Лиловая Река

«Коровы нет. Она в моей голове» (с) Полторы недели спустя я всей душой ненавидел цифру шесть, за все ее круглость и невозмутимость, цифру семь, за то, что она вся такая прямая и строгая, а также это проклятое число 67, которое они вместе составляли, потому что дальше этого числа аппаратура двигаться отказалась! Круглешочки и косую палочку процентов я ненавидел тоже. Не знаю, что по этому поводу думал Саррун: он с головой ушел в расшифровку тех фрагментов древнего наречия, которые записал переводчик. - Нет, вот я всю жизнь мечтал сидеть в джунглях рядом с какой-то непонятной хреновиной и ждать, когда другая хреновина нашего производства дожмет ее авторитетом! Это называется «опасная оперативная работа»?! Решение важных и сложных задач?! Работа в неисследованных вариациях?! Широчайший кругозор и полное раскрытие индивидуальных боевых способностей?! - Ага. - Ради этого я дох на тренировках, пух на обучении и проходил жесточайший естественный отбор на полосах препятствия и в солдатских казармах?! Ради этого я боролся с трудоголичным произволом капралов собственной смекалкой в деле применения чужих рук для выполнения своих поручений?! ЭТО и называется «самой опасной и перспективной работой во всех существующих вариациях»?! - Ага. Я помешал булькающий в котелке над костром обед и мрачно посмотрел на Сарруна. - «Люблю грозу в начале мая?!» - с надрывом и прежней возмущенной интонацией продекламировал я, - «Как ебанет – и нет сарая!!!» - Ага, - отреагировал мой дражайший координатор. - Суду все ясно, - тяжко вздохнул я и налил в миску только что сварившийся обед – нечто среднее между мясным подливом, супом и кашей – пищевой концентрат из расширенного пайка для оперативных агентов, смешанный с местной съедобной флорой и фауной. - Саррун. Сарруу-уу-уун! – я впихнул ему в одну руку миску, в другую ложку. - Саррун, это – едят! - Ага, - не отрываясь от экрана ответил мой напарник. - Ты не понял, это сейчас едят! А я пошел на запруду. Рыбы наловлю. - Ага, - в очередной раз повторил Саррун, промахиваясь ложкой мимо миски. Я махнул на него рукой, прихватил копье и отправился на запруду. Рыба мне сегодня попалась какая-то исключительно вредная. Промучившись часа три, я в конце концов плюнул и, недовольно бурча себе под нос, выбрался на берег. Выпрямившись, я отметил общее потемнение атмосферы и клочья лиловатого тумана, застрявшие в лианах и стелящиеся между деревьями. Конечно, такой туман, да еще и в джунглях - не совсем обычное явление, но моя интуиция (а я ей доверял) молчала, да и животные, вроде бы, совсем не беспокоились. На третьем шаге звуки реки за моей спиной кто-то выключил, на четвертом – то же самое случилось со ставшими привычными звуками джунглей впереди меня, на пятом – количество лилового тумана резко возросло, а шестой шаг я делать не стал. Вместо этого я застыл и медленно потянул меч из ножен. - Саррун, - негромко позвал я. - Да, - отреагировал наушник, голос Сарруна звучал еле-еле, с помехами и треском – из-за реки в небесах связь с трудом дотягивалась до запруды. - Творится что-то очень странное. У тебя все в порядке? - Странное? У меня ничего необычно… - короткий судорожный всхлип, глухой звук падения и данное акустическое сопровождение тоже выключилось напрочь. - Саррун! – вскинулся я и автоматически дернулся в сторону лагеря, сделав пару шагов. Стена буро-лилового тумана накрыла меня с головой, будто глухим ватным одеялом укутав. Я моментально потерял всяческую ориентацию, даже вымуштрованное чувство направления заглохло, придушенно пискнув напоследок. Дважды повернувшись вокруг своей оси, я не обнаружил никаких ощутимых изменений в пейзаже: густой туман, под ногами буро-белый, какой-то зернистый; на уровне пояса гораздо более темный, с лиловатым оттенком; а над головой – темно-багровый, слоеный, неприятно напоминающий цветом запекшуюся кровь. - Саррун! – позвал я без особой надежды и со вздохом отправился туда, где по моим предположениям находился лагерь. Видимо, предположил я что-то не то, ибо я барахтался в этом багровом болоте уже не меньше двух часов, но ничего похожего на лагерь, как, впрочем, ничего похожего хоть на какое-либо окружение или предмет, не возникало. Туман застилал глаза, колыхался багровой пеленой и заставлял