***
«Мне надо с тобой встретиться. С тобой, Бэк, оставь сегодня Хёрин дома» -воскресным утром увидел Бён входящее сообщение от Чунмёна на своём мобильном телефоне. А уже через два часа Бэкхён сидел напротив своего друга в кафе торгового центра. — Бэкхён, помнишь, я тебе говорил о том, что мы с родителями вчера собирались на выставку картин? — спросил Чунмён, а когда Бён согласно кивнул, он продолжил. — Знаешь, я вчера такую интересную картину видел. — Ты вытащил меня из дома, чтобы обсудить картину? Рехнулся? — удивленно спросил Бэкхён. — Нет, я не рехнулся, и да, я вытащил тебя сегодня сюда именно для того, чтобы обсудить «картину». Я увидел её, когда мы уже возвращались домой, точнее, когда стояли в пробке, по пути домой. — Сухо, ты бредишь? — Нет, я вполне адекватен. Хотя и… Даже не знаю, что больше. Обескуражен? Удивлен? Расстроен? Просто я видел, как один мой друг по имени Бён Бэкхён шёл и что-то очень весело рассказывал моему знакомому Пак Чанёлю. И знаешь, он так увлёкся рассказом, что даже не заметил хорошо ему известную машину, как и то, что он активно жестикулировал при рассказе. Знаешь, он так делает, когда чему-то рад, когда у него хорошее настроение и он увлечён беседой, забывается, наверное. — Чунмён… — начал было говорить Бён. — Бэк, ты рехнулся? Ты Чанёля за каким хреном в это втянул? — Так вышло. — Так вышло, прости, когда именно? Не тогда ли, когда я спрашивал, что происходит с Хёрин, почему наша Снежная королева вдруг каким-то чудесным образом начала оттаивать? Не тогда ли, когда я интересовался, с чего это вдруг отношение Хёрин к Чанёлю начало меняться? Не тогда ли, когда Хёрин, которая чуть ли не ноги об Пака вытирала, вдруг, каким-то магическим образом начала заступаться за Чанёля, по поводу и без? Когда начала его прикрывать, отмазывать перед учителями? Когда? — Это всё ради плана, — попытался защититься Бэкхён. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но, насколько я помню — план заключался в том, что ты копаешь всё, что можешь, на Пака-старшего. Бэк, старшего. На отца. На директора. Так при чём здесь Чанёль? — Я немного отредактировал план. — А мне сказать ты не посчитал нужным? — А ты по плану вообще фикус, тебе знать не обязательно было. Сам же сказал, что не хочешь с этим иметь ничего общего, — попытался защититься Бэкхён. — А теперь хочу. Зачем тебе понадобился Чанёль? — Затем, что новость о том, что любимый и драгоценный сыночек оказался игроком не той команды для Пака-старшего должна быть фатальной. Так сказать, завершающей нотой в моей симфонии. — Но он же не гей. — Сухо, я тебя умоляю, мы в двадцать первом веке живём, возможностей больше, чем предостаточно. — Ты во всём этом уверен? — Более чем. — Я не о том. Ты уверен, что хочешь довести всё до конца? Бэк, пойми, я за три года общения с тобой ни разу не видел, что бы ты так улыбался, как вчера. Когда я тебя встретил, ты больше походил на живой мешок с костями, у тебя в глазах вообще ничего не было, а сейчас, Бэкхён, ты начинаешь оживать. Это видно невооруженным глазом. И я больше чем на все сто уверен, что причиной этого всего является именно Чанёль. Ты точно в будущем не пожалеешь о содеянном? — Точно, Чунмён, точно, — ответил Бэкхён, про себя добавляя: «Я уже жалею. Я уже себя ненавижу». — Когда ты собираешься это сделать? — После вручения дипломов. Я заберу диплом и тем же вечером отошлю все материалы полиции, а потом позову Чанёля к себе и… — Достаточно, — легким взмахом руки, прервал его Чунмён. — Я понял, что дальше.***
Выпускной был в самом разгаре. Дипломы об окончании школы вручены, и уже бывшие школьники праздновали конец ада под названием «школа» и старались не думать, что впереди их ждёт ещё больший ад под названием «университет и взрослая жизнь». И только один человек выбивался из всего этого праздника жизни. — Хёрин, — тихий голос раздался за спиной девушки, на что та лишь едва повернула голову, краем глаза увидев подошедшего молодого человека. — Ещё не поздно отказаться. — Не говори глупостей, Чунмён, — ответила Ли, вновь сфокусировав свой взгляд на толпе веселящихся выпускников, но не находя в их числе того единственного человека, которого уже долго высматривала. — Мне поздно отказываться ещё с тех пор, как моя нога переступила порог этой школы. — Послушай… — Чумнён, хватит! — раздраженно повысив голос, она прервала очередную попытку отговорить её от затеи. — Всё было решено уже давно. — Бэкхён… — Чунмён! Хватит, я сказал! — на этот раз девушка удостоила оппонента грозным взглядом. — Я не для того всё это время разыгрывал этот цирк, чтобы в финале просто развернуться и уйти. Сегодня я трахну Чанёля, сегодня отошлю всё материалы на его папочку в полицию, а ему самому видеозапись нашего с его сыночком вечера. И на этом всё. Точка. Оставь меня в покое уже. — Это точно то, чего ты хочешь? — Да. — Смотри, не пожалей потом, — ответил Чунмён перед тем, как развернуться и оставить девушку в одиночестве. Да какое к черту «да»? Единственное, чего на самом деле хотел Бэкхён — это отказаться от всей этой истории как можно дальше, никогда в неё не впутываться и не калечить что себя, что Чанёля, всем этим дерьмом. Но Бён тот ещё упёртый