Глеб
Подрываюсь на кровати с бешено колотящимся сердцем, руки мокрые, в глазах песок, а на часах без четверти четыре. Несколько секунд пытаюсь понять, что вообще происходит. Хватаю с прикроватной тумбочки телефон и тупо пялюсь на потенциального смертника. – Алик? Какого... Да, – рычу я в трубку, в предвкушении свежей крови, но резко отвожу руку в сторону, потому что из динамика смартфона по ушам бьет оглушительный звук, похожий на долбежку ночного клуба. Что за? – Алло... Алло... Вы меня слышите? – сквозь какофонию звуков прорывается женский голос. – Очень плохо, – отвечаю я, не прижимая телефон к уху, – Вы не могли бы куда-нибудь выйти? – уже шиплю я от ярости. – Ой, да, секундочку... – через пару мгновений звук становится приглушенным, позволяющими услышать собеседника. – Глеб, это вы? – Я! – Здравствуйте, – запоздало приветствует меня девушка с чуть хрипловатым голосом, – меня зовут Влада, я администратор ночного клуба. Дело в том, что у нас ваш друг. Он очень сильно пьян и в данный момент в отключке. Мы хотели отправить его на такси, но охрана сказала, что в таком состоянии его никто не повезет. Вы не могли бы приехать и забрать его? Мы уже скоро закрываемся, будний день, сами понимаете... – зачем-то оправдывается она. На пару секунд зависаю, переваривая сказанное... Сон уже как рукой сняло. Сознание ясное и бодрое. Одна из прелестей резкого пробуждения. Чистейший адреналин, выброшенный в кровь, действует, как энергетик. Обреченно вздыхаю и говорю: – Блять, ну а я то здесь причем? – по сути, вопрос риторический, но девушка все равно отвечает. – Ну, ваш номер был самым первым в списке контактов, я и решила, что вы друг. Железная логика, - фыркаю про себя я и спрашиваю: – Что за клуб? – девушка быстро называет адрес и добавляет, – и, вот еще что... Молодой человек приехал на машине. – Понятно. Скоро буду, – бросаю я и отключаюсь. Отказывать себе в привычных вещах не собираюсь, поэтому иду в душ, потом на кухню, делаю очень крепкий кофе. Пью, одеваюсь, вызываю такси и еду в клуб. Доступ к «телу» получаю беспрепятственно. Проходим вместе с администратором в VIP–зону, где я вижу убитого в хлам Алика. Он спит, откинув голову на спинку дивана, не обращая внимания ни на грохот музыки, ни на спертость воздуха, хотя никакого воздуха тут и впомине уже нет, один углекислый газ. Ключи от машины лежат на столике. Беру их и смотрю на брелок. Хонда. Понятно. Поворачиваюсь к администратору и прошу: – Принесите, пожалуйста, счет, – девушка кивает и уходит. В одно мгновение музыка стихает, и наступает оглушительная тишина в которой раздается тихий, я бы даже сказал, деликатный храп Алика. Перевожу взгляд на парня и "залипаю". При всем при том, что он в стельку пьян, черты его лица остаются такими же нежными, чистыми и притягательными. Блять, вот не понимаю я, на хрена мужику быть настолько совершенным. Не женственно-утонченным, а по-мужски сексуальным. Желанным. Я бы даже сказал – порочным. От созерцания парня отвлекает девушка администратор: – Вот, пожалуйста, – протягивает она мне папочку. Уже очень давно разучился смотреть на ценник, но сейчас заглядываю туда из чистого любопытства, что же там квасил мой горячо любимый дизайнер. – Три тысячи? – удивленно вскидываю я брови, автоматически протягивая свою карту. – Это дозаказ, – поясняет девушка и улыбается, – основной счет оплатил его друг. Она уходит, а я подхожу к Алику и не совсем тактично шлепаю его по лицу. – Эй, алкашня, подъем! На выход пора! Неуверенное шевеление со стороны парня и нечленораздельное мычание. – Алик, блять, – ору я ему в лицо, – приди в себя, пиздюк ты малолетний. Не проходит и секунды, как он распахивает свои невероятно синие глаза и расфокусированно на меня смотрит: – Глеб? – с каждым мгновением его зрачки вместе с глазами расширяются всё сильнее, выражая тем самым всю степень своего удивления. – Ч-что вы з-здесь дел-а-а-ете?! – то ли от испуга, то ли от выпитого заикается Алик. – Что-что? За тобой, засранцем, приехал. Вставай! – в моем голосе сталь и океан недовольства. Терпеть не могу пьяных людей. Сам по жизни стараюсь не нажираться до такого вот состояния и не терплю этого в других. Молодой человек встает, но его ведет назад, и он снова плюхается на диван, при этом громко икая. Тру переносицу. Пытаюсь сдержать раздражение – не получается. Резко дергаю его на себя и тащу, как нашкодившего котенка, на выход. Алик же, видя мою рожу кирпичом, благоразумно помалкивает. – Ваша карта, – подбегает ко мне Влада, – удачи вам с ним, – с сочувствием прощается она. Киваю ей и, чуть ли не пинком, выталкиваю парня за дверь. Прохлада утра немного приводит меня в чувство. Успокаиваюсь. Запихиваю Алика на пассажирское сидение, пристегиваю. Обхожу тачку, сажусь. Всё не то. Руль, запах, сидение, обивка. М-да, привычка - та еще зараза. Завожу движок. Звук тоже не тот... Тишину салона нарушает недовольное пыхтение Алика. – Ну чего ты сопишь, как грозный ёж? – прикалываюсь я без тени улыбки, – может быть, расскажешь мне, по какому поводу так нажрался? – Я... ик... с любовником расстался... ик, – парень сидит с низко опущенной головой адресуя эти слова не мне, а своим коленкам. От такого прямого и откровенного ответа широко улыбаюсь. Что ж, вот и подтвердилась моя догадка. Гея в Алике я почувствовал уже давно. Но не потому, что он жеманничал и вел себя, как стопроцентная пидовка, нет. Просто у меня нюх на представителей секс меньшинств. – Ничего, помиритесь, дело молодое, – глубокомысленно изрекаю я, выруливая на проезжую часть. – Нет! Всё кончено! – зло выплевывает он, резко повернув голову в мою сторону. – А знаешь из-за кого? – Нет, – равнодушно отвечаю я, продолжая следить за дорогой, но при этом не выпуская парня из поля зрения. – Из-за тебя! – восклицает он и начинает истерически ржать. – Меня? Да что за бред ты несешь, Алик? – даже не злюсь, тупо не въезжаю, причем тут я. А он продолжает смеяться, но в какой-то момент давится, зажимает рукой рот и с выпученными глазами смотрит на меня. Резко бью по тормозам, съезжаю на обочину, толкаю поссажирскую дверь и за шиворот придерживаю парня, пока его полощет. Мерзкий запах рвоты ударяет мне в нос. Морщусь. Блять, ну вот за что мне всё это, а? Пошарив по салону, нахожу влажные салфетки и початую бутылку минералки. Когда отвратительная экзекуция заканчивается, протягиваю найденное Алику и жду пока он вытрет лицо и прополощет рот. Отъезжаю на пару тройку метров от места «преступления», глушу движок, выхожу и закуриваю. Обхожу машину и присаживаюсь на корточки перед бледным, испуганным парнем. – Алик, скажи мне, пожалуйста, какого хуя я здесь делаю? – говорю тихо, отстраненно, но при этом знаю, что давлю. Ничего не могу с собой поделать. Так я действую на всех людей, даже когда не прилагаю к этому ни малейших усилий. – Я... Прости... Я не знаю, я... ты... Тёма! – м-да, более содержательного ответа и представить себе не мог. – Я устал... устал думать о тебе, устал хотеть тебя, устал ждать встречи с тобой, устал видеть сны о тебе, я так устал от ТЕБЯ! – выдает всё это парень, боясь встретиться со мной взглядом. И, признаться, я этому рад, потому что... Хм... Меня сложно удивить, шокировать и уж тем более обескуражить, но ему это удалось. Не сами слова стали для меня откровением, а то, с какой экспрессией они были сказаны. В них я уловил похоть и страсть, желание и упрек, боль и обиду. Даже и не знаю что на это сказать, поэтому предпочитаю просто покурить, присев на теплый и немного влажный капот автомобиля. Через пять минут возвращаюсь обратно к открытой двери и вижу, что мой новоявленный «Ромео» мирно посапывает, откинувшись на подголовник. Уже трогаясь с места, понимаю, что не знаю, куда его везти. Будить не хочется, как не хочется и говорить. Просто еду к себе домой. Усталость накатывает волнами. Я уже несколько недель нормально не высыпаюсь из-за навалившейся работы по новому проекту. Мало того, что он масштабнее предыдущих, так еще и геморроя куча в свидетельствах, кадастрах и разрешениях. Бьюсь с застройщиком уже второй месяц, а мы все топчемся на одном месте, хоть убейся. Растолкать эту пьянь во второй раз уже не представляется возможным. Алик отмахивается от меня, словно от назойливой мухи, что-то бубня себе под нос. Хорошо, что не понимаю, ему же лучше. Делать нечего, приходится тащить его на себе, перекинув через плечо. Парнишка хоть и поменьше меня ростом, но далеко не пушинка, приходится поднапрячься. Свалив «тело» на кровать в гостевой комнате, решаю его всё-таки раздеть. От него несет блевотиной, перегаром и сигаретным дымом. Отвратительно! Закинув шмотки в стиральную машину, иду к себе. Душ принимаю с каким-то маниакальным остервенением, смывая с себя остатки этого идиотского утра. После водных процедур спать не хочется. Просто лежу и пялюсь в потолок. Память услужливо подкидывает мне воспоминание об откровении Алика, которое, признаться, нашло отклик в моём сердце. Нет смысла себя обманывать – слышать подобное приятно, особенно от человека, к которому ты и сам испытываешь неоднозначные чувства. Когда я впервые увидел Алика, то на несколько секунд опешил и лишился дара речи, что случалось со мной далеко не часто. Он поразил меня своей мужественной красотой и дьявольским обаянием. Безусловно, мне доводилось встречаться и спать с красивыми парнями, но все они были более женственными, жеманными, утонченными, а он нет. Я почувствовал в нем гея скорее интуитивно, нежели сделал вывод из его поведения, хотя не заметить тех характерных взглядов, что он на меня кидал, думая, что я не вижу, было невозможно. Я видел, как он реагирует на мою силу, волю, характер. На мой запах, прикосновения, взгляд. Я знал, что его влечет ко мне и, не стесняясь, пользовался этим. Образ закоренелого натурала, который я успешно поддерживал на протяжении многих лет, сложно разрушить легким флиртом, который был, скорее, флером, дымкой, намеком, нежели действительно сексуальным подтекстом, но и этого было достаточно. Парень заводился с полуоборота. Его выдавали непостижимо глубокие, как сам океан, глаза. В одно мгновение они зажигались лихорадочным блеском, который сводил меня с ума, а хрипотца в голосе выдавала нотки волнения и легкого возбуждения. А сегодня, когда раздевал парня, то понял, что хочу его. Сильно, яростно, всего. Сложно не хотеть того, чье тело является для тебя верхом совершенства и красоты. Такое сильное, стройное, гладкое - идеальное. Засыпая, мысленно даю себе установку, что сделаю его своим любовником, по-лю-бо-му!Алик
Открываю глаза и не понимаю, где я нахожусь... От банальности ситуации становится смешно и горько одновременно. – Ай... Бл-я-я-ть... Как же больно! – стону я от мгновенной боли, прострелившей мою голову. Как же хорошо, что в комнате царит приятный полумрак. Пить не умею, знаю об этом, но каждый раз наступаю на одни и те же грабли. Ну что тут скажешь. Я прям, как те мышки из сказки, где они плакали, кололись, но продолжали жрать кактус. Приподнимаюсь на руках и бегло осматриваюсь по сторонам. Просторно, стильно, но безжизненно. Как дизайнер могу со стопроцентной уверенностью сказать, что это гостевая комната, потому что в ней нет присутствия другого человека. Пустая, холодная и нежилая. Малая нужда и желание помыться вынуждают меня отправиться на поиски ванной комнаты. Искомое находится быстро. Разглядывать интерьер нет сил. Чищу зубы одноразовой щеткой и наскоро принимаю душ. Желаемого облегчения по окончании процедур не наступает. Голова всё так же болит, а во рту все та же помойка. Сажусь на кровать и начинаю усилено напрягать воспаленные извилины, чтобы восстановить вчерашние события.Через пятнадцать минут изнурительной пытки вспоминаю абсолютно всё, приходя к выводу, что я у Глеба дома. Блядь! Блядь! И еще раз блядь! Ну вот какого хуя из всех мест в городе, где я мог оказаться по пьяной лавочке, я оказался именно у него? Что за грёбаное наказание? Я знаю, что пьяный я не буйный и не агрессивный, но и вменяемым меня не назовёшь. И вот каким я был прошлой ночью, остается лишь только догадываться. Собственно поэтому я и сижу, вот уже битый час, словно нашкодивший кот за занавеской, боясь выйти из комнаты. Ни перед кем другим за вчерашний вечер мне не было бы так стыдно, если бы речь не шла о Глебе. Но делать нечего и явить себя этому миру всё равно придется. Поэтому делаю резкий рывок и выхожу из укрытия.Глеб
Из-за ночных приключений пришлось перекроить всё свое расписание и работать на дому. Не впервой, поэтому сотрудники не теряются и по важным вопросам связываются со мной по Скайпу. Точно таким же образом провожу онлайн совещание и переговоры. К тому времени, когда на пороге появляется перепуганный и несчастный Алик, я погружен в работу с головой. – Да не получится там сваи вбивать, Миш, – говорю я, откидываясь на спинку кресла, – там подпочвенные воды на глубине пяти метров. Начнем вбивать, поплывут все дома в радиусе пятиста метров, да и потом, чтоб разрешение получить, мне придётся самого себя в зад трахнуть, а я, знаешь ли, особым желанием не горю, так что... – прикуриваю сигарету, выпуская струйку дыма в потолок: – будем рыть котлован, заливать фундамент... – Глеб, да это же форменный грабеж, – восклицает мой главный прораб, советник и правая рука по всем техническим аспектам строительства, – да за такие бабки, что мы вбухаем в этот фундамент, еще один дом возвести можно будет. – Ну, а что ты мне предлагаешь? – развожу я руками, наблюдая за маячащей физиономией Михаила Львовича с экрана монитора, – нет, я, конечно же, могу извернуться на пупе и достать разрешение на сваи, но если мы наплюем на геодезические условия, то неминуемо встрянем в судебный процесс, который не заставит себя долго ждать, а ты, Миша, знаешь, как я трепетно отношусь к репутацией свой компании. – Да знаю я, Глеб, знаю, – вздыхает мужчина, потирая пальцами мощную переносицу, – что там с «макулатурой»? Поскольку дверь в кабинет находится напротив письменного стола и монитора, перед которым я сижу, легко и беспрепятственно могу следить за парнем, переминающимся с ноги на ногу и не знающим, куда себя деть. И уйти, вроде бы, стремно, квартиру то он не знает, и стоять слушать чужой разговор тоже не комильфо. В общем, я его прекрасно понимаю, но и облегчать страдания не собираюсь. В конце концов, это он виновник того, что я до сих пор торчу дома и решаю вопросы не свойственным мне образом. – На этой неделе вопрос решится однозначно. Последняя наша встреча с Артуром Магомедовичем была весьма плодотворной... – Ты ему там голову, случаем, не откусил? – посмеиваясь, перебивает меня Михаил. Только ему я могу позволить такие вольности. – Нет, но надавить пришлось, – с неохотой признаюсь я, – да заколебал он меня, сука. Ни профессионализма, ни деловой хватки, ни знаний, ни связей, одни армянские понты и никакого решения вопроса. Пришлось лезть на верхушку, дергать за ниточки, доносить до руководства о некомпетентности их сотрудника, – делаю затяжку, бросаю взгляд на Алика и давлюсь дымом. Парнишка сидит на полу, привалившись спиной к стене, и дремлет. Нет, ну просто поразительное умение спать везде, где только можно и нельзя. Смеюсь. – Ты чего ржешь? – удивляется мой собеседник. – Миш, мне пора. Давай, держи руку на пульсе. Через, – смотрю на часы, – пару часов буду в офисе. Заезжай вечерком, помозгуем над этим вопросом. – Хорошо Глеб, давай, до связи. – Ага, пока... Подхожу к Алику и смотрю на него сверху вниз. Немного бледноват, темные круги под глазами и губы странно припухшие. Пока его рассматриваю, парень просыпается. Подскакивает, как ужаленный. Зачем то кланяется. Не выдерживаю, громко и раскатисто смеюсь: – Ты меня еще господином назови, – поддразниваю его я, еще больше смущая. – Глеб, я хочу сказать вам большое спасибо... И еще, что мне очень-очень жаль, что так получилось, – смотрю в эти бездонные синие глаза и вижу в них столько раскаяния и вины, что еле сдерживаюсь, чтобы не припечатать пацана к стенке и не впиться в эти блядские, припухшие губы жадным поцелуем. Так, пора сваливать от парня куда подальше, а то я что-то завелся. – Ох, Алик... Как бы мне не хотелось потребовать за этот инцидент компенсации... – Да всё что угодно, – выпаливает парнишка, обрывая меня на полуслове. Гр-р-р, как же я этого не выношу. Злюсь... Стою, молчу. Обдумываю его слова и то, как их можно использовать. – Весьма опрометчивое заявление, Алик, – елейным голосом тяну я, склонившись к его уху, – а вдруг я попрошу тебя сделать что-нибудь непристойное? – вопросительно выгибаю бровь, наблюдая недоверие в глазах парня. – Вы этого не сделаете! – уверенно заявляет он. – Да ну? – бросаю я и ухожу на кухню.