ниже склонять голову. Я по-прежнему не мог уловить направления, ни один прибор не работал, но я продолжал упрямо переставлять ноги: что-то случилось с Сарруном. Если я ему не помогу, ему никто не поможет! В конце концов, по указке шефа это и есть моя нынешняя миссия, не так ли? Эта мысль помогала разгонять пелену усталости и отчаянья – туман давил, туман лежал на плечах как гири, лез в глотку и мешал дышать, заставляя все ниже и ниже склонять голову… Так. Я резко остановился и осторожно присел на корточки, почти целиком оказавшись в полосе бело-бурого, с желтизной, тумана. На непонятной поверхности, по которой я шагал, около моего ботинка, рубином горела крохотная капелька крови. Ни единого сомнения в том, чья же это кровь, у меня не возникло. Саррун. Я со стоном распрямил спину и обвел отсутствие пейзажа злым взглядом. - Найду! – крикнул я. - Все равно найду! Багровые слои надвинулись ниже. - Вставай, ужин готов, - сообщила мне сосредоточенная физиономия Сарруна, глядящая на меня сверху вниз. - Ужин? – тупо переспросил я, ошалело моргая глазами и пытаясь сообразить где это я нахожусь. - Какой ужин? - Рыба, которую ты поймал, - ответил Саррун, поворачиваясь ко мне спиной. По инерции я выпал из гамака и по-прежнему тупо уставился в спину Сарруну, снимавшему с огня шампуры с жареной рыбой. - А где туман? - Туман? – переспросил напарник, в очередной раз утыкаясь в какой-то прибор носом. - Какой еще туман? - Странный, - ответил я, находясь в состоянии полнейшего ступора. - Может, тебе приснилось? Ты продрых полдня без задних ног. - Ааа, - глубокомысленно отреагировал я. Так это что, был сон?!!! Ну ни фига себе!!! - Ты не перегрелся? – встревоженно обернулся ко мне Саррун. - Какой-то ты заторможенный. - А? Да нет, я в порядке… Вот сейчас поем - и все будет пучком! И я бы еще сомневался насчет нереальности того самого тумана, если бы не рыба: не могла же она образоваться из ниоткуда?! * * * Засыпал я со смутными подозрениями и нехорошими предчувствиями, однако же ночь прошла совершенно спокойно, спал я как бревно и сны видел соответствующие, то бишь – никаких. Наутро же случилось то, чего, в общем-то, следовало ожидать, но о чем никто из нас, конечно же, не подумал. Начался сезон дождей. - Я пойду проверю датчики, - со вздохом сказал Саррун, натягивая сапоги и кутаясь в плащ. И то, и другое было ему мало, поскольку и то, и другое доставалось из спецпакета «на все случаи жизни», ну а переправить нам что-либо более приемлемое было некому. Гаррух-Балог еще не закончился, и связи у нас по-прежнему не было. - Осторожнее там, - сказал я, принимаясь за уборку близлежащей территории. С коротким «угу» Саррун скрылся в сплошной пелене воды. Я же принялся за облагораживание местности и спасение нашего нехитрого скарба от дождя. Казалось бы – что там спасать? Но за эти недели мы умудрились обрасти таким количеством мелких, средних и крупных вещей, вещичек, фишек и просто «удобных штучек», что перетаскивание всего этого добра под спешно сооруженный навес, спасение несовместимых с влагой приборов внутри палатки, проверка оставленного на запруде снаряжения и прочего-прочего-прочего заняло у меня три с лишним часа. Потоки воды, льющиеся с багрового неба, (Гаррух-Балог просвечивал сквозь облака и придавал пейзажу унылую апокалиптичность) оптимизма ничуть не добавляли. Я, в общем-то, даже не удивился, когда, соорудив над столом и местом для кострища дополнительную стену из пластика, обернулся к палатке и наткнулся на стену багрового тумана, приглашающе колыхавшуюся в паре сантиметров от моего лица. Это должно означать, что я справился с уборкой и свалился в палатке без задних ног? Что же, способ узнать это только один. Я встряхнулся и шагнул в туман. Все было точно как в прошлый раз. Капелька крови у моего ботинка никуда не делась, алела все так же. Разве что стало темнее и верхний слой тумана, кажется, стал ниже. Я уткнул взгляд в землю и медленно зашагал вперед. * * * Перед глазами в густых серых сумерках маячило что-то белое. Раздавался шорох. Пахло мокрой зеленью и мокрой кожей. Я моргнул и сообразил, что на своей лежанке спиной ко мне сидит Саррун и стягивает промокшие насквозь штаны. Все остальное он уже снял. - Как датчики? – спросил я, поразившись хрипоте