Vёjes

— Но, пошел! — Лианна ударила коня пятками, и тот, пригнув голову и прижав уши, перешел на галоп. Позади раздался голос Джейме, но девушка не расслышала слов, а, обернувшись, увидела лишь его бордовый плащ, развевающийся на ветру. Похоже, гвардейцы отстали. Она почти легла, склонившись к спине скакуна, и прикрыла глаза, ощущая, как капли мелкого дождика хлещут по лицу, будто снег в суровую северную вьюгу. В мыслях возникла приятная пустота, и Лиа невольно прикинула: не так уж всё плохо, по крайней мере, пока. Мимо проносились окраины Ланниспорта, последние домишки, стоявшие на отшибе, сараи, чумазые овцы, принимавшиеся громко блеять, когда мимо них пролетал вороной жеребец с всадницей на спине. Куры и редкие детишки с воплями разбегались с дороги, а какая-то баба с ведрами, явно не признав в растрепанной девушке новую госпожу Утеса, покрыла Лианну такими бранными словами, что любая приличная леди на её месте покраснела бы. Лиа неслась, не разбирая дороги и полностью полагаясь на то, что вороной конь безошибочно найдет путь. Смеркалось, и почти по-весеннему солнечный день сменялся пасмурным вечером, каменистая дорога, ведущая к Утесу, становилась все круче, но сбавлять ход она не намеревалась. — Миледи, не так быстро! — весело воскликнул Джейме, почти нагнав её, когда впереди, футах в трехстах, стала видна Львиная Пасть. — Мне не хотелось бы стать вдовцом так скоро! Лианна же и не подумала слушать. Она прекрасно знала, как челядь в Кастерли зовет её за глаза — северная дикарка. Так зачем разочаровывать люд? Потяжелевшие капли стекали по лицу, а распущенные волосы лезли в глаза и липли ко лбу и щекам, но свобода, которую она почувствовала, пожалуй, впервые с тех пор, как приехала сюда, горячила кровь в жилах и заставляла чувствовать что-то, очень похожее на радость. Это стоило многого. Пасть, зиявшая в сером камне Утеса, будто бы разверзшегося, чтобы впустить в себя званых гостей или же поглотить — незваных, приближалась с каждым мгновением. Конь фыркал, но не сбавлял темп, и Лианна с удовлетворением отметила удивленные лица стражи, пролетев под первой решеткой, поднятой под своды пещеры. Она пришпорила скакуна, лишь оказавшись в дымном полумраке, освещаемом сотнями факелов. Горы камня, располагавшегося над головой, в первые дни давили на неё, казалось, всем своим весом, но теперь девушка привыкла и даже начала восхищаться величием своего нового дома. Говорят, даже Висенья Таргариен, увидев Кастерли Рок, признала его неприступным. — Миледи, вы… прекрасны. — В голосе подоспевшего Джейме звучала насмешка, и Лианна не сомневалась: он назвал бы другое слово, не пройди в этот момент мимо них два гвардейца в алых плащах и с золотыми львами на туниках. — Благодарю, милорд. — Кивнула новоиспеченная леди Ланнистер, чинно склонив голову и пряча недобрую усмешку на губах. Так ли прекрасна, как Серсея? Сейчас, в потемневшем от дождя верховом костюме, с растрепавшимися от быстрой езды длинными косами и раскрасневшимися на ветру щеками. Так ли хороша она, пожелавшая вместо прогулок по саду и шитья поехать вместе с супругом в Ланниспорт, посмотреть на купцов, привезших вино из Бора, и на новую боевую галлею, названную Львицей и спущенную на воду этим утром. Со дня свадьбы прошло чуть больше месяца, на прошлой неделе в Утес прилетел ворон из Королевской Гавани с вестью, что королева и Десница успешно добрались до Красного Замка, но отношения между молодыми супругами не слишком изменились. На виду они продолжали ломать комедию, разыгрывая влюбленную и счастливую пару, но лишь только закрывалась за ними дверь покоев, как Джейме и Лианна расходились в разные стороны. Он во двор, помахать мечом с сиром Аддамом и приятелями, в