Акт первый
Самсон сидит за столом, откинувшись в кресле. Эвелин сидит перед ним и читает письмо. Самсон расслаблен, у Эвелин командорская выправка. Самсон (напевает). Прощай, Эвелина, небо в огне и я должен идти. Эвелин. Что? Самсон. Песня. Из песни слов не выкинешь. Эвелин (откладывает письмо). У вас какие-то проблемы, командор? Самсон. Никак нет. Эвелин. Тогда в чем дело? Самсон молчит. Эвелин. Вы отдаете себе отчет в том, что говорите со старшей по званию? Самсон. Мы не в Ордене. Эвелин. Мы в Инквизиции. А я — Инквизиторка. Самсон. А я — командующий силами Инквизиции. Эвелин. Вот и командуйте! Самсон. Вот и командую! А у нас финансирование ни к черту, и нет ни башни, ни тренировочной площадки. Эвелин. У нас нет денег. Самсон. А на секреты и шпионов Лелианы деньги есть? Эвелин. Если вы сомневаетесь в Лелиане, скажите ей об этом сами. Самсон. Я уже говорил. Эвелин. А вы храбрец. Жалко, что в Киркволле Мередит этого не заметила. Самсон. Зато заметила Искательница, что у меня в голове мозги, а не мешок с дерьмом и доблестью. Эвелин. Если вы не начнете следить за словами, у нас появится новый генерал. Самсон. И много вы найдете желающих убиваться за эти деньги? Эвелин (трет переносицу). Самсон (удовлетворенно). Ну вот. Эвелин. Отложим этот разговор до того момента, когда нам хоть кто-нибудь хоть что-нибудь заплатит. Что вы знаете о Каллене? Самсон. Я служил с Калленом в Киркволле. Мы жили в одном бараке. Эвелин. В свете последних событий... Самсон. ...после которых Каллен сошел с ума, объединился с Корифеем и начал снабжать Теринфаль красным лириумом... Эвелин. ...мне хотелось бы знать, с кем мы имеем дело. Самсон (сцепляет пальцы на животе). Он был нелюдимый, и магов не любил. Когда я узнал почему, не смог его судить — никто бы не смог. Каллен. Я много о нем знаю. Так с чего мне начать?Акт второй
Самсон. Я знал Каллена в Киркволле, да. Его перевели из Ферелдена и сам он был ферелденский. Он служил в Круге на озере Каленхад, в том самом, который захватили малефикары. Говорят, там был настоящий ад: кровь на стенах, на потолке, повсюду одержимые и демоны. А я ведь был в Кикрволле, когда тот отступник взорвал Церковь и Мередит сошла с ума. Я видел ад, а Каллен прожил в нем много дней. Любой бы на его месте сломался, а Каллен выжил и выдержал, но там тоже не все было так просто. Еще до того, как малефикары захватили его Круг, Каллен был влюблен в одну магичку. Ничего особенно предосудительного я в этом не вижу, такое могло случиться с каждым... Эвелин. Даже с вами? Самсон. О себе я ничего не говорил. Так вот, Каллен был влюблен в магичку, но магичку эту забрали Серые Стражи. Приехали в Башню и забрали, и Каллен ничего не мог с этим сделать: Право Призыва все-таки. А в Ферелдене тогда как раз начался Мор. Да вы в общем знаете эту историю, все ее знают: Логейн предал короля и чуть всех не угробил. А эта девочка, вчерашняя аколитка, собрала войско из гномов, эльфов и магов, и победила Архидемона! Самсон. И вот, пока она вернулась в родной Круг набирать рекрутов, а там — как раз то, о чем я рассказывал. И Каллен, иссохший от голода, полусумасшедший от пыток, с демонами желания, которые присосались к нему, как пиявки. Магичка, конечно же, спасла Каллена, а он бросился на нее чуть ли не с мечом, мол от таких как ты все проблемы. Эвелин. Иногда каждый храмовник хочет такое сказать. Самсон. Хочет, и говорит. Но Каллен свою магичку любил. И когда она уехала, а он пришел в себя, то начал на стенку лезть. В Денерим