* * *
– В общем, смотри, – Васисуалий отложил в сторону растерзанную спинку толстолобика и ткнул масляным пальцем в самый верх первой страницы опуса. – У тебя ведь тут самое начало, так? – Иван кивнул. – Тебе надо захватить внимание читателя, заинтересовать, может быть, даже заинтриговать. Так? – Иван опять кивнул. – А ты, балда, что делаешь?! Предлагаешь ему скучное описание ощущений какого-то Брэдли, который для читателя ещё никто и звать его никак. Ну, что за фигня? – Васисуалий поднялся со своего кресла, отхлебнул пива и принялся расхаживать от стены к стене. – У тебя ведь тут прекрасная сцена получается... – Простите, что получается? – глаза Ивана внимательно следили за каждым движением хозяина комнаты. – Сцена, говорю, хорошая получается. Я вот о чём: у тебя чувак просыпается в смутно знакомой комнате, какие-то странные ощущения в теле, нихрена не помнит. С бодуна, что ли? – Да нет. Там другое. – Ну, пока не суть важно. Вот что ты сам в такой ситуации делать будешь? В эту, как её, медитацию тут же сядешь или всё-таки на измену? Иван хмыкнул и покачал головой. – Вот и я бы тоже на измену сел, – согласился с ним Васисуалий. – А ты что пишешь? Какую-то скучную портянку. – И что же делать? – А я тебе уже сказал – всё переписать. А конкретно этот кусок превратить в эту самую сцену. Тут понимаешь, в чём фишка, – Васисуалий сел обратно за стол и принялся дальше терзать толстолобика, – по-хорошему, все ключевые моменты твоего текста должны быть сценами, в которых ты показываешь читателю то, что хочешь сказать. Через действия героев, их диалоги, то, как они проживают свои чувства и эмоции. Читатель – он ведь не глупый, даже если иногда так кажется. У него есть какой-никакой, но жизненный опыт, – Васисуалий громко отхлебнул пива и причмокнул. – Так вот, когда ты показываешь, ты обращаешься напрямую к этому опыту, включаешь воображение читателя, его эмпатию, заставляешь переживать вместе с героем и за героя. А просто описывая действия персонажа, обозначая словами те переживания, которые он испытывает, ты не достигаешь и десятой доли того, чего мог бы достичь. И главное, – тут Васисуалий ткнул обглоданным хвостом рыбки в нос Ивану, – если выбранные тобою слова будут расходиться с действиями героя – будет полный швах. Читатель почувствует фальшь, пусть даже и не поймёт, как именно его обманывают. Понимаешь? Иван смотрел на Васисуалия чистым, наивным взглядом широко раскрытых глаз. – Ясно. Как в том анекдоте: "Ты не мудри, ты пальцем покажи", – Васисуалий откинулся в кресле и прикрыл глаза. Духота постепенно спадала, из открытого окна тянуло вечерней прохладой, и ночь обещала быть томной. – Ну, хорошо. Будем показывать. Итак, в задачке нам дан герой, который в непонятках просыпается неизвестно где. Закроем глаза на то, что так начинаются куча книжек разной степени качества, это сейчас не важно. В общем, он проснулся, открыл глаза, увидел вокруг то, что совсем не ожидал увидеть, судорожно пытается вспомнить, где это он, но не может. Как сюда попал – тоже не помнит. Тут самое время герою испугаться, может быть, запаниковать, вскочить с постели, ломануться в дверь или в окно. Ты это, "Мальчишник в Вегасе" смотрел? Тамошнее начало помнишь? Иван кивнул. – Вот как-то так. Тут ведь куча действий, и реакций на эти действия как самого Брэдли, так и того, что его окружает. А где действия – там динамика. Где эмоциональные реакции – там вовлечённость читателя. А главное, у твоего героя появилась первая цель – разобраться, где он и что он. Бинго! В общем, вот тебе бумага, – Васисуалий выдрал из ивановой папки верхний лист, перевернул его и протянул Ивану, который смотрел на этот вандализм с раскрытым ртом. – Пиши. – Что? – Иван пытался пристроить вырванный лист на место. – Что писать? – О том, как Брэдли в новом доме просыпается. Я ж тебе только что примерный порядок действий показал. Вот его и описывай! Ну, то есть, показывай.* * *
– Васисуалий Романович, – подал голос Иван спустя десять минут после того, как начал писать, – а как правильно: "облигающий" или "аблегающий"? – "Обле"... Постой, ты чего там пишешь? – Васисуалий оторвался от разборки с очередным компьютерным монстром и пододвинул к себе лист с каракулями Ивана. – Ох, горе ты моё луковое, как же ты с такими способностями десять томов-то написать осилил? – Так я это, я в "ворде", он сам ошибки исправлять умеет. – В голове твоей ошибки исправлять надо, а не в писанине, – Васисуалий скомкал лист, точным броском отправил его в форточку, затем вырвал из папки новый. – Пиши: "Я, Иван Батькович Кузнецов, такого-то года рождения, обязуюсь больше"... – Васисуалий Романович, мы ведь вроде сейчас про другое... – перебил его Иван. – Да, точно, это из другой книжки. Ну, давай тогда давай попробуем так: "Брэдли проснулся от мерного стука дождя в оконное стекло. Глаза открывать не хотелось – тихое шуршание капель в листве, журчание воды, стекающей по водостоку, тихий щебет птиц, всё это возвращало его на пять лет назад"... – На семь, – подал голос Иван. – Хорошо, на семь. "Всё это возвращало его на семь лет назад, когда он вот так же мог нежиться в постели в доме отца.", – продолжил Васисуалий, откинувшись в кресле и водрузив ноги на стол. – "Как же он соскучился по этим простым, домашним звукам родного сада, которых не слышал вот уже столько лет, по дождю, который мог лить по несколько дней кряду, по запаху прелой листвы под окном... Дождь! Это слово молнией полыхнуло в голове Брэдли. Сердце заколотилось, как взбесившийся молот..." – У Брэдли нет сердца, – перебил Васисуалия Иван. – Чего-чего? – Васисуалий убрал ноги со стола и нагнулся к Ивану. – Не понял. Как это – нет сердца? – Ну, это... Он андроид, в которого перенесли сознание погибшего человека. – Эва, оно как! Ну, ладно, – Васисуалий дососал бутылку и открыл себе другую. – Тогда всё становится ещё интереснее. А с обычными человеческими органами чувств-то у него хоть всё в порядке? – Угу, – кивнул Иван и закусил кончик ручки. – Отлично! Хотя, описать ощущения андроида находясь в его точке зрения – та ещё задачка, с кондачка так и не придумаешь, – буркнул Васисуалий себе под нос. – Ну, давай тогда попробуем продолжить так. "Дождь! Это слово молнией полыхнуло в голове Брэдли. Откуда на островах мог взяться дождь? За всё то время, которое он провёл здесь, никакого дождя ни разу не было! Подчиняясь нарастающему чувству тревоги, Брэдли сел в кровати и осмотрелся вокруг. Комната, в которой он находился, ничем не походила на осточертевшую спальню в бунгало. И чем больше он всматривался в окружающую обстановку, тем явственнее понимал, что каким-то образом очутился в своей старой детской комнате. Но как? Как он мог сюда попасть? Брэдли отчётливо помнил, как накануне засыпал в своём гамаке! Чтобы убедиться, что не спит, он изо всех сил ущипнул себя за бедро. Ожидаемого укола боли не последовало, хотя прикосновение он почувствовал. Что за чёрт? "Со мной, вообще, всё в порядке?", – подумал Брэдли и тут же получил такой же мысленный ответ: "Все системы и агрегаты в норме. Заряд аккумулятора – девяносто пять процентов". Каких систем? Каких агрегатов? Какого аккумулятора? Что вообще с ним происходит? Брэдли вскочил с постели и подбежал к висевшему на двери зеркалу. То, что он там увидел, заставило его с криком вцепиться себе в волосы. Из полумрака комнаты на него смотрел высокий, совершенно ему незнакомый атлетического сложения молодой человек лет двадцати пяти." – Минуточку, минуточку! – вклинился в монолог Иван. – Будьте добры, помедленнее, я записываю. – Да я, собственно, уже закончил, – ответил Васисисуалий, отхлебнув пива. – Сам понимаешь, не идеал, придумывалось на ходу, но, думаю, идею ты уловил. Уловил ведь? – Угу, – кивнул в ответ Иван. – Наверное. – Видишь: действие – реакция, действие – реакция. Всё как в жизни. Мы ведь в голову другим людям залезть не можем, зато прекрасно умеем судить о них по тому, что они делают, как себя ведут, как реагируют на других. Это естественно, а потому просто необходимо использовать. И со всем остальным так же – мир дан нам в ощущениях, а потому и описывать его надо в основном ощущениями, а не словами. Как там говорят? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. – Так что же, слова-обозначения совсем использовать нельзя? – Нет такого слово "нельзя". Можно, конечно, но осторожно. Иногда может быть проще и правильнее написать: "толпу охватил ужас", чем попытаться показать это же действием. Кроме того, одно, постоянное сплошное действие без какой-либо передышки, паузы, наверняка быстро утомит читателя. Поэтому сцены с действием, в которых ты показываешь, необходимо перемежать фрагментами текста, в которых ты просто что-то рассказываешь – простым повествованием. Общий принцип тут такой: в сцены ты превращаешь ключевые события твоего произведения, то, что важно для читателя и твоих героев. Об остальном – рассказываешь. Конечно, тут тоже есть свои хитрости, но о них мы с тобой поговорим потом. Если захочешь.* Теперь ты понимаешь, почему я посоветовал всё переписать? – Угу, – Иван принялся что-то сосредоточенно записывать в свой блокнот. – Надеюсь, это единственная проблема, которая есть в моём тексте. Кстати, а вы не пробовали сами писать? У вас здорово получается! Васисуалий криво улыбнулся, хмыкнул и в несколько глотков допил бутылку. – Ну вот что, – произнёс он после минутной паузы. – Сейчас уже поздно, я порядком устал, язык вон, уже заплетается. Давай, ещё раз, записывай то, на что тебе надо будет обращать внимание в процессе редактирования, и на сегодня закончим. В общем: Первое. Перечитай свой текст, обращая внимание на то, как часто ты используешь простое повествование или, если угодно, рассказ. Удели особое внимание ключевым этапам текста, а также тем местам, где рассказ ведётся в реальном времени, но при этом ничего особенного не происходит. Второе. Если выяснится, что мест, где ты просто рассказываешь, слишком много – определись с тем, какие фрагменты стоило бы переписать как сцены. Сфокусируйся на тех местах, где фигурируют основные персонажи, происходят важные события, есть возможность раскрыть характер персонажа, происходит резкий поворот сюжета или что-то неожиданное. Все подобные фрагменты – первые в очереди на переработку в сцены. Третье. Не забывай, что несколько сцен, идущих подряд, могут быть утомительными для читателя, и их надо перемежать простым повествованием. Четвёртое. Обрати внимание на то, как ты описываешь эмоции и чувства персонажей – ты их просто называешь (обозначаешь), или описываешь в действиях? Если первое – не используй названия чувств, а лучше опиши то, как они проявляются. Пятое. При описании реакций персонажей на те или иные события отдавай предпочтение следующей последовательности: сначала описывай бессознательную (рефлекторную) реакцию, потом – эмоциональную, и только в последнюю очередь – сознательную. Какая-то из реакций может отсутствовать, но остальные должны идти именно в этом порядке. ** Всё записал? – Ага. Осталось только, чтобы в голове улеглось. – Ну, вот в деревне у бабушки и уляжется, пока грядки полоть будешь. А теперь можешь взять с полки пару бутылок и тихо уйти. Меня, вон, в рейд зовут. – Да, хорошо! Спасибо большое! – Как вернёшься и если что-то на отдыхе родишь – заходи, будем дальше проблемы твоего текста разбирать. Например, более подробно рассмотрим способы описания и раскрытия персонажей. И да, чуть не забыл сказать, – Васисуалий остановил уже взявшегося за ручку двери Ивана. – Слишком сложную задачку ты себе для пробы пера выбрал. Я бы на твоём месте в голову к андроиду не лез, а ограничился бы простым описанием его действий и реакций с точки зрения других персонажей, обычных людей. – Спасибо, я подумаю. Всего вам хорошего! Иван хлопнул дверью, оставив Васисуалия в одиночку развлекаться в литейной Чёрной Горы.