Акт первый
Где-то в пустынных областях Орлея. Солона. Храм Думата должен быть там! (Указывает посохом.) Эвелин (прикладывает руку козырьком к глазам). Я ничего не вижу. Дагна. Он почти наверняка скрыт иллюзией. Он же тевинтерский? У тевинтерцев были стандартные техники маскировки. Я изучила их все. Самсон. Каллен там точно один? Если нет, то надо брать солдат. Втроем... Дагна. Вчетвером! Самсон. Втроем. Чем ты собираешься драться — запустишь в лоб Каллену клещами? Идти втроем в укрепленный тевинтерский храм — плохая идея. А Каллен там укрепился, уж поверьте. Солона. Он там один. С небольшим отрядом красных храмовников. Остальные силы уже ушли на запад. Но храмовники... храмовники в подземельях. Они не успеют прийти ему на помощь. Самсон. И откуда вы это знаете? Солона. Чувствую. Самсон (обращаясь к Эвелин). Мы ей верим? Эвелин. Она — это командор Амелл, героиня Ферелдена. Самсон. Мередит тоже была командором. Эвелин. Солона Амелл дала мне слово чести. Этого достаточно. Самсон. Если инквизиция считает слово твердой валютой, то и я тоже. (Обращаясь к Солоне.) Командор Амелл, ничего что мы при вас спорим, как кумушки на базаре? Эвелин. Самсон, помолчите! Самсон. Я молчу. Солона. Самсон, если вы мне не доверяете, то можете остаться в лагере. Самсон. Нет, я пойду. А то вы уйдете с Эвелин и не вернетесь. Обвинят конечно же меня — я здесь единственный, кто не может похвастаться незапятнанной репутацией. Идут по направлению к храму. Слева и справа — песчаные дюны. Солона (обращаясь к Самсону). И чем же вы запятнали свою репутацию, генерал? Эвелин. Он продавал магов в рабство. Солона. Это... правда? Самсон. Ну вот опять... Солона. Это правда, генерал? Самсон. Да, правда. Но погодите говорить, что я монстр: каждый храмовник сидит на лириумном поводке. Меня как раз выкинули из Ордена, и продавать магов — это было самое меньшее, на что я тогда был способен. Эвелин. А самое большее — предать своего командора. Самсон. Может быть, хватит? Мередит сошла с ума, вы это знаете не хуже меня. Хоук помогла мне, а я помог Хоук. Мередит бы уничтожила весь город... Эвелин. Как будто бы вас это волновало. Самсон. Почему нет? Я, между прочим, родился в Киркволле. Я ненавидел этот город всем сердцем, да, но я вовсе не хотел, чтобы его стерли с лица земли Мередит или одержимые. Солона. И за что, позвольте спросить, вас выгнали из Ордена? Опять за продажу магов в рабство? Самсон. Мы можем прекратить разговоры и сосредоточиться на деле? Где-то там, в храме, Каллен. Он совершенно безумен и накачан красным лириумом. Это — проблема. А не мое прошлое, которым я, между прочим, не горжусь. Дагна (торопясь, сбегает вниз по дюне). Наконец-то я вас нагнала! Я взяла кое-какие свои изобретения. Самсон. Что ты здесь делаешь? Дагна (с энтузиазмом). Стараюсь работать еще оперативнее. Самсон (закатывает глаза). Напомните мне, почему мы не взяли с собой солдат. Эвелин. Потому что я так сказала. Солона. Я знаю Каллена. Если он увидит превосходящие силы Инквизиции, он может наделать глупостей. Но втроем... Дагна. Вчетвером! Солона. ...