Розовые локоны. Ураган

      — Не стоит считать учителя Кабуто простым прислужником Орочимару, — мягко улыбаюсь. — Но я сильно удивлюсь, если вы действительно не собрали информацию о нынешнем окружении Саске-куна, — лицо превращается в каменную маску, удерживать такое выражение тяжело, но жизненно необходимо. — Я понимаю, что не вызываю нужного впечатления для серьёзного разговора, Итачи-сан, но я всё-таки не наивный ребёнок.       — По твоему поведению так не скажешь.       — И выгляжу я совсем не внушающей доверия, я знаю.       Этот разговор… Он невероятно полезен и для меня тоже. Только сейчас я начала осознавать многие вещи. Ведь отчасти я специально выдерживаю такой образ. С одной стороны максимально серьёзная, собранная и ответственная, с другой — миловидное лицо и длинные розовые волосы, отвлекающие внимание.       Стоп. Это же Кабуто-сан настоял на том, чтобы я не стригла волосы. И он частенько использует меня в качестве отвлекающего манёвра, даже на последнем задании! Благодаря таким постоянным тренировкам я теперь всегда выгляжу очень безобидной и слабой. Даже с оружием в руках. Раньше как-то не задумывалась на эту тему. Удивительно.       — Внешний вид не играет большой роли, — я чувствую, он стал относиться немного серьёзнее, — я встречал множество детей, выглядящих совсем безобидно, но при этом способных даже в открытом противостоянии одолеть сильного джонина.       — И тем не менее, даже далеко не все нукенины воспринимают детей как серьёзных противников, разве нет? По крайней мере, те, кто ещё сохранил в себе хоть каплю человечности.       — На моей памяти впервые кто-то говорит о человечности у шиноби.       — А почему нет? — подхожу ближе. — Шиноби — это просто очень сильные люди. И физически, — плавно начинаю передавать ему своё ощущение спокойствия, — и морально. А те, кто человечности лишился — просто машины для убийств.       — Интересная точка зрения. Но слишком наивная.       — Пусть так, мне всё равно, — уверенно нащупываю сенбон. Остаётся только решиться на этот крайне рискованный шаг. — Итак, насчёт Саске.       Резко выдергиваю первый сенбон, но ранку не залечиваю. С этой непонятной печатью придётся чакру экономить. С другой стороны… Если не повезёт, думать о запасе энергии мне больше не придётся. Как и вообще думать.       — У Саске-куна сейчас не очень стабильная психика, — подобрала наиболее мягкий синоним его состоянию, — очень большие проблемы с самоопределением и не менее огромные — с господином Орочимару, который через пару месяцев попробует захватить его тело. Хотя, я уверена, Саске-кун его одолеет, но… Что же ему делать потом?       Итачи молчит, в эмоциях почему-то смятение. И что это его так? Вряд ли же простой факт наглого, бесцеремонного ощупывания с целью выдергивания иголок. Ладно, надо успеть рассказать ему основную информацию до того, как он атакует меня в ответ.       — Предупреждая ваш ответ, ну убьет Саске-кун вас — и что дальше? А дальше он будет испытывать дикие моральные мучения. И не дай Боги, — слегка выделяю следующие слова, — он вдруг узнает, что вы не были виноваты. Представьте, как его, расшатанного и убитого горем, понесет? Он просто порушит всё, до чего дотянется. А дотянуться со своим уровнем силы он сможет до очень и очень многих вещей. До той же Конохи, например.       Слегка перевожу дух, давая ему время обдумать. Игл осталось совсем мало, и, по идее, Итачи уже вернул подвижность. Однако пока не атакует. Значит, буду использовать драгоценные секунды и дальше!       — И допустим, он выживет после всего этого. Отомстит. И еще раз отомстит. А потом вдруг решит, что пора возрождать клан. И будет его ждать весьма неприятный такой сюрприз. В одиночку ничего не выйдет. Просто не сможет он сам восстановить клан.       — Что ты имеешь в виду?       — Вы ведь умный человек, Итачи-сан. Но, допустим, в вашем обучении были только основы медицины и никакой генетики. Всё очень просто. Шаринган — это очень сильный кеккей-генкай, его можно пробудить у всех полукровок без исключения. И у детей Саске-куна он точно будет. Более того, скорее всего, они не отстанут от него по силе.       