Будешь со мной встречаться?

Кёнсу просыпается медленно. Что-то вязкое, тягучее обхватывает все его тело и тянет назад в сон, не давая разлепить глаза. А еще ему безумно жарко. На периферии он слышит виброзвонок своего телефона, но дотянуться до него сейчас кажется непосильной задачей. Проспав еще пару часов, он наконец просыпается окончательно. Тело ломит, в горло и глаза как будто насыпали дробленного стекла. Паника охватывает его медленно, по мере того, как он делает все новые и новые открытия по поводу своего состояния. Во-первых, температура. Он не горит, конечно, но 37,4 – достаточно, чтобы мысли путались в голове, а конечности были как ватные. Во-вторых, горло. Оно болело, говорить и глотать было неприятно. Когда Кёнсу от ужаса уже готов выпрыгнуть в открытое окно, которое послужило виновником всему, он вновь слышит вибрацию телефона. - Да? – сипит он в трубку, мимолетом смотря на часы. Сейчас 10.00, до концерта у него есть 8 часов. - Кёнсу-я, что с тобой? – обеспокоенно спрашивает Чонин, - что у тебя с голосом? - Я, кажется, простыл, - виновато выдыхает вокалист и, склонив голову, слушает, как ругается на другом конце младший. Он даже кивает в такт его словам. - Сиди дома, сейчас приеду тебя лечить, - внезапно говорит танцор и бросает трубку. Кёнсу недоуменно смотрит на телефон, а потом кидается прибираться. К тому времени, как Чонин прибегает, он успевает даже приготовить завтрак на двоих. Но танцору не до завтрака. Как только старший открывает дверь, тот сразу же набрасывается на него с поцелуем, прижимая к стене прихожей. Кёнсу не успевает даже подумать о сопротивлении, а руки Чонина уже поглаживают его живот и грудь, пробравшись под футболку. Ласки рук младшего слишком интенсивные, его язык почти грубо двигается во рту Кенсу, доставляя тому ни с чем несравнимое удовольствие “принадлежности”. Когда губы Чонина перемещаются на шею, старший уже забывает о концерте, о болезни, обо всем на свете. Он выгибается навстречу движениям губ младшего, подставляя ему шею и ключицы. Внезапно танцор отдаляется, и Кёнсу непроизвольно тянется за ним руками, не желая отпускать. В ответ он слышит тихий смех. - Подожди секунду, надо закрыть дверь, а то твои соседи будут жаловаться, - усмехается он, смотря на то, каким мутным взглядом смотрит на него любимый. Он явно не слышит слов Чонина. Младший закрывает дверь и тянет Кёнсу за руку, уводя в комнату. Там он кидает его на диван и присаживается перед ним на колени. От резкого удара о спинку старший немного приходит в себя. - Чонин-а, - охрипшим голосом тянет он, - что ты делаешь? Младший чуть приподнимает бедра Кёнсу и резко сдергивает с него домашние штаны, вместе с трусами. Старший краснеет, пытаясь прикрыться, но Чонин властным движением отводит его руки. - Лечу тебя, - почти мурлычет он, целуя сперва одну острую коленку, затем другую. Певец заворожено наблюдает за его действиями, за его хищным взглядом, который блуждает от лица к низу живота. – Надеюсь, ты не против? Я долго ждал. Кёнсу на секунду видит перед собой нормального Чонина вместо этого сексуального террориста и почти незаметно кивает. Зачем скрывать, что он тоже хочет младшего, если это и так заметно невооруженным глазом? Когда пухлые губы накрывают его член, Кёнсу прикрывает глаза. Ему сразу же вспоминаются миллиарды снов о Чонине, которые он пересмотрел за эту неделю. И он не может не отметить, что в реальности все намного лучше. В реальности младший резко насаживается на его член, аккуратно массирует яички, поглаживает живот и бедра. С закрытыми глазами кажется, что у него не две руки, а несколько, которые одновременно доставляют старшему наслаждение. Внезапно ощущение теплого рта пропадает, и Кёнсу резко распахивает глаза, тут же натыкаясь на горящий взгляд младшего. Он легонько дует на чувствительную кожу члена, вырывая тихий всхлип. Затем проводит языком по всей длине, обводит головку по кругу, помогая себе рукой. Кёнсу всхлипывает и чуть приподнимает бедра, прося Чонина продолжить. И он продолжает. Движения младшего становятся резче, и вокалист уже не может сдержать хриплых стонов. Он неосознанно вцепляется в плечо Чонина, двигаясь бедрами навстречу его рту. Когда он чувствует, что вот-вот кончит, то легонько тянет младшего за волосы. Тот вопросительно вскидывает взгляд, и Кёнсу, смущаясь, прерывисто выдыхает: - Я сейчас кончу… - Чонин выпускает его член изо рта, продолжая уже рукой, и усмехается. - От стеснительности я тебя тоже вылечу, - ритмично двигая рукой, он плотоядно облизывается и надавливает на головку языком. Это становится последней каплей для Кёнсу. Он выгибается, кончая и выстанывая имя любимого. Когда туман перед глазами рассеивается, старший видит, как Чонин задумчиво вытирает щеку от его