словом, небольшим отрядом у нас есть шансы застать его врасплох. Самсон (в сторону). Это одна из самых отвратных тактических выкладок, которые я видел, а я ведь служу с Эвелин Тревельян. Эвелин (ледяным тоном). Не соблаговолите ли повторить то, что вы только что сказали, громко, так, чтобы я имела удовольствие вас слышать? Самсон. Я ничего не говорил. Эвелин. Нет, говорили. Самсон. Послушайте, вы лучше меня знаете, что болтали о вас в Оствике. Эвелин. И что же? Самсон. Вы правда хотите, чтобы я сказал это вслух? При всех? Эвелин. Если можете бормотать, то можете и говорить. Самсон. Ну ладно, ладно. Говорили, что тактика со стратегией — это не ваше. Вот в город въезжать на белом коне под дождем из розовых лепестков — это да, а остальное... Эвелин. А о вас говорили, что вы трус и эгоист, Самсон. Неплохо ориентируетесь в настроениях солдат, и знаете практическую сторону... э-э-э... работы. Но на этом все. Уж не знаю, что Кассандра в вас нашла. Самсон. Мозги? Эвелин. Это называется перхоть, Самсон. Когда вы уже... Солона. Мы почти пришли. Прошу вас сейчас стать предельно внимательными. Я чувствую Каллена внутри, но... Эвелин. Что — но? Солона (с сомнением). Мое ощущение его... изменилось. С ним что-то происходит. Кажется, он и сам меняется. Самсон. Я же говорил! Эвелин. Помолчите, вы! (Обращаясь к Солоне.) Это из-за красного лириума? Солона. Вполне может быть. Солона входит в ворота храма. Дагна бодро спешит за ней. Эвелин хватает Самсона за руку. Эвелин. Вы никчемный человек и зря пыжитесь. Кассандра позвала вас, потому что больше никто не соглашался занять эту должность. Но то, что рассказала мне Солона в Скайхолде, слишком похоже на магию крови. Когда мы войдем внутрь, вы должны быть готовы. Самсон. Я буду. Поверьте, буду.Акт второй
Храм Думата. Дыры в стенах, обломки колонн, обвалившиеся лестницы. Полумрак, пыль, песок. Темноту освещают только разломанная мебель, тлеющая в углах. Дагна. Они уходили в спешке. Солона. Почему ты так думаешь? Дагна указывает на перевернутые столы с разбитыми ретортами. Дагна. Я чувствую запах горелого лириумного порошка. Храмовники, какие бы они ни были — и бросили лириум гореть? Солона. Каллен знал, что я приду, но как? Он не маг. Мог ли красный лириум дать ему такую силу? Дагна. Как по мне, то запросто! Что? Солона смотрит на Дагну. Дагна (немного смущенно). Извините. У гномов острый слух. Солона. Ничего страшного, полагаю. Я чувствую Каллена, но не вижу его. Где он? Каллен. Солона, это ты? Я слышу тебя. Как ты поешь в моей крови! Ты хочешь, чтобы я снова пришел к тебе этой ночью? Солона. Каллен? Каллен. Соло-она. (Смеется.) Ты пришла! Конечно, ты пришла. Я так искал тебя, так звал. Ты не могла не прийти. Но почему так долго? Солона. Каллен, где ты? (Оборачивается.) Я не вижу тебя. Слышатся тяжелые шаги. Солона делает знак Дагне, и та прячется под полуобрушенной лестницей. Каллен. О, Солона, моя Солона. Я так ждал тебя в Кикрволле. Я знаю, ты приезжала, чтобы встретиться с этой женщиной. Солона. Каллен, Хоук — моя семья, она тоже Амелл. Конечно, я хотела ее увидеть. Каллен. Ложь! Ты встречалась с ней чтобы знать, почему скверна приходила за Хоук и ее маленьким братом-храмовником. Солона. Я командор Серых, я должна знать все о порождениях тьмы. Если они приходят за людьми, я должна... Каллен. Еще одна ложь! Ты пришла к ней потому, что любила ее и ее сосунка больше, чем меня! Карвер! О, я знал Карвера. Бледный, угрюмый, все время ныл, все время жаловался. Почему ты любила его больше, чем меня, Солона? Солона. Я вовсе его не любила. Он мой племянник, и я... Каллен. Если ты не любила его, зачем подарила ему цветок, который он хранил, засушенный, в карманной книжице «Песни Света»? А он любил тебя, я знаю, любил. Он был лучше, чем я, проклятая ты шлюха? Солона. Каллен, прошу тебя. Это говоришь не ты, а красный лириум. Ты болен, и я пришла чтобы тебе помочь. Каллен. Это