Перевожу дух, откидывая выбившуюся прядь со лба. Как же сформулировать суть проблемы максимально кратко и вежливо, но чтобы его пробрало?       — А вот дальше начнутся проблемы. Браки между родными братьями и сестрами — прямой путь к вырождению и безумию. Значит, придётся размывать кровь дальше, а это приведёт к неминуемому ослаблению. Конечно, это можно будет наверстать в дальнейшем, но людей потребуется много. Очень много. Даже при самых оптимистичных расчётах у Саске-куна не будет достаточного количества потомков, а значит, ваш геном исчезнет.       И ведь я ни капли не удивлюсь, если сейчас Итачи скажет что-то в духе: проклятому клану лучше исчезнуть. Все мы эгоисты. Учиха всегда, за редкими исключениями, думали о своём благе и благе клана, но теперь-то клана нет, и последние его представители могут думать лишь о себе. Такой расклад не устраивает мою эгоистичную натуру. Нельзя дать такому геному исчезнуть! Энтузиазм и фанатизм учителя воистину заразительны.       — А шаринган, чтобы вы знали, уникальный кеккей-генкай. Настолько уникальный, что Орочимару-сама до сих пор не нашёл ему равноценной замены, несмотря на то, что у него есть маленькая армия последователей с уникальными геномами, каждый из которых отдаст своё тело без капли сомнения. Да и я, как представлю, сколько всего могли бы сделать члены вашего клана с этими прекрасными глазами, если бы остались живы… Аж тошно становится.       — Учиха — проклятый клан. Это не изменить.       — Проклятый, блин. Конечно, зачем искать способы борьбы с клановым безумием, которое само по себе следствие специфики эволюции ваших глаз, чтобы вы знали, Итачи-сан. Учитель Кабуто проводил подробные исследования: по его словам, чтобы побороть ваше так называемое безумие, даже напрягаться бы сильно не пришлось. Есть как минимум два пути, если уж самостоятельно не хотите с этим бороться.       Кажется, мои слова что-то сломали в его системе мира. Нехорошо получилось. Но подобные рассуждения меня и правда очень сильно злят! Ведь так просто свалить всю вину на абстрактное безумие и творить, что душе вздумается. Последний сенбон легко, как и его братья, выскользнул из тела и отправился в аккуратную кучку рядом с кушеткой. Надо будет потом продезинфицировать получше и можно заново использовать.       Если оно будет, это «потом». Повязка продолжает закрывать мне глаза, не добавляя оптимизма. Напала, нахамила и не думаю раскаиваться. Да меня бы половина вполне законопослушных и вменяемых шиноби уже бы попыталась убить за такое. Итачи же, пусть и ведёт себя весьма спокойно, вряд ли полностью психологически стабилен. Убийство своей семьи даже во имя благой цели — отнюдь не то, что делает человека счастливым и здоровым. Ему ведь не оказывали никакой помощи, здесь вообще с психологической помощью не очень. Я по пальцам одной руки могу пересчитать людей, которые могут её оказать, притом половина из них действует чисто инстинктивно, из желания помочь ближнему своему, как Наруто.       И опять я отвлекаюсь на пространные рассуждения, но ничего не могу с этим поделать. Всё, что хотела сказать — тезисно успела изложить. Остаётся лишь ждать, пока Итачи решит мою судьбу. Чакра у меня есть, да даже оружие есть, сражаться, опираясь на сенсорные ощущения, я смогла бы довольно долго. Но на мне печать, поглощающая процентов восемьдесят, а то и все девяносто, вложенной в технику чакры, местность пусть и примерно представляю, но не точно, а сражаться вслепую в рукопашной против такого мастера, как Учиха, смогу не больше пары минут, как показала прошлая схватка. Даже мой верный кот сейчас недоступен, но хоть выживет. Кабуто вроде не сильно пытается его убить.       От прикосновения к лицу удалось даже не дёрнуться. Чужая рука ненадолго замерла на переносице. Прислушалась к сенсорике и уловила отголоски сомнения, но их быстро смела решимость. Удивительно даже, я думала, Итачи будет думать дольше. Ну что же, пришло время принять свою судьбу.       