Звездная смальта

Окончив школу, она почти ничего не носила, кроме брюк, — белых форменных на занятиях и службе, практичных джинсов в отпуску или строгих со стрелками, когда требовалось придать себе не только официальности, но и какой-никакой элегантности. Ничего удивительного, что она совсем отвыкла от платьев — даже простых и коротких, что уж говорить о длинных и пышных, вечерних. Или свадебных. Шелковистая паутина чехла сжимает ноги, обволакивает и опутывает, тяжелый широкий кринолин с драпировкой превращается в непреодолимое препятствие. Если бы не он, она могла бы быть ближе к своему жениху. Они и так слишком долго были совсем рядом, но слишком далеко. От белоснежных перчаток, от которых болят пальцы, Фредерика отказалась наотрез, как ни настаивала Ортанс. На своей свадьбе ей не нужны досадные помехи, она хочет ощущать не враждебный холод шелка — или из чего там сделаны эти перчатки — а родную теплоту чужой — уже не чужой ладони. Тысяча маленьких помех, пятен на солнце, от которых оно еще ярче. От которых счастье счастливее. Она заслужила это. Теперь он ее, а она его. И никто и ничто их друг у друга не отнимет. Больше не нужно бояться, что они не успеют. Война окончена, началась политика. — Продолжение другими средствами, — шепчет он уголком губ. — Что… — она запинается, пробуя на вкус новое слово, — дорогой? Оно колкое, терпкое и сладкое, как сухое шампанское. Его хочется повторять, чтобы оно дрожало на губах. Но он говорит, и она умолкает. — Война — это продолжение политики другими средствами, и наоборот: политика — продолжение войны. Я бы хотел обещать тебе долгую безоблачную жизнь, но не могу. Для этого тебе лучше было бы выбрать кого-то другого. — Я не боюсь, — говорит она, прижимаясь плечом к его плечу. — Я верю, что все будет хорошо, мне так спокойно. Я понимаю, что это затишье перед бурей… — Хуже. Мы сейчас в оке урагана, — говорит он, обнимая ее одной рукой — осторожно, словно боится ее сломать или попортить платье. — Бывает иногда, морское судно попадает в бурю, его швыряет, бьет, но вдруг все стихает. Это просто оно попало в центр бури, там всегда спокойно. А потом ураган проходит, и буря продолжается. — Я не боюсь, — она поворачивается к нему. — Я давно ничего не боюсь, еще с Эль-Фасиля. — Ты ведь у нас волшебник. Она закидывает руки ему на шею и прижимается ближе. — Ты меня переоцениваешь, — он проводит ладонями по ее лицу, касается губами волос, щек, лба. — Я могу предвидеть, но не могу предсказать. — Он обнимает ее. — А если и предскажу, я все равно ничего не смогу предотвратить. Разговор слишком серьезен для свадьбы, и она, улыбаясь, говорит: — Я тебя совсем растрепала, давай причешу. — Мы и так уже задержались, нас уже ждут. — Не волнуйся, — отвечает Фредерика, орудуя расческой, — без нас не начнут. И тихо смеется от переполняющего ее счастья.