правда, милая Солона, это правда. Эта песня... она звучит в моей крови, в моих костях, завывает на изнанке моих глаз. Я бы проткнул уши пальцами, лишь бы ее не слышать, но это не поможет, я знаю, знаю! Солона. Каллен, прошу тебя, позволь мне тебе помочь. Лириум в твоей крови отравлен скверной. Я знаю, я ведь Страж. Покажись, Каллен. Я не причиню тебе зла. Каллен. Разве ты не боишься, что я причиню зло тебе? Каллен показывается на верху лестницы. Он бледен, его лицо покрывает сетка ярко-красных сосудов, мерцающих в темноте. На его шее, торчащей из воротника, видны яркие карбункулы лириума. Солона. Каллен, что же ты с собой сделал? Каллен (слабо улыбается). Не бойся, Солона. Я изменился потому, что должен был измениться. Ради своих братьев, ради Ордена. Я — Божественный Рыцарь новой Эры, эры милосердия, свободной от магов их их заразы. Солона. Каллен, разве ты забыл? Я — тоже маг. Если ты хочешь освободить мир от магов, ты хочешь освободить его и от меня. Каллен. О нет, любовь моя, я все продумал. Тебя — я защищу. Тебя — я спасу. Ты совершала ошибки, заблуждалась. Забыла обо мне. Оставила меня! Но ты — ты не такая, как они. Как хорошо, что ты пришла. Теперь я смогу тебя защитить. Каллен преодолевает расстояние, отделяющую его от Солоны, прыжком. Пол под его ногами трескается, когда он приземляется рядом с Солоной. Каллен (берет Солону за руку). Со мной тебе ничто не угрожает. Мы всегда будем вместе, любимая. Всегда. Там, где лириумные выросты на руке Каллена соприкасаются с кожей Солоны, ее кожа обугливается и чернеет. Солона (с искаженным от боли лицом). Прости. Каллен. Что? О чем ты говоришь? Из-за колонн у Каллена за спиной выходят Самсон и Эвелин с обнаженными мечами. Самсон. Здравствуй, Каллен. Давно не виделись. Каллен разворачивается, прижимая к себе Солону. Каллен держит Солону за горло, ее шея покрывается лириумными ожогами. Каллен (с ненавистью). Я скорее убью ее, чем отдам тебе, мерзкая крыса. (Нежно.) Солона, ты разочаровываешь меня. Я догадывался, что ты придешь не одна. Они заставили тебя сделать это, ведь правда? Если нет, то мне придется тебя убить. Но ты же не заставишь меня убить тебя, Солона, верно? Эвелин. Каллен, вам нет нужды убивать командора Амелл. Отпустите ее, и мы поговорим. Каллен (презрительно). А вот и сама инквизитор Тревельян, рыцарь-командор Тревельян, церковная подстилка Тревельян. Хорошо ли вам сидится в своем мягком кресле, инквизитор? Вы научили своих храмовников поступать с магами так, как они того заслуживают, так, как поступала Мередит. Но в последний момент струсили и переметнулись на сторону магов! Эвелин. Каллен, вы идиот! Я защищала жизни тех, кто был вверен мне Церковью... Каллен. Жизни тех, кто был вверен вам Церковью, не стоили и ломаного гроша, когда Мередит была любимицей Владычицы, и вас, так уверенно шедшую по ее следам, хвалили в Соборе. Но как только Церковь начала заигрывать с магами, вы и этот разболтанный, двуличный Дю Мерлен... Эвелин. Я человек и я совершала ошибки, но я хотя бы нашла храбрость их признать! Маги не заслуживали того, что с ними делала Мередит. И, к слову, я, в отличие от нее, никого не усмиряла и не казнила! Каллен (хохочет). Нет! Маги сами накладывали на себя руки в вашем Кругу! Трое их было, я читал рапорты! Эвелин (бросается на Каллена). Я убью тебя! Самсон (удерживает Эвелин). Тогда он убьет Солону. Эвелин. Тебе-то что? Самсон. А вы подумайте, сколько писем с извинениями нам придется написать в Вейсхаупт. Каллен. Самсон, старый