Месть. Самый лучший хён.

      Утром Бэкхён проснулся оттого, что ему, во-первых, было слишком жарко, а во-вторых, практически нечем дышать, а, чуть пошевелившись, он почувствовал, как его тело вдоль позвоночника прострелило болью. Сдавленно охнув, парень всё же попытался выбраться из кровати, но руки, которые до этого прижимали его тело к себе, сжались в ещё более плотное кольцо, грозясь сломать бедняге пару рёбер как минимум. Полежав ещё немного и анализируя свои ощущения, Бэкхён предпринял ещё одну попытку освобождения своего многострадального тельца из плена загребущих лапищ Чанёля, и на этот раз ему это удалось.       Все тело нещадно ныло. Вроде бы после нескольких лет занятий хапкидо оно должно было быть более выносливым к нагрузкам, но сейчас ныли абсолютно все мышцы, даже те, о существовании которых Бэкхён и не догадывался. К тому же, остатки спермы, которые не удалось стереть, неприятно стягивали кожу. Набрав в легкие побольше воздуха, Бэкхён резко встал, тут же хватаясь за рядом стоящую тумбочку, чтобы не упасть, ибо ноги держали его очень неуверенно.       Кое-как добравшись до ванной комнаты, по дороге собирая разбросанную одежду, Бэкхён встал под горячие струи воды, с наслаждением отмечая, что боль постепенно отступает, хотя немного неприятное тянущее ощущение в мышцах всё же осталось. Закончив водные процедуры, которые растянулись на добрые полчаса, Бэкхён выключил воду, резко развернулся и, потянувшись к полотенцу, к своему ужасу выяснил, что боль в пояснице и чуть ниже ни черта не ушла.       — Чтоб у тебя член отсох, грёбаный Пак Чанёль, — прошипел Бэкхён, выходя из ванны, после того, как с трудом смог одеться, а его Величество Чанёль мирно посапывал в кровати.       Пройдя на кухню, молодой человек сразу же достал из ящика с медикаментами обезболивающий пластырь, который уже не раз спасал его после особенно тяжёлых тренировок. Только после того, как пластырь был прикреплён к пояснице, Бэкхён всё же удосужился посмотреть на часы и выяснить, сколько же времени они спали. Было начало первого, а это означало, то до того момента, как поезд увезёт его к бабушке, ещё целый день. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что после всего того, что собирался сделать, в Сеуле ему оставаться было нельзя, и вариант бабушки, которая жила в пригороде, был идеальным. Чанёль о ней не знал, точнее, он знал, что где-то не так далеко у Бёна живет бабуля, но вот где именно парень так и не рассказал. Вот только всё пошло не по плану, и что теперь делать, Бэкхён не особо представлял, но решил, что хотя бы примерный набросок действий у него был, а, значит, лучше всего придерживаться именно его. Бён не был дураком и знал, что инцидент одной ночью секса не будет исчерпан, а что дальше задумал Чанёль, он не знал. Но думать и гадать — пустое занятие, особенно на голодный желудок, а, значит, время завтрака, да и Пак, проснувшись, явно будет голоден, а, значит, игра в «хорошего хёна» продолжается.       Где-то посередине процесса приготовления еды Бэкхён услышал копошение в соседней комнате, затем тихие шаги босых ног по паркету, а следом на его пояс легли ладони Чанёля.       — С добрым утром, бедствие для моей психики, — сказал Чанёль хриплым от сна голосом.       — Да чтоб ты сдох, — пробурчал себе под нос Бэкхён.       — Ты такой ласковый с утра.       — Чанёль, у меня ноет все тело, так что будь добр — опусти куда-нибудь свою пятую точку и не трогай меня.       — И что, ты мне не поможешь разобраться с моей проблемой?       — С какой? — вздохнул Бэкхён, а в следующее мгновение он почувствовал, как к его самой, на данный момент, драгоценной части тела прижимается то, что должно было отсохнуть ещё полчаса назад. — Чанёль, не хочешь расстаться с ЭТИМ, убери это от меня.       — Бэкхён, это называется член. И он хочет тебя.       — Я, блять, чувствую, что он хочет, но он не мог бы делать это где-нибудь в другом месте?       — Нет, — резонно ответил Чанёль. — Он же тебя хочет.       Быстро взвесив в своей голове все за и против, Бэкхён принял единственно верное, на его взгляд, решение — бежать. Вот только, видимо, ему вообще была не судьба сбежать от Чанёля хотя бы раз. На этот раз Пак поймал его на пороге ванной комнаты и, перехватив поперек груди, утащил на кровать.       — Хреновый из тебя спринтер, хочу заметить, — сказал Чанёль, целуя шею и попутно стягивая с Бэкхёна домашние штаны.       — Чанёль, не надо, — взмолился юноша, пытаясь за плечи отодвинуть того от себя. — У меня, правда, всё болит. Чанни, ну, пожалуйста, сжалься.       — Прости, хён, не могу. Не тогда, когда ты подо мной.       — Ладно, — сдался Бэкхён. — Только давай, я сам все сделаю.       Чанёль внимательно посмотрел в лицо парня напротив, ища в нём подвох, но, не найдя оного, отпустил его и лег на спину.       — Окей, только, Бэкхён…       — Да знаю, знаю. Из меня хреновый спринтер. Я помню. Но свою драгоценную попочку я тебе, ироду, все равно не дам, — сказал Бэкхён.       И, пока Чанёль не сообразил, что происходит, Бэкхён раздвинул его ноги, усаживаясь между ними. Стрельнув взглядом на партнёра, он наклонился, стараясь не думать о том, что делает. Обхватил губами член, немного поласкав языком, Бэкхён выпустил его изо рта. Аккуратно отодвинув рукой крайнюю плоть, он провёл кончиком языка по головке, а затем начал кружить по ней языком, периодически облизывая её. То, как Чанёль начинал все тяжелее дышать, а стоны, срывавшиеся с его губ, звучали все чаще и громче, стало лучшим показателем того, что Бэкхён всё делает правильно. Осмелев, он решил пойти дальше. Поцеловав головку и немного пососав её, он попытался взять глубже. Медленно опуская голову ниже, пытаясь при этом максимально расслабить горло, Бён скользил губами по стволу, стараясь делать это аккуратнее. В принципе, получалось, но не очень. Мешались то губы, то зубы, то язык, то сам член, в основном, конечно, последний. После нескольких попыток он понял, что больше, чем на четверть, у него не получается взять член в рот. Чуть отстранившись от паха Чанёля, продолжая ласкать его плоть рукой, Бён пару мгновений смотрел на стоящий орган, и вновь нагнувшись, провел языком по всей его длине.       — И как у них в порнухе получается так резво заглатывать его целиком? — вдруг задумчиво выдал Бэкхён.       — Блять, Бэк, не отвлекайся, а, — ответил Чанёль, на что парень лишь кинул на него задумчивый взгляд.       Пошарив по кровати рукой, Бэкхён вытащил из-под покрывала тюбик со смазкой. Выдавив немного геля на руку, он обхватил ей член, получая в ответ тяжёлый стон Чанёля. Взяв головку в рот, он снова начал её посасывать, только теперь ещё и надрачивал член, двигая рукой в том же ритме, что и губами. Он старался создать впечатление, что рука — это продолжение рта. Проводя от яичек до головки, Бён то замедлял движения, то снова ускорялся.       Чанёль до этого старался не вмешиваться в процесс, действительно давая Бэкхёну сделать всё самому, как тот и просил, но с каждым движением руки и губ делать это становилось всё сложнее, особенно тогда, когда движения замедлялись. Почувствовав, как тело начинает приятно покалывать в приближении оргазма, он запустил руку в волосы Бэкхёна, всё же заставляя того взять глубже. Хватило ещё пары движений, чтобы Чанёль кончил, надавливая на шею партнера, не давая отстраниться, хотя тот и не особо пытался это сделать.       Как только давление руки на шее пропало, Бэкхён встал с кровати, чтобы как можно скорее добраться до ванны. Но его плану не суждено было сбыться: Чанёль схватил его за руку, и притянул к себе, прикладывая указательный палец к губам Бэкхёна.       — Глотай, — тихо выдохнул Чанёль, отчего глаза Бэкхёна сначала расширились в удивлении, а затем сузились, показывая недовольство хозяина.       Ударив Чанёля по руке, тем самым откидывая её от своего лица, Бэкхён наклонился и, сжав рукой его челюсть, впился поцелуем в губы, возвращая сперму её настоящему владельцу.       — Если это тебе так надо, то сам и глотай, — сказал Бэкхён, встав с кровати, и гордым шагом направился прочь из комнаты, мечтая лишь о том, чтобы быстрее прополоскать свой рот.       Но не успел Бэкхён сделать и пары шагов, как его нагнал Чанёль, обнимая одной рукой поперёк живота и прижимая к своему телу. Другой рукой, схватив за волосы, он заставил Бэкхёна запрокинуть голову назад, возвращая поцелуй. И Бэкхён к своему ужасу понял, что глотать всё равно придётся.       — Умница, — выдохнул Чанёль в губы Бэкхёна, когда тот все же проглотил.       — Ненавижу тебя, — отозвался парень.       Хмыкнув, Чанёль снова поцеловал его: глубоко, жёстко, властно. И Бэкхён подчинился, отвечая на поцелуй, чувствуя, как кровь начинает бежать быстрее, а температура тела подниматься. Возбуждение медленно, но уверенно, начало зарождаться внутри тела, и приливая туда, куда не следовало бы. Не следовало бы, по мнению Бэкхёна, а по мнению Чанёля всё шло просто прекрасно. Скользнув рукой под резинку домашних штанов, он обхватил полувозбуждённую плоть парня, сжимая её в руке, и в противовес характеру поцелуя ласково задвигал ладонью по всей длине, не забывая уделить внимания головке.       Бэкхён попытался вырваться, но другая рука Пака всё ещё сжимала его волосы на затылке. Странный коктейль из боли, грубости и ласки сделал своё дело — Бэкхён возбудился.       — Прости, рядом с тобой я слишком быстро завожусь, — прохрипел Чанёль, отпуская волосы и надавливая на спину, заставляя нагнуться и упереться руками в стену.       — Чанёль, не…       Но договорить ему не дали. Пальцы свободной руки быстро скользнули в рот Бэкхёна, а другой рукой Пак всё же сумел стащить штаны.       — Чанни, — чуть ли не плача, уже взмолился Бэкхён.       — Прости, — ответил Чанёль, целуя его плечо и быстро вводя в него сразу два пальца.       Бэкхён застонал, вот только от боли или удовольствия, он и сам не понял. Было больно, это факт, но то, что Чанёль сразу же сумел пальцами пройтись по простате, смело границы между болью и удовольствием.       Стащив футболку с Бэкхёна, естественно, не без помощи последнего, Чанёль вцепился зубами в его спину, чуть ниже лопаток, оставляя на светлой коже красный след.       — Так сильно болит? — спросил Чанёль, осторожно погладив пластырь, который наконец-то соизволил заметить.       — Да.       Словно бы извиняясь, Пак начал покрывать спину и плечи лёгкими прикосновениями губ, а резкость своих порывов всё же поумерил.       Чанёль не стал долго растягивать Бэкхёна, посчитав, что вчера на это было уделено более чем достаточно времени и сил. Сплюнув на руку и смешав свою слюну с остатками смазки и слюны Бэкхёна, Чанёль вошёл в его тело сразу же на всю длину. Замерев на пару мгновений, давая хоть какое-то время привыкнуть, Чанёль начал двигаться, уже не особо заботясь: больно — не больно. Он просто доводил обоих до высшей точки наслаждения. И, вроде бы, надо было задуматься о том, что поступает он по-свински, но то, как стонал Бэкхён, явно говорило о том, что теперь ему явно не больно, а очень даже наоборот, хотя всё ещё оставался вариант, что Бэкхён — скрытый мазохист.       Положив обе руки на бёдра юноши, Чанёль насаживал его на себя, а Бэкхёну казалось, что в этот момент он сходил с ума. Больно, сладко, обидно, потрясающе хорошо. Чанёль двигался идеально, при каждом движении задевая простату. Ноги подкашивались. Ногти царапали стену в бесполезной попытке хоть за что-то ухватиться. Воздуха не хватало. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, и как только эта мысль сформировалась в голове Бэкхёна, то он захотел, чтобы это закончилось как можно скорее, потому что, оказалось, Пак может двигаться ещё быстрее.       Опустив руку к стоящему члену Бэкхёна, Чанёль всего парой движений довёл того до оргазма. Он мог поклясться, что ощущение того, как Бэкхён сжимался вокруг него, как с его губ срывался сладострастный стон, в котором явно слышалось его, Чанёля, имя, как тело в его руках била крупная дрожь оргазма — это было самым чистым видом наслаждения. Сделав пару движений, Чанёль выскользнул из тела Бэкхёна, кончая тому на спину, заворожённо наблюдая за светлыми следами его похоти.       Тяжело дыша, Бэкхён начал опускаться на пол, ибо ноги отказывались держать своего хозяина. Но в следующее мгновение он почувствовал, как сильные руки подхватили его.       — Ненавижу тебя… дважды, — осипшим голосом сказал Бэкхён, за что сразу же получил поцелуй в висок.       — Мой самый лучший хён, — тихо отозвался Чанёль, поднимая Бэкхёна на руки и направляясь в ванную комнату.

