсе как о чувственном существе, в то же время добавляя элемент уязвимости. Он притворно засыпал на диване в неудобном положении, что было неприятно, но он терпел. На следующий день он держал голову так, чтобы казалось, что у него болят мышцы шеи, и разыгрывал дискомфорт. Инстинкт Джона заботиться о других оказался сильнее, чем ожидалось, и после того, как доктор час наблюдал за мнимыми мучениями Шерлока, предложил ему помочь, сделав глубокий массаж. Шерлоку не пришлось имитировать довольные звуки, вырывающиеся из его груди, ощущения были весьма возбуждающими. Шерлок постарался вознаградить Джона, реакция которого была смесью легкого смущения и гордости за свои умения, словесной благодарностью и ужином у Анджело. Последний должен был вызвать у Джона ассоциации с его первоначальным, хоть и платоническим, интересом к сексуальности Шерлока. После этого Шерлок при каждом удобном случае пользовался беспокойством Джона о его благополучии. Он зашел так далеко, что даже стал сам себе наносить легкие травмы, чтобы пробудить инстинктивную потребность Джона заботиться о ком-то. Доктор однажды обронил что-то вроде «Откуда у тебя эта всегдашняя склонность ко всяким несчастным случаям?». Шерлок ответил с насмешкой, но понял, что это подходящий случай, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу, и признался, что о нем всегда некому было позаботиться. Выражение лица Джона говорило само за себя: на нем легко читались решимость и теплота, а также признаки гнева и боли, направленные не на Шерлока, а на смутные (и по большей части неточные) знания доктора о его прошлом. Шерлоку стало надоедать его постепенное продвижение, и он решил довершить нападение на гетеросексуальность Джона одним гигантским скачком. На Кроуфорд-стрит был паб, который особенно нравился Джону. Расследование завершилось успешно, и Шерлок предложил это отметить. Он постарался демонстрировать хорошее настроение, остроумно шутил, после прекрасного обеда угощал Джона напитками. Сам он ел мало, но у него получалось периодически отвлекать внимание Джона, стаскивая еду с тарелки и пряча ее в салфетку на коленях – тактика, которая была отточена еще в раннем детстве и до сих пор играла ему на руку. Шерлок допил второй бокал вина, чтобы придать приятный румянец щекам и смягчить черты. Пытаясь перевести разговор на собственный опыт Джона, Шерлок располагал его к себе выдуманными сексуальными историями, в том числе и про гетеросексуалов. Разговор продолжался по пути домой и за еще одной бутылкой вина, которую Джон купил, когда еще встречался с Сарой. Они сидели бок о бок на диване, и Шерлок придвинулся к Джону чуть ближе, чем обычно. Он отслеживал все его физиологические реакции, направлял разговор во все более интимную сферу, ободренный вопросами о том, чем конкретно для него мужчины предпочтительнее женщин. Шерлок подозревал, что Джон всегда хотел поговорить с сестрой на эту же тему, но ему было неудобно. Шерлок подождал, пока Джон начал оценивать его тело – те части, на которые он обращал его внимание, указывая на физиологические особенности мужчины, которые он находил привлекательнее, чтобы сделать следующий ход. Он наклонился и поцеловал Джона, постаравшись, чтобы поцелуй вышел легким и казался осторожным, но в то же время достаточно напористым, чтобы продемонстрировать его намерения. Поколебавшись менее секунды, Джон ответил. Какое-то время Шерлок позволял ему вести в поцелуе, затем перехватил контроль и в свою очередь уступил его, создавая ощущение равенства. Несмотря на то, что Джон был пьян, он быстро начал возбуждаться, и ближе придвинулся к Шерлоку, соприкоснувшись своим бедром с его. Шерлок ответил тем, что повернул и опрокинул Джона на подлокотник дивана, что, кажется, подстрекнуло того еще больше. Шерлок