Часть 1
22 июля 2012 г. в 18:53
- Я люблю тебя, - говорит Шерлок.
Всякий раз, когда Джон слышит это, у него перехватывает дыхание. Когда Шерлок начинает говорить, Джон долю секунды не обращает внимания на то, как смягчается его острый, расчетливый взгляд, как теплеют глаза. Проще выбросить это из головы, списать на игру света или чуждое Шерлоку выражение лица.
Снова его проблемы с доверием. Он знает, что они у него есть (большое спасибо, Элла, за подтверждение очевидного). Вы не росли в доме с буйным пьяницей, которому бесконечно потворствовали. Так что после такого поневоле станешь осторожнее с людьми.
Джон понимает, что улыбается в губы Шерлока, даже думая, что же такого глупого и ужасного тот сделал или собирается сделать.
Люди все время лгут. Бывает ложь большая, бывает во спасение, случайная ложь, полуправда. Лгут все. Сам Джон лгал миллион раз («Я встречаюсь кое с кем; это Гарри сломала; все отлично»), хотя не гордится этим. Все же он понимает, что люди лгут, имея на то различные причины. Важные или не очень – они просто хотят защитить себя.
Но Шерлок не лжет. Он потрудился соврать только один раз, чтобы добиться своей цели. Джону нравится думать, что он сделал это в интересах общего блага, чтобы спасти жизнь или добиться справедливости для тех, кто ее заслужил. По мнению Джона, Шерлок живет в некой серой нравственной зоне, в которой обитают эпические герои.
Шерлок не лжет тем людям, которые что-то значат в его жизни.
«Да Лейстред такого не потерпит, а Майкрофт слишком умный»,– говорит ему циничный голосок в затылке.
Шерлок бы не солгал ему.
Поцелуй из счастливого выражения эмоций превращается во что-то чуть более горячее. Последние несколько месяцев между ними мало что изменилось. Шерлок был немного раздражительнее, чем обычно, требовательнее, менее склонным уступать в споре, и все в таком же духе. Во время разговора Джон замечал, что его взгляд блуждает где-то далеко. Этот взгляд был явно не сосредоточен на других мужчинах (или женщинах), просто далек от… него. Они по-прежнему довольно регулярно занимаются сексом, но порой как-то отстраненно… Привычка. Время от времени Джон задумывается над тем, что случилось в их отношениях. Шерлок никогда не был особенно нежным, но теперь стал еще реже проявлять физическую привязанность. Прошли недели, с тех пор как он на всю ночь оставался в постели Джона.
Джон спрашивает себя, не сделал ли он что-нибудь не так.
Но Шерлок не торопится, губами, зубами и языком практически поклоняясь его телу, добираясь до всех мест, от которых у него слабеют колени. Если бы Джон был более романтичным человеком, то мог бы назвать то, что делает Шерлок, занятием любовью.
– Ты мне веришь? – рокочет Шерлок где-то возле его бедра.
Хочу верить, думает Джон.
Джон предполагает, что это очередная интимная причуда Шерлока. Тот каждый раз говорит ему, что хочет попробовать что-то новое. Джон всегда с энтузиазмом откликается, чтобы скрыть свой дискомфорт, даже если в тот момент не чувствует себя готовым на эксперименты. Хотя Шерлок, кажется, и не замечает этого, а Джон счастлив, когда Шерлоку хорошо.
Джон спрашивает себя, чего же Шерлок хочет сегодня ночью. Прелюдия у них обычная, только более тщательная и основательная, словно Шерлок задумал что-то, что Джону точно может не понравиться. Он надеется, что это не опять игра с дыханием.
В первый раз, когда Шерлок попросил Джона душить его, тот подумал, что это шутка, пока Холмс не положил его руки себе на шею. Наверное, Джон со своим знанием человеческой анатомии и военной подготовкой, сумел бы проделать это с лучшими мерами предосторожности, чем большинство людей, но он был в ужасе. Что, если ему понравится? Что, если он не сможет остановиться?
