Связь

«Я всегда была одна. Но даже одиночество не сломило моё сердце. Но лишь потому, что оно полно боли…» (с) Тачибана Канадэ

Новый день, увы, не принёс ничего хорошего. Родители Канадэ с самого утра затеяли грандиозную даже для них ссору, чем разбудили её за час до школы — в шесть. Мать с отцом всегда вставали в несусветную рань, так как этого требовала долгая и сложная работа. Работа, которая так выматывала нервы обоих, что и сказывалось на атмосфере в «семье». Даже для привычного мира Канадэ такое было слишком. Слишком уж. Девушка поражалась тому, как их соседи ещё не начали жаловаться на постоянно шумящих родителей Тачибаны. Они настолько громко кричали, что неприспособленные к такому шуму уши просто бы не выдержали. Впрочем, скорей всего, соседи тоже давно привыкли к таким вот пробуждениям. Всё равно никто ничего не мог сделать — даже она, Канадэ. Девушка перевернулась на спину и уставилась в бело-бежевый потолок, который когда-то заменяли абсолютно белые стены, что бесили её до чёртиков, до меловых костяшек своей вычурностью и безукоризненностью. Хоть что-то родители разрешили ей выбрать самой. И то только после долгих намёков и попыток уговоров. Даже тогда, в такой ответственный момент в жизни каждой семьи, они отправили с ней дворецкого, который должен был помочь с ремонтом в комнате и подборкой всего необходимого. Но всё Канадэ выбрала сама. Абсолютно всю — даже расположение игрушек плюшевых, которые она так любила. Только вот… родителям не было дела даже до такого. Они были слишком заняты своими разборками, чтобы растить единственную дочь. Канадэ села и, привычно окинув мимолётным взглядом свою обитель, встала и направилась в ванну, после чего она вышла, оделась в школьную форму, заправила постель, взяла свой портфель и спустилась вниз. Судя по доносившимся из гостиной крикам и звукам падающих предметов, родители находились там. Это было девушке на руку, так как она не хотела портить себе настроение нечаянной встречей с такими нелюбимыми для неё людьми. Настроение, которое и так было не ахти какое — день, можно сказать, не задался с самого утра. И, слава богу, кухня располагалась в противоположной от гостиной стороне. Тачибана выругалась про себя. Она никогда не было поклонником больших домов, но родители даже не спросили её мнения – просто несколько недель назад сказали: «Собирай вещи, мы переезжаем». Это были первые слова за несколько месяцев, которые они сказали девушке, но от этого не становилось легче. Ей было глубоко наплевать на то, разговаривают ли с ней родители или нет, но, всё же, иногда Канадэ признавалась самой себе, что хочет обратить на себя их внимание. Несколько раз она даже пыталась это сделать. Как раз поэтому её и выгнали из прошлой школы. Что же ответила мама на то, что в один прекрасный день к ней пришла директор школы, где учится её дочь, и сказала: «Ваша дочь взорвала лабораторию, кабинет химии и кабинет математики. Мы её исключаем»? Она просто поджала губы и сдержанно ответила: «Как скажите». Девушка до сих пор помнит, как ей в тот момент захотелось заплакать, а лучше — зарыдать. Но она сдержала себя неимоверными усилиями воли, лишь заставив себя безразлично смотреть, как мать подписывает бумагу, отданную ей директрисой. Отец так же ничего не сказал. На следующий день ей сообщили о переезде. Канадэ зашла в кухню, быстро съела уже остывший завтрак, взяла деньги и, тихонько выбежав из дома, пошла в школу. Было солнечно. По небу плыли полупрозрачные сгустки белого тюля. Небо было лазурным, что напомнило Канадэ о ее старом доме — ее первая комната была такого цвета. Было солнечно. По небу плыли полупрозрачные сгустки белого тюля. Небо было лазурным, что напомнило Канадэ о ее старом доме — ее первая комната была такого цвета. Солнце золотило все вокруг, и приятно щекотали лицо девушки своими лучами. Тачибана понимала, что любой бы на ее месте улыбался и радовался жизни, но сама она была отнюдь не рада новому дню. Новый день — новые ссоры. Новые ссоры — новый повод разозлиться. А злиться ей нельзя. Как и отчаиваться. Дорога до школы показалась Канадэ если не вечностью, то хотя бы тысячелетием, отчасти потому, что она шла медленно, словно к каждой ноге у нее было привязано по целому мешку картошки. В некотором роде так и было. Девушке казалось, что она один из русских бурлаков, про которых ей рассказывали на зарубежной литературе — тащит за собой корабль, чуть ли не сваливаясь на месте от чрезмерных усилий. «Ну что ж, Канадэ, привыкнуть должна была за столько-то лет, — упрекнула Тачибана себя. — В школу всегда так идти, как и из школы. Уверена, тем, у кого есть любящие родители и множество хороших друзей в школе, идти в учебное заведение намного проще. Может, для них это даже счастье. Иногда я жалею, что не могу завести себе друзей. Остается надеяться только на то, что в этой школе будет не так, как в других, в чем я почти уверена. Сердцем чувствую». Несмотря на то, что дорога показалась Канадэ такой долгой, шла она всего десять минут. Не больше, но и не меньше, чем обычно. Здание школы немного удивило девушку. Оно состояла