***

      — Ты тупой ублюдок, Пак Чанёль, знай и живи с этим! Боги, да за каким хером я с тобой вообще связался?! — верещал Бэкхён, уже помытый, естественно, Чанёлем, и одетый в чистую одежду.       — Принцесса, успокойся, — ответил Чанёль, поцеловав того в губы и встав из-за стола, чтобы убрать грязную после завтрака посуду.       — Отвали от меня, похотливое чудовище, — тут же среагировал парень, отпихивая от себя Чанёля.       — Иди, одевайся.       — Я никуда не пойду. А ты можешь валить куда хочешь: хоть к черту, хоть в жопу.       — Ну, в принципе, на последний вариант я тоже согласен, — тут же отозвался Чанёль, протягивая руки к Бэкхёну.       — Я пошёл одеваться, — мгновенно среагировал юноша.       — И парик не забудь, — на этих словах Бэкхён замер.       — Чанёль, ты всё знаешь и просто закроешь глаза на всё, что я делаю?       — Нет. Сейчас ты идёшь перевоплощаться в Хёрин. Мы идём к моему отцу, и там я открою, кто ты есть на самом деле. А дальше пусть папа сам разбирается.       — Что? — не веря своим ушам, выдохнул Бэкхён. — Прошу, не надо.       — Прости, — ответил Чанёль, подходя к парню, обнимая и прижимая того к себе. — У каждого своя месть.       — Не слишком ли её много? Чанни, я прекращу, обещаю, я отдам тебе все материалы, что у меня есть, только давай на этом остановимся. Не делай этого, — говорил Бэкхён, смотря в глаза Чанёлю. — Я понимаю, ты злишься из-за того, что я тебе врал, но тебе не кажется, что ты уже за это отомстил?       — Когда?       — Вчера. Сегодня.       — Я не мстил, я использовал месть как предлог. Я действительно хотел тебя, просто не знал с какой стороны подойти, а тут… Ну, ты сам понимаешь.       На этих словах Бэкхён впал в ступор, просто не зная, как реагировать: то ли смеяться, то ли съездить Паку по роже. В итоге он просто развернулся и пошёл в комнату, бросив по пути фразу о том, что ему надо пятнадцать минут.       Зайдя в комнату и закрыв за собой дверь, Бэкхён прислонился к ней спиной, закрывая глаза и тяжело вздыхая. Вот к такому повороту сюжета он был не готов. Но надо было как-то выкручиваться, как-то уговорить Чанёля не делать этого. Обведя взглядом комнату и не найдя ни одной зацепки, как развить из этого идею, парень с тяжёлым сердцем взял в руки школьную форму, которую раньше аккуратно повесил на стул. Едва сдерживая слёзы от бессилия, Бэкхён направился к кровати, чтобы переодеться, по дороге чисто машинально кидая взгляд в окно. А ведь выйти в окно — это иногда тоже выход и, пожалуй, в данной ситуации — это был лучший и единственный выход.       Руки дрожали, в горле стоял ком из обиды, отчаяния и ощущения того, что всё происходящее было нереально, всё это происходило не с ним, а с кем-то другим. Всё это напоминало дурной сон, и если бы он проснулся, то всё бы стало как раньше. У него снова был бы любимый отец, лучший друг, в котором он был уверен на весь миллион процентов, девушка, которая нравилась. Но это была действительность, Чанёль это знал. Всё происходило взаправду. И сейчас он стоял у окна на кухне в квартире Бэкхёна, ожидая, когда его лучший на свете хён стал бы его любимой девушкой, чтобы Чанёль собственными руками разрушил его жизнь.       — Дерьмо! — в сердцах крикнул Пак, при этом ударив стену кулаком, чтобы хоть как-то выпустить эмоции и уже тише добавил, сам не понимая, что говорит, зачем, он просто, как всегда, сказал то, что чувствует на самом деле. — Бэкхён, беги, прошу тебя.       Постояв ещё немного, Чанёль наконец-то заметил, что в квартире было как-то слишком тихо. Кинувшись в комнату, Чанёль застал лишь пустоту. Бэкхёна не было ни в комнате, ни в ванной. Нигде. Лишь на столе лежала записка: «Однажды в своём прошлом ты уже оставил меня. Сделай так и в настоящем».

***

С тех пор Чанёль не видел Бэкхёна, как ни старался того найти, всё было тщетно. Чунмён говорил, что не знает, где он. Может — врал, может — нет. Чанёль не знал этого. Но из школы пропали все документы, касающиеся личности Ли Хёрин. О самом Бэкхёне информации было ещё меньше. Даже те, кто жил с ним в соседних квартирах ничего не знали о молодом парне, проживавшем в доме. Он просто однажды появился и всё. Чанёль опросил всех соседей, но ничего так и не узнал. Лишь то, что в этой квартире когда-то жила семья, дочь вышла замуж и съехала. Хозяева квартиры скончались от старости, оставив квартиру ей. Лишь одна бабушка ему рассказала, что у этой девушки, кажется, был сын, но это было так давно, что она даже не уверена, что тот сын и Бэкхён были одним и же человеком. Чанёль сожалел, проклинал себя, злился на Бэкхёна и ненавидел весь мир. Он днями изводил себя мыслями о парне и воспоминаниями, об их совместном времяпрепровождении. Задетая гордость уже не играла роли, и Чанёль понимал, что палку всё же перегнул. Особенно сильно воспоминания одолевали его, когда он часами просиживал в квартире Бэкхёна, слоняясь из угла в угол, перебирая его вещи или же просто лёжа на кровати и смотря в потолок, пока перед глазами проскальзывали картинки их прошлого. Вот они знакомятся холодным декабрьским днём, а затем идут в кафе. Вот они летом отдыхают в парке, наблюдая за проходящими людьми и резвящимися детьми. Вот идут по улице, и Бэкхён рассказывает сюжет последней прочитанной книги, да так увлекается, что не замечает, насколько сильно он размахивает руками и как громко смеётся. Вот они сидят на кухне, и Бэкхён рассказывает ему о правилах английской речи. Вот Бэкхён спит на плече Чанёля, уснув за просмотром фильма, пальцами сжимая футболку друга, словно боится, что тот в любой момент исчезнет.       Чанёль был готов отдать всё на свете за возможность отмотать время назад и в ответ на вопрос о его дальнейших действиях, просто предложить остановиться им обоим и продолжать жить дальше. А ещё, может быть, но не точно, просто как предположение, предложить Бэкхёну попробовать быть вместе как пара.       Но его не было. Нигде. Вообще.       Даже в квартире Бэкхён не появлялся. Пак несколько недель караулил его. В тот день, когда Бён пропал, он оставил в квартире ключи, так Чанёль мог спокойно приходить и уходить. Телефон Бэкхёна так же не включался. Чанёль звонил на него бесчисленное количество раз, но каждый раз холодный голос оператора сообщал ему, что абонент не доступен.       Через месяц после исчезновения Бэкхёна большая часть его вещей пропала, а на кухонном столе лежала стопка бумаг с приложенной флешкой и конвертом, на котором было написано «прочти меня».       Открыв конверт, Чанёль обнаружил в нём несколько листов, исписанных хорошо знакомым почерком, но после прочтения первой строчки письма ему показалось, что мир резко замер, а сердце сдавило чувство боли. Его Бэкхён…       «Мой дорогой Чанёль, если ты это читаешь, значит, меня уже нет в живых и, видимо, мне стоит тебе многое рассказать. О себе, о тебе, о нас. О том, что нас связывало много лет назад, задолго до той встречи у станции метро, и почему наши пути разошлись. Ты меня забыл. Я тебя — так и не смог. Я всегда помнил своего любимого друга, который в детстве оберегал своего слабого хёна. Ты себе даже не представляешь, как было тяжело в образе Хёрин держать тебя на расстоянии, когда на самом деле хотелось просто броситься к тебе на шею и рыдать в голос, а ты снова бы гладил меня по волосам, прижимая к себе, как всегда делал в детстве. И о мотивах своего поступка я тоже тебе расскажу, не поверишь мне, можешь всё проверить сам, то, что написано дальше — чистая правда.       Во-первых, выдохни, придурок, со мной всё нормально. Моя комната. За окном пожарная лестница. Внимательнее надо быть, Чанёль. Во-вторых, ты тупой бесчувственный мудак! Живи с этим и никогда не забывай! Я ещё неделю не мог нормально из-за тебя ходить. Чтоб у тебя член не то, что отсох, а отвалился напрочь! Моя бедная попочка, она так страдала…       Ну, а теперь, когда ты понял, как ужасно поступил с таким прекрасным созданием как я, то сядь поудобнее, завари себе чай, я его оставил в шкафу, и слушай внимательно рассказ своего хёна о нашем с тобой детстве…»       Когда Чанёль закончил читать письмо, то единственным его желанием было: проснуться тем утром, месяц назад, и, прижав к себе Бэкхёна, уверить в том, что он его простил и не держит зла, а в благодарность за это Бэкхён никогда не расскажет ему правду. Но реальность была той ещё сукой. В реальности Чанёль знал, что Бэкхён покинул Сеул, он знал, что его отец подставил когда-то своего друга, и он знал что-то очень важное, что он забыл, отказавшись от прошлого — это был Бэкхён. В доказательство этого в конверте так же лежала фотография с изображением двух малышей, в которых он без труда узнал себя и своего хёна. И он абсолютно не представлял, как теперь жить дальше. Перед ним лежали все материалы, которые Бэкхён собрал на его отца, и с одной стороны Пак хотел узнать, что в них, а с другой забыть навсегда об их существовании.

***

      Было раннее субботнее утро. А жизнь в Сеуле шла своим чередом: люди учились, работали, встречались, расставались, собирались жениться, завести ребенка, собаку, а Пак Чанёль собирался сдохнуть. Образно, конечно. Все материалы, которые он получил от Бэкхёна, Чанёль оставил у себя, всё ещё теряясь в раздумьях, как поступить дальше.       Все попытки найти хоть маленькую зацепку о месте нахождения Бэкхёна с треском провалились. А ведь он так хотел его найти, поговорить, ведь у него был миллион вопросов к нему, и просто увидеть, самостоятельно убедиться, что с ним всё в порядке, да хотя бы просто услышать его голос. Им завладела полная апатия, Чанёль потерял интерес ко всему, что не касалось Бэкхёна. И теперь, лёжа в кровати и слушая за окном щебетание птиц, он безразличным взглядом окидывал свою комнату, а, услышав звук входящего звонка, его сердце не забилось с бешеной скоростью, как делало это буквально месяц назад. Потому что звонил не Бэкхён.       Посмотрев на экран телефона, он увидел обычный стационарный номер, с таких ещё обычно звонят из различных колл-центров с намерении предложить ненужную продукцию или услугу.       — Да, — ответил на звонок Чанёль, но в трубке была лишь тишина; убедившись, что звонок не сорвался, а соединение идёт, он ещё раз приложил аппарат к уху. — Я слушаю Вас.       — Чанни, — раздался в трубке тихий, но такой знакомый голос, отчего сердце Чанёля замерло на мгновение, а затем забилось с удвоённой скоростью.       — Где ты? — выпалил Чанёль вопрос, который так долго его мучил. — Бэкхён, молю, скажи, где ты.       — В Инчхоне, в аэропорту. Прости, Чанёль, вот такой я эгоистичный ублюдок. Не смог улететь просто так, мне… Я… я просто должен был напоследок услышать твой голос. В последний раз.       — Я приеду. Дождись.       — Нет! — тут же выпалил Бэкхён. — Прости, ты не успеешь, скоро заканчивается посадка на рейс. Я просто звоню попрощаться и попросить об одолжении: прекрати меня искать.       — Нет.       — Да. Чанёль, ты всё равно не найдешь. Я не планирую больше возвращаться в Корею. Знаешь, я долго думал и, на мой взгляд, это лучшее решение. Нам лучше будет никогда не встречаться больше. Ни встречаться, ни созваниваться, ни списываться и вообще больше никак не контактировать. Давай просто оставим всё в прошлом и будем жить дальше. Поступи в Сеульский, сдай этот грёбаный английский, найди себе хорошую девушку и заведите много-много детей, устройся на хорошую работу и никогда больше не вспоминай меня. Прошу тебя, Чанёль, живи своей жизнью. Прекрати эти бесполезные поиски.       — Ты прав, — сказал Чанёль, при этом отчетливо слыша тихий всхлип на том конце провода, и от этого буквально вылетая из кровати и натягивая первые подвернувшиеся под руку вещи.— Ты прав лишь в том, что ты эгоистичный ублюдок. Откуда ты знаешь, как будет лучше?! И лучше для кого? Для тебя? Для нас? Только не надо говорить, что это всё ради меня, потому что это чушь собачья!       — Чанни, — всхлипнул Бэкхён.       — Хён, ради бога, заткнись и послушай меня. Мне плевать, что ты там себе выдумал. Я найду тебя! Рано или поздно, но найду, можешь в этом не сомневаться. И тогда, поверь, болящий неделю зад покажется тебе Раем, если ты сейчас же не сдашь билет.       — Прости…       — Прекрати извиняться, Бэкхён, просто не улетай. Останься здесь. Прошу тебя, хён. Ты же обещал стать самым лучшим хёном для меня, так сдержи своё слово! Мы вместе поступим в Сеульский, вместе найдём девушек себе и станем лучшими друзьями, а через несколько лет будем смеяться над всей этой ситуацией. Просто останься.       — Мне пора. Скоро закончится посадка.       — Бэкхён, стой! Скажи, куда ты летишь.       — Далеко.       — Ты заплатишь за это, — спокойным голосом сказал Чанёль. — Если ты сядешь сейчас в самолёт, то советую тебе действительно улететь так далеко, как только можешь, потому что в противном случае…       — Когда-то давно ты уже клялся, что найдёшь меня, где бы я ни был, а вместо этого просто забыл, хотя обещал помнить. Видимо, мы оба не умеем сдерживать свои обещания, — перебил Чанёля Бэкхён. — Так теперь я сам прошу тебя, сделай это ещё раз. Умоляю, Чанёль, остановись. Живи полной жизнью, не бери пример с меня, не живи прошлым. Сам посмотри, к чему это привело! Вспомни, ты же говорил, что прошлое должно там, в прошлом, и оставаться. Если ты будешь жить в нём, то кто тогда будет жить в твоём настоящем? Чанёль, это твои слова, не смей от них отказываться!       — Мой самый лучший хён, — после непродолжительного молчания тихо сказал Чанёль, прикладывая максимум усилий для того, чтобы голос не дрогнул.       — Прощай, Пак Чанёль.       — До встречи, Бэкхён, — и следующее, что услышал Чанёль — лишь тишина в динамике.       А этот самый момент, в Инчхоне, Бэкхён захлёбывался рыданиями. Потому что он не хотел улетать, потому что он хотел сесть в такси, приехать к Чанёлю и больше не покидать его. Но все люди эгоисты по своей натуре, вот и Бэкхён не был исключением. Ведь он знал ответ на вопрос: «Для кого было бы лучше?». Лучше было бы для самого Бэкхёна. Там, в далекой Америке, его ждал университет, о котором он давно мечтал, и стипендия, а тут у него были призрачные шансы на поступление. И ещё Чанёль, который скоро одумался бы и понял, что Бэкхён не тот, кто ему был нужен, и что без него жизнь не заканчивалась. У их отношений всё равно не было бы будущего, их бы не приняли ни общество, ни семьи, а вечно прятаться и делать вид, что «мы просто друзья», это не то, что хотел бы от своего будущего Бэкхён. Постоянная игра в прятки ему уже надоела.       Поэтому выбор был очевиден, и Бэкхён уверенной походкой направился к самолёту, стараясь не обращать внимания на то, что сердце в груди разрывалось от боли. Но он был уверен, что делал правильный выбор. Пожалуй, первый в его жизни действительно правильный выбор. Эти чувства были всего лишь юношеской блажью, которая в скором времени должна была пройти и забыться. Им двоим надо было жить дальше и строить своё будущее отдельно друг от друга. То будущее, которое не было бы омрачено тяжёлыми воспоминаниями прошлого. Ведь на самом деле Чанёль был абсолютно прав: прошлое должно оставаться в прошлом, и лишь уроки из него должны присутствовать в будущем. Пак Чанёль с того момента становился прошлым Бэкхёна, и ему больше не было места в его жизни.