спермы, перекатывая ее между пальцами. Он замечает, что Кёнсу смотрит и нарочито медленно, с самым пошлым видом, облизывает свои пальцы. Старший судорожно вздыхает и заливается краской. - А теперь заворачивайся в одеяло, сейчас я разведу тебе лекарство, - как ни в чем не бывало произносит младший, вытирая живот Кёнсу и натягивая на него штаны. Он суетится на кухне, звеня посудой, что-то напевая себе под нос. Старшего отчаянно клонит в сон под теплым одеялом, но он усилием воли дожидается возвращения Чонина. Тот поит его лекарством с легким привкусом лимона и, легко целуя в лоб, велит спать. Как только старший засыпает, Чонин тут же бежит в ванную снимать болезненное напряжение в паху. Когда он шел сюда с обещанием полечить Кёнсу, он сам не ожидал, что это выльется в минет. Просто после вчерашнего поступка старшего его полночи мучали сны определенного характера. Реакция вокалиста тоже была просто потрясающей, такой невинно-откровенной, что у Чонина просто снесло крышу. Ему специально хотелось делать все до ужаса пошло, чтобы смутить Кёнсу, посмотреть на его реакцию. И она была великолепна, что уж говорить. Когда он выходит из ванной, его взгляд непроизвольно останавливается на часах. 12.00 – до концерта 6 часов. На месте им нужно быть через 5. Выйдя из квартиры на лестничную клетку, Чонин вызванивает Бекхена и совершенно не удивляется, когда трубку снимает Чанель. - Привет, - радостно начинает рыжий. - Привет, передай Бекки, что Кёнсу заболел. Я пытаюсь что-нибудь с этим сделать, но мне нужна помощь, - он слышит, как Чанель передает его слова Бекхену. Спустя полминуты рыжий передает ответ его друга: - Мы скоро будем. Ничего не делай, а то я тебя знаю, извращенец. Клянусь, он так и написал, - смеется трубка низким голосом музыканта. Поспешно попрощавшись, Чонин возвращается в квартиру с пылающими ушами. Кёнсу просыпается от тихих переругиваний. Ему кажется, что это часть сна, потому что откуда Чанелю взяться в его квартире. Он лежит с закрытыми глазами и слушает, как Чанель что-то втолковывает Чонину. Тот в ответ лишь недовольно бурчит. Постепенно Кёнсу понимает, что на сон это не похоже. Он резко распахивает глаза, удивленно смотря на то, что творится в его квартире. В кухонной части его квартиры-студии хозяйничает Бекхен, он помешивает что-то в кастрюле, бросая быстрые взгляды на Чанеля и Чонина, которые сидят за столом и переговариваются. У его рыжего друга достаточно грозный вид, он хмурится, что-то доказывая Чонину. А его младший выглядит пристыжено. Он смотрит в свою чашку, вяло возражая. Внезапно он кидает взгляд в сторону Кёнсу и тут же поднимается, подходя к нему. - Как себя чувствуешь? – тихо спрашивает он, присаживаясь перед диваном. Старший анализирует свое состояние и так же тихо отвечает: - Да вроде неплохо, - его голос слегка хрипит, но горло уже не раздирает боль, да и в голове стало полегче. Чонин быстро облизывает губы, улыбаясь, отчего Кёнсу резко садится. Он сразу вспоминает про концерт, про болезнь и про то, чем они занимались с Чонином. Его лицо медленно краснеет и, чтобы скрыть это, он закрывает щеки руками. - Ну, кажется, с ним и правда все нормально, - весело замечает Чанель, поднимаясь и подходя к Бекки. Тот нежно улыбается ему в ответ и передает пиалу с бульоном для Кёнсу. Когда тот расправляется с едой и чувствует себя почти полноценным человеком, часы показывают 14.45. Бекхен подходит к нему, указывая на горло. - Кажется, все и правда в порядке, - нормальным голосом произносит второй вокалист. У него еще есть слабость в теле, но боль в горле его не беспокоит. Он кидает быстрый взгляд на сидящего в стороне Чонина и делает зарубку в голове, что обязательно отблагодарит младшего за все, что он для него сделал. Мысль вызывает легкий румянец, который Бекхен принимает за возвратившуюся температуру. Он хлопочет над другом, как мамочка, в то время как Чанель и Чонин обмениваются понимающими усмешками. Смотря на часы, Кёнсу не чувствует волнения перед предстоящим выступлением. Все обстоятельства не в его пользу, этого нельзя не признать. Но на его стороне совершенно потрясающие люди, которых он просто не может подвести. Он чувствует, как внутри напряженно натягивается струна, а в голове не остается ни одной мысли. Несмотря на то, что поет он как можно тише, его друзья сразу же замолкают, внимательно вслушиваясь. Когда он заканчивает, комната взрывается аплодисментами. Особенно старается Чанель. А Чонин тихо подходит к Кёнсу, широко улыбаясь, и шепчет на ухо: - Кажется, я отличный доктор, - старший снова безудержно краснеет под тихий смех танцора. Сборы проходят весело, о легкой хрипоте Кёнсу все молчат. А тот думает, что даже если это будет стоить ему голоса, он споет сегодня так, как будто от этого зависит его жизнь.