Плен

— До чего бестолковый народ эти эльфы. Сколько ты его уже держишь? Недели… две? — Двалин отломил от буханки кусок хлеба, окуная его в мясной сок. — Ты ведь отправил к ним посыльного? Сообщил о цене?.. Торин? Король молчал. Угрюмый взгляд его прожигал поверхность стола. Еда так и осталась нетронутой. Никто из посвященных в его тайну особо не желал тревожить Торина лишними расспросами, но временами гном настолько замыкался в себе, что мог сутками пребывать в собственных мыслях, не слыша и не видя никого вокруг. Разделавшись с очередным куском свежеприготовленной говядины, Двалин, так и не сводя взгляда с Торина, поднялся из-за стола. — Ты вообще слышишь, что я говорю? — вновь попытался привлечь к себе внимание гном. На этот раз Торин поднял голову, мрачно глядя на собрата. — Отправил. Заплатил посыльному из Дейла. — А не мог ли человек попросту надуть тебя? Взять деньги и смыться? — Эти земли всё еще кишат орками с Серых Гор, — подал голос Балин, который зачастую словам предпочитал укоризненные взгляды. Но ни то, ни другое не оказывало в сущности никакого влияния на подгорного короля. — Считаешь, он сгинул, не достигнув Лихолесья? — поинтересовался Двалин. Седой гном согласно кивнул. — В любом случае, от эльфов нет ни вестей, ни армии, желающей освободить своего короля. Торин… — Балин неспешно подошел к королю, кладя руку ему на плечо, — послушай моего совета: Аркенстон пропал бесследно. Будь он у эльфов, обмен давно бы состоялся. Они не глупы и будут искать своего короля: живым или мертвым. Отпусти Трандуила. Зачем развязывать очередную войну? В жизни Торина и без того было много необдуманных поступков, которые он совершал в порыве гнева или жажды. Но на этот раз гном не мог не признать — брать в плен лесного владыку было, по меньшей мере, бессмысленно. Что может предпринять его народ без указаний короля? Если эльфы до сих пор не объявились, значит, не осталось среди них никого, кто мог бы взять на себя право регентства. — Хорошо, — наконец заговорил Дубощит, обводя взглядом своих соратников. — Еще три дня. Если никто не придет, я приму решение. И, не дожидаясь ответа, гном поднялся с места, взял со стола приготовленный хлеб и кувшин с водой, и направился туда, куда продолжал упорно возвращаться каждый вечер. Выкуп… Он перестал думать о выкупе на пятый день заточения Трандуила. Спустя неделю Торин уже не узнавал себя. Не понимал, откуда взялось это животное желание подчинить себе лесного короля. Ему казалось, что даже если эльфы положат Аркенстон к его ногам, даже если они удвоят сокровища Трора, он не отдаст эльфийского владыку. Словно это была его добыча, которую он готов был защищать до последнего вздоха. Порой он готов был признать, что Трандуил — достойная замена Королевскому камню. Приготовившись к новым едким репликам и прожигающим взглядам, Торин спустился вниз, направляясь к единственной занятой камере. — Время идет, а войска твои так и не объявились, — будничным тоном заговорил он. Однако, едва выйдя под свет настенных факелов, гном заметил, что оставленная им вчера бутыль так и осталась полной, а хлеб, похоже, всю ночь привлекал лишь крыс. Эльф же так и лежал на койке, и издали сложно было понять, жив ли он или просто демонстрирует свою уже ставшую неуместной гордость. Подойдя ближе, Торин с облегчением заметил, что глаза Трандуила открыты. Он медленно дышал, руки его были сложены на груди. Вот только взгляд был пустым. Такое бывает, когда гаснет последняя надежда. Неужели голод все же подкосил его? — Эй… — подойдя к решетке, Торин внимательнее всмотрелся в эльфа, понимая, что лежит тот в той же позе, в которой он его оставил прошлым вечером. — Неужто эльфийский король оказался настолько слаб? Попытка задеть оказалась безуспешной. Трандуил и не взглянул на него. Будто не слышал. Дубощит замолчал, наблюдая за лесным королем. А затем, поняв что Трандуил не намерен реагировать на его провокации, достал ключи. Прихватив с собой кувшин, Торин вошел в камеру. Отчего-то подобное поведение эльфа вызывало тревогу. Будто пленник что-то задумал и Торин вот-вот попадет в умело расставленную ловушку. Однако подозрения его не оправдались. Единственное, чего смог добиться подгорный король — усталого взгляда зеленых глаз. Они смотрели на него совершенно равнодушно. Будто в душе эльфа и правда иссякла всякая надежда. Но так быть не должно! — Упрямец, — фыркнул Торин и, склонившись к Трандуилу, приподнял его голову, приставляя к его губам кувшин. Поить из крупной тары было неудобно: вода выплескивалась, стекая по шее эльфа, но тот, к некоторому удивлению гнома, не сопротивлялся. Пил. Осторожными, небольшими глотками. Дубощит выдохнул с облегчением. Видно, то, что произошло прошлой ночью, существенно повлияло на эльфийского короля. Больше тот не пытался огрызаться. Вот только говорить Трандуил тоже перестал. Как только эльф напился вдоволь, он просто сомкнул губы, и вода потекла по его лицу. Торин выругался, поднимая кувшин, но и на это эльф не среагировал. Только прикрыл глаза, а дыхание его стало более глубоким. Всё это совершенно не нравилось Королю-Под-Горой. Трандуил