друг! О тебе-то и я забыл. Ну, как, хорошо тебе под крылышком у Тревельян? Так же хорошо, как под моим, или в Инквизиции сапоги лизать слаще? Самсон. Каллен, не начинай... Каллен. Ты никогда не был достоин звания храмовника, отвратительный лживый червяк. Сначала бегал с любовными записками от своего приятеля-мага к его подружке, а потом продавал его же дружков тевинтерцам. Вот она, твоя хваленная преданность. Вот она вся! Самсон (угрюмо). Не трогай Мэддокса. Каллен. Ты видел, что с Мэддоксом стало после твоей помощи? Конечно, видел. Мередит же разрешила тебе вернуться в Казематы. Они тогда все тобой провоняли. Самсон. Не трогай Мэддокса! Каллен. Иначе — что, крыса? Самсон. Иначе ничего. Что я могу тебе сказать такого, что ты не знаешь сам? А ты знаешь, Каллен, ты знаешь. Знаешь, почему повышали тебя, а не других. И почему алый плащ с золотой нитью ничего тебе не стоил. Каллен (свирепо). И почему же? Самсон. Ты спал с Мередит, вот почему. Ублажал ее в постели, а она ублажала тебя в Казематах. Каллен. Закрой свой грязный рот! Мередит была великой женщиной! Самсон. Значит, ты не отрицаешь, что спал с ней? А командор Амелл здесь, и все слышит. Выходит, упрекаешь ее книгой с цветком за пазухой у мальчишки, а сам... Каллен (потрясенно). Солона, я... На мгновение Каллен выпускает шею Солоны из пальцев. Солона делает глубокий вдох, прижимает ладонь к окровавленной, обожженной шее. Ее лицо искажается от боли. Солона. Каллен, ты стал чудовищем. Я должна тебя остановить. Солона прижимает пальцы к виску. Взрыв ментальной энергии швыряет Каллена в стену, впечатывает Самсона в колонну и уносит Эвелин на груду щебня. Появляются красные храмовники. Самсон (вздыхает). Если бы все было так просто, все было бы так просто. Солона защищает Самсона от храмовников магическим щитом. Эвелин поднимается на ноги и бросается на Каллена. Их мечи скрещиваются. Каллен. Вы правда думаете, что можете победить меня, командор? Эвелин (с ненавистью). Я правда думаю, что могу тебя уничтожить. Эвелин бьет Каллена головой. Из носа у Каллена течет кровь, но он не падает. Каллен. Лириум делает вас сильной. Но вы не знаете, какой сильной вас мог бы сделать красный лириум! Солона и Самсон отбиваются от храмовников. Солона. Осторожно! Самсон (вытаскивает меч из пехотинца). Помеха справа. Солона. Сколько же их тут? Самсон. Довольно маленький отряд. Бывало и хуже. Солона. Самсон, вы весь в крови... Самсон. Вы часом не целительница, нет? Солона. Я боевой маг. Самсон. Жалко, что не целительница. Каллен теснит Эвелин. Дагна (кричит ей из-под лестницы). Командор, ловите! (Кидает круглый красный предмет.) Эвелин. Что это? Дагна. Руна! Каллен такой сильный из-за доспехов, в них красный лириум. Я сделала руну на основе... В общем, приложите ее к доспехам, быстро! Каллен. Ваша маленькая советчица все правильно говорит. Доспехи, вера и красный лириум — вот что делает меня мной. Руна могла бы помочь, но она не поможет! Каллен пронзает Эвелин мечом. Эвелин насаживается на меч глубже и прижимает руну к нагруднику Каллена. Каллен кричит и отталкивает ее, но его доспех начинает разламываться на куски. Каллен выдергивает меч и Эвелин падает. Самсон. Эвелин! Солона. Каллен! Солона хватается за меч Самсона и разрезает руку. Кровь капает на пол, собирается в кровавый бич, лучащийся темной энергией. Солона. Каллен, что же ты наделал! Солона бьет Каллена кровяным бичом, и он падает. Самсон, держась за раненный бок, бежит к Эвелин. Падает на колени, наклоняется над ней. Солона, тяжело дыша, садится на обломок колонны. Дагна (хватается за голову). О, Камень, контактный бой, как же я не подумала!Акт третий