слегка прикусил его шею, – если все пройдет хорошо, позже у него будет достаточно времени, чтобы оставить засос и отметить Джона, – прежде чем сползти дальше вниз по дивану, прямо к пряжке его ремня. Джон, явно заинтересованный, наблюдал за ним из-под полуприкрытых век. Шерлок продолжал делать ему минет, держась по изощренности и энтузиазму на семерке по 10-балльной шкале (1 означала скуку, 5 – вполне ничего, 10 – необыкновенно). Джон сначала молчал, но, услышав от Шерлока осторожное и в то же время убедительное «Скажи мне, что тебе нравится», сдался. Пальцами левой руки он нежно крутил кудри Шерлока (так осторожно, но это можно будет исправить), пока тот скользил языком вдоль вены на нижней части его члена, одновременно посасывая кожу губами. – Да, вот так, - сказал Джон полушепотом. Это было только начало, Шерлок мог гораздо лучше. Он вобрал головку в рот, интенсивно скользя языком по кругу, затем провел по продольному разрезу, одновременно легко поглаживая член рукой. Джон задыхался и стонал, пока Шерлок вбирал его все глубже в рот. Глубокий минет он оставил про запас, как особую награду. Джон стал громче, когда Шерлок покатал его яички между пальцами. – Да, да, это чувствуется так хорошо, милый. – Ласковые словечки были отвратительны, но отучить Джона от них можно будет позже. К этому моменту Шерлок был и сам довольно сильно возбужден и сжимал себя ладонью через брюки. Джон обратил на это внимание и издал сдавленный звук – этого и следовало ожидать, его личностные качества ясно говорили о том, что он возбуждается от любых визуальных признаков удовольствия партнера. Шерлок расстегнул молнию и вытащил свой собственный член, погладив его двумя сильными движениями, прежде чем вновь переключиться на Джона. Он сдвинул его крайнюю плоть за корону и провел языком по ложбинке, а потом продолжил устойчивый темп, одновременно двигая рукой и ртом. Джон стал активнее ободрять Шерлока, и, когда бедра доктора начали дрожать, Шерлок вытащил свой главный козырь и стал ласкать его промежность, надавливая все сильнее. Джон до сих пор держался, чтобы самому не начать толкаться в рот Шерлока, но как только он оказался на краю оргазма, его движения стали более сильными. – Да, черт, хорошо, так хорошо, близко… Черт, так близко… я вот-вот… люблю тебя… Черт, да, всё … – затем его дыхание несколько раз прерывисто запнулось, и последовал резкий рывок бедер, которого Шерлок ожидал и ради которого старался. Когда первая порция семени ударила Шерлоку по языку, Джон задержал дыхание, а потом выпустил довольный вздох. Шерлок нежно обсосал его, затем сплюнул в бокал на кофейном столике. Глотание тоже будет наградой. Шерлок откинулся на колени и начал дрочить себе быстрыми, грубыми движениями, закрыв глаза и запрокинув голову, чтобы Джон запомнил этот образ. Он постарался аккуратно кончить себе в руку, потому что Джон наверняка пока не был готов к контакту ни с чьим семенем, кроме своего собственного. Он упал вперед и прижался головой к диванной подушке, касаясь дыханием все еще обнаженного члена Джона. Потом поправил одежду, встал с дивана, чтобы помыть руки, захватив по пути бокал, ведь Джон мог бы заметить его чистоплотность и положительно отреагировать на нее. Шерлок тянул время. Он вернулся в гостиную как раз вовремя, чтобы перехватить Джона, который, очевидно, отправлялся спать. Мгновение поколебавшись, он поднялся на цыпочки и коснулся губ Шерлока коротким целомудренным поцелуем, наклонил голову и пошел вверх по лестнице. Наверное, это была благодарность. Шерлок знал, что лучше дать Джону время, чтобы все обдумать. Он нашел на сайте дело и в шесть утра поднял доктора с кровати, чтобы погнаться заведомо по ложному следу. Он старался быть слегка помягче, но не до такой степени, чтобы позволить