кабинет отца или на свою софу, а она — в богорощу, библиотеку, конюшню, если та уже не была занята лордом-мужем, или на огромную кровать, по-прежнему находившуюся в полном её распоряжении. Порой Лианна забывалась, смеясь над очередной историей Джейме, брала его под руку, ведомая супругом по тоннелям Утеса, но каждый раз что-то неизменно напоминало о страшной тайне, которая златовласой тенью стояла между ними с той ночи перед свадьбой. Она сама ввязалась в эту авантюру, добровольно связала с Джейме Ланнистером свою судьбу и за это ненавидела его, а Серсею — еще больше. Порой ей хотелось ударить его, накричать, сбежать, самого довести до истерики, но кому бы от этого стало хуже? Лианна понимала: начни она — остановиться они не смогут, и тогда вся последующая жизнь превратится в Седьмое Пекло, которое станет проклятием в первую очередь для неё самой. И она терпела. Она, чей буйный и непокорный нрав не смогли укротить ни няньки и септы, ни Рикард Старк, ни Роберт Баратеон, ни даже все три брата вместе взятые. Она смотрела на мужа за высоким столом в Львином Чертоге, и в каждом движении, в каждой ухмылке или слове видела королеву Серсею и вспоминала слова Бена, которые золоченые близнецы даже и не пытались опровергнуть. Она приняла руку Джейме и спрыгнула с коня, с легким злорадством отметив, что его конь весь взмылен. Его новый конь, точнее. На утро после брачной ночи Лианна, стоило рассвету забрезжить за окнами супружеских покоев, оделась и выскользнула из комнаты, направляясь в богорощу. Она просидела у чардрева так долго, что, оказалось, весь замок подняли на уши в поисках молодой леди Ланнистер, но время в одиночестве не прошло даром. Лианна продумала все варианты дальнейших событий, которые казались ей вероятными, и поняла: все, что теперь ей остается — постараться повернуть все в свою пользу и не возненавидеть супруга еще больше. В идеале она предпочла бы вообще его не видеть часто, но ввиду невозможности этого Лиа торжественно поклялась перед ликом Старых Богов не искать ссоры с ним. Но что сказать, получалось у неё неважно. Особенно поначалу. Да и теперь, спустя месяц, она не могла избавиться от искушения поддразнить мужа или состроить ему какую-нибудь кознь. Так вышло и этим утром, когда он сообщил, что направляется в Ланниспорт, и предложил поехать с ним. Очевидно, привыкший к леди иного типа, он сказал это из вежливости и пришел в легкое замешательство, когда Лиа с готовностью спрыгнула с постели, сверкнув голыми коленками, и заявила, что с радостью составит компанию своему лорду-мужу. Еще больше Джейме удивился, когда на вопрос, какого коня предпочитает взять миледи, она указала пальчиком на высоченного вороного жеребца, гордость всей конюшни (и любимого скакуна самого Молодого Льва), прозванного Львиногривом за медную гриву, лоснившуюся на слабых лучах утреннего солнца. Отказать «любимой жене» прилюдно Джейме не смог, а потому сам всю дорогу, надувшись, восседал на долговязом сером в яблоках коне, который принадлежал ему до Львиногрива. Лиа мысленно ликовала, а на обратном пути предложила супругу проехаться наперегонки до Утеса. К чести Ланнистера стоит заметить, что согласился он сразу, и досада в зеленых глазах моментально сменилась азартом, да и проиграл он лишь потому, что серый конь был старше вороного, а его всадник — тяжелее. — Отличная поездка, милорд, — обворожительно улыбнулась Лианна, любовно убрав с лица мужа прядь золотистых волос и кивнув мальчишке-конюху, который увел её скакуна. Джейме поймал её руку, коснулся губами и с ехидной улыбкой ответил в тон: — О, да. Теперь каждый раз, когда мне предстоит скучнейшее лордское дело, я непременно буду брать вас с собой — ведь как иначе мне выпадет возможность свернуть шею на пути домой? Лианна притворно закатила глаза, засмеявшись: — Если вам захочется свернуть шею — где угодно — обращайтесь! Джейме ухмыльнулся и, подставив жене локоть, повел её к широкому тоннелю, который вел к центральной части Утеса, больше похожему на коридор дворца, нежели на пещеру, и украшенному изящными каменными барельефами, — И чему моя леди-жена намерена посвятить остаток дня? — поинтересовался Джейме, кивая гвардейцу, опиравшемуся у входа на позолоченную алебарду. — Полагаю, попыткам изобразить из себя правильную жену для лорда Кастерли, — Лианна обреченно вздохнула, зная, что в покоях её ждет септа Констанс, которая прежде была наставницей Серсеи, а потому, как и королева, люто ненавидела северянку, занявшую место рядом с молодым лордом. — Какое утомительное занятие. — Кивнул Ланнистер. — Я бы составил вам компанию, но боюсь… мейстер Тимерс? .. Лиа вскинула глаза на пожилого человека, спешившего к ним, подобрав полы длинной серой робы, будто дама подол платья. — Милорд! Миледи… — старик остановился, тяжело дыша и стараясь восстановить дыхание. Очевидно, он бежал всю дорогу, и теперь сморщенные щеки обычно степенного и напыщенного мейстера пылали алым, а в глазах был какой-то лихорадочный блеск. Лианна беспокойно глянула на мужа, тот тоже заподозрил неладное, прищурившись: — Что-то случилось? Мейстер закивал и словно ярмарочный лицедей выудил откуда-то пергамент, скрепленный синей печатью с оттесненным на ней контуром форели дома Талли. — Давайте сюда. — Джейме протянул руку, но мейстер смутился, обернувшись к Лианне. — Оно для леди Лианны. Лиа опешила, но приняла послание, надломила печать и улыбнулась, пробежав взглядом по первым строчкам. — Что там? — Джейме попытался заглянуть ей через плечо, но пушистые волосы его супруги, закрутившись в кудри от сырого воздуха, мешали ему это сделать. — Оно от Неда. — Голос Лианны потеплел. — Он пишет, что их свадьба с леди Кейтилин запланирована на конец следующего месяца, а мы приглашены, — произнесла она, не отрывая взгляда от письма. Знакомый, ровный и четкий почерк грел душу — то было первое письмо, полученное Лианной от семьи, и она только сейчас осознала, насколько сильно соскучилась по ним, даже по Брандону. Нед писал, что лорд Хостер с легкостью согласился на брак, несмотря на отвратительный поступок Брана, а сам Нед нашел молодую невесту очаровательной и скромной — «не в пример некоторым», как добавил он сам. Брат сообщал, что братья добрались до Севера, он сам остается в Риверране до самой свадьбы, а их лорд-отец вынужден был покинуть Речные Земли потому что… Лианна похолодела. — О, боги… — Рука с письмом опустилась, и пергамент выпал из ослабевших пальцев. Нет, этого просто не могло быть! Колени подогнулись, перед взором помутилось, и Лиа, чувствуя, как холодный камень Утеса Кастерли уходит из-под ног, вдруг очутилась в объятиях Джейме. Будто изнеженная южанка, но все это не имело значения, если то, о чем говорилось в письме — правда. — Миледи, в чем дело? — Голос мужа раздался над самым ухом, но до девушки смысл его слов дошел не сразу. — Лианна, Седьмое Пекло, что случилось?! Он легонько встряхнул её, и девушка подняла взгляд на супруга, который растерянно прижимал её к груди, на которой безмолвно разевал пасть золотой лев. — Мой брат. — Спокойный голос казался чужим, а перед мысленным взором вновь возникли строчки, написанные и тогда недрогнувшей рукой Эддарда. В зеленых глазах Джейме скользнуло непонимание. — Он… — Комок подкатился к горлу, и Лианна не то судорожно вздохнула, не то всхлипнула, отворачиваясь, и тихонько закончила, перейдя на шепот: — Бенджен. Он убил лорда Дастина, теперь его отправят на Стену.