Пошло оно всё nach...

Юлиан просыпается – и просыпается один. Было очень странно, так как он не мог даже сказать, что вообще засыпал. Этот момент из памяти был стерт начисто. Они полночи лежали вдвоем, то и дело прикасаясь друг к другу, поглаживая, прижимаясь, словно не веря, что все происходит наяву. Марко иногда наползал на него, целовал, вдавливал в постель, и это было приятное давление – Юлиану нравилось чувствовать его тяжесть. В ответ он принимался сопеть Марко в плечо, иногда в шутку пошло постанывая, пока того не пробивало на ха-ха и он не отваливался на бок, чтобы минут через пять снова распустить свои длинные руки. Трогать повсюду, постоянно – казалось, это навязчивая идея Марко; он облапал Юлиана везде, где только можно, от мочки уха до задней стороны колена и лодыжек, и все ему было мало. Юлиан старался как-то противостоять этим собственническим поползновениям на свое тело, потому что в принципе он сильно смущался от таких прикосновений, но обороняться у него получалось плохо. Марко затыкал поцелуями любую его попытку что-либо возразить, и вдобавок он оказался ощутимо сильнее, а до откровенной драки Юлиан дело доводить не собирался. Стоило лишь недовольно шевельнуться или протестующе пикнуть, как Марко удваивал силы: бесцеремонно отводил ладонь Юлиана за голову, разворачивал его обратно к себе лицом, заставлял раздвинуть ноги, получая все, чего ему хотелось. И конца этой сладкой пытке не было видно. Юлиан не раз на миг проваливался в забытье от его ласк, но сразу же приходил в себя. Наверно, в какой-то из приступов блаженства он и задремал… А теперь проснулся, а Марко рядом нет. Просыпаться одному в чужой кровати достаточно неприятно, да и легкий утренний озноб усиливал невнятную тревогу. Юлиан сел, рассеянно провел по постели, еще раз тактильно удостоверился, что Ройса рядом нет, откинул с ног покрывало (одеяло им мешало, поэтому где-то с середины ночи оно сиротливо валялось на полу, а потом уже было лень за ним лезть), встал и отправился на поиски Марко. Дверь спальни открылась бесшумно, такая же глубокая тишина царила везде. Коридорчик был пуст и темен, поэтому никто не стал свидетелем того, как Юлиан споткнулся о свою же кроссовку, сброшенную накануне в горячечной спешке, и едва ли не приложился лбом о стену. Юлиан смачно выругался себе под нос, пораскинул мозгами и спустился в кухню, то место, куда бы он на месте Марко пошел спросонья первым делом. Нет, из реальных вариантов был еще сортир, но ловить Марко в туалете было глупо – он наверняка там заперся, а ломиться в закрытую дверь или беседовать в духе «Марко!» – «Занято!» ему совсем не улыбалось. К тому же Марко вполне мог начать подкалывать его, пользуясь тем, что Юлиан не сможет придушить его, не выломав предварительно дверь. А вот кухня – другое дело. Там все будет мирно. В кухне никого не было, но Юлиан все равно вошел. Отличие кухни в доме Марко Ройса от всех прочих кухонь мира состояло в том, что здесь, как правило, было туго с едой. Покушать Юлиан был не дурак, его молодой и растущий организм требовал пищи регулярно и в приличных объемах, но к Марко надо ехать со своей жратвой, иначе были практически стопроцентные гарантии того, что хозяин ничего не смог бы предложить своему гостю, кроме каких-нибудь засохших печенек или пары яблок. Если в кухне Марко и пахло аппетитно, то либо после визита его мамы, либо это означало, что кто-то относительно недавно сподобился привезти ему из супермаркета пиццу, котлеты или рагу – за полгода тайных наездов в Дортмунд Юлиан уже кое-что для себя уяснил в образе жизни Ройса. Вчера вечером до ужина они так и не добрались, ибо Юлиан приехал поздно и они сразу завалились в койку, поэтому все то, что он предусмотрительно притащил с собой, гнездилось в недрах холодильника нетронутым. Но сейчас у него совсем нет сил возиться с едой. Юлиан постоял несколько минут, облокотившись на барную стойку и постукивая по ней пальцами. Жалюзи закрыты, и в полумраке слышно, как что-то шуршит снаружи, похоже, идет дождик. Вот кто бы ему год назад