С лёгким всплеском чакры повязка мягко соскользнула вниз, на землю, и я смогла открыть глаза. Несколько раз моргнула, привыкая к свету, и лишь после этого подняла взгляд на своего собеседника. Судя по всему, диалог продолжается.       — Не думай, что тебе удастся меня обмануть.       — Серьёзно, Итачи-сан? — нет, я всё понимаю, но он же уже снял с меня повязку. — Вы до сих пор не доверяете мне?       — Доверие — это не то, что должен испытывать хороший шиноби. К тому же, ты атаковала меня на полигоне.       — Я же просила не подходить! — от возмущения аж подпрыгнула на месте. — Я эту технику и так никогда не контролировала особо, а тут ещё вы моё эмоциональное состояние расшатали! Сами виноваты.       Я отвернулась. Как обиженный ребёнок. Очень умный поступок, не спорю даже. Однако я ведь действительно просила его не приближаться не из-за страха за свою жизнь. Я не знала, какой эффект будет у этой техники, ведь никогда не применяла её на людях. Да и когда тренировалась, тоже не использовала в полную силу.       «Эмоциональный шторм» зависит от эмоций. Очевидно же, что чем сильнее испытываемые эмоции — тем сильнее ударит по тем, кто рядом со мной. Тот кунай в живот стал спусковым крючком и выдернул на поверхность то, что я упорно пыталась стереть из памяти. И ведь почти получилось! Кто же знал, что всего один маленький кусок железа в нужной точке вызовет такой эффект. Надо быть осторожнее в дальнейшем.       — Удивительно, что ты сохранила в себе детские черты.       — Что вы, Итачи-сан. На фоне своей команды я веду себя очень взросло и ответственно, даже когда позволяю себе впасть в детство. Но вернёмся к нашим проблемам. Не подскажете, сколько времени я пролежала в вашем подвальчике?       — И это всё, что тебя интересует?       — Да, очевидно же. Я же сказала, что если прошло слишком много времени, то меня пустят на органы сразу же, как только я покажусь на глаза господину Орочимару или кому-то из его людей. Да и Карин волноваться будет.       — Одни сутки.       — О, это просто великолепная новость, Итачи-сан! Сейчас я быстренько набросаю список необходимых вам препаратов, если вы всё же разрешите, то наберу образцов, а потом в очень быстром темпе побегу в сторону гостиницы.       — Ты думаешь, что я тебя отпущу?       — Эм, да? Вы ведь сняли повязку и всё ещё не наложили на меня Цукуёми, имею право быть оптимистом, — на волне возродившейся наглости быстро распечатала письменные принадлежности. — Так-с, что тут у нас… Для начала витамины, комплексные, так как вы шиноби, да ещё с шаринганом и истощением. Хм... Двойная доза, думаю, больше не стоит, плюс тщательно отслеживать реакцию организма, при отрицательной — снизить количество, при положительной — повысить. Дальше…       Я настолько погрузилась в расчёты суточной дозы каждого витамина, микроэлемента и прочих весьма полезных вещей, что отвлеклась от бумаги лишь после сильного импульса изумления, но быстро вернулась обратно к записи. Краем глаза отметила, что у Итачи глаза ещё больше расширились, когда он понял, что я не собираюсь останавливаться на витаминах.       — Так, теперь нужно решить, какими препаратами можно восстановить ваш убитый желудок и не менее убитый кишечник. Думаю, вам стоит купить вот эти травы, — быстро записала пару названий, выписав свойства и продемонстрировала лист Итачи, — а затем готовить из них сбор самому. У вас всё так плохо, что операция по восстановлению займёт пару дней, а их у нас сейчас нет. Поэтому поддерживающие сборы. Кроме того, дам вам пару ампул универсального противоядия, не думаю, что поможет от того, чем вас травят, но хуже точно не сделает. Две таблетки, в идеале запивать стаканом чистой воды, но тут уже как пойдёт.       Внимательно осмотрела полученные списки и прикусила кисточку. Хм, что-то точно забыла. Так, витамины есть, поддерживающие сборы есть… Для лёгких тоже что-нибудь поддерживающее надо бы вписать. Подумано — сделано, и в списке прибавилась пара строчек. Теперь расписать, как это всё принимать, затем выписать аналоги и про них тоже всё подробно расписать. Составить примерный рацион питания тоже особого труда не составило, благо схема откармливания истощённых шиноби не нова, её только слегка корректируют под конкретного пациента и его проблемы.       — Ну, вот, собственно, — протянула я стопку листов. — Здесь список лекарств, витаминов и лекарственных трав, лучше бы вам не привлекать внимания к их покупке, я думаю. В идеале если вообще купите их не под своим обликом, больно ваш плащ… Приметный, да. А вот здесь ваш новый рацион питания!       — Не слишком ли много ты на себя берёшь? — пусть и сказано с угрозой, но в эмоциях я чувствую лишь усталость.       — Нет, я же ирьёнин. А первое правило гласит, что мы не имеем права прекращать лечения, пока пациент ещё дышит. И да, это значит что если пациент попадает в руки хорошего медика, то без полного списка необходимых процедур и лекарственных средств он не уйдёт, но это лишь в крайнем случае. Была бы возможность — я бы от вас ближайшие пару месяцев вообще не отходила и проводила ежедневную коррекцию.       — Я рад, что у Саске такой ответственный медик в команде.       — Ну, я всё же надеюсь, что он меня и как друга воспринимает, а не только как аптечку на ножках, — слегка потеребила косу. — Кстати, а где мои заколки? Вы первый, кто забрал у меня даже это оружие, знаете ли.       — Оставлять что-то колюще-режущее человеку, который умеет этим пользоваться? Да ещё и отравленное? Если бы я был столь неосторожен, я бы не выжил, — жестом фокусника Итачи откуда-то извлёк кансаши и передал их мне.       Быстро вернула заколки на их законное место. Всё же бытие шиноби сказывается, совсем без оружия я чувствую себя крайне некомфортно.       — Итак, на сегодня почти всё. Не знаю, когда мне удастся вырваться из убежища, но надеюсь, что когда мы с вами встретимся, ваше состояние хотя бы не ухудшится. А теперь не разрешите ли взять образцы? — каюсь, наверное, со стороны я выглядела как маньяк, произнося это.       — Ты всё ещё усердствуешь?       — Разумеется, а вдруг вы так изумитесь, что всё же разрешите взять у вас кровь? А уж если бы кусочек лёгкого — вообще было бы замечательно, но это займёт слишком много времени, которого у нас с вами, к сожалению, нет. Так, может быть, одну ампулку крови?       — Поразительная наглость, — со вздохом произнёс он… И слегка рассёк ладонь собственным кунаем.       Вот кто так варварски поступает? Мы вообще в каком веке-то живём? Однако мне грех жаловаться, поэтому быстро собрала кровь в ампулу и запечатала, а потом прошлась лечебной техникой по свежему порезу.       Как же приятно работать без ограничивающей возможности печати! А уж ощущения от того, что я выжила, пройдясь по тончайшему лезвию, и вовсе неописуемы. Главное — всё же испытывать судьбу пореже, и всё у меня будет просто великолепно. Я надеюсь. И не забыть посмотреть что-нибудь про печати и противодействие им, не каждый раз мне будет везти на кого-то адекватного, с кем можно будет договориться. Значит, надо учиться избавляться от таких неприятных вещей самостоятельно, да и Карин научить. Вроде Узумаки, а Узумаки имеют склонность к искусству печатей. Надеюсь Карин ещё не поставила на уши весь город. Да и Кабуто весьма подозрительно себя вёл при нашей последней встрече.       От последней мысли меня пробила крупная дрожь. Искренне надеюсь, что мне удастся объяснить своё столь длительное отсутствие, и Кабуто не решит по-тихому прикопать меня в ближайшем лесу или, что ещё хуже, пустить на эксперименты в качестве расходного материала.       — Надеюсь, наша следующая встреча пройдёт ещё более продуктивно, Итачи-сан! — вежливо поклонилась и быстро запечатав всё, что использовала, вышла за дверь.

Следующая задача — выжить, а в идеале — ещё и не сильно получить по шее за собственную самодеятельность!