баран, видимо, это семейная черта, и отступать от намеченного плана не собирался, хотя тот уже давным-давно казался эму самым бредовым из всего того, что он когда-либо придумывал. Лишь спустя час, так и не найдя Пака, Бён сдался и направился домой, в тайне надеясь на то, что Чанёль свалил куда-нибудь тусить и в ближайшее время не даст о себе знать, но вот только его мечты рушились, потому что все его друзья весь вечер светились перед глазами. Но где тогда пропадает сам Чанёль? Зайдя в квартиру, он посмотрел на мобильный телефон, надо было звонить Чанёлю, но вот только рука не поднималась нажать на кнопку вызова. Постояв немного, Бэкхён отложил это занятие до того момента, пока всё не приготовит. Правда, за ещё один прошедший час всё, что он сделал это: снял с себя женские тряпки, смыл косметику, и сел на кухне пить чай, при этом гипнотизируя телефон. Часы показывали первый час ночи, а позорная для него мысль: «Ну, не судьба, значит», всё чаще всплывала в голове, медленно формируясь в намерение просто забить на всё и пойти лечь спать. Бэкхён не хотел доводить дело до конца. Он уже давно жалел о том, что вообще в это всё ввязался. Он жалел не потому, что вдруг авторитетное мнение отца потеряло для него свой смысл, не потому, что простил обиду, которую, по сути, в него и вселил его же отец. Он жалел потому, что очень ярко представлял себе, какие будут последствия для Чанёля. Он не хотел, чтобы друг проходил через всё это, он привязался к нему. Снова привязался. «Мой самый лучший хён», Чанёль часто повторял ему эту фразу, когда хотел поблагодарить, показать то, как сильно он дорожит их дружбой, а Бэкхён каждый раз просто хотел выйти в окно. Бэкхёна разрывали противоречивые чувства: с одной стороны он хотел довести дело до конца, а с другой стороны — нет. И даже он сам не мог ответить на вопрос, чего он хочет больше. На одной чаше весов была история его собственной семьи и вся та ненависть отца, которую маленький ребёнок впитывал как губка, принимая суждение родителя за чистую монету и ни на секунду не задумываясь о том, что у всей этой истории может быть и немного другой вариант. Другая же чаша весов несла в себе наблюдения и мнения самого Бэкхёна: директор Пак, как оказалось на проверку, не был таким уж монстром, как его всегда рисовали маленькому ребёнку. Да, у него были грешки за душой, но у кого их нет? А ещё у этой чаши весов был огромный камень в лице Чанёля, и именно он не давал закрыть на всё глаза и просто сделать то, что было задумано. В принципе, на судьбу директора Бёну было плевать: единственное, чего он не хотел — это навредить его сыну, но как говорится «нельзя залезть на ёлку и зад не ободрать». Чем-то пожертвовать придётся, и, либо это будет память об отце и вся та ненависть, которой так долго жил Бэкхён, либо это будет Чанёль. Другого варианта не дано, а выбирать Бэкхён не хотел, и, по правде говоря, не мог. Размышления Бэкхёна прервал сначала звонок в дверь, затем стук в неё же. Видимо, кто-то очень сильно хотел оказаться в квартире. На часах уже почти два часа ночи, а, значит, за дверью мог быть только один человек. Подходя к двери, Бён молился о том, чтобы за дверью был не Пак, а кто угодно, но только не он. — Чанёль, — с плохо скрываемым отчаянием сказал Бэкхён. Последняя надежда рухнула, но шанс спастись ещё был, надо было просто показать гостю, что хозяин квартиры устал и на дружеские посиделки не настроен, вот только у Вселенной были другие планы. Пак просто отодвинул его в сторону, сразу же направляясь в комнату Бэкхёна, по пути скинув куртку на пол. Бён бы возмутился такому поведению друга, но странное чувство, что здесь явно что-то не так, подсказывало, что лучше помолчать. Он закрыл входную дверь и направился следом, не забыв повесить куртку того на крючок. — Чанёль, что… — начал было говорить Бён, как заметил, что Чанёль стоит перед открытым шкафом с одеждой. Пак был зол, об этом явно говорило его тяжёлое дыхание и вздувшиеся на шее вены, а после того, как он посмотрел на хозяина квартиры, тот узнал, что значит «замереть от страха». Такого выражения глаз у Чанёля он в жизни не видел, даже тогда, когда в образе Хёрин оттаскивал его от очередного школьника, который нарывался на драку. Бён много раз видел, как глаза Пака гневно сверкали после таких потасовок, но в таком состоянии он видит его впервые. — Чанни, — тихо сказал Бэкхён, ни на что уже не надеясь, просто сорвалось с языка. А затем случилось то, чего Бён боялся больше всего — Чанёль достал из шкафа форму их школы, женскую форму их школы и, посмотрев на неё пару секунд, запустил ею в лицо Бэкхёна. Отпираться было бессмысленно, Пак чётко знал, что и где надо искать, вывод напрашивался сам собой — он всё знает. Оставался открытым только один вопрос — как много он знает? Потому что, если он не в курсе мотивов переодевания в девушку, выкрутиться ещё можно. Бэкхён опустил взгляд вниз, где теперь пред его ногами лежала одежда, и не знал, что сказать. Надо было срочно придумать какое-то оправдание, но в голове стоял лишь звон страха и ни одной мысли. — Чанни… — начал было Бэкхён. — Расскажешь мне про свой цирк, который разыгрывал всё это время? Или о том, как