Джону думать, будто с помощью секса он сможет его очеловечить. После того, как Шерлоку стало скучно с этой уловкой в расследовании, и ожерелье – жемчуг, сапфир кабошон, ужасная вещь – было благополучно возвращено клиенту, Джон поднял тему предыдущего вечера. Шерлок изобразил беспомощность и растерянность, и Джон проглотил наживку. Шерлока утешили медленным, осторожным поцелуем (скучно, но надо потерпеть ради Джона), который ни к чему большему не привел. В течение следующей недели один на один дома Джон стал более открытым к прикосновениям. Шерлок отвечал тем же, сначала делая вид, что его это смущает, затем постепенно увеличивая частоту и продолжительность этих контактов, чтобы заставить Джона поверить в то, что он тоже приспосабливается к близости с ним. Второй раз он занимался оральным сексом с Джоном в его кровати. Он делал примерно то же самое, что и в первый раз, только теперь ближе к концу провел влажным пальцем вдоль входа Джона. Тот напрягся, и Шерлок перестал, но этого было достаточно, чтобы оценить уровень его дискомфорта – физически возбуждает, но подсознательно угрожает предвзятому мнению о мужественности и пассивном сексе. Шерлок позволил доктору помочь кончить ему самому, что было приятно, но далеко не тем, чего он хотел на самом деле. Он ненадолго расслабился, полежав в кровати Джона, но спать ушел к себе. Не надо было так быстро создавать прецедент. Для мужчины у Джона были необычайно чувствительные соски, которые под губами Шерлока становились мягкими и припухшими. Джон просто отключался, когда их посасывали в сочетании с беспощадной мастурбацией, и Шерлок широко этим пользовался, зная, какова будет реакция – почти постыдная быстрота и интенсивность оргазма. Как и ожидалось, Джон отпрянул, когда Шерлок безжалостно заспешил, изображая, что потерял контроль от его реакции – хотя он был искренне заинтригован и сделал мысленную пометку чуть позже более полно исследовать степень чувствительности, – и потерся о бедра Джона, успокоив его неуверенность. У Джона заняло еще три недели, чтобы психологически подготовиться к оральному сексу с Шерлоком. Его минет занял первое место среди трех самых ужасных в жизни Шерлока. Уровень стимуляции был настолько мал, что ему не удавалось кончить и, чтобы суметь эякулировать, пришлось прибегнуть к серии мускульных сокращений, изображая один из самых сильных оргазмов, который у него когда-либо был. В последний момент почти успел вытащить член из губ Джона, испачкав ему губы и подбородок (достаточно эротичный вид), а потом долго извинялся, чтобы казалось, будто он полностью потерял контроль над собой. Это действовало как волшебное заклинание. Шерлок медленно подводил Джона к его, по сути, покорной природе, не разрешая ему быть сверху во время прелюдии в прямом и переносном смысле. Шерлок поднял тему проникающего секса после того, как они с Джоном в шутку боролись – на самом деле, это было весьма возбуждающе, – и он победил, прижав доктора к полу в гостиной. Он сказал ему, что не имел опыта с анальным сексом, откровенно солгав, хотя быть снизу и не счёл особенно приятным, но хотел бы, чтобы Джон его трахнул. Выражение лица Джона было сродни лицу ребенка, который заполучил самое желанное – одновременно довольное и благоговейное. Он был очень осторожен, но, очевидно, имел какой-то опыт (он спал с женщинами на трех континентах, и быть такого не могло, чтобы хоть раз не делал ничего подобного). Ближайшей целью Шерлока в его плане большой игры по слому Джона было получение словесного подтверждения чувств. Принуждение и наводящие вопросы были не вариантом – Джон должен был озвучить это сам, без влияния эйфории после секса. Так совпало, что пока Шерлок сосредотачивался на этой цели, он сумел вынудить Джона стать пассивным