сказал, что он будет тут стоять, ни за что бы не поверил… Юлиан качает головой, для уверенности подтягивает трусы повыше и идет дальше на поиски. Дом у Ройса хоть и большой, но прятаться в нем долго нельзя при всем желании, а таковое у Марко вряд ли присутствовало. Юлиан обнаруживает Марко в гостиной. Ройс стоит у окна, отодвинув плотную серо-зеленую ткань шторы на расстояние вытянутой руки, и смотрит в сад. За окном клубится зыбкий туман, верхушки деревьев за забором тают в его сероватой дымке, и Юлиан невольно поеживается. Не лучше ли вернуться обратно в постель? В гостиной у Марко окна считай во всю стену, почти до пола, где-то пониже колена. Открытость этой комнаты со всех сторон всегда беспокоила Юлиана. Он никак не может свыкнуться с ней и всегда просит задернуть шторы, даже чтобы посмотреть телевизор или поиграть в приставку. Пусть и изредка, но это случалось, потому что Марко настаивал: если у них все-таки нечто хотя бы отдаленно напоминающее серьезные отношения, а не просто тупоебля, то нельзя только трахаться, хотя только этого и хочется, надо и чем-либо другим тоже вместе заниматься. Услышав, что Юлиан вошел, Марко молча поворачивается к нему. В руке у него бутылка минералки, из которой он жадно глотает, и Юлиан завороженно смотрит на то, как дрожит кожа на его горле. Ишь ты, побрился. - Пить хочешь? – Марко вопросительно вскидывает брови. - Не-а. Тебя хочу. - Пра-а-а-а-альна, – тянет Марко. – А поесть? - Тоже нет. Пока еще нет. Может быть, после. - После чего? – интересуется Марко, утирая рот. У него мокрые волосы, кожа чуть-чуть блестит, вокруг бедер обернуто черно-желтое махровое полотенце, завязанное узлом на боку, и когда Юлиан подходит ближе, то чувствует идущее от него сыроватое тепло – очевидно, Марко только что из душа. Кстати, в ванной комнате у Марко ничего с эмблемой «Боруссии» отродясь не водилось. Юлиан не раз бывал в там и может это точно сказать. - Не видел его у тебя раньше, – говорит Юлиан и игриво дергает Марко за полотенце. Тот кривится в фирменной усмешке: - О! Я его храню в секретном месте и достаю специально для тебя. - Для меня? - Ну, чтоб побесить тебя немножко. - А! – доходит до Юлиана. – Тогда конечно, обязательно. Он заходит сзади, обнимая Марко, тычется носом в немного подсохшие после мытья волосы на затылке, гладит изрисованное татуировками предплечье. Нет, такого он себе бы точно никогда не сделал. Марко сумасшедший, Юлиан это давно понял. Что ж, тем занимательнее трогать чужое, осторожно, как бы пытаясь нащупать разницу. Юлиан уверен, что Марко в кайф робкие прикосновения к святая святых его тела – рукам. Угнездившееся было внутри возбуждение постепенно накатывает на него, и он хриплым голосом озвучивает свою мысль: - Давай пойдем обратно в спальню? Марко пожимает плечами и снова прикладывается к бутылке, запрокидывая голову, подставляя шею под холодный утренний свет, а потом поворачивается и отвечает: - А давай нет. Давай здесь и сейчас. Натощак. Что Марко имеет в виду, становится ясно, когда он требовательно тянет Юлиана за резинку трусов к себе. - Чё, опять? – хихикает Юлиан. - Не опять, а снова, – кончиками пальцев Марко выписывает загогулины по его лобку, и Юлиан снимает с себя белье, в очередной раз поддаваясь на провокацию. – Проходите, раздевайтесь, – комментирует происходящее Ройс с довольной улыбкой. - Ничего себе утро начинается, – Юлиан пробует шутить, но Марко не поощряет разговоры в качестве прелюдии и накрывает его рот своими губами. Целует он жестко – не только впивается поцелуем, запуская в дело язык, но и притискивает Юлиана к себе, до боли сжимает его плечо, прихватывает за затылок – и долго: Юлиан уже на грани потери сознания от нехватки воздуха, ноги подгибаются от нарастающего напряжения, их бедра трутся друг о друга, и вот наконец-то его онемевшим рукам находится подходящее дело. Надо стянуть с Марко полотенце, срочно, любой ценой, пусть даже дело кончится переломом пальцев. Он все-таки не справляется сам, и Марко ему помогает, так что бутылка с грохотом падает на