собираешься сегодня переспать со мной, а видео потом отправить моему отцу? Камеру уже настроил? — Что? — Когда разговариваешь на такие темы, надо смотреть, кто стоит за твоей спиной. — Я всё могу объяснить, — тихо сказал Бэкхён. — Ты три года врал, и когда обман раскрылся — я вновь должен поверить? — Я знаю, что не заслуживаю доверия, но, прошу, выслушай меня. Поверь мне в последний раз, прошу, умоляю, дай мне шанс всё тебе объяснить, — сказал юноша, вплотную подходя к другу, и положив свои ладони тому на грудь, заглядывая в глаза. Не один Чанёль умел верёвки вить из Бэкхёна, тот, в свою очередь, тоже научился управлять им, но, видимо, гнев Пака был больше, чем возможности Бёна. Потому что тот, лишь презрительно хмыкнув, взял мальчишку за локоть и швырнул на кровать. — Я долго думал и, знаешь, к какому выводу пришёл? — сказал парень, подходя ближе и стягивая через голову свитер, оставаясь в одной футболке. — Чанёль, — чуть ли не плача прошептал Бэкхён, отползая к дальнему углу и вжимаясь в стену. — Это же входило в твой план. Можешь радоваться, — сказав это, Чанёль схватил Бэкхёна за лодыжку и дернул на себя, перемещая того от стены на середину кровати. Раздвинув ноги коленями и одновременно нависая сверху, лишая способности двигаться одним лишь взглядом, он продолжил. — Так, где говоришь, ты камеру спрятал? Учти, Бэкхён, я сейчас очень сильно не в духе. — Нигде, — тихо отозвал Бён. — А что так? — язвительно спросил Пак. — Не успел? Я слишком рано пришёл? — Я не смог. Инструкция слишком сложная, — попытался отшутиться Бэкхён, но сдавившие его подбородок пальцы явно рассказали о том, что шутка была неуместна. — Я не смог на это решиться, я ведь даже тебе не решился позвонить. — Ты ко всему прочему ещё и трусливая сука, — злобно сказал Чанёль. — Но тем же лучше для меня. — Чанёль, посмотри на меня, — сказал Бэкхён, положив ладони на щеки Пака и встречаясь с ним взглядом. — Ты же потом сам об этом пожалеешь. — Единственное, о чем я жалею, так это о том, что, когда год назад у станции Ангук ко мне подошёл незнакомый парнишка, я не послал его на хуй с его жалостью. А о сегодняшнем дне я не пожалею. Ты три года развлекался за мой счет, пора платить, — ледяным тоном ответил Пак. — Какая же ты сука, Бён Бэкхён. Больно слышать это, но слова были заслужены, и Бэкхён этого не отрицал. Он знал, что заслужил, хоть фактически и не сделал ещё ничего, но с моральной точки зрения — заслужил. Чанёль медлил. Когда он ехал к Бэкхёну, то в его голове всё шло по другому сценарию, в котором он грубо насилует, вымещая всю свою обиду, злость, боль и, вдоволь насмеявшись над неудавшимся мстителем, уходит. Но это было тогда, и в его голове, а сейчас, в реальности, все выходило совсем по-другому. Опыта в плане сексуального насилия, да и в принципе секса с парнем, у Чанёля не было. Технику действия он, конечно, знал, желание оказаться в одной постели с Бэкхёном он осознал ещё пару месяцев назад, а отсюда и интерес к данному вопросу. Но одно дело читать про это и совсем другое — исполнять на практике. А на практике его щёки охлаждали ледяные и дрожащие пальцы, напротив расширенные глаза, полные страха, и вроде бы все шло по плану уже его мести, но внутри росло чувство, что всё не так, всё происходящее неправильно. — Чанни, послушай, ты злишься, я понимаю, но, пожалуйста, одумайся, на самом деле ты не хочешь этого, — сказал Бэкхён, одновременно положив руки на ребра Паку, мягко поглаживая их пальцами. Болевая точка между двенадцатым и одиннадцатым ребром, удар средней силы выбил бы противника из колеи, второй удар в солнечное сплетение — и у него был бы шанс сбежать, а дальше передать все материалы в нужные руки, и на этом всё, месть была бы фактически завершена. — Прошу, остановись, не делай этого, я же знаю — ты не такой. Из нас двоих дерьмо тут я, а не ты. — Самобичеванием ты ничего не добьёшься, — ответил Чанёль, медленно запуская руку под футболку Бэкхёна, а тот уже приготовился нанести удар. — Знаешь, что больнее всего в этой истории? «Бэкхён, мать твою, бей!» — билась в голове паническая мысль, но даже сейчас обе чаши весов были в полном балансе. И даже эта угроза, исходящая сейчас от Чанёля, не особо-то и пугала, склоняя одну из чаш; иррационально Бэкхён знал, что на самом деле ничего плохого Пак ему не сделает, он не сможет, так же, как и не может этого Бэкхён. — Что? — То, что мой самый лучший в мире хён, тот, кем я мог гордиться, тот, с кого я брал пример, оказался таким дерьмом на проверку. Я доверял тебе и считал другом, а ты оказался такой двуличной тварью. Бэкхён закрыл глаза, сделал глубокий вдох, и, переместив свои руки под майку парня, сам подался вперёд, целуя того в губы. Чаша перевесила. Бён сделал свой выбор. «Прошлое должно оставаться в прошлом» — именно это когда-то сказал ему Чанёль и, пожалуй, был прав. Ошибки отцов не должны касаться детей, в конце концов, у этих детей есть свои собственные ошибки, за которые надо отвечать и которые надо исправлять. И Бэкхён готов исправлять свои ошибки перед Чанёлем, а если тот считал, что, трахнув Бёна, ему станет легче, то пусть так оно и будет. Один раз можно побыть нормальным хёном. Вот только факт