партнером. Он обнаружил, что Джон очень отзывчив на сказанную уверенным тоном фразу «Ты мне доверяешь?». Он говорил так, чтобы успокоить его, когда первый раз ласкал его пальцами, и тот испытывал первоначальный дискомфорт от стимуляции простаты. Чтобы перейти к главному, потребовалось повторить это семь раз, растянувшихся на две недели, и только после этого Джон, для вида поколебавшись, согласился попробовать. Шерлок, может быть, даже слегка перестарался, когда тяжело выдыхал в его ухо: «Позволь мне трахнуть тебя, боже, Джон, пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя», – но результат говорил сам за себя. Шерлок знал, что для Джона это будет важным этапом, и не торопился, подготавливая его пальцами, стараясь периодически останавливаться, чтобы поцеловать его и успокоить нежными прикосновениями, пока тот приспосабливался к новым ощущениям. Что не удивительно, ведь Джон до этого был настолько увлечен женщинами, что теперь с ним нужно было обращаться как с одной из них. Шерлок настоял, чтобы они были лицом к лицу, утверждая, что он хочет видеть его. Это было отчасти правдой, в действительности он хотел, чтобы Джон наблюдал за ним. Его нужно было заставить осознать, что его трахал Шерлок Холмс. Что Шерлок обладал им, сломив его последний барьер. Секс был неплохой, лучше, чем средний, учитывая, что у Джона это был первый раз. Шерлок позволил ему, полностью удовлетворенному, остаться в своей кровати на всю ночь. Никто из них не любил, когда его касались сразу после оргазма, так что проблема посткоитальных объятий у них не стояла. Шерлок позволил себе задремать. Ночью Джон переместился ближе и обнял его за талию, и он наслаждался тяжестью и теплом его руки. Шерлоку теперь порой казалось, что он любит Джона еще сильней, и его наполняло чувство торжества. Полная победа будет гарантирована, это только вопрос времени. И вот наступил неизбежный переломный момент. Это случилось на месте преступления (конечно, где же это еще могло произойти), Лейстред снова топтался на одном месте и как всегда в глубине души был настороже; Донован болтала с каким-то новичком (Шерлока восхищал ее откровенный подход к сексуальному удовлетворению, даже если выбор партнеров был откровенно тошнотворным), тут и там вразброд стояли несколько констеблей, но, к счастью, не криминалистов, все как обычно. Шерлок спросил Джона, что он думает по поводу тела, и когда тот снова потерпел неудачу, не увидев того, что было у него прямо под носом – в прямом смысле, женщина носила контактные линзы. Контактные линзы! Ну, кто бы этого не заметил! – Шерлок позволил себе вслух высказаться об относительном идиотизме Джона. Доктор тут же встал и ушел, а Шерлок остался, позволив ему психовать в его обычной манере. Ему же нужно было работать. Конечно, когда он вернулся на Бейкер-стрит, Джон принялся ему доказывать, что он не должен третировать его перед другими людьми – что характерно, не упомянул, что то же самое касается и того, когда они наедине, – возражая на аргументы Шерлока, что никому нет до этого дела и прочее. Джон грозился уйти. Более подходящего случая было не придумать. Шерлок ответил с давно отрепетированной прохладностью: – Что же тогда тебя тут держит? – хотя ожидание неизбежного ответа Джона заставило его сердце биться быстрее. – Черт подери, я люблю тебя, вот что! О-о, вот он, сладкий трепет завоевания. У Шерлока почти закружилась голова, когда он шагнул к Джону и втянул его в грубый поцелуй. Он полностью завладел Джоном Уотсоном и этим утверждал, что он выиграл. Он не сказал ответных слов о чувствах, но вознаградил Джона, позволив ему трахнуть себя на подлокотнике дивана. После они добрели до спальни Шерлока, и Джон уснул рядом с ним, а детектив думал, скоро ли это пройдет, и ему вновь станет скучно