Так или иначе, он это сделал, потому что Шерлок настаивал. У них было несколько неудачных попыток, прежде чем Джон смог заставить себя достаточно крепко сжать руки, чтобы получить нужный эффект и какое-то время не отстраняться. Шерлок тогда был очень терпелив, даже после того, как эрекция Джона слабела, и он отпускал его горло.
Шерлок целует его яички, всего лишь намекая на то, что хотел бы укусить. Джон слегка отстраняется, хотя знает, что он никогда преднамеренно не причинил бы ему боль. Иногда Шерлок чрезмерно увлекается и кусается немного сильно, это довольно приятно, но, спасибо, не в непосредственной близости от яичек Джона.
Джон чувствует вину за то, что не полностью доверяет Шерлоку, особенно когда тот верит ему больше, чем кому бы то ни было в целом мире. Только Джону удается увидеть его уязвимым (правда, редко, но и он не каменный); Джон единственный, кто нянчится с ним, проходя через взлеты или падения (потому что «чистота» для наркомана всегда относительное понятие); Джон тот, кто видит его спящим.
Шерлок широко разводит его колени, что вызывает легкий приступ боли в правой ноге доктора. Он тянет время, прикасаясь к входу в тело Джона сначала подушечкой большого пальца, а следом и ртом. Джон никогда бы не подумал, что ему будет так сильно нравиться эта ласка. Ему потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к мысли о том, что его задница может быть источником удовольствия, но, к его вечной благодарности, Шерлок был настойчив.
Даже когда Джон расслабляется подо ртом Шерлока, он чувствует, как боль в ноге начинает усиливаться. Несмотря на то, как сильно он любит прикосновения языка Шерлока, подготавливающего его, если так пойдет дальше, все кончится судорогами.
В последнее время его нога барахлит все сильнее. Он уверен, что Шерлок заметил, но никто из них об этом не упоминал. Расследований было немного, а в тех, что появлялись, не требовалось слишком много бегать. Как ни странно, Шерлок был в относительно хорошем настроении. Джон хотел бы думать, что Шерлока держит на плаву его любовь к нему, но осознает, что это, наверное, тут ни при чем.
Джон не думает, что Шерлок обманывает его. Бог свидетель, если бы он врал, то знал бы, как спрятать улики. Хотя, наверное, не стал бы утруждаться, даже чтобы пощадить чувства Джона.
Рот Шерлока внезапно исчезает, уступая место двум длинным, тонким пальцам. Появляется небольшое жжение, потому что слишком много, слишком быстро и слишком сухо, но Джон не думает, что Шерлок пытается причинить ему боль. Он просто увлекся. Джон размеренно дышит, несмотря на дискомфорт, зная, что он скоро пройдет. Шерлок сгибает пальцы, потирая его простату. Джон не может подавить непроизвольный рывок бедер – он уже знает, что так происходит каждый раз, но не притупляет острых, странных ощущений из разряда «слишком сильно, но недостаточно».
Шерлок небрежно раздвигает пальцы ножницами, и Джон чувствует, как в нем понемногу растет нетерпеливость. Иногда его поражает проявляемое Шерлоком терпение, ведь Джон сначала неохотно пробует новое, лишь постепенно свыкаясь с каждым открывшимся аспектом своей сексуальности.
Джон пришел к этому совсем не просто и не сразу. Когда дело доходило до секса и чувственности, он всегда считал себя немного богемным гетеросексуалом с широкими взглядами. Большую часть своей юности он экспериментировал, пробуя что-то новое с женщинами, но проводил четкую границу там, где дело касалось его собственной задницы. Возможно, было неправильно отделять от себя эту часть человеческой сексуальности, но его мнение сформировали годами устоявшаяся привычка и множество других факторов.
Это было сложно. С рациональной точки зрения, он понимал, что мужчины-геи так же мужественны, как и натуралы. Ориентация и половая принадлежность были разными понятиями. Но в их отношениях он уже в стольких сферах был «женщиной» – готовил, убирал и заботился, а Шерлок был кормильцем и тем из них двоих, кто никогда первым не уступает в споре, – так что начал чувствовать себя будто немного менее мужчиной.
