Vёjes

— Я не стану это надевать, даже и думать забудь, — Лианна крутанулась на пятках, разворачиваясь лицом к побледневшей портнихе и супругу, притащенному на примерку в качестве тяжелой конницы (или единственной силы в замке, которая способна убедить леди Ланнистер в её неправоте). Краем глаза она заметила, что её щеки пылают тем же багрянцем, что и шелк струящихся почти до пола рукавов платья. — Миледи, если пожелаете, я могу попробовать сшить другое. — Поджала губы круглая, как клубок, женщина с пшеничного цвета волосами, напоминавшая Лианне малиновое пирожное со своими извечными розовыми рюшечками, кудрями и лентами. — Не слушайте её, леди Ланнистер сама не знает, что говорит! — Джейме резко поднялся с софы, подходя к капризничавшей супруге. Лиа видела, что занятие безмерно утомляет его, но, надо признать, он стоически выдержал эту четверть часа непрерывного щебета портнихи о том, как «кроваво-алый» пойдет к чудесным каштановым локонам молодой леди Кастерли Рок, и как будет золото оттенять её глаза «цвета осеннего неба». У Лианны же начало создаваться впечатление, что женщина выбрала не ту профессию, и вместо портнихи должна была стать бродячим бардом. Нет, платье, пошитое ею, было красивым, но её сладостные речи утомляли и вызывали желание отослать её куда-нибудь подальше, в идеале — к Молчаливым Сестрам. Плотный алый шелк, отделанный вставками из парчи цвета бледного золота, крупные гранаты на лифе, мелкие — на подоле, бордовое кружево, делавшее откровенное декольте более мягким и целомудренным, и тонкая золотая нить по всей кайме. Лиа кривила душой: платье прекрасно, наверное, самое красивое, что когда-либо у неё было, вот только, даже спустя почти два месяца замужества, носить цвета Ланнистеров она была не готова. Новоявленная леди Утеса чувствовала себя глупо, но после письма от Неда частенько ловила себя на том, что стала еще упрямее, чем прежде. Она до сих пор не верила, что случившееся с Беном — правда. Ночью, лежа в постели и слушая сопение мужа за спиной, она, презирая себя за наивность, что есть силы, зажмуривала глаза, представляя, что все это — страшный сон. Когда-то их этому учила Старая Нэн. Тогда Бенджену было пять, а самой Лианне лишь немногим больше, и брата каждую ночь мучили кошмары. Лорд Рикард считал, что это пагубное влияние старых сказок, которые старуха рассказывает им на ночь, однако же не прогонял её, некогда бывшую нянькой и для него самого. Тогда, когда зимняя ночь накрывала Винтерфелл, Лиа и Бен кутались в гигантские шкуры с головой, а Нэн, усаживаясь у камина со своим извечным вязанием. Бран и Нед считали себя слишком взрослыми для этого, однако Лианна частенько замечала, как чей-то нос нет-нет, да сунется в приоткрытую дверь. А няня заводила свою сказку, завершая каждую одними и теми же словами: «То было во времена Великой Ночи, когда солнце никогда не показывалось над горизонтом, а люди замерзали во тьме, так и не увидев света. Вам, детишкам, дадут Старые Боги, этого не понять, а потому ложитесь спать спокойно. Просто зажмурьтесь покрепче, и все кошмары исчезнут с рассветом». Тогда Лианна смеялась над этими глупостями для малышей, даже не подозревая, что десять лет спустя вспомнит слова старой няньки и даже воспользуется её советом. Однако, в отличие от детства, теперь это не спасало. С криком девушка просыпалась, с трудом вырываясь из объятий сна, в котором жуткие картинки сменяли одна другую. Страшные, точно изо льда вырезанные, бледные люди окружали её в тех сновидениях. В тени гигантской стены они приближались, обступая Лианну со всех сторон, а взгляд их синих, неживых глаза обжигал кожу, точно ледяным пламенем. Большинство лиц было ей незнакомо, но один раз в толпе чудовищ она разглядела жуткий, но прекрасный лик Серсеи. Однажды в там промелькнул могучий силуэт Роберта Баратеона. Раз король Рейегар, чья кожа побледнела в тон серебряным волосам, протянул к ней корявые пальцы, с которых капала кровь — его собственная — синяя, как её любимые розы, росшие лишь на Севере, в теплицах Винтерфелла. Иногда рядом с ней был Бен, иногда Нед, а порой — Джейме. Братья лежали в снегу у её ног, а их кровь окрашивала сугробы в багрянец. Муж, на чьей груди золотой лев пылал жарким золотым пламенем на фоне белизны снегов, пытался сражаться с синеглазыми существами, отчаянно, больше на удачу, размахивая расколотым клинком. Итог всегда был один: все они умирали, оставляя её одну, а Лиа вскакивала на постели, стараясь отдышаться и убеждая себя, что все это — обычный сон. Она понимала, что разум подбрасывает ей страхи, связанные с местом, куда отправился брат, что это всего лишь игра воображения, но перестать думать об этом не могла. Сама же Лианна во сне всегда стояла по колено в снегу, будто к земле приросшая, не в силах ничего сделать или пошевелиться. А один раз в том сне она держала на руках младенца. Он, завернутый в окровавленные простыни, кричал, так жалобно и пронзительно, что хотелось зажать уши. Ребенок надрывался, чувствуя приближение неживых, он трясся, хрипел и кашлял, а Лианна ничего не могла поделать. В ту ночь она проснулась до того, как толпа бледнолицых существ добралась до неё, и с удивлением ощутила на своей талии руку супруга. Возмущенная подобной наглостью, леди Ланнистер намеревалась уже растолкать мужа и отправить его снова спать на софу, но невольно смягчилась, глядя на его умиротворенную физиономию. Насмешливая ухмылочка исчезла с губ, веки подрагивали, золотые волосы разметались по подушке. Сама не зная почему, Лиа вдруг подумала, что он чем-то напоминает её милого Бена, ласкового и доброго. Наваждение рассеется, стоит только распахнуться лукавым зеленым глазам, и Лианна отчего-то передумала будить Джейме. Попробовала выскользнуть из его объятий, но тут выяснилось, что спящий Ланнистер куда умнее бодрствующего: рукой он придавил тяжелое одеяло так, что девушке пришлось бы спать без него, отодвинься она подальше. Проклиная «подлеца», Лиа мысленно наградила его парой крайне непристойных эпитетов, знанием которых крайне гордилась, и, довольная собой, свернулась под боком у Джейме и скоро заснула. Больше кошмаров этой ночью не было. С того момента минула неделя. Теперь Лианна предусмотрительно заворачивалась в свое одеяло, точно в кокон, но чувствовала себя все более и более беспомощной перед кошмарами. Она злилась, под глазами залегали тени, которые становились лишь темнее день ото дня. Оттого и безупречное платье сейчас казалось ей мерзким, и портниха надоедливой, и муж упрямым. — Я все прекрасно знаю! — Надулась Ланнистер, скрестив на груди руки и глядя через зеркало на Джейме, с критическим видом рассматривавшего её из-за плеча. — Не сомневаюсь, миледи, — хмыкнул он, подходя сзади и кладя руки ей на талию. Со стороны могло показаться, что молодая чета забылась от любви настолько, что позволяет себе подобные жесты в присутствии посторонних, но Лианна прекрасно понимала, что эти «нежности» не несут за собой ничего хорошего. Она насупилась, исподлобья глядя на мужа, а тот негромко, так, чтобы слышала только она, промурлыкал: — Что-то не так, любовь моя? Лиа видела легкое раздражение в его глазах, и сама оттого злилась еще больше. Как он смеет обращаться с ней как с ребенком?! Он всего на год старше неё! Девушка резко развернула к нему голову так, что густые каштановые локоны стали единственным, что Джейме мог увидеть, вдохнуть или попробовать на вкус. — О нет, всё в порядке, мой лорд-муж, кроме того, что я не желаю быть на свадьбе своего брата в цветах… дома Ланнистеров, — елейным голоском пропела она, злорадно наблюдая, как портниха неловко мнется на месте, чувствуя себя здесь явно лишней. Джейме, выпутавшись из её волос и оценив игру, прижался своей щекой к её и пообещал: — Тогда, дорогая, ты будешь на свадьбе голой. Из рук портнихи выпали ножницы, со звоном ударившись о каменный пол, и женщина, покраснев в тон своим лентам, с поспешным «милордмиледи» выскочила из покоев. Оставшись наедине, лорд и леди Ланнистер в голос рассмеялись, и Лианна почувствовала, что напряжение начинает рассеиваться. — Я уж думал, она никогда не замолчит, — простонал Джейме, весело рассматривая их отражение в зеркале. — Теперь-то ты меня понимаешь! — фыркнула Лиа и хотела добавить еще что-то, но дверь уже распахнулась, пропуская в покои Тириона. Малыш запыхался, но, стоило ему завидеть супругу брата, счастливо заулыбался и прошелся колесом, ловко приземлившись на ноги. Лианна захлопала в ладоши, а Джейме обернулся к брату: — В чем дело? Мальчик отвел взгляд, отряхнул ладони и протараторил так, что Лианна едва его поняла: — Мейстер просил прийти, там что-то стряслось, ой, ворон прилетел. Два! Он велел найти лорда, мейстер, то есть, не ворон, конечно! А лорд… лорд — это ведь Джейме, да, вот я нашел, пойдем, быстрее! Тирион произнес явно заученную фразу на одном дыхании, и Лианна закатила глаза, заметив, как быстро её супруг натянул на довольную физиономию маску крайней обеспокоенности. — Прости, любовь моя, долг не ждет! — Отчеканил он, чмокнул не успевшую увернуться жену в щеку и уже возле дверей, обернувшись, весело бросил через плечо: — А насчет платья я серьёзно! Оба сына десницы дружно стреканули в коридор, спасаясь от брошенной им вслед подушки, и Лианна, досадливо хмурясь, все же не смогла сдержать улыбки, расслышав из-за двери тихое: — Я же всё правильно сказал, да, Джейме?..