того, что «нормальные» хёны не утягивают за собой своих тонсенов, ложась на кровать, не раздвигают шире ноги и не прижимают сильнее к себе, отчаянно целуя губы, как-то терялся. — Как говорит учитель Ким: «Не получается избежать пьянки, возглавьте её», — прошептал Пак в губы Бэкхёна. — Так что ли? — Чанёль, — так же тихо ответил Бён, скользя подушечками пальцев по спине, при этом задирая майку, а, сняв её, продолжил. — Ради Бога, заткнись уже. Пак на это лишь усмехнулся и начал медленно покрывать шею Бэкхёна поцелуями, опускаясь к плечу. Оттянув ворот футболки, он ласково коснулся поцелуем плеча, а затем резко укусил это же место, на что парень под ним зашипел от боли, при этом хватаясь за чужие плечи. — Похами мне ещё, — ответил Пак, отстраняясь и стягивая с Бэкхёна лишнюю деталь гардероба, но тут же снова опускаясь к нему, мягко целуя линию подбородка, в то время как руками он поглаживал бёдра, иногда ощутимо сжимая их. — Они идеальны, — выдохнул Чанёль в шею Бэкхёна. — Твои бедра совершенны. Каждый раз, когда ты вставал на носочки, опираясь рукой о столешницу, пытаясь что-то достать с верхних полок, я забывал, как дышать. А твои ягодицы, — сказал Пак, перемещая свои руки на указанную часть тела, при этом сжимая её руками и прижимая к себе. — Помнишь, как пару недель назад мы пошли поиграть в бильярд? На тебе тогда были черные джинсы в облипку. Клянусь, я думал, не сдержусь и завалю тебя прямо там, на столе, особенно в те моменты, когда ты нагибался, чтобы сделать удар. — Чанни, — тихо выдохнул Бён, когда тот принялся ласкать кончиком языка его сосок, а руками поглаживать внутреннюю сторону бёдер, медленно, но уверенно подбираясь к паху. А через пару мгновений с губ Бэкхёна сорвался стон ровно в тот самый момент, когда Чанёль сомкнул зубы на его соске, при этом чуть оттягивая его, а рукой накрыл уже начавший наливаться кровью член. И никто из них не мог сказать, чего в этом стоне было больше: боли или наслаждения. — Ну почему же ты такой тварью оказался? — спросил Пак, поднимаясь к лицу юноши, опираясь при этом на согнутые руки по обе стороны от его головы и заглядывая в глаза. — Вот такое я на самом деле дерьмо, — ответил Бён, обнимая парня за спину, поглаживая подушечками пальцев нежную кожу. — Поцелуй меня, — выдохнул в губы Бэкхёну Чанёль. В его голосе, как, впрочем, и в действиях, уже давно не было и намека на злость, лишь смирение с реальностью происходящего, и иногда проскальзывали нотки боли, которые тут же находили тихий отклик где-то под грудной клеткой Бэкхёна. Чуть подавшись вперёд, он обхватил своими губами нижнюю губу Чанёля, ласково посасывая её, а затем повторяя то же самое с его верхней губой, иногда слегка прихватывая зубами: никто из них не спешил углублять поцелуй. Руки Бэкхёна медленно скользили по спине парня, вверх-вниз, иногда задевая ногтями кожу, отчего тот невольно вздрагивал. Сам же Чанёль тоже не оставался безучастным: медленно проведя ладонью вдоль тела партнера, он опустил свою руку на его член, лаская через ткань домашних штанов и нижнего белья. Он наслаждался тем, как парень тихо поскуливал в поцелуй в те моменты, когда рука сильнее сжималась на его плоти. Первым не сдержался Пак: он с тихим рыком резко углубил поцелуй, ускоряя движение руки, а Бэкхён на это тихо застонал, обнимая Чанёля, стараясь сильнее прижать его к себе. Когда нехватка кислорода в легких стала практически невыносимой, Бён разорвал поцелуй, отворачивая голову, тяжело дыша и отпуская с губ первый уверенный стон наслаждения, но тут же закусывая нижнюю губу. — Жаль, а мне понравилось это слышать, — тихо прошептал Чанёль, ослабляя давление на член и замедляя движение руки. — Ты же знаешь, как я не люблю, когда меня лишают того, на что я имею полное право, — сказав это, он аккуратно прикусил мочку уха, а затем тихо прошептал в него. — Впрочем, как хочешь, сам напросился. Не успев сообразить, что только что ему сказали, Бэкхён почувствовал, как чужая рука скользнула под ткань нижнего белья, обхватывая рукой напряженную плоть, и вновь начиная её надрачивать, периодически надавливая большим пальцем на головку. В этот же момент он от неожиданности отпустил свою губу, с шумом выдыхая, чем и воспользовался Чанёль, вновь впиваясь достаточно грубым поцелуем в губы, сжимая в кулак короткие волосы на затылке, не давая отстраниться. Но через некоторое время Чанёль всё же сжалился и разорвал поцелуй, к тому же давление ногтей на кожу спины стало приносить существенный дискомфорт. — Ты мне сейчас спину в кровь раздерёшь, хён, тише, — с улыбкой на губах сказал Пак, отмечая про себя то, как быстро чужие руки переместились с его спины на кровать. — Умница, — с тихим смешком сказал Чанёль, проводя кончиком носа по шее парня, вдыхая запах, а затем прошептал в аккуратное ушко. — А теперь будь хорошим мальчиком и кончи для меня. На это Бэкхён лишь громче застонал, чем заставил младшего довольно ухмыльнуться, и ещё чуть быстрее задвигать рукой. Долго Бён не продержался, а Чанёль с улыбкой наблюдал за тем, как парень под ним выгибается и кончает, почти выкрикивая его имя. — Хороший мальчик, — сказал Пак, целуя во влажный висок и садясь на колени между