собственного голоса. Пришлось откашляться. - Они, в общем-то, водостойкие, я просто проверил крепления, - ответил Саррун, наконец-то справившийся со штанами и поспешно натянувший на себя одеяло: системой терморегуляции палатка оборудована не была, и после нескольких часов под дождем он изрядно замерз. Я вздохнул и сел – в голове шумело, как с легкого похмелья, во рту поселился неприятный металлический привкус. Проверить, что ли, что я там успел сделать, пока был в тумане? Я встал и набросил Сарруну на плечи свое одеяло. - Повесь, пожалуйста, мою одежду сушиться, - сквозь зевание сказал он, благодарно кивнув. Хм? Интересно, куда это я должен ее вешать? Но я только вздохнул, собрал мокрые вещи и вышел в рабочую секцию. Поперек секции, в дальнем от аппаратуры углу была натянута веревка, на которой сохла и моя одежда. Ага, это я ее прикрутил? Я развесил вещи Сарруна, взял свой плащ, натянул сапоги и вышел из палатки. В голове было восхитительно пусто! С одной стороны, конечно, странно ничего не рассказывать Сарруну, а с другой – я ведь примерно представляю, что он может мне сказать. Итог будет все равно один и тот же – мы ничего не можем сделать, потому что вынуждены сидеть здесь и ждать, пока будет снята маскировочная программа с объекта нашего задания. Ибо за провал нас в конторе уж точно по головке не погладят. Да и вообще! Ничего ведь фатального не происходит? Никакого вреда от этих странных блужданий в тумане нет? Я ведь даже выполняю положенные мне действия, пребывая в этой кисельной жиже! Капли с глухим, недовольным рокотом ударялись о навес над входом в палатку и осыпались с чуть наклонного пластика сплошной пеленой – даже поляны не было видно. Где-то вверху, на черно-сером фоне плавали сиреневые и лиловые сполохи – сквозь небо по-прежнему текла невиданная река Гаррух-Балога. Я тяжко вздохнул и шагнул назад, в палатке хотя бы есть свет и сухо. Я вошел, стянул сапоги, расправил плащ Сарруна на веревке и мельком взглянул на экран. Потом повесил на веревку собственный плащ, вздрогнул и стремительно обернулся. Круглешочек, наклонная палочка, второй круглешочек – проценты, как и всегда. Семерка – прямая и строгая – как все эти полторы недели подряд. А вот после… Нет, не шесть! После шла гораздо более круглая, гораздо более аппетитная цифра – восемь! - Саррун, - не веря своему счастью, шепотом заорал я, кидаясь в спальную секцию. Координатор спал, укутавшись в оба одеяла и поджав под себя слишком длинные для любого стандартного комплекта белья ноги. Лицо у него было усталое и хмурое. - Саррун! – пал на колени я, тряся его за плечо. - Иди скорее! – и дернул вверх. Оказавшись в стоячем положении, Саррун проснулся и начал оглядываться почти что со страхом. - Саррун, да пойдем же! – тянул я его в соседнюю секцию. - Может это у меня обман зрения! - Дай мне хотя бы одеться! – окончательно проснулся мой аналитик, но я уже втянул его, цепляющегося за одеяло в комнату с аппаратурой. Увидев экран, он тут же забыл о том, что из одежды на нем одни трусы и немедленно кинулся что-то нажимать, вглядываясь в информацию из всплывающих окон. Я радостно хмыкнул и свалился на один из раскладных стульев, перетащенных сюда с улицы. Надо же, а Саррун, оказывается, дохляк – вон, все позвонки пересчитать можно! Впрочем, наш рацион из разряда «маугли – выкормыш джунглей» явно не подпадает под определение «здоровая пища». Я смотрел на Сарруна, склонившегося над аппаратурой, всей спиной выражающего собранность и сосредоточенность, и тихо радовался - нам не придется сидеть в этих чертовых джунглях вечно! – смотрел на отливающие в свете маленькой, но мощной лампы под потолком белые волосы, еще сырые, липнущие сзади к шее – белой, четко очерченной, переходящей в плавный изгиб широкого плеча… Я моргнул и резко подскочил на стуле. Та-а-а-ак… Это что еще такое?! Но взгляд упорно возвращался к «координирующей части» нашей маленькой команды. Я старательно потряс головой и, наблюдая цветные круги перед глазами, сказал: - Пойду принесу тебе штаны, а то замерзнешь… Угадайте, что меня встретило за порогом спальной секции? Я очень быстро сообразил, что в присутствии Сарруна провалиться в туман мне не грозит, однако же аппаратура очнулась от спячки, выдавая в день в среднем один процент прогресса, а нам по-прежнему надо было чем-то питаться. Поэтому почти ежедневно несколько часов я проводил во все больше и больше густеющем, багровеющем и давящем тумане. Там ничего не происходило, там никого не было, кроме меня, методично и нудно ползущего по кровавому следу едва ли не на корячках – теперь туман был сплошь багровым, тяжелым и липнущем к телу, так что едва удавалось разглядеть собственную руку, но при этом я испытывал в этом самом тумане такие охренительно замечательные ощущения, что готов был просто расцеловать Сарруна каждый раз, когда его присутствие выдергивало меня оттуда! Тем временем сезон дождей продолжался, и в один прекрасный день, ознаменовавшийся 90 процентами, началось наводнение. - Ненавижу дождь. Ненавижу джунгли. Ненавижу проценты. Ненавижу воду. Ненавижу шефа… - Здесь заверни. - Ненавижу охоту. Ненавижу туземцев. Ненавижу… - Берись с этого края и разворачиваем! Аппаратуру нельзя было уносить от датчиков, но, к счастью, можно было транспортировать и в работающем состоянии. Поэтому мы завернули ее в кучу слоев пластика и пленки и по дуге принялись обходить место падения той злосчастной хреновины, из-за который мы оказались теперь по уши в дерьме и по колено в воде. - Я упоминал, что ненавижу воду? Если вам захочется ощутить себя насквозь мокрым, предельно злым и неимоверно усталым агентом вариационного спецназа – вступайте в наш клуб! Вход бесплатный, выход вперед ногами! Я поскользнулся, левая нога ушла в сторону, едва не вывихнув коленный сустав, а по рукам со всей дури ударил стальной корпус машинерии. - В чем дело? – отозвался с другого конца аппаратуры Саррун. Я ответил нечто маловразумительное и со стоном распрямился. - Думаю, можно пока остановиться, - заметил аналитик, опуская свой край на относительно ровную поверхность. - Иди сложи палатку, будем перетаскивать частями. Я кивнул и похромал к бывшему лагерю. Сколько времени у нас ушло на перетаскивание всего лагеря на выбранное Сарруном место – я сказать не мог. Каждый раз когда мы разделялись я немедленно проваливался в багровый туман и полз, полз, полз по кровавому следу… Очухивался от Сарруновского голоса и полз по насквозь мокрым джунглям, или что-то ставил, или монтировал, или держал… - Все, - тусклым хриплым голосом выдохнул Саррун, - Аппаратура в нормальном состоянии. Даже есть скачок в расшифровке… Я с полным равнодушием посмотрел на экран, демонстрирующий 93%, и терпеливо ждал пока Саррун поднимется с табурета, чтобы идти в соседнюю секцию. Кажется опытным путем я установил новые пределы моей выносливости и потерять его из виду сейчас и заново провалиться в туман – было бы последним, что я сделал бы в своей еще толком не начавшейся карьере во ВСОР. В конце концов, мы упали на лежаки, я закрыл глаза и… и услышал сквозь дождь отчетливый стук зубов. - Саррун, ты замерз? – нет, я на самом деле тоже замерз! Но в данную конкретную минуту это было мне глубоко фиолетово. - Немного, – ответил аналитик. Имейте в виду, если вы уже почти полтора месяца сидите с кем-то посреди глухих джунглей, то быстро научитесь определять, когда вам врут. Но вот к этому испытанию я себя совершенно не подготавливал… Я вздохнул, выкарабкался со своего спального места, бесцеремонно подвинул Сарруна, укрыл нас обоих вторым одеялом и плотно прижал его к себе. После пары секунд ступора, аналитик запустил руки мне под рубашку и поджал свои длиннющие ноги к моим ступням – я невольно вздрогнул от ледяного прикосновения. - Извини, - тихо пробормотал он, - Я… - усмешка, - растение теплолюбивое. - Эх, не был ты у меня на родине! – вздохнул я. - Я читал, - кивнул мне куда-то в ключицу аналитик и отрубился. Что, минуту назад я был вымотан так, что думал, что усну даже на спине отплясывающего носорога? С того самого дня-восьмидесяти-семи-процентов я успел пройти такие стадии как «полное охуевание», «жестокое отрицание», «биение головой о дерево» и «тяжкие раздумья о своей судьбине». Может быть, когда я дойду до конца кровавого следа, или когда Гаррух-Балог закончится (или когда я найду и четвертую эту аборигенистую мартышку! Или шефа!) – закончится и это. Правда сейчас я не уверен, что хочу, чтобы оно заканчивалось, но про это особо думать тоже не стоило. Стоило слушать сквозь дождь его дыхание.