пол, минералка жизнерадостно булькает, растекаясь по ламинату, и вслед за полотенцем Юлиан сползает вниз по Марко прямо в лужу воды. Марко откидывается спиной на стену и шире расставляет ноги. Колени мокрые, пол жесткий, и Юлиан инстинктивно наощупь ищет скинутое Марко полотенце. Где-то тут, на полу, оно должно быть совсем рядом. Пока он устраивается удобнее, Марко водит по своему члену ладонью, подрачивая. Юлиан с готовностью открывает рот, но Марко не торопится. Юлиан сглатывает в нетерпении. По-своему смешно то, как он сидит на коленях с разинутым ртом, а организм на рефлексе начинает вырабатывать слюну, и поэтому приходится облизываться. - Что, неужели так хочется? – спрашивает Марко с ухмылкой. Юлиан просто кивает. Розовая блестящая головка находится у него прямо перед носом, Марко игриво помахивает членом, вынуждая его непроизвольно водить головой из стороны в сторону. – Ну-ка, ну-ка, наша маленькая шлюшка такая горячая… - Заебал уже! – Юлиан мягко толкает его в живот, прижимая к стене, и проводит по головке трепещущим языком. Марко громко выдыхает и замирает неподвижно, отдавая ему инициативу. - Заебал, говоришь? – усмехается Ройс, явно пользуясь тем, что рот у Юлиана занят, и он никак не может ответить на его подколы. – А ведь я еще не начал… Я тебя еще заебу-у-у… Вот увидишь… В этой позе Юлиан не может брать глубоко и резко, как бывает, когда тот, кому ты отсасываешь, лежит, зато получается интенсивно посасывать головку, гладить ее языком, скользить, мягко прикусывая уздечку – в общем, полный спектр оральных удовольствий на небольшом, отдельно взятом участке тела. Марко весь дрожит от таких ласк. - Да, правильно, бери глубже, – приказывает он. Когда Ройс нарочито грубый, это даже прикольно. Марко продолжает держать свой член, Юлиан лишь немного подается головой навстречу в том же ровном ритме – и при этом быстро дрочит себе, благо руки свободны. - У тебя такой умелый блядский рот, – медленно, словно через силу произносит Марко. – И для человека, у которого почти нет губ, ты чертовски классно отсасываешь. Ройс не может не трогать его. Это, наверно, выше его сил, как Юлиан понимает, когда Марко проводит ему по подбородку, по губам, плавно двигая бедрами. Как долго это длится, сказать трудно: Юлиан закрывает глаза и ощущает на языке первые густые капли кисловатой на вкус смазки. - Ах, Юле, Юле, сладкий… Сколько энтузиазма… – бормочет Марко едва слышно, язык у него заплетается. – Подожди-ка, не торопись… Стой, стой, говорю! – он останавливается и сжимает свой член кулаком у основания. - Э? – Может быть, Марко хочет кончить ему на лицо? Юлиан снова зажмуривается. Но нет. - Встань! – Марко на грани оргазма. Это слышно по тяжелому дыханию приоткрытым ртом, чувствуется по волнам напряжения, расходящимся от него во все стороны – у него на руках волосы стоят дыбом, видно по его порозовевшим щекам. Юлиан поднимается на затекших ногах, Марко одной левой подтягивает к себе кресло и толкает Юлиана в необъятные кожаные объятия поперек – головой и тазом на разные подлокотники, спиной на сиденье. - Раздвигай ноги, покажи, как ты умеешь, – приговаривает Марко и задирает ногу Юлиана на спинку. Юлиан придерживает свое мокрое покрасневшее колено – теперь он полностью открыт, к тому же в этой позе у него задница оказалась выше головы. Но Марко так действительно удобнее – угол получается совсем другой. Ройс водит головкой между его ягодиц, играясь: - Хочешь? - Марко-о-о-о-о… Да-а-а-а! - Нетерпеливый, – Марко гладит Юлиана по бедрам, щекочет под мошонкой, вынуждая его содрогаться от сладостного спазма. - Хочу! Марко удовлетворенно кивает и облизывается. Юлиан уже чувствует влажную горячую плоть на своем анусе. - Марко! - Смотри на меня, Юле, смотри, не закрывай глаза! – приказывает Марко и одним ровным движением вползает в него, заставляя застонать от болезненного, но приятного проникновения. Последнее, что Юлиан видит перед тем, как кончить третий раз за ночь и первый раз за утро, – это сгущающийся за окном туман поверх блондинистой макушки Марко.