разведённых ног, внимательно разглядывая, как Бён тяжело дышит, пытаясь привести дыхание в норму. Переведя взгляд на руку, испачканную в сперме, он поднес её к своим губам и медленно провел языком по ладони, при этом не отводя свой взгляд от глаз Бэкхёна. — Знаешь, а это не так противно, как я себе представлял. Не могу сказать, что это охренеть, как вкусно, но ничего смертельного в этом тоже нет. Попробуешь? — сказал Чанёль, поднося руку к губам Бэкхёна, а тот лишь приоткрыл рот, позволяя пальцам скользнуть в него, всё так же не разрывая зрительного контакта. Как только пальцы Чанёля отстранились от юношеского лица, он начал оглядываться в поисках того, обо что можно вытереть руку, а старший на это лишь тихо выдохнул: «Тумбочка». Потянувшись за коробкой салфеток, которые стояли там, где указал Бэкхён, Чанёль на мгновение замер, а затем тихо засмеялся. — Ты серьезно его хранишь? — спросил Пак, ловя недоуменный взгляд парня. Вытерев руку и выкинув салфетку, он потянулся чуть дальше, доставая с подоконника плюшевого медведя с красной атласной лентой на шее и показывая его Бэкхёну. — Я его тебе подарил на Белый день, — сказал Чанёль, а затем почесал висок и добавил. — Ну, точнее, не тебе, а Хёрин. — Он от тебя, — сказал Бён, беря игрушку в руки и сажая её на тумбочку. — Неважно, кому ты её дарил, мне или Хёрин, он мой. Я, кстати, его Ёли назвал, ну, если тебе это, вдруг, интересно. Прежде, чем Пак успел что-либо сказать, Бэкхён приподнялся на локте и, запустив одну руку в волосы парня, притянул того к себе, сразу же впиваясь глубоким поцелуем в губы. Второй рукой он скользнул по его груди вниз, к кромке джинсов, царапнув ногтем по коже у самой ткани, а затем накрыл рукой пах Пака, на что тот тихо выдохнул в поцелуй и попытался перенять инициативу на себя. Вот только Бэкхён с этим был не согласен. Дождавшись, когда Чанёль потеряет бдительность, он одним движением резко перевернул его на спину, усаживаясь сверху на бёдра. Чанёль тихо простонал что-то одобрительное в поцелуй, не упуская возможности лишний раз полапать зад Бэкхёна, сжимая руками его ягодицы и усиливая давление на собственный член. Оторвавшись от губ Чанёля, напоследок слегка прихватив зубами нижнюю губу, а затем, поцеловав её, Бён начал опускаться поцелуями вниз. Прикасаясь губами к шее, переходя на ключицы, прикусив кожу. — Хён, — тихо выдохнул Чанёль, сжимая руками бёдра старшего. — Расслабься, — сказал Бён, поднимая свой взгляд и встречаясь с затуманенным взглядом напротив. Улыбнувшись, он вновь опустил голову, но на этот раз чуть ниже, и, коснувшись соска кончиком языка, сразу же начал играться с ним, в то время как пальцами руки принялся ласкать второй сосок, иногда чуть царапая его ногтем. Свободной рукой он медленно проскользил по животу Чанёля, вновь опускаясь к джинсам, а затем чуть изменил положение бёдер, чувствуя, как возбуждение Пака трётся о его собственный член, который вновь начал наливаться кровью. Бэкхён возбуждался от собственных действий, от чужого тяжелого дыхания и оттого, как Чанёль гладил его бёдра и зад, почему-то это вдруг стало очень приятно, особенно когда Пак сжимал в своих ладонях ягодицы, заставляя тем самым прижаться сильнее. Но хотелось большего: слышать не только тяжелое дыхание Чанёля, но и его стоны. Точно знать, что ему хорошо и видеть, слышать, ощущать это. Подняв взгляд к лицу Пака, Бён увидел, что тот наблюдает за его действиями из-под полуприкрытых глаз. Поиграв немного в гляделки, Бэкхён всё так же, не отрывая взгляд от лица Чанёля, резко зажал между пальцами его сосок. Одновременно с этим сам выгнулся в спине и подставлил свой зад под чужие руки, с наслаждением выдохнув оттого, как сжал Чанёль его ягодицы, оттого, что наконец-то услышал первый, хоть и тихий, стон партнёра. Слегка прикусив зубами сосок, а затем быстро поцеловав его, Бэкхён спустился ниже, усаживаясь на ноги Пака, в нерешительности смотря на пах партнёра, а после переводя взгляд на его лицо. Чанёль ободряюще улыбнулся, призывая тем самым к дальнейшим действиям. Ему было интересно, как далеко решится зайти Бэкхён. Положив ладони на колени Бёна, осторожно погладив их, парень тихо выдохнул: «Решайся». Глубоко вздохнув, Бэкхён решился: немного дрожащими руками он расстегнул сначала ремень на джинсах, а затем и их самих. Сняв остатки одежды, он посмотрел на тело перед собой. Взгляд медленно скользил от лица Чанёля ниже, не пропуская ни одного сантиметра, и чуть значительно дольше задержался на его члене, а затем парень рванул с кровати, в попытке бегства. В бесполезной попытке бегства. Пак, который внимательно всё это время следил за изменениями в лице своего хёна, оказался проворнее. Схватив Бэкхёна за руку, он вновь подмял его под себя, лицом вниз, вдавливая в кровать собственным весом, при этом зажимая его запястья одной рукой над головой. — Если ты всерьёз думаешь, что я по собственной воле позволю запихнуть ЭТО в себя, то ты глубоко ошибаешься! — немного истеричным голосом заговорил Бён, пытаясь вырваться, но, чем сильнее он пытался, тем сильнее Пак вдавливал его в кровать. — Чанёль, я серьезно, я знаю хапкидо. — А чего ж ты раньше об этом не вспомнил? — спросил юноша, а