выглядел не просто уставшим, — больным. Эльф будто с трудом дышал, а каждое его движение словно отдавалось болью. — Да что с тобой? — раздраженно произнес Торин, выпрямляясь. — Ответь мне! Он и сам понимал как бессмысленны были его требования. Всё, что он получил в ответ — лишь взгляды. Казалось, что каждый раз, когда Трандуил открывал глаза, боль пронзала его насквозь. Это уже не было похоже на обычную усталость. — Я собираюсь перевести тебя в другую камеру, поскольку трачу каждый день слишком много времени, спускаясь сюда. Поднимайся. Передвижения по подземельям не входили в планы Торина, но слова его должны были послужить хорошей проверкой. К сожалению, результат короля не обрадовал. Трандуил шелохнулся, будто в самом деле собираясь встать. Но так и остался лежать на месте. Не говоря более ни слова, Торин вышел из камеры, запер дверь и отправился наверх. Вернулся подгорный король спустя час. И не один. Не многие были посвящены в его тайну, но Балин был тем единственным доверенным лицом, к которому он мог обратиться. Трандуил не изменил положения, однако рука его лежала уже вдоль тела, как будто эльф пытался встать, но попытка окончилась провалом. Заметив это, Балин не на шутку заволновался. — Так быть не должно, — с сомнением произнес седоволосый гном, входя в камеру, которую перед ним открыл Дубощит. — Эльфы могут выносить голод и жажду в течение довольно долгого срока, они также не подвержены заболеваниям. Балин тяжело вздохнул, остановившись рядом с эльфом. При его росте гному даже не пришлось наклоняться к тому. Он поднял руку, опуская ее на лоб Трандуила. Тот отреагировал, открыв глаза, но во взгляде его не было ни удивления, ни раздражения. Лишь пустота. — Холодный. Он словно остывает. — Он… пил, — Торин бросил взгляд на образовавшуюся около койки лужу. — С моей помощью. — Что же пошло не так?.. — Балин расстегнул подлатник эльфа, отгибая его ворот, чтобы мокрая шерсть не охлаждала тело еще сильнее. — Владыка Трандуил. Ты слышишь меня? Торин сложил руки на груди, не ожидая, что переговоры Балина приведут хоть к какому-то результату. — Да, — послышался слабый голос, прозвучавший столь тихо, что не будь эти подземелья пустыми, расслышать его было бы крайне сложно. Торин хоть и удивился, но постарался не показывать этого. — Как нам помочь тебе? — продолжил говорить седовласый гном, четко произнося каждое слово. Но на этот раз вместо ответа Трандуил вдруг улыбнулся. Улыбка эта была болезненной, в ней не было и тени радости. Больше эльф ничего не сказал. Он закрыл глаза, погружаясь в сон, словно единственный ответ отнял у него последние силы. — Он будто вянет… Как цветок в первые морозы, стремительно и необратимо, — Балин осмотрел эльфа целиком, стараясь понять, что же стало причиной такого состояния короля. Он заметил содранную кожу на его руках, которая на удивление не заживала, хотя для эльфов подобные раны были пустяком. Гном взял его руку, рассматривая ссадины. Те были свежими, будто эльф содрал костяшки пальцев всего пару минут назад. — Откуда у него эти повреждения? Торин молчал. Он не был глупцом, но не мог отрицать, что временами действовал стихийно. Увы, осознание порой приходило слишком поздно. Грудь сдавило от нарастающей тревоги. Неужели всему виной его помешательство? Оправданий не нашлось, но и корить себя Торин был не намерен. В конце концов, он полагал, что Трандуил сам виноват. Ему нужно было всего лишь подчиниться! — Торин! Король распахнул глаза, понимая, что Балин не в первый раз обращается к нему, а ныне стоит прямо перед ним, и взгляд его полон тревоги. — Ответь мне, что ты сделал с ним! На что ты пошел в своем безумии, Торин?! — Ничего! — резко ответил Дубощит, нависая над старым гномом. — Я оставлял ему еду и питье, и вчера он еще смел мне перечить! Балин нахмурился, и Торину показалось, что тот давно распознал ложь и лишь хотел услышать правду от короля. Седовласый гном поджал губы и обреченно опустил голову. — Эльфы не похожи на нас. Они выносливее, более ловкие, на них заживают раны, которые были бы смертельны для нас. Но душа их подобна хрупкой скорлупе, и даже малейшая трещина остается на века, разрушая их изнутри. Есть вещи, которые ни один эльф вынести не в силах. Покачав головой, Балин направился к выходу. — Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю, — добавил он. Вскоре Торин остался в одиночестве, буквально съедаемый собственными мыслями. Трандуил не проснулся даже когда Торин взял его за руку. Чуткость эльфов была общеизвестна, они пробуждались от малейшего шороха. Ныне же и от прикосновений не было толку. В отчаянии Торин глухо зарычал, сжимая руку лесного короля. — Просыпайся, Моргот тебя подери! Ты не можешь умереть из-за этого! Это же… нелепо! Но ответа не последовало. Сквозняки, разгуливающие по подземелью, затушили последний факел. Тюрьма погрузилась во тьму. И, вопреки ожиданиям Торина, от Трандуила больше не исходило того свечения, что мерещилось ему все эти дни. А может, его никогда и не было. В темноте и тишине гном остался сидеть перед тюремной койкой, не в силах выпустить холодные пальцы из своих рук.