из трех этажей и была построена в виде буквы «U» из белого кирпича. Кровля отливалась на солнце ярко-зеленым цветом, но Тачибана догадалась, что на самом деле крыша чуть темнее салатового. В середине переднего корпуса находилось большое крыльцо с обширным бортиком. По обе стороны от крыльца стояло по ряду клумб с разнообразными яркими цветами. Канадэ так и потянуло дотронуться до них, поговорить с ними или просто посидеть рядом. Она всегда любила растения, хоть и редко кому говорила об этом. В ее прошлой школе девушка успела проучиться два года, прежде чем узнали, что она глава садового кружка. Забор с витиеватыми рисунками вокруг школы был сделан из чугуна, что тоже удивило Тачибану. Ворота два сторожа держали закрытыми. У одного из сторожей был в реках планшет, на котором, видимо, отмечались пришедшие ученики. На мгновение Канадэ захлестнул страх, что ее имени может не оказаться в списке, но она усилием воли прогнала эти мысли. «Нельзя бояться. Нельзя. Слишком опасно». Девушка подошла к воротам и застыла, ожидая каких-нибудь слов от охранника. Прошло пять минут, прежде чем он заговорил. — Назови имя. Канадэ едва сдержалась, чтобы не усмехнуться. Голос у охранника был настолько хриплый и скрипучий, что не возникало никаких сомнений: этот человек не понаслышке знает о вреде вредных привычек. — Тачибана Канадэ. Оба сторожа внимательно посмотрели на девушку. Тот, у которого был в руках планшет, снова уткнулся в бумаги, выискивая ее имя, а второй так и продолжал таращиться. Тачибана привыкла к таким взглядам. У обычных людей очень редко встречаются пепельные длинные волосы и лаймовые большие глаза. Да и ростом она особо-то не хвасталась — даже ниже ста пятидесяти сантиметров. — Мм… — задумчиво выдал первый сторож. — Новенькая, что ли? — Да. — Ичин, пусти её. Несмотря на то, что девушка никогда не любила школу, она почувствовала странное ощущение уюта, которая не появлялось у неё ещё ни разу после смерти бабушки. «Для начала надо найти кабинет директора. Не думаю, что в этой школе можно заблудиться, так что помощь мне тоже ни к чему». Тачибана направилась к большой двери в школу. Мимо неё пробежали две девочки, смеющиеся друг над другом. В груди у Канадэ что-то сильно кольнуло, и она поняла: её сердце тоже хочет, чтобы у неё были такие же подруги. Как бы больно это не было. Девушка еле заметно тряхнула головой, прогоняя наваждение, и вошла в школу. Холл представлял собой чуть ли не радугу. Пол был покрыт жёлтым линолеумом, а стены обделаны бледно-красными панелями. Шкафчики для обуви были разукрашенные во все имеющиеся в мире цвета - похоже, тут разрешалось делать со своими шкафчикам что угодно. И это говорило о многом – даже о самих учениках. Ведь дверцы этих самых шкафчиков — отражение внутреннего мира человека. Только никто этого не может понять. Возможно, именно поэтому все её дверцы были пусты. Канадэ не стала останавливаться, чтобы рассмотреть небольшие картины на стенах, а сразу направилась в том направление, где, как ей казалось, должен находиться кабинет директора этой чудной школы. Кабинет директора и вправду находился в конце левого крыла школы. Дверь туда была распахнута, и спиной к Тачибане стоял довольно высокий (по её мнению) парень с рыжими волосами. Он был одет в обычную школьную форму такого же цвета, как и у неё. Директор и парень явно о чём-то серьёзно разговаривали, но Канадэ это не остановило. Она легонько постучалась в открытую дверь, чтобы привлечь внимание. Это сработало. Парень повернулся к ней лицом. Тачибана не сразу поняла, что глаза у него такого же цвета, как и волосы, что было весьма странно и необычно. Впрочем, она вся состояла из этих «необычностей». Сердце девушки почему-то забилось чаще. Ей казалось, что она уже встречала этого молодого человека раньше, но память не хотела ничего говорить, упорно заперев на семь печатей правду. — Мисс, вы что-то хотели? Канадэ перевела взгляд на мужчину за столом. Это был довольно упитанный человек с лысиной на затылке и в очках, которые делали его маленькие зелёные глаза ещё меньше. По бокам от лысины торчали в разные стороны белые короткие волосы. Одет мужчина был в тёмно-синий костюм на пуговицах. — Простите, что прерываю ваш разговор… — Ничего, — перебил девушку директор. — Мы уже закончили. Так чего вы хотели? — Меня зовут Тачибана Канадэ. Я новенькая. В бумагах сказано, что по прибытию в школу я должна заглянуть в ваш кабинет, — она поклонилась. — Мы потом поговорим, а сейчас… — мужчина посмотрел на свои наручные часы. — До начала занятий осталось двадцать минут. Отонаси, покажи Канадэ школу и выдай учебники. Отвечай на все её вопросы. — Но… — Возражение не принимаются! — жёстко перебил мужчина. — Идите. Потом поговорим. Канадэ уже было хотела уйти, когда директор её окликнул. Отонаси тоже остановился и оглянулся. — Канадэ, милая, прошу, не надо устраивать тут того же, что ты сделала в прошлой школе. Мне не хочется тратить школьные деньги ещё и на постройку новых кабинетов. Канадэ покраснела, кивнула и прошла мимо застывшего Отонаси. Похоже жизнь в этой школе обещала быть весёлой...