Я б навеки пошёл за тобой. Хоть в свои, хоть в чужие дали, Первый раз я запел про любовь, Первый раз отрекаюсь скандалить. С. Есенин.
***
Новая весна любила доставать из глубины души давно заброшенное и разбитое, чтобы ты наконец освободился и решил - выкидывать или собирать по кусочкам? Я был из тих, кто не делал в подобных случаях ровно ничего. Пусть лежит себе этот хлам, нечего его трогать. Если острым краем упрётся в сердце - подожду ещё немного и тогда уже решу. И ещё немного... Право, это глупо, но не так-то просто избавиться от этакого мусора. Вроде держишь в ладонях прах, но чувствуешь будто живого человека, готового в любой момент стать частью твоих мыслей. А затем забываешься, и уже наивно чувствуется тебе, что и не мысли вовсе перед тобой, а реальность во всей своей прелести. Но разве так бывает? Вот я и подумал, что нужно уже наконец выкинуть ненужное из своей души. Этим утром я ждал на чай знакомого редактора с парочкой его, цитирую: "чрезвычайно важных-с персон", таких важных, что, мол, "только попробуй мне, алкаш разбитый, с ними себя вести невежливо или как-то грубо с ними разговаривать". Признаться, люди меня заинтересовывали с первого взгляда. Я увлекался ими, чаще всего выбирая себе самых красивых, изучал полностью, познавал слабости, чтобы потом давить на уязвимые места из некого желания отомстить за то, что они никогда не станут моими. Некоторые привязывались ко мне. В большинстве случаев это были до безумия чистые люди, но неинтересные мне самому. Я же не мог привязаться ни к кому, в глубине души пытаясь заставить себя полюбить. Но тщетно. Прогуливаясь по саду, я любил ощущать: запахи и текстуру. Я касался пушистой вербы губами, восхищался её нежностью и бесконечно жалел о том, что не могу поселиться среди этих мягких сероватых шариков. Я вдыхал запах, жадно, долго, как будто верба выросла только для меня одного. Но творцу всегда достаётся прекрасное в полнейшем его объёме, ведь то самое 'прекрасное' чаще всего для прочих таковым не является. Ветви с ласковыми душистыми почками скользили между моих пальцев, бугры упирались в кожу. Я ускорил темп движения с целью погладить все веточки и кустики. Ранняя трава в моём саду отдавала желтизной. Но не тусклой, а какой-то свежей, молодой - солнечной. Мне посчастливилось даже увидеть пару-тройку бабочек, которые с усмешкой крутились возле меня, также язвительно, как и люди, напоминая о том, что они не мои. Странное желание обладать прелестями этого мира. Знаете, если отнять у бабочки её крылья, то она превратится в маленький уродливой комок, непонятное существо, от прикосновения которого мурашки по коже. Если забрать у человека его красоту, он также потеряет всё, что когда-то делало его значимым. Но главный парадокс, всё же, в том, что изначально уродливые вещи таковыми и остаются, а вещи, некогда утратившие свою красоту нам всё равно несколько привлекательны. Но бессмысленно думать о подобном, ведь уже почти два часа, и гости скоро должны явиться.