Походный шатер инквизиции. В шатре — Солона с забинтованной шеей и компрессом на голове. Самсон, голый по пояс, на боку — свежая повязка, уже розоватая от крови. Входит целитель. Самсон. Ну как она? Целитель. Леди Тревельян не приходит в сознание. Самсон (хватает целителя за руку). Она выживет? Целитель. Генерал, вы сломаете мне руку. Самсон. Все верно, я генерал. Так отвечай генералу, она выживет? Целитель. Не... не могу сказать. Даже если вы сломаете мне обе руки, сер. Теперь вся наша надежда — на милость Андрасте. Самсон (отрешенно). То есть — никакой. Целитель выходит. Солона (снимает компресс и кладет его в миску). И как давно вы... Самсон. Как давно я — что? Солона. Влюблены в Эвелин, конечно. Погодите оправдываться... Самсон. А я должен? Солона. Не нападайте на меня как на врага. (Кивает в сторону полога.) Человек, сидящий в клетке там, снаружи — моя первая любовь. С ним связаны единственные мои светлые воспоминания о жизни в Круге. Он был моей жизнью, моим счастьем, моим... моим всем. Самсон. Я знаю. Все в Казематах знали. Солона. Он... он рассказывал обо мне? Самсон. Никогда. И медальон с вашим портретом никогда не снимал. Мередит пыталась его заставить, и он вроде бы обещал снять, но так и не снял. Солона. Тогда откуда вы знаете, что... Самсон. Послушайте, Орден — как одна большая семья. Сплетни, слухи, зависть, злость; все по-настоящему. Все знали, почему Грегор прислал Каллена в Киркволл. Все знали, почему он прижимает медальон к губам, когда молится, и думает, что никто его не видит. Солона. То, что вы сказали о Каллене и Мередит это... это правда? Самсон. А вы и Карвер Хоук — это правда? (Вздыхает.) Если честно — я не знаю. Но повышала она его чаще других, и слухи ходили. Молчат. Солона теребит повязку у себя на шее. Солона. А вы и Эвелин... Самсон. Мы не на исповеди. Солона. Вы так много обо мне знаете, а я так мало о вас. Я подумала, что вы можете захотеть... Самсон (с издевкой). Благослови вас Создатель, добрая леди. Солона (строго). Самсон, вы становитесь утомительным. Не вам одному больно. И не вы один теряли самое дорогое. Самсон. Не Эвелин начала всю эту историю с красным лириумом. И не она чуть не угробила вашего любезного Каллена. Солона. Но она бы убила его, если пришлось. Я была к этому готова. Самсон. Вы хоть понимаете, что говорите?.. Солона. Самсон, прошу вас. Мы не можем им помочь. Мы можем только облегчить души и ждать. Самсон. Вся эта болтовня еще никому не помогла. Солона. Эта болтовня, как вы выразились — традиция Стражей. Перед самыми страшными боями мы признаемся друг другу в таких вещах, в каких не осмеливаемся признаваться даже себе. Любое бремя становится легче, когда несешь его не один. Самсон. Ваша взяла. Да, я люблю ее. (С насмешкой.) Как можно не любить женщину, для которой ты хуже грязи под ногами? Она никогда мне не доверяла, и никто не доверял. Инквизиции нужен был генерал, и Кассандра пригласила меня. Никто из храмовников не хотел иметь дела с Инквизицией, считали их опасными, еретиками, никто бы не согласился на ее предложение... А я согласился. Что мне было терять? Солона. Эвелин всегда отзывалась о ваших... способностях с симпатией. Она говорила, что с вами солдаты довольны. Самсон. Какая теперь разница. Солона. Каллен упоминал Мэддокса. Кажется, в Казематах был такой Усмиренный... Самсