Голос камня

Город встретил Асгейра подозрительными взглядами жителей, затхлым запахом воды, низвергающейся откуда-то сверху и бегущей по многочисленным каменным каналам, да головокружительными лестницами, которые едва не заставили его передумать и не идти представляться местному ярлу. Асгейр был норд, не темнорожий данмер, не чешуйчатый аргонианин и не каджит с их манерой красть всё, что под лапу попадёт, так что мог даже капитану стражи, а тем более ярлу о своём прибытии в город не сообщать. Стража редко косилась на таких как он, особенно когда те честно входят в город в середине дня и не скрывают лица под капюшоном, как воры или волшебники. Да и — как надеялся Асгейр — не похожи на олухов, у которых меч за мешочек соли можно выменять, а потом подкинуть перемазанным в чьей-то крови. К тому же, что скрывать, большинство ярлов — не те времена сейчас, и обычаи давно не те — уже не хотели знать, кто шастает в их городе, зачем поселился и как на жизнь зарабатывает. Однако, хотел он идти к ярлу или нет, о некоторых вещах лучше всё-таки было спрашивать у тех, кто сидит повыше. И видит намного дальше, и знает намного больше, чем простой люд. Асгейр остановился на площадке и, упёршись ладонями в колени, ненадолго задержал дыхание. Лестница снова делала поворот, и совсем неясно было, в ту ли сторону он поднимается. Когда он спрашивал о дворце ярла, стражник у ворот, зевнув и стряхнув с наруча сонную муху, махнул рукой куда-то туда, откуда тёк полноводный ручей. Вот только кто ж знал, что здесь повороты каждую дюжину ступенек, а город расползся по скале будто грибница: вразнобой, бестолково, где-то целыми гроздьями бронзовых дверей, а где-то каменными нишами, в глубине которых и не понять было, тупик или начало следующей лестницы. Знал бы он, что ярл и вправду сидит так высоко, начал бы по старинке со сплетен в таверне. Отдышавшись, он шагнул ближе к перилам и, привычно оглядевшись, стал рассматривать, что же находится внизу. Если увидеть отсюда главные ворота… Ах ты ублюдок! Прямо под ним, на рынке, молодая горожанка перебирала разложенные на прилавке ювелирши украшения. Перебирала, как любят это делать женщины, самозабвенно, наслаждаясь, ни на что, кроме них, не глядя, а сзади к ней шёл с обнажённым кинжалом, не таясь даже, чумазый вроде бы бретон в шахтёрской одежде. Лезвие блестело на солнце ярче драгоценных побрякушек. Он же её убивать идёт, понял Асгейр. С одного удара, в спину. Да что с вами, люди?! Неужто никто не видит? Ювелирша лениво обмахивалась листом бумаги, стражник возле таверны поправил перевязь меча, подтянул штаны и широко зевнул. В нескольких шагах от женщины и человека с кинжалом копошились у ручья дети. Громила, которому больше подошёл бы топор, держал в огромных ручищах флейту и наигрывал незамысловатую, но красивую мелодию. Асгейр стиснул зубы, метнулся к спуску. Не туда, там тупик! Искрошившиеся ступеньки почему-то уходят в скалу. А до низа локтей пятьдесят, мостовая каменная — и думать нечего, чтобы спрыгнуть. — Берегись! — проорал Асгейр женщине. — Стража, эй, стража! Горожанка вздрогнула, зябко передёрнула плечами, а «шахтёр» на секунду приостановился. Разделяло их теперь всего фута три. Асгейр проклял всё и вся — зачем продал в Вайтране лук? Пусть тетива отсырела, пусть стрелы ржавые, но хоть спугнуть… Даже те немногие заклинания, которые он знал, били только вблизи. «Шахтёр» метнулся вперёд и нанёс удар. Асгейр со свистом выдохнул. Точно, в спину. Мразь! Ступеньки, проклятые ступеньки! Он мчался будто во сне и хребтом чуял, что даже если слетит кубарем, уже не успеет. Женщина лишь раз громко простонала и, словно с эхом из неё испарилась и жизнь, затихла; мерзавец же что-то выкрикнул, а взметнувший клубы пыли ветер донёс до Асгейра только одно слово: «…изгои!» Но убивать-то за что?! Да ещё вот так, предательски? Он и сам не знал, почему не кинулся догонять ублюдка, а пробился сквозь толпу безразличных зевак к телу. Среди загорелых до черноты бретонов покойница-имперка выглядела ещё бледнее, но — что наполнило душу Асгейра суеверным страхом — взгляд открытых глаз остался почти живым, будто она вот-вот встанет да хлёстко, словно не тёплого Сиродила дочь, а северных земель, скажет, что не нужно ей заступничество и шёл бы он своей дорогой. За углом дома раздался короткий крик торжества, а потом мучительный хрип. Лязг мечей и брони сменился деловитым переругиванием стражи. Ублюдки, нет бы сразу вмешаться. Видать, боялись — всякое бывает. Но даже в прогнившем насквозь Рифтене он не видел такого. Хмуро поглядев на возвращающихся стражников, Асгейр осторожно, словно имперка и впрямь была его знакомой, закрыл ей глаза и коротко попросил Стендарра присмотреть за этой душой. Надо бы призвать Аркея, но божеству смерти и рождения он с некоторых пор не доверял, если так можно сказать о его беспрестанных терзаниях, по какому праву и зачем ему при рождении досталась душа дракона. А ведь он-то мог Крикнуть. Внезапная мысль пробрала холодным потом. Он не привык, до сих пор в первую очередь хватался за меч или лук, а только потом вспоминал, что знает пару слов ту’ума. Ведь и правда он мог, пусть и не оглушил, но точно испугал бы. Вот он на площадке, вот он Кричит — ведь получилось бы. Ну пару прилавков сшиб бы заодно, подумаешь, пришлось бы заплатить штраф, ну косились бы на него потом местные... Он же мог её спасти! От чувства вины хотелось отмыть ладони, которые до сих пор помнили ощущение кожи покойницы. Но это была только его вина, остальные так и стояли вокруг да смотрели, как он поднимается с колен и отряхивает штаны от пыли. И никто даже не сделал вид, будто жалеет, будто удивлён. Мелодия, которую играл здоровяк, не прервалась ни на миг, но не это поставило дыбом волоски на тыльной стороне шеи. Асгейр чувствовал себя так, словно спускается в беспокойный могильник: торговка будто не видела тела прямо перед своим прилавком, а продолжала напевать о самых лучших украшениях в Маркарте. — Р-разойтись! — рявкнули над самым ухом. — Не толпиться! Стража Маркарта наводит порядок! Асгейр обернулся и нос к носу столкнулся со стражником. Тот, наверное, по случаю небывалой даже для Предела духоты, снял шлем, только лицо не запотело, не полыхало румянцем, а было даже на вид холодным, белым и каким-то надутым изнутри, словно брюхо дохлой рыбы. — Эй, ты! — Рыболицый ткнул его в плечо, точнее, попытался ткнуть — Асгейр отступил на шаг. Неразумно злить стражу, не пробыв в городе и часа, да и подумаешь, чуть толкнул бы, но от одной мысли о прикосновении почему-то стало нестерпимо гадко. — Говори, что видел? — Убийца кричал что-то, — негромко произнёс он. — Кто такие «Изгои»? Местные отбросы? Стражника аж перекосило. Асгейру с трудом удалось совладать с собой и не отшатнуться ещё дальше. С недавних пор (а точнее, — вкрадчиво шепнуло изнутри, — с тех самых, как он убил первого дракона) ему порой становилось мерзко и брезгливо, не пойми с чего, на пустом месте. «Изжога от драконьих душ», — усмехался он сам себе. — Ничего он не кричал, — с нажимом сказал рыболицый. — Ясно? Асгейр неопределённо качнул головой и принялся проталкиваться к таверне сквозь толпу. Вот как. К вечеру небось объявят, что имперка упала с лестницы или оступилась в ручей, и вовсе нет на её узкой спине предательского разреза. И ведь ничего не поделаешь — Предел! Это в Вайтране он тан, это там правит Балгруф, при котором и снопа пшеницы из сарая не пропадёт без расследования. Несколько лет назад Асгейр точно бы это так не оставил: ведь другие же тоже видели, что убийца шел к жертве через всю площадь, прямо под носом у стражи! Пусть молчат, но они видели, надо только подтолкнуть всех, поговорить с каждым, собрать, убедить не бояться, пойти вместе к ярлу… Теперь Асгейр знал, чем оканчиваются такие затеи — разъярённой стражей, парой зубов, выбитых у попавшихся под руку крикунов, тяжкой, мутной попойкой для местных и ночёвкой на конюшне, а то и в камере для него самого. И кабы не пришлось уносить ноги из всего владения. Покойнице может помочь только жрец Аркея — обмоет тело, облачит его в подобающие одеяния, прочтёт все нужные молитвы и совершит обряд погребения. Асгейр шёл, а вслед неслись механическое, словно тоже двемерское «Р-разойтись!» и заунывное «Лучшие украшения редгардских ювелиров», а надо всем этим продолжала виться негромкая, но ясно различимая мелодия.

***

Как Асгейр и думал, к ярлу он не попал, не позволили. Стражи смерили его взглядом; тот, что стоял слева, задержал взгляд на рукояти меча, приглушённо сиявшей чарами холода, да с нажимом повторил, что ярл занят. «Правый» ещё усмехнулся в бороду, что нет времени у ярла на «каждую-то северную собаку», и один Талос знает, сколько сил понадобилось Асгейру, чтобы сдержаться. Он же с первого взгляда догадался, что выяснить правду будет сложно, а за пару дней и вовсе убедился, что местный народишко не встречает гостей с распростёртыми объятьями. Вызнать, нет ли в местной летописи упоминания Рога Юргена, Юргена Призывателя Ветров, да прочь отсюда, с этих душных и без единой травинки улиц. Если только сможет вызнать. «Каков народ, таков и ярл». Первое правило, которое подтверждалось часто. «Чем страннее, тем дурнее». …И второе, которое не дало маху ни разу. А здешний ярл и вовсе обжил развалины. — Я тан Вайтрана, правит которым всеславный Балгруф Старший, — процедил он сквозь зубы. — Если ярл занят, советник же у него есть? Его-то видеть можно? Стражники переглянулись. Асгейр знал, о чём они думают. Вайтран далеко, а перед ними стоит всего лишь пропыленный днями пути норд в не самых дорогих и новых доспехах. Сейчас бы Крикнуть — небось, мигом бы проводили к ярлу, если не из уважения к драконьей крови, то из страха перед древней силой ту`ума. Асгейр стиснул зубы. Какое Кричать — двоих напугает, трое навалятся сзади, оглушат и рот заткнут, хорош же будет тан Вайтрана! Да и недостойно хвастать тем, что далось ему почти задаром, лишь потому, что таким он родился. — Советник Рерик принимает, — с явной неохотой ответил наконец бородатый. — Ступай по той лестнице, а от кузни сверни направо. И смотри мне без глупостей, понял… тан Вайтрана? Провожаемый взглядами обоих стражей, Асгейр поднялся по боковой лестнице, всё больше дивясь на древнюю крепость. Ну и устроился же местный двор — точь-в-точь муравьи, обживающие старый кувшин! И вроде нордского кругом хватает: вот дублёные шкуры на стенах, оленьи головы, добротные деревянные балки, а всё равно проступает сквозь них что-то чуждое, иное. Нет-нет да натолкнётся взгляд на непонятный символ — тусклый металлический круг, похожий на щит, в нём не то дерево, не то рога, а может, ни то ни другое. Из огромных труб, идущих вдоль стен, то и дело со свистом вырывался пар. Асгейр не удержался, опасливо потрогал трубы — чуть тёплые. Вот и замковая кузня, где в душном пару и искрах трудился хмурый орк, а вот, значит, недалеко от неё кабинет советника. Асгейр постучал, двемерский металл отозвался раскатистым гулким звоном. — Входи! — раздалось из кабинета. Асгейр толкнул неожиданно лёгкую дверь и вошёл. — Советник Рерик? — Он самый. — Высокий жилистый старик поднялся из-за стола. Нарядная одежда, широкое золотое ожерелье на шее, на пальцах кольца, но видно, что подо всем этим тело, принадлежащее славному некогда воину. Да и сейчас старик наверняка мог бы задать жару паре-тройке бандитов. Асгейру он чем-то понравился, не то сам по себе, не то напомнил кого-то давно знакомого, но забытого. — Асгейр, тан Вайтрана, полагаю? — Как вы?.. Старик добродушно рассмеялся: — Наслышан, докладывали. Да и на делегацию от землевладельцев Картвастена ты, мальчик мой, ничуть не похож. — Он проследил за взглядом Асгейра, обращённым на всё тот же странный символ, висящий над столом. — О, это герб двемерского клана Роуркен. Ты, наверное, уже знаешь, что Маркарт построен на развалинах их древнего города, любят у нас этим гордиться. И не напрасно. — Поверю на слово, — кивнул Асгейр и в который раз подумал, какой чудак местный ярл, который не понавесил кругом своих гербов, а сохранил чужие, принадлежащие тысячи лет как сгинувшему народу. — Ты не думай о том, как здесь шумно, не думай, что ярл мог бы построить и свой собственный дворец, а не обживать чужой. Зато вода, склады, да и незваных гостей ждёт не один сюрприз, об какие и мы сами немало лбов поломали, — хохотнул советник, словно был пьян. — Эти стены очень многое видели, и мы гордимся, что теперь они служат нам. Разве выжил бы без них наш город? Смог бы наш ярл, сын сестры моей Гислы, да ведёт её Аркей путями своими, по праву сесть на Скорбный трон, если бы… Что же я всё о нас да о ярле нашем, город ты и сам посмотришь. Присаживайся, позволь угадаю, ты с вестями от Балгруфа? Мы слышали, что в Вайтране дракона убили, неужто правда? — Правда, господин Рерик, но я не от ярла, а сам по себе. Говорят, когда-то здесь, в Пределе, жил Юрген Призыватель Ветра? Учил молодых нордов искусству Голоса, только недолго — ушёл на восток? — Легенды говорят, — кивнул старик. — Старые легенды. Было такое. Очень давно, но было. Советник не перестал улыбаться, добродушно, жадновато, как улыбаются старики — когда любой собеседник ценен вдвойне, и втройне, если ещё и о старых преданиях слушает внимательно; но в глазах его на миг мелькнула тень, словно вспомнил что-то неприятное. А может, что было бы и вовсе некстати, кто-то уже искал Рог Юргена, да наследил так, что следующему только от ворот поворот и светит. Когда ищешь древние артефакты, всегда рискуешь, что тебя уже давно опередили. — Я чужак здесь и не вправе просить. — Асгейр замолчал, подбирая слова. Не нравилось ему, что старик положил руку на пояс, будто рукоять оружия по привычке нащупывал. — Говорят ещё, что никто точно не знает, где был похоронен Юрген, но многие указывают на Предел — здесь он родился, сюда часто возвращался. — Покороче, вайтранец, — поморщился советник. Оживления, с каким он рассказывал о городе, вырубленном в скале, будто и не стало. Старик опустился на лавку и, опёршись локтём о стол, тяжёлым, немигающим взглядом посмотрел на Асгейра. — Я ищу одну вещь Юргена, которая может покоиться в его склепе, — осторожно сказал Асгейр. В последнюю секунду он осёкся и решил не упоминать Рог. Да и слова теперь шли проще — как только перестал нанизывать глупую вязь придворных любезностей. — Советник, могу я ознакомиться с летописями владения? — Во владении Предел ты и впрямь чужой, — уронил Рерик, — и пусть я доверяю мудрости ярла Балгруфа, но всё ж, не обессудь, не могу доверять тебе. Кто знает, о Юргене ты будешь читать или о чём-то ещё? Да и то, что с мёртвыми похоронено, с ними должно и оставаться. — Я не шпион и не грабитель могил. — Асгейр едва не грохнул кулаком по столу. — И честью могу поклясться, что ничего, кроме той вещи, мне не нужно! Да и, — сообразил он добавить в последний момент, — заплатить я за неё могу, пусть не очень много, но, по правде, и особой ценности в ней нет. Старый советник так ни разу и не моргнул, глядя на него. Асгейру стало не по себе — неужели может человек так долго не смыкать век? Да вроде же моргал, моргал старик, когда они только начали разговор, разве нет? — Ничем тебе помочь не могу, тан Вайтрана, — промолвил наконец Рерик. — В Маркарте закон ко всем одинаково строг и всех справедливо защищает. — Я и гляжу, как закон защитил имперку, которую вчера зарезали на рынке! — в сердцах бросил Асгейр, поднимаясь. Лицо советника окаменело, стало точь-в-точь изъеденная временем суровая статуя в древнем могильнике. — С тех пор, как на Скорбный трон сел Игмунд, в городе убийств не было, — отрезал он. — Ступай, Асгейр, тан Вайтрана, посмотри на раскопки двемерского города под крепостью, выпей в таверне да погляди издалека, как трудятся заключённые в шахте Сидна. Удачи тебе в твоих поисках. От советника Асгейр почти выскочил, словно от даэдровой мерзости. А старик-то ещё ему нравился! Как же! Мягко стелет, да спать жёстко, соврал про убийства, глазом не моргнул. Да ещё и поиздевался напоследок: раскопки, таверна, шахта — не лезь, мол, куда не следует, а то как бы сам могилой не обзавёлся. Ну конечно же! Ведь кроме советника в крепости и жрец Аркея есть, и придворный маг, вот кому по службе положено знать и о могильниках, и об артефактах! Асгейр приостановился, раздумывая, к кому направиться. В Зал мёртвых не особо-то хотелось. В любом городе это место священное и самое спокойное, но Асгейр всё же его не любил — душно, чадят свечи, гниют цветы и снежноягодник на крышках гробов, запах костной муки першит в горле. Конечно, можно оставить Зал на потом и направиться к магу. Заодно и продать ему пару зачарованных колец, а взамен приобрести полные камни душ: не так уж и много магии оставалось в висящем на поясе мече. Асгейр поморщился. Из услышанного на рынке обрывка разговора он знал, что здешний придворный чародей был альтмером. Не заумь, так атаксия, а паслен мухомора не слаще. Что поделать, придётся идти к обоим, и к жрецу, и к магу, так какая разница, кого посетить первым? Проходя по коридору, он искоса посмотрел на работавшего у горна орка. Редко когда кузницы располагались прямо в крепостях, разве что точильные камни, чтобы подправить клинки, но кругом металл и камень, можно смело плавить и ковать, и не думать, что чертог вспыхнет свечой. Однако чудно-то как. И орк, помыкающий парнишкой-нордом… Что-то в мельком увиденной сцене было не так, но ведь и Асгейр, будь он мастером-кузнецом, тоже не пожалел бы дать пару подзатыльников за нерасторопность. То ли у парня был слишком заморенный вид, то ли орк скалился почти кровожадно… Асгейр сходу не сообразил, а потом и вовсе выкинул из головы. Навстречу ему направлялся ярлов чародей. Рослый и кажущийся ещё выше из-за надвинутого капюшона альтмер шёл по коридору, а за ним торопливо топали двое солдат в золотистых доспехах. Эльфийские, да ещё поблескивают чарами, явно недешёвые. Асгейр выругался про себя, что даже не узнал, как зовут волшебника. И откашлялся, приготовившись снова ломать язык — маги, все как один, простых слов, считай, не понимали. — Доброго тебе дня, волшебник, — обратился он, выдержав чуть удивлённый, с оттенком брезгливости взгляд. Чует, наверное, магик, что чары на Асгейровых доспехах не самые дорогие, а на то, чтобы зачаровать сапоги и наручи, золота и вовсе не хватило. — Я Асгейр, тан Вайтрана, хочу с тобой поговорить, если ты не занят. — Со мной? — Брезгливость исчезла, а вот удивление стало настолько явным, что почти исказило черты тонкокостного пергаментного лица. — Если не ты ведёшь местные летописи, подскажи тогда, к кому обратиться. Вам, чародеям, вечно нет дела до сложных вопросов и просителей, — непонятно зачем огрызнулся он. В склоку с магом вступать было глупо, но второй раз выйти как оплёванному тоже не хотелось. — С чего ты взял, что я придворный волшебник? — по-кошачьи прищурил желто-зелёные глаза альтмер. — А кто же тогда? — Ищи Колсельмо, он роется где-то в руинах, — бросил альтмер и надменно указал взглядом в сторону каменной арки, откуда Асгейр и пришёл. — Талмору, от имени которого я здесь, нет дела ни до самозваных танов, ни до их «сложных» вопросов. Теперь, подойдя ближе, Асгейр понял, что тяжёлое чёрное одеяние альтмера расшито золотой нитью и вовсе не походит на простую колдовскую робу. Наверное, всё же маг: по фигуре видно, что с тяжёлым оружием не тренировался и длинней кинжала ничего в руки не брал. Хотя кто этих эльфов разберёт. — Какого даэдра Талмор забыл в Маркарте? Эльфы-солдаты схватились за рукояти мечей. Талморец жестом приказал им отступить. — Сам разберусь. Смотрю, быстро ты забыл свои напыщенные речи, самозванец? — обратился он к Асгейру. На губах заиграла неприятная улыбка. Асгейр скрестил руки на груди и хмуро взглянул на альтмера. Благо, не пришлось смотреть снизу вверх — были они одного роста. — Я — Асгейр Крепкая Кость, тан Вайтрана, сын Вестгейра Крепкой Кости и Гудхильд Дочери Зимы. Не мешало бы и тебе представиться, ложный волшебник. Или Талмор только и горазд, что облаивать честных людей, как шавка? — Я Ондолемар, глупый тан, и больше тебе знать не нужно. Оскорбление он вроде как пропустил мимо ушей, но Асгейр знал, что альтмеры ничего не забывают. Да что же с ним самим такое, воздуха он, что ли, местного надышался, что бросается на всех подряд? Так и сейчас он стоял, провожая взглядом уходящего талморца, и не мог понять, отчего так тяжело дышится. Тёплый пар, наверное, да каменная затхлость. И ни лучика солнца, будто в могильнике, хотя нет, даже в запутанных коридорах нордских захоронений порой было спокойнее, чем под этими бесконечными потолками. Словно весь свод небесный внезапно окаменел, и везде, куда бы Асгейр ни пошёл, будут только камень да гул воды в трубах. Едва не спотыкаясь, он направился к выходу из крепости, не обратив внимания на негромкий смешок стражника. Десяток быстрых шагов разогнал кровь по телу, выгнал болезненную тяжесть из костей, и уже почти у самой арки Асгейр обернулся: — Эй — да, ты! — где мне найти мага Колсельмо? Стражник недоуменно посмотрел на него и нахмурился. Зато второй, зевнув, мотнул головой куда-то вбок: — Там, на развалинах, посмотри. Или племянника его, Айкантара, спроси. И, будто на большее вежливости не хватило, он глупо хохотнул снова, Асгейру в спину. А потом ещё раз, как настойки грибной обпился. Асгейр стиснул зубы и ускорил шаг. Вдали, около жаровни, выделялся подсвеченный с одного бока силуэт, склонившийся над алхимической лабораторией. Ну, этот точно маг — вон и пентаграмма неподалёку, и на приземистом каменном столике поблескивают осколки камней душ. — Волшебник, — окликнул он, не найдя в себе сил на долгое церемонное приветствие. — Уважаемый! Альтмер отставил в сторону ступку с пестиком и поднял голову. Был он уже не молод, лицо спокойное, умиротворённое, не то что надменная физиономия талморца Ондолемара. — Бестолочь! — вдруг заорал он. Асгейр опешил, шагнул назад и чуть не запнулся о какую-то металлическую балку, валявшуюся прямо на полу. — Сколько раз повторять, не нужно мне ничего! — Да я… — Голова на плечах надоела?! — Волшебник ткнул его в грудь длинным пальцем. — Раскопки закрыты, пускать я на них никого не собираюсь, рабочие мне больше не нужны, ясно? Сколько ещё людей должно погибнуть, чтобы до вас, баранов, дошло?! — Раскопки? Альтмер остановился, перестал на него наступать. — Прошу прощения, — пробормотал он, разом успокоившись. — Так ты не из шахтёров и не ищешь работу на раскопках? Ошалевший Асгейр только головой мотнул. — Я говорю с уважаемым мастером Колсельмо? — на всякий случай осведомился он. — Да-да, с ним самым. Так чего тебе от меня нужно? — Меня зовут Асгейр, я ищу придворного мага. Колсельмо нахмурился: — Тома заклинаний и прочую зачарованную ерунду найдёшь на том столе. Выберешь — окликни меня, а пока не беспокой попусту, я занят. Да и вообще, поговори-ка лучше с моим племянником, всё равно от него при каталогизации толку мало! Асгейр только сейчас заметил, что на каменной скамье примостился с книгой ещё один альтмер. Да сколько же тут остроухих! Откашлявшись от першившей в горле пыли, он подошёл ближе к Айкантару (вряд ли у чародея сразу несколько племянников) и мотнул головой в сторону, а потом бросил быстрый взгляд на склонившегося над тиглем Колсельмо. Мешать колдовству не дело, да и получить искрами в глаза или надышаться ядовитыми испарениями Асгейру не хотелось. Сам он в алхимии был не силён, не для его пальцев возиться с сухими травками и вонючим тролльим жиром, что не мешало ему угадывать, когда работает настоящий мастер, а когда всего лишь умелец. Отчего-то подумалось, что Колсельмо вовсе не походит на знатока алхимии, а значит, ждать от него можно чего угодно. — Айкантар? — спросил он молодого альтмера, невысокого для своей расы. Тот кивнул и, заложив сухим цветком как закладкой книгу, пристроил её на каменной тумбе. Асгейр запоздало сообразил, что даже мебель вокруг из камня: столы, сиденья, лавки. Тянущиеся ввысь колонны украшены не гобеленами и тёплым деревом, а каменной резьбой. Да как они живут тут? Эльфы-то особенно! — Мне бы с кем-нибудь поговорить о летописях Предела, — начал Асгейр. — Кто у вас в ярловой библиотеке разбирается? — Допустим, я, — хмыкнул альтмер, и в глубине его глаз мелькнуло любопытство. Молодой совсем, занесло же за дядюшкой в этот склеп. — Правду говорят, что Юрген Призыватель Ветра жил в Пределе и даже учил Голосу? Эльф поджал губы, оглянулся на дядю, и в том, как он напрягся, как пристально посмотрел в спину, в затылок наставнику, читалось легко, что Асгейр опять на волосок от неудачи. Но, даже если эльф хотел окликнуть, что-то спросить, а возможно, и вовсе перекинуть вопрос как гнилую картошку вместо яблока дяде, то передумал. — Правду. Мы считаем, что это правда, — добавил он вполголоса. Вот только его «мы» прозвучало с таким нажимом, что Асгейр, не сверли его эльф взглядом, плюнул бы в сердцах. Небось, лишь свои домыслы озвучивал. И ведь не возразишь же, не упрекнёшь, что остроухий врёт ему в лицо. — А есть доказательства? — тоже понизил голос Асгейр. Увидеть бы пару летописей, уточнить хотя бы, кого мог Юрген счесть готовыми к своему учению. Заодно, чем Шеогорат не шутит, и сам попробует разобраться, что хотят от него Седобородые. Айкантар поднялся, как-то суетливо огляделся по сторонам, вжал голову в плечи и жестом велел следовать за собой. Да он на солнце-то вообще выходит? Бледный чуть не до прозелени на золотистой коже, сутулый, узкоплечий. Они отошли к каменной нише, прямо под которой шумел, извергаясь из скалы, бурный водяной поток, но в самой нише было удивительно тихо. — Тебе действительно интересны древние норды? — застенчиво спросил Айкантар и, увидев кивок Асгейра, приободрился. — Дядя считает, что не стоит тратить на них время, хватает скайримских летописцев, а я думаю, что культура древних северян во многом не уступает той же двемерской! Особенно советую обратить внимание на религиозный аспект — пантеон древних нордов абсолютно, с идеальной точностью, зеркален древнемерскому, взять хотя бы изменения, которые претерпел наш солнечный Аури-эль, превратившись в чёрного дракона Алдуина, всё это, конечно, сугубо символика… Асгейр передёрнул плечами. Хватит с него драконов, а уж чёрных — особенно. Айкантар же, найдя благодарного слушателя, весь оживился, выпрямился, в лекторском порыве ухватил Асгейра за рукав и тряс вверх-вниз. — Так что скажешь про Юргена? — перебил Асгейр, подавив порыв высвободиться. Ладони у эльфа на вид были сухими и чистыми, без следа ядовитых ингредиентов, но настойчивое, почти умоляющее касание отчего-то было неприятно. — Про Юргена? — Айкантар запнулся и нервно хихикнул. — Легенды гласят, что после Битвы у Красной горы он семь лет медитировал в монастыре на вершине горы, в абсолютной тишине! Хотел бы я там побывать! — Так кто не даёт? — пожал плечами Асгейр. Айкантар с несчастным видом развёл руками и тут же сложил их на груди, спрятав ладони под мышками. — Я очень нужен здесь. — Он затравленно огляделся. — Дядя говорит, что тут духота, шум, двемерские машины вечно лязгают, но, ты знаешь, — он понизил голос, — когда идёт дождь, стены будто шепчут. В главных чертогах потише, а в музее и здесь я постоянно слышу. Чего бы только ни отдал, чтобы отсюда убраться! Будто холодом стегнуло по спине от безумного, отчаянного шёпота-крика. Хотелось посмеяться: выйди на свежий воздух, хлебни вина, девку потискай. Молодой, но не мальчишка же, что без дядьки с голоду помрёт. А здесь и правда можно что угодно услышать, словно они не в нише стояли, а у самого каменного уха, которое послушает их, послушает, а потом в змеином шелесте струящейся воды зазвучит такое, что ночь проведёшь, косясь на дверь и сжимая рукоять меча. — Да ну, разве стены шепчут? — хмыкнул он через силу. — Почудилось. Ты мне лучше скажи, дядя твой, он по чарам или больше по заклятьям целительства или разрушения? Или сам, может, поможешь? Я бы пару камней душ купил… Айкантар его почти не слушал, косился через плечо, то ли на дядю, а может, отвлёкся на вспышки зелья, бурлящего в колбе. А Асгейр так и продолжал говорить про вайтранского чародея, у которого не получались чары на оружие: любил он вложить заклятье посильнее, и клинок постоянно «выдыхался». Нужно было чуть успокоить нервного альтмера, глядишь, всё-таки пустит к летописям. Похоже, он был из той породы, что наивно верят в чужую порядочность, в то, что никто не выпишет из старых песен места захоронения да не придёт потом на первой звезде с лопатой, киркой да мечом. — И скажи всё-таки, где бы мне почитать про Юргена, — чуть громче сказал он, надеясь привлечь внимание эльфа, который стоял, чуть наклонив голову, будто слушал внимательно, но слышал что-то другое. — Я воин, но с книгами обращаться умею, за сохранность не бес… — Ах ты негодник! Мои записи — и пасленом! Да ещё недосушенным! Я тебе что сказал? Чтобы ты рассчитал, успеем ли мы до восхода!.. Мало тебе, — бушевал старик, потрясая цветком, вытащенным из книги, — что ни одного зелья сварить не можешь, ты ещё!.. — Прости, мастер, это я его отвлёк. Не злись уж. По тому, с каким наслажденьем ворчал Колсельмо и грозился пустить ему огненную стрелу пониже спины, Асгейр догадался, что уже не в первый раз племянник даёт маху. Ну и ладно, пусть себе кричит старый хрыч, пусть стража провожает внимательными взглядами, он даже послушается и уйдёт, зато теперь в этой крепости у него появился первый союзник. Хотелось надеяться, что в растерянных глазах младшего альтмера был не только перепуг, но и благодарность.