Бэкхён не нашёлся с ответом. — Расслабься, никто от этого ещё не умирал, если всё грамотно сделать. — Я жить хочу, и ходить желательно при этом. Мне ещё рано умирать, — чуть ли не плача, сказал Бён, но внутри всё же уже смирился с неизбежным. — Чан… — Бэк, успокойся — сказал Чанёль, мягко касаясь поцелуем плеча парня. — Я знаю, что делать. — Откуда, блять, ты знаешь, что делать? — Я читал и смотрел… Я уже давно хотел тебя, — последние слова Чанёль прошептал на ухо Бэкхёну, несильно прикусывая его, отмечая, что парень сразу же перестал вырываться. — Я же не животное, чтобы даже не подготовить тебя. Все будет хорошо, доверься мне, если будет больно — говори. — Больно, — тихо сказал Бэкхён. — Бэк… — начал было Чанёль. — Руки расслабь, больно. — Опять попытаешься сбежать? — спросил Пак, на что парень отрицательно помотал головой, — Точно? — Да, — голосом человека, подписывающего себе смертный приговор, ответил Бён, утыкаясь лицом в подушку. Услышав положительный ответ, Чанёль медленно разжал руки, внимательно следя за реакцией парня под собой, но тот лишь лежал и не двигался. Ласково огладив руками спину Бэкхёна, он переместил руки ему на плечи, осторожно массируя их, и снова скользя по спине парня. Только тогда, когда Бён перестал резко напрягаться, стоило ладоням Чанёля опуститься с плеч хотя бы чуть-чуть ниже, Пак медленно приподнялся и, опустив руки к поясу штанов, аккуратно потянул их вниз вместе с нижним бельём, всё так же следя за реакцией парня. И как только штаны опустились до середины икры, тот снова попытался сбежать. И вновь попытка закончилась полным провалом: Бэкхён банально запутался в собственных штанах и чуть не свалился с кровати. От позорного падения его спас Чанёль, успев перехватить его поперёк тела и снова вжать того лицом в подушку, надавливая на шею и не давая пошевелиться. — Всё, надоел, — выдохнул Чанёль. — Бэкхён, выбирай: либо ты заканчиваешь этот цирк, либо я тебя привязываю к кровати. — Я живым не дамся! — Да как пожелаешь, — пожав плечами, ответил Пак, потянувшись к своим штанам на полу, в попытке достать из них ремень. — Ладно, ладно, я понял, — в панике сказал Бён. — Я не буду больше, правда. — Еще одна попытка, и спрашивать я больше не буду, — заверил его Чанёль, а парень на это лишь согласно кивнул. — Вот и умница. Стянув до конца последние элементы одежды, Чанёль мягко погладил икры, чувствуя, как напряжено тело. Наклонившись, он мягко коснулся поцелуем крестца и тихо выдохнул, опаляя дыханием кожу: «Не бойся». Затем он начал медленно подниматься поцелуями выше по позвоночнику, осторожно раздвигая ноги и устраиваясь между ними. Вот только Бэкхён никак не хотел успокаиваться — тело пробирала мелкая дрожь помимо воли хозяина. — Чанёль, — тихо позвал Бён, — поцелуй меня. Пак не заставил себя ждать: услышав просьбу, он тут же поднялся выше, практически ложась на тело под собой и прикасаясь поцелуем к губам. Поцелуй получался медленным, чуть ли не ленивым, в нём была лишь ласка, нежность и забота. Бэкхён искал поддержки, и Чанёль её ему давал. Никто из них не спешил углублять поцелуй, они просто ласкали губы друг друга. Руки Пака безостановочно гладили чужое тело в немой просьбе расслабиться, довериться и через некоторое время он добился своего -Бён начал расслабляться. Его успокаивал этот поцелуй, в котором не было ни страсти, ни похоти и, если забыть причину всего происходящего, то можно было бы представить, что всё не так плохо. Вот только реальность не хотела давать столь необходимое сейчас заблуждение, где-то на задворках сознания всё так же плескалась истина. — Не зажимайся, я не собираюсь причинять тебе вред, — прошептал Чанёль, и на это парень тихо выдохнул, окончательно расслабляясь, отдавая всё в руки партнёра. Мягко прикоснувшись поцелуем к плечу, Пак отстранился и начал оглядываться по сторонам в поисках какого-нибудь крема. — Бэк, у тебя есть что-нибудь, что можно использовать как смазку? — А если я скажу: «Нет», что будешь делать? — Посочувствую тебе, — с улыбкой произнёс Чанёль, поглаживая рукой поясницу. Усмехнувшись, парень привстал на локтях, и, дотянувшись до тумбочки, вытащил из её первого ящика тюбик со смазкой, сразу же передавая его. — Мне стоит поинтересоваться, откуда это у тебя? — спросил Пак, наблюдая за манипуляциями парня. — Не думаю, что ты хочешь это знать. Мягко поцеловав в висок, Чанёль отстранился, садясь на колени между разведённых ног. Он нежно провел руками по бёдрам молодого человека, лежащего пред ним. — Трусишка, — улыбнувшись, сказал Чанёль, чувствуя, как мышцы под его руками напряглись. — Иди в жопу, — тут же отозвался Бэкхён. Чуть наклонившись вперёд, Пак провел кончиком языка по спине от поясницы до шеи. — В эту? Всенепременно, — выдохнул парень в чужое ухо, одновременно с этим сжимая в руках ягодицы. Ответом же ему послужила поднятая левая рука с гордо выставленным средним пальцем. Тихо рассмеявшись, Чанёль начал опускаться поцелуями вниз по спине, иногда чуть прикусывая кожу, при этом руками лаская своего хёна. К своему удовольствию он, наконец-то, начал ощущать, что тело Бэкхёна снова начало отзываться на его действия. Поцеловав ямочки на пояснице, которые сам Чанёль начал находить просто потрясающе трогательными, кончиком языка он двинулся ещё ниже, оставляя за собой влажный след, а затем подул на него. Усмехнувшись уголком губ, он одним легким движением поставил Бёна на колени, нажимая рукой на поясницу и заставляя чуть сильнее прогнуться. Пока парень под ним вновь не начал паниковать, Чанёль развёл руками ягодицы Бёна и прикоснулся языком к сжатому колечку мышц, чуть надавливая на него, проникая внутрь, затем вынимая язык, чтобы снова повторить то же действие, и так раз за разом, проникая все глубже. Бэкхён не знал, куда деться — ему было стыдно: с одной стороны он желал, чтобы это закончилось как можно скорее, а с другой стороны было так хорошо, что он мечтал, чтобы Чанёль никогда не останавливался. Слушая тихие поскуливания парня, Пак внутри ликовал и сгорал от желания услышать полноценные стоны. Одна только мысль о том, что он войдет в это узкое и жаркое тело, лишала разума, но он держал себя в руках. Пальцами одной руки Чанёль медленно заскользил по внутренней стороне бедра, поднимаясь от колена к паху. Добравшись до цели, он провёл подушечками пальцев по члену и начал медленно ласкать головку. — Чанни, — заскулил Бэкхён. — Хватит. В ответ Чанёль начал лишь активнее массировать член, а подушечкой пальца надавил на уретру, срывая с губ громкий стон. Чуть отстранившись, он поцеловал ягодицу, но руки так и не убрал, продолжая дразнить медленными движениями головку, лишь иногда пробегаясь подушечками пальцев по стволу. — Прости, детка, «хватит» будет, когда я решу, — сказал Чанёль хриплым от возбуждения голосом, заставляя табун мурашек пробежать по спине Бэкхёна, и вновь вернулся к своему занятию, доводя партнера до исступления. Лишь тогда, когда до оргазма оставалось совсем чуть-чуть, он всё же остановился, давая время отдышаться. Взяв в свободную руку тюбик со смазкой и откинув крышку, Чанёль выдавил гель на разгоряченное колечко мышц, отчего Бэкхён дернулся. Заворожённо смотря на то, как медленно стекает субстанция, Чанёль медленно поднял руку, чуть размазал её и аккуратно начал вводить один палец в зад, внимательно следя за его реакцией. На растягивание Бэкхёна он потратил довольно длительное время, стараясь всё сделать как можно более аккуратно и безболезненно. И вот уже три пальца спокойно проникали в горячее тело, а Чанёль даже не пытался двигать рукой, поскольку парень сам отлично насаживался на его пальцы. — Ты готов? — спросил Чанёль. — Стой… тумбочка… там… — сбивчиво говорил Бэкхён. — Что там? — През… вативы, — середина слова потонула в тихом вздохе, оттого что Чанёль вновь начал двигать пальцами. Не дождавшись больше никакой реакции, Бэкхён решил сам достать средство защиты, и как только он почти дотянулся до ящика, то с громким стоном упал на кровать. — Прости, я случайно, — сказал Чанёль и ещё раз с нажимом провёл по простате, намекая на то, что он ни черта не случайно. Убрав от Бэкхёна руки и приставив головку, намеренно не смазывая свой член, он плавно качнулся вперёд, проникая внутрь, но практически тут же замирая. — Больно, — прошептал Бэкхён, но даже этого шёпота хватило, чтобы Чанёль его услышал. — Тише, — ответил тот, поглаживая парня по спине. — Скоро пройдет, постарайся расслабиться. Нагнувшись вперёд, Чанёль начал покрывать спину поцелуями, одновременно с этим скользнув рукой к чужой плоти, обхватывая её ладонью и медленно скользя по всей длине. Уже через пару мгновений Бэкхён начал поддаваться движению руки, при этом, кажется, не замечая, что сам насаживается на член. Чанёль держался из последних сил, но как только он погрузился на половину, то выдержка дала сбой. Быстро коснувшись поцелуем кожи между лопаток, он прошептал: «Прости, детка», а в следующую секунду одним толчком вошёл целиком, перехватывая Бэкхёна за пояс, не давая сдвинуться. И оба молодых человека задохнулись стонами: вот только один от наслаждения, а другой от боли. Дав время привыкнуть и дождавшись разрешения начать двигаться, Чанёль осторожно двинулся назад, выходя практически целиком, а затем вновь погружаясь, чуть под другим углом. Еще пару толчков хватило, что бы Бэкхён выгнулся, не сдержав в себе громкий стон, а значит, дальше можно было не сдерживаться. Сложно было сказать, кто задавал их ритм: Чанёль, который вдалбливал Бэкхёна в кровать, крепко держа его за поясницу, выбивая стоны наслаждения, или же сам Бэкхён, который поддавался движениям партнера, стараясь насадиться глубже, резче, больше. Бён не выдержал и потянулся рукой к своему члену, желая приблизить столь желанный момент разрядки, но тихий рык у его уха: «не смей», заставил руку замереть на мгновение в воздухе, а затем упереться в кровать. — Умница, — выдохнул Чанёль, мимолетно прикасаясь губами к виску, покинул тело парня. Его трясло, хотелось сейчас же вернуться обратно, вновь ощутить эту потрясающую узость желанного тела, но вот потребность продлить сладкие моменты оказалось больше. Чанёль и сам был удивлён тем, что смог продержаться так долго, с каждым пролетевшим моментом, с каждым стоном, с каждым движением все больше хотелось, чтобы это не заканчивалось, вот только Бэкхён больше не мог выдержать. — Чанёль, пожалуйста, — донесся