поехал, но было уже поздно: когда он добрался до места, Архидемон был мертв. Магичка его выжила, но ее полюбил сам король, а короли соперников не терпят. Пришлось Каллену вернуться в Круг, но там он не прижился: начал с ума сходить и на магах зло срывать, вот командор и перевел его в Киркволл под крылышко к Мередит. Самсон. Каллен и Мередит сразу спелись. Знаете, почему меня выгнали из Ордена? Мередит запретила магам любые связи с городом. А я любовные письма из Круга передавал. Эвелин. И как же вам удалось восстановиться в звании? Самсон. Мне помогла Защитница, но это уже совсем другая история. Словом, Мередит все уговаривала Каллена забыть его милую ферелденскую и подумать о деле. Каллен вроде соглашался с ней, соглашался, а амулет не снимал. Эвелин. Какой амулет? Самсон. Ну не амулет, медальон. Он все носил на шее амулет с портретом магички той. Как же ее звали? Знаю, что Амелл, а вот имя... (Щелкает пальцами.) Все, помню. Солона ее звали. Солона Амелл, Героиня Ферелдена.Акт третий
Солона, опираясь на посох, и Дагна с тяжелой сумкой на боку идут по заснеженной горной дороге к Скайхолду. Дагна (оглядывается). Хорошая местность, живописная. Солона. Да, тут очень красиво. Дагна. Но подходы к замку неудобные. Так долго идти по такому крутому склону! Сюда бы хорошо подъемники, как для руды в Орзаммаре. Большие такие ковши, только чтобы в них не руда, а люди. Что думаете, командор? Солона. Думаю, это отличная идея. Люди слишком мало думают о комфорте и прогрессе, и слишком много — о войне. Дагна. Не только люди, гномы тоже. Везде так. (Оживляется.) Солона, скажите. Можно я буду звать вас Солона? У вас красивое имя. А каково это быть Стражем? Солона. Ну, быть Стражем — это, в первую очередь, большая ответственность. Дагна. Ну нет. Я о скверне в крови! Каково это, как она чувствуется? Солона (думает). Скверна... жжется. И поет. Дагна. Как лириум? Солона. Мне сложно представить это как лириум. Дагна. Ну, лириум в скалах поет. Так его и находят шахтеры. Говорят, это самая прекрасная на свете музыка! Скверна так поет? Солона. Пожалуй. Дагна. И красный лириум поет. Он поет красиво, но страшно. Солона. А вы уже встречались с красным лириумом? Дагна. Немного, я пыталась исследовать его. Это очень сложно, он опасный, опаснее обычного. Я думаю... это странно звучит даже для меня. Я думаю, что красный лириум заражен скверной. Солона. Вот как? Выходит, красный лириум в крови храмовников как скверна — в крови Стражей? Дагна. Выходит, так. Солона. И, значит, магия крови может влиять на красный лириум так же, как и на скверну, если они текут в живой крови... Дагна. Вот этого я не знаю. И магией крови вы не занимаетесь. Солона (странным голосом). Да, не занимаюсь.Акт четвертый
Корифей стоит перед потемневшим от времени идолом. Каллен — перед Корифеем, на одном колене. Корифей. Твое внимание рассеяно. Ты не концентрируешься на нашей великой цели. Я начинаю думать, что мое покровительство не пошло тебе на пользу. Каллен (страстно). Это не так. Я предан тебе душой и телом. Твой лириум ведь течет в моей крови, куда уж больше! Корифей. Этого недостаточно. Поражение, которое мы потерпели в Убежище... Такого повториться. Каллен. Кто знал, что эта сумасшедшая обрушит на нас гору! Корифей. Ты недооценил ее. Это была твоя ошибка. Каллен (наклоняет голову). И я больше ее не повторю, жизнью клянусь. Корифей. Жизнь — это все, что у тебя осталось. Каллен (поднимаясь с колен). Для твоих планов моя жизнь дороже, чем все золото