Он довольно быстро привык к мысли о руках, ртах и был даже не против стать проникающим партнером. Это оказалось легко и не сильно отличалось от того, что было с женщинами. Но он до сих пор каждый раз сопротивлялся, когда Шерлок пытался начать с ним любой вид анальной стимуляции. Он не хотел кончать от двух пальцев в своей заднице. Он не хотел, чтобы ему нравилось это, чувствуя, что надо держаться хоть за какую-то крупицу своей мужской идентичности.
Хотя Шерлок был настойчив, и Джон более или менее согласился с тем фактом, что ему действительно нравятся физические ощущения.
Несмотря на это, Джон немного ненавидит себя за всегдашние уступки Шерлоку.
Шерлок убирает пальцы и отстраняется. Джон наблюдает, как он тянется к тюбику со смазкой на тумбочке, и поворачивается на правый бок, подложив одну руку под голову, а другую прижав к груди. Для него это самая удобная поза, особенно когда беспокоит нога. Он слышит тихий щелчок крышки тюбика, а потом безошибочный звук, указывающий на то, что Шерлок смазывает себя.
Кровать прогибается, когда Шерлок устраивается у него за спиной. Он проводит ладонью по боку Джона, вдоль его бедра, касается поцелуем плеча. Потом рука отодвигается, и Джон чувствует решительное прикосновение головки члена Шерлока к своему входу. Джон осознает, что не слышал шуршания обертки презерватива и поворачивает голову, отодвигая бедра.
– Шерлок? Ты ничего не забыл?
Выражение лица Шерлока превращается из сосредоточенного и полного решимости в раздраженное.
– Нет, – просто отвечает он.
– Мы это не обсуждали, – упорствует Джон.
Впрочем, после той первой ночи они никогда не говорили о сексе. Во время оральных ласк они никогда не пользовались презервативами, но, в самом деле, кто ими пользуется? Джон знал, что это глупо и очень безответственно, но по-настоящему никогда не волновался. Скорость передачи ВИЧ через оральный секс была низкой, и хотя Джон знал, что каждодневное поведение Шерлока было сопряжено с высоким риском, он уверен, что тот был бы осведомлен, будь у него какая-нибудь болезнь. Ну и, по правде говоря, сам аспект опасности был каким-то будоражащим.
– Джон. Ты демобилизовался из армии с чистой медицинской картой, включая полный анализ крови на венерические заболевания. С тех пор ты не занимался сексом ни с кем, кроме меня, а я могу заверить тебя, что я чист. Забеременеть ты не можешь. Ты мне доверяешь?
И вот опять эта волшебная фраза. Джон не знает, почему чувствует себя обязанным доказать Шерлоку, что безоговорочно ему доверяет. И ведь не значит, что, если он не будет доверять всему, что делает этот человек, это будет каким-то предательством.
Хотя чувствуется именно так.
Джон может подвергать сомнению и подвергает любой аспект поведения Шерлока, особенно его суждения. Но он со своими возвышенными моральными принципами постоянно и неизбежно уступает, столкнувшись с холодной рациональностью Шерлока, чтобы не ссориться. Так поступать вряд ли правильно и вряд ли смело, но он не может поспорить с тем, что Шерлок добивается результатов.
В их личных отношениях есть одна особенность. Джон по-прежнему не знает почему, но порой Шерлок кажется таким молодым и неуверенным. Может быть, это просто действует на природные инстинкты Джона, побуждающие его заботиться о тех, кого он любит, но даже подобные мысли заставляют Джона чувствовать себя предателем.
У Шерлока он по-настоящему единственный. Он был выбран этим выдающимся человеком, человеком, которого он просто обожал, для которого был другом, любовником, партнером. Шерлок мог бы найти кого-то намного лучше, чем искалеченного, никому не нужного старого армейского врача, но выбрал Джона. И не надо спрашивать почему.
Джон поворачивает голову, чтобы посмотреть Шерлоку прямо в глаза.
– Да, – просто говорит он, подняв свободную руку, обхватывает Шерлока за шею и тянет вниз для поцелуя.
Шерлок отвечает с удвоенным энтузиазмом, потирается членом о задницу Джона, обхватывая прохладной и все еще скользкой от смазки рукой его член, начиная уверенно поглаживать. Когда угол наклона шеи становится неудобным, Джон прерывает поцелуй и ложится в прежнюю позу, приподнимая ногу. Шерлок убирает руку, головка его члена проталкивается сквозь чувствительную кожу входа, и Джон приказывает себе расслабиться.
Шерлок медленно проталкивается в него, останавливаясь на полпути, чтобы позволить ему привыкнуть. Джон дышит, потом покачивает бедрами в ответ, давая знать, что он готов для большего. Он чувствует, как рука Шерлока прижимается сзади к его бедру, потом она исчезает и хватает его за ягодицы, и Шерлок проскальзывает внутрь настолько глубоко, насколько может. Он целует шею Джона и берет в рот мочку его уха, начиная двигаться мягкими короткими толчками.
Угол не самый удачный, чтобы Шерлок мог задевать его простату, и без прямой стимуляции члена Джон чувствует, что его эрекция начинает опадать. В больнице был сложный день, и теперь, очевидно, его тело напоминает ему об этом. Он немного смущается, даже зная как врач, что такое совершенно нормально и не значит, что с ним что-то не так, все равно чувствует себя старым и боится разочаровать Шерлока. У того никогда не было подобных проблем, даже если он три дня не спал и держался на ногах только за счет горсти «Скиттлз» и кофе.
Он мог бы сам позаботиться о себе, но одна рука у него под головой, а вторая нужна для того, чтобы удерживать равновесие в этой позе, так что придется подождать. Все нормально, это не важно. Шерлок обычно умеет в какой-то момент дать ему понять, что не бросит его, даже если бы Джон смирился и просто попытался заснуть.
Шерлок горячо, влажно дышит в завитки волос за ухом Джона, шепча ему, как хорошо это чувствуется, какой он тесный, как сильно он его любит. Он редко разговаривает во время секса, но когда такое случается, Джону становится очень приятно, и он это ценит. Он выражает признательность, теснее сжимаясь вокруг Шерлока, двигаясь вместе с ним, чтобы усилить ощущения. Немного неудобно и странно делать это, молча в ответ, но Шерлоку, кажется, так даже больше нравится.
Хотя он ведь не все время делает то, чего хочется Шерлоку, и это не значит, что он обязан потакать ему. Ну, хорошо, вроде, так на самом деле и есть, он чувствует себя скверно, когда отказывает в чем-то тем людям, которых любит. Но тут что-то большее, чем просто чувство вины или благодарности. Когда он видит Шерлока счастливым, подлинно счастливым, то знает, что причина этому – он, единственный человек в мире, который может заставить Шерлока так светится, он, Джон Уотсон. Это вселяет в него гордость и немного тщеславия, но он имеет на них право.
Джону необходимо быть нужным, как и любому человеку. И может быть, он чересчур забивает себе голову Шерлоком, но видно, что тот нуждается в нем. Не просто как в находящемся под рукой удобном домашнем докторе/горничной/камердинере/подопытной крысе, а в самом Джоне, в голосе его разума, в присущей ему уравновешенности. Конечно, он позволяет пользоваться собой, но просто такова природа Шерлока, здесь нет злого умысла. Джон готов поспорить, что никто и никогда не говорил Шерлоку «нет», пока он был ребенком, так что ему никогда не приходилось чувствовать ту самую беспомощность, когда не остается ничего, кроме как принять это «нет» в качестве окончательного ответа. С Гарри было то же самое, и могло бы быть в десять раз хуже, если бы они росли в таком достатке, как у Шерлока.
Рука Шерлока скользит по бедрам Джона к его члену и вновь начинает поглаживать его, возвращая полную твердость.
– М-м-м, да, так хорошо, милый, – вздыхает на это Джон. Он говорит правду, даже не ведущей левой рукой Шерлок может делать удивительные вещи. Должно быть, это у него от игры на скрипке.
– Что я тебе говорил насчет ласковых словечек? – рокочет Шерлок ему в шею, для большего удобства сильнее сжимая руку.
– Точно, прости, милый, – дерзко говорит Джон. Рука Шерлока замирает, затем исчезает. Он продолжает двигаться в устойчивом ритме, не обращая внимания на попытку Джона быть шутливым.
Будь это кто-нибудь другой, Джон сказал бы еще что-нибудь, назвав его нелепым дурацким ласковым словечком и засмеявшись над этим. Он так однажды сделал с Шерлоком, и секс тут же прекратился. Шерлок просто встал и молча ушел, и следующие два дня не разговаривал с ним и нарочно не замечал. Джон не смог заставить себя спросить, почему он так среагировал, предполагая самое худшее. После этого он оплошал и назвал Шерлока «милым» еще раз, съежившись, как только понял, что сказал это, но Шерлок никак не отозвался. В этом была какая-то загадка, как и в том, что он порой ни с того ни с сего бывал грустным.
Джон вздыхает про себя, зная, что Шерлок теперь не станет дрочить ему, даже если снова полностью и искренне увлечется процессом. Но он надеется, что Шерлок не просто кончит и бросит его, заставив самого заботиться о себе. В очередной раз.
Решив немного схитрить, Джон демонстрирует все, на что способен. Он в точности знает, что нравится Шерлоку, и двигает бедрами именно так, хотя это слегка напрягает его больную ногу. Если он проявит больше энтузиазма, Шерлок будет гораздо больше склонен ответить взаимностью, когда кончит. Он переносит вес так, чтобы можно было запустить пальцы в его волосы и потянуть за них, почти грубо.
Как Джон и рассчитывал, Шерлок начинает двигаться чаще и вцепляется зубами ему в шею. Это больно, всегда больно, но Шерлок, кажется, не понимает, насколько сильно он кусается. Через несколько толчков и резких выдохов, Шерлок дрожит и кончает внутрь него. Он пару раз глубоко вздыхает, а потом слишком быстро вытаскивает. Струйка жидкости стекает вниз по коже, это ощущается особенно отвратительно.
Однако Шерлок не ждет, он переворачивает Джона на спину и целует его влажным расслабленным поцелуем взасос, приятно, но это не то, чего хочет Джон, когда у него так болезненно стоит. Он пытается направить голову Шерлока ниже, тяня его за волосы, чувствуя себя скверно из-за такой эгоистичности, но ему просто необходимо снять напряжение.
Шерлок продолжает двигаться по его телу вниз, но теперь, когда он удовлетворен, его темп медленный и вялый. Он целует грудь Джона, потом лениво обводит языком сосок. Джон тут же уклоняется, боясь даже самого легкого укуса, его соски очень чувствительны, и порой слишком резкая и интенсивная стимуляция и просто легкое посасывание заставляют его отключаться, будто подростка. Ему стыдно за такое, но Шерлоку все равно нравится эта ласка. Похоже, его зачаровывает подобная реакция. Джону слишком приятно, чтобы по-настоящему протестовать, он просто изо всех сил пытается отвести Шерлока от своей груди. Примерно в половине случаев он покоряется.
К счастью, сегодня как раз тот случай, и Шерлок движется ниже. Джон дрожит, когда один из влажных от пота локонов касается его живота. Шерлок покусывает, облизывает и целует кожу на своем пути, и опять это «почти, но не достаточно» начинает превращаться в почти болезненную неудовлетворенность, и видно же, что Шерлок знает это и специально его дразнит.
Джон порой думает, что у Шерлока есть серьезные проблемы с контролем. Он никогда не пытался испытывать границы этого контроля, поскольку по своему опыту полагал, что лучше не знать. Не будить спящую собаку и все такое. Несколько раз Джон чувствовал, как вплотную подошел к этим границам, но тут же немедленно отступал.
И не то чтобы Шерлок контролировал жизнь Джона. Свои желания он высказывал громко и открыто, а порой немного напористо, но Джону никогда и ничего прямо не запрещал. У него было свое мнение о хобби доктора, его работе и друзьях, но он никогда не пытался заставить его отказаться от них.
Джон стонет, когда губы Шерлока, наконец, смыкаются на головке его члена. Шерлок проникает рукой между его слегка разведенных бедер, сначала лаская яички, а потом двигаясь дальше. Вход в его тело по-прежнему чувствителен, но прикосновения Шерлока осторожны. Он скользит внутрь двумя пальцами и с привычной легкостью находит простату Джона.
Шерлок знает, как играть на его теле, будто на музыкальном инструменте. Ну, почти всегда. Джон был виноват в том, что немного переусердствовал, проявляя в постели свою признательность. Шерлок всегда излучал атмосферу хорошо скрытой ранимости, особенно когда доходило до секса. Когда они в первый раз оказались вместе, он не был краснеющей девственницей, но во всех его действиях присутствовало своего рода сомнение «ты-уверен-что-все-в-порядке». Джон не хотел говорить, что ему понравилось бы все, что бы Шерлок ни сделал, даже если это не было таким впечатляющим, как в тот первый раз. Да и сказав так, он и не совсем бы солгал, а просто преувеличил, только для того, чтобы защитить чувства Шерлока.
Оргазму Джон отдается легко, будучи слишком уставшим, чтобы растягивать удовольствие.
****************
Они лежат бок о бок, соприкасаясь кончиками пальцев. Не то чтобы Джон не любит обниматься, но не сразу после секса. Просто пик оргазма слишком интенсивен, и ему нужна минута, чтобы прийти в себя. Он погружается в пресыщенную, неясную полудремоту, пока на телефон Шерлока, лежащий на тумбочке, не приходит смс. Джон тянется к телефону, потому что лежит ближе, но Шерлок протягивает через него свою длинную руку и берет его первым. Джон замечает время на будильнике – ровно полночь.
Забавно, полночь секунда в секунду. Он пожимает плечами и опять откидывается на подушки, пока Шерлок читает смс и с огромной скоростью набирает ответ. Джон хочет еще немного понежиться в расслабленности и ловит каждый момент, пока Шерлок не велит ему вставать и мчаться куда-нибудь.
Почти сразу же приходит второе смс, и Шерлок, даже не читая, перебирается через тело Джона и встает с кровати. Он быстро целует доктора в губы; прежде чем тот успевает хоть что-то спросить, выходит за дверь и, все еще обнаженный, спускается вниз по лестнице. Джон поднимает с пола боксеры и, спотыкаясь, надевает их по пути к двери.
Шерлок снова взбегает вверх и идет прямо в ванную. Он достает свежую пару белья, и Джон с порога наблюдает, как он набивает туалетными принадлежностями дорожную сумку.
– Шерлок?
Шерлок не смотрит на него, просто продолжает паковаться.
– Ничего, Джон, возвращайся в постель. Просто маленькое дельце на континенте, должно занять день-два, не больше. Туда и обратно, я думаю. Тебе не о чем беспокоиться.
– Ладно. Но тебе-то, гм, помощь не нужна?
– Нет, думаю, нет, сегодня тебе лучше будет хорошо отдохнуть, – он хватает Джон за плечи и подталкивает в сторону спальни.
– Даже не надо помочь упаковываться?
Шерлок отмахивается.
– Нет, больше не надо. Просто возвращайся в постель, я буду дома, ты оглянуться не успеешь.
Он снова целует Джона, коротким, целомудренным прощальным поцелуем, затем поворачивается кругом и с топотом сбегает вниз.
– Только будь осторожен, ладно? – кричит ему вслед Джон.
Шерлок откликается из гостиной, слов не разобрать, но Джон принимает это за согласие. Он выключает свет в коридоре и возвращается в постель. Засыпая, он слышит, как с приглушенным шумом захлопывается входная дверь.
*************************
Четыре дня спустя по почте приходит письмо. Почерк на конверте незнакомый, почтовый штемпель из Майрингена, Швейцария.