до его слуха тихий голос, больше похожий на плач. И Чанёль снова поцеловал его в висок, успокаивающе поглаживая его поясницу дрожащей рукой. Прижав спиной к своей груди, он давал время ему и в первую очередь себе, чтобы успокоиться и хотя бы немного продлить моменты близости. Повернув голову, Пак посмотрел на свой подарок — мягкого плюшевого медвежонка с красной ленточкой на шее; он помнил, как долго его выбирал, и с какой дрожью в сердце отсчитывал секунды, пока «Хёрин» думала — принять или нет этот подарок. Он медленно разглядывал игрушку, словно видя её впервые в жизни, останавливая свой взгляд на ленточке вокруг шеи игрушки, а через мгновение его губы растянулись в улыбке. — Перерыв окончен, — весело произнёс Чанёль, а через секунду образовавшуюся тишину в комнате нарушил звонкий шлепок широкой ладони по ягодице и стон Бэкхёна. — Я вот тут немного не расслышал, тебе это понравилось или нет? — Иди на хуй, Чанёль, — прошипел в ответ парень. — Прости, детка, я лучше в задницу, — сказав это, он за волосы развернул голову Бэкхёна к себе и впился поцелуем в губы. Медленно скатившись с тела под собой, Чанёль опустился на кровать и потянул партнёра на себя, давая понять тому, что именно он хочет. — Как же я тебя ненавижу, — сказал Бэкхён, всё же усаживаясь сверху. — Не шипи. В конце концов, тут я командую парадом. Дотянувшись до игрушки, Чанёль снял с шеи медведя ленточку и посадил того обратно, а саму полоску ткани протянул Бэкхёну. — Зачем? — неуверенно спросил парень. К своему ужасу он заметил, как на губах Пака появилась коварная улыбка, а взгляд красноречиво указал на его член. — Нет, — выдохнул Бэкхён, уже явно понимая, чем ему это грозит, а в голове снова появилась мысль о позорном бегстве. — Дернись только, — предупреждающе произнёс Чанёль, сжимая свободной рукой колено хёна, а у самого Бэкхёна от этого низкого голоса резко пропало желание к бегству. — Я, в принципе, и сам могу, но будет хуже. Рвано выдохнув, Бэкхён всё же протянул руку и взял полоску материи, опуская взгляд к своему паху. Быстро справившись с поставленной задачей, затянув ленточку не сильно, но достаточно туго, что бы она выполнила своё предназначение, он поднял полной обиды взгляд. Это было стыдно. Стыдно было сидеть на том, кто тебе нравится, и под горящим взглядом обвязывая свой стояк долбаной лентой. — Я готов кончить лишь от этого вида, — сказал Чанёль, протянув руку к паху и мягко поглаживая головку большим пальцем, заставляя парня тихо выдохнуть. Лукаво улыбнувшись, он быстро перевязал концы ленты в бантик. Медленно пройдясь взглядом по всему телу Бэкхёна от его пылающих щёк до стоящего члена — Я душу готов продать за возможность сфоткать тебя, — сказал Чанёль, взглядом вновь возвращаясь к лицу юноши. Поймав всё такой же обиженный взгляд, он резко сел и выдохнул в губы Бэкхёна, опаляя их горячим дыханием и заглядывая ему в глаза. — Ты даже отдалённо представить не можешь, как соблазнительно сейчас выглядишь, — прошептал Чанёль, едва задевая своими губами чужие, а после, мягко затянул в поцелуй, одной рукой придерживая за затылок, а другой, помогая приподняться, насадил на свой член. Лишь тогда, когда Бэкхён полностью опустился, Чанёль оторвался от столь полюбившихся губ и лёг на кровать, давая возможность Бёну самому задавать ритм движений. А движения Бэкхёна, в противовес сильным и быстрым движениям Чанёля, были медленные и плавные: он наслаждался ощущениями того, как его тело сначала покидает горячая плоть, а затем вновь наполняет. Из-под полуприкрытых глаз Бён наблюдал за Паком: как часто вздымается его грудь от тяжелого дыхания, как его юркий язык бегло проходится по губам и как из-под так же прикрытых глаз за ним, Бэкхёном, наблюдает горящий взгляд. Протянув руку, Чанёль обхватил член, и начал задавать свой ритм, с легкой улыбкой наблюдая, как партнёр давится воздухом и сбивается с собственного темпа, поддаваясь движениям руки. — Чанни, — тихо чуть ли не плача, выдохнул Бён. Дальше можно было не просить. Чанёль одним движением вновь покинул тело парня, чем заставил того действительно чуть ли не плакать от отчаяния, и, уложив того на спину, вошёл обратно одним резким движением, сразу же теряя контроль, вновь накрывая ладонью сочащийся смазкой член, надрачивая его в том же темпе, что и движения бёдер. Надолго никого из них не хватило — Бэкхён захлёбывался стонами, не замечая, с какой силой впивается ногтями в спину Чанёля, не замечал этого уже и сам Чанёль, полностью поглощённый ощущением приближающегося оргазма и тем, как потрясающе прекрасно сжимается вокруг него Бэкхён. — Чанни… умоляю. Потянув за один конец ленты, Пак развязал бант, освобождая член от давления, и в тот же момент Бэкхён выгнулся дугой, практически вставая на лопатки, и всё же оставляя на спине Чанёля горящие длинные полосы, а его живот покрыл эякулят. Смесь боли и наслаждения сыграла свою роль. Тут же, следом за Бэкхёном, кончил Чанёль, изливаясь в желанное тело. Тяжело дыша, Пак опустился рядом с парнем, который отчаянно пытался привести дыхание в порядок. Сил обоих хватило лишь на то, чтобы быстро вытереться салфетками и, с помощью совместных усилий, забраться под одеяло.