мира. Корифей сжимает руку в кулак, и Каллен хватается за грудь. Корифей. И все же, золото бросают первым. Оно слишком тяжелое. Каллен, хромая, идет по переходам древнего храма и поднимается на башню. Вынимает из-за воротника медальон на цепочке. В медальоне — портрет Солоны Амелл. Каллен. Я найду тебя, Создателем клянусь, или Тенью и всеми ее демонами. Я найду тебя, Солона. Ты не сможешь прятаться от меня вечно. Каллен жмурится. Его веки дрожат, рука с медальоном трясется. Каллен (шепчет). Где же ты, Солона. Где же ты... Везде, где красные храмовники — там я. Везде, где поет красный лириум — там я. Я нигде и везде, повсюду. Но почему я никогда не вижу тебя?.. У Каллена из-под век течет кровь. Он падает на колени и кричит. Медальон срывается с цепочки и скачет к краю башни. Каллен ловит медальон, он выскальзывает из окровавленных пальцев. Наконец, Каллен крепко сжимает медальон в кулаке. Кровь капает на портрет Амелл. Морозные Горы, подступы к Скайхолду. Солона (вздрагивает). Каллен?Акт пятый
Самсон и Коул в башне. Самсон сидит на кровати, схватившись за голову, Коул стоит рядом. Самсон. Уйди. Уйди, по-хорошему прошу. Коул. Но я просто хочу помочь. Самсон. Ты не поможешь. Коул. Но тебе нужна помощь. Самсон. Просто уйди, и все! Коул. Почему ты не скажешь, что любишь ее? Самсон. Потому что это глупо! Ей плевать на меня. А кому — не плевать? Коул. Мне не плевать. Самсон. Ты приведение! Коул. И Кассандре. Самсон. Для Кассандры я — инструмент. Оружие, как меч или посох. Коул. И Жозефине. Самсон. У Жозефины доброе сердце. Но она бы не полюбила меня, не взяла за руку. Коул. Потому что Жозефина любит Блэкволла. Самсон. Что? Яйца Создателя... Коул. Вспомни Мариан. Ей было не плевать. Самсон. Я был ей полезен. И, в конце концов, она была хорошей женщиной. Коул. Но если бы ты и правда был таким плохим, как думаешь, им бы всем было плевать. Они бы не стали помогать тебе. Но они помогали. Потому что им не плевать. И ей не плевать. Самсон. Просто исчезни! Растворись в воздухе, или что вы там делаете! Коул. Нет. Послушай меня, пожалуйста... Самсон (встает с кровати). Не уйдешь? Так я тебя заставлю! Коул. Я знаю, что она чувствует. Самсон. Ни один дух или демон не задурит мне голову... (Осекается.) Ты знаешь — что? Коул. Я знаю, что чувствуют другие. Что чувствуешь ты. Я знаю, что вы с ней похожи. Самсон (бормочет). О. Послушай, Коул... Извини, я... я просто пошутил. Я бы не сделал тебе больно. Просто погорячился, с кем не бывает... Коул. Ты не можешь сделать мне больно, я дух. Самсон. Ладно, черт с ними, с духами. Просто... просто скажи мне, что она чувствует. Коул. Я скажу... Самсон. Она хочет власти. По крайней мере, выглядит это именно так. Коул. ...скажу, если ты заткнешься, наконец. Самсон (удивленно). Что? Коул. Извини. Это не мои слова. Бык научил меня. Он говорит, что с ними люди будут внимательнее меня слушать. Самсон. Мне следовало бы догадаться. Коул. И, знаешь, он был прав! С ними меня и правда внимательнее слушают. Самсон. Ну ладно, ладно. Мы говорили о ней. Что она чувствует? Коул. Ей не плевать на тебя. Самсон. Это все потому, что я хорош с солдатами. Ну, по крайней мере она не желает мне смерти. Коул. Она чувствует твою боль. У нее тоже болит, поэтому она понимает. Она тоже разочаровалась в том, во что верила, тоже потеряла свою цель. Она благодарна тебе за то, что ты делаешь, потому, что хоть с тобой бывает тяжело, с ней тоже бывает. Самсон. Она правда так думает? Коул. Да. Она знает, каково пришлось простым храмовникам вроде тебя. Как многие из них сломались. А ты не сломался. И она уважает тебя за это. Но не жалеет. Она никого не жалеет. Самсон. Особенно себя.Акт шестой
Большой зал Инквизиции. Ночь. Эвелин. Я, право, удивлена увидеть вас здесь. Солона. Знаю, вы ждали только Дагну. Я знала ее еще по Орзаммару. И, когда я узнала, что ее пригласили работать в Скайхолд, попросила ее об услуге — провести меня к вам. Эвелин. Дагна способная девушка. Провести командора Серых мимо наших разведчиков... Солона. Она настоящий бриллиант, поверьте. Решила изучать магию — и изучила. Эвелин. Если бы все маги были такими сознательными, как она. Солона. Не забывайте, инквизитор, я и сама маг. Эвелин. А я была храмовницей. Солона. Значит ли это, что мы не сможем договориться только потому, что я ношу не меч, а посох? Эвелин. Вовсе нет. Когда-то я верила в то, что магам поможет дисциплина. Я пыталась управлять ими с помощью правил и наказаний, и считала себя лучше Мередит. Якобы мои правила и наказания были гуманнее. Солона. И что же, вам удалось? Эвелин (с горечью). Оствикский Круг восстал сразу же после Казематов. Храмовники потребовали объявить Право Уничтожения, я им запретила, но они меня уже не слушали. Когда я видела, что делают с людьми мои правила, я начала меняться. А они — нет. Они привыкли к власти над магами и не хотели от нее отказываться. Солона. Если вам тяжело об этом говорить... Эвелин. Все в порядке. Вы Героиня Ферелдена, и вы магичка. Если мне и стоит кому-то об этом рассказать, так только вам. Я приняла сторону магов. Я и мой рыцарь-капитан Роджер дю Мерлен, и еще несколько верных Церкви храмовников. Мы сражались с храмовниками за магов... После этого я сразу же подала рапорт об отставке и вернулась в семейную усадьбу. Я не оправдала возложенных на меня надежд как рыцарь-командор. Не знаю, смогу ли оправдать ваши. Солона. Я не ожидала от вас такой откровенности. Эвелин. Я умею держать себя в руках, поверьте. Больше этого не повториться. Солона. Нет, это вовсе не плохо. Вы открылись мне, и я, в свою очередь, откроюсь вам. Я здесь по двум причинам: из-за скверны и красного лириума, из-за Стражей и храмовников. Эвелин. Я пока не вижу, как это связано. Солона. Я готова вам все объяснить. Но, может быть, нам стоит найти более уединенное место для беседы?Акт седьмой
Сад Скайхолда, беседка. Солона. Красный лириум заражен скверной. Теперь, когда я получила подтверждение своим опасениям, я говорю это открыто. Эвелин. Почему вы так думаете? Солона. Вы знаете, почему исчезли Стражи? Потому, что они услышали Зов. Эвелин. Я не знаю, что такое Зов. Вам придется мне объяснить. Солона. Мы пьем кровь порождений тьмы, чтобы стать теми, кто мы есть, и заражаемся скверной. Скверна убивает нас на протяжении всей нашей жизни. И, когда мы больше не можем ей сопротивляться, мы слышим Зов. Тогда мы прощаемся с братьями по оружию, и уходим на Глубинные Тропы, чтобы не вернуться. Эвелин. Значит, все Стражи услышали Зов? Разве это возможно? Вы говорите, что это происходит, когда скверна берет над Стражем верх... Солона. Вы правильно мыслите. Но вы знаете больше, чем мы, когда это началось. Командор Кларель стала созывать Стражей в Монтсиммар, когда все началось. А потом они ушли. Куда — я могу только догадываться. Эвелин. А почему они стали слышать Зов у вас догадок нет? Солона. Почему же, есть. В Амарантайне я встретилась с порождением тьмы, которое было разумным. Оно умело звать Стражей через кровь с помощью магии. И это было очень похоже на то, что происходит с нами сейчас. Эвелин. Корифей... Солона. Порождение из Амарантайна называло себя Архитектором. Возможно, оно было той же природы, что Корифей. Возможно, оно когда-то было магистром — я могу только строить догадки. Сейчас Архитектор мертв, а Корифей... Зов исходит от Корифея. И красный лириум — дело его рук. Красный лириум зовет храмовников так же, как скверна — Стражей, только намного сильнее. Это похоже на магию крови, замешанную на скверне. Эвелин. А Корифей — тевинтерский магистр и порождение тьмы. Солона. Да. Я думаю, мы можем понять, как Корифей управляет храмовниками и Стражами, если захватим первое его творение. Первого храмовника, который стал служить Корифею и которого Корифей накачал лириумом. Эвелин. Мне кажется, что я знаю, о ком вы говорите. Солона (печально). Знаете, инквизитор. Я не сомневаюсь, что знаете.Акт восьмой
Каллен у себя в комнате, просторном темном помещении с тевинтерскими фресками на стенах. Растоплен камин. Пламя горит так жарко, что искры сыпятся на пол. Каллен выгребает все из окованного железом сундука и швыряет в огонь. Каллен. То, что случилось в Убежище, моя вина? Пусть так, но этого больше не повториться. Все, что мешает мне, все, что мучает меня, сгорит. В огонь летит старая роба. Каллен. Доволен, рыцарь-командор Грегор? Я не братаюсь с магами. Я преследую их как гончая, как мабари, иду по следу их крови. Такими должны быть храмовники! Каллен швыряет ворох писем в камин. Каллен. Письма от Мии. Мне не нужны твои советы и утешения, сестренка. Я больше, чем просто человек. Я наконец-то стал тем, кем должен: Божественным Рыцарем новой эры. Я наведу порядок! Больше никаких детей, плачущих от страха перед демонами. Никакой магии крови. Никаких смертей! Вслед за письмами отправляется накидка рыцаря-капитана. Каллен. Мередит все делала правильно, но она была слаба. Красный лириум свел ее с ума, но он не сможет проделать этого со мной. Я слышу его песню в своей крови, какая это мука. Но я выдержу, выдержу! (Скрипит зубами, раскачивается из стороны в сторону.) Я выдержу, выдержу! Хватается за шею, задыхаясь. Пальцы нащупывают скрепленную проволокой цепочку с медальоном. Каллен (бормочет). Это ведь все из-за нее. Она влюбила меня в себя, она навлекла на Круг этот кошмар, она свела меня с ума, приходила во снах... Проклятая ведьма! Срывает медальон с шеи, проволока отлетает в сторону. Каллен держит медальон в вытянутой руке, медальон покачивается на цепочке. Каллен. Какая безделица, все-таки. Сущий пустяк. То ли железо, то ли олово. Расплавиться — и даже загореться не успеет, треснет под каблуком, булькнет, уходя на дно пруда. Но почему я никак не могу от нее избавиться? Каллен подносит руку с медальоном к огню. Каллен. Поправка — раньше не мог. Рыцарь-капитан Каллен был слаб. Божественный Рыцарь Каллен порвет со своим прошлым здесь и сейчас. Заносит руку, размахиваясь — и замирает. С криком швыряет медальон в угол, переворачивает сундук, мечется по комнате. Каллен. Будь проклята ты, Солона Амелл! Почему, почему я не могу отделаться от тебя, от мыслей о тебе, от твоего голоса, звучащего в моей голове, в моей крови... Прижимается лбом к стене, замирает, словно прислушиваясь к чему-то. Каллен. Мы встретимся снова, Солона. Пусть я не знаю когда и где, это случится снова, я чувствую это кровью, костями, кожей, всем своим существом. И тогда я сделаю все правильно. Я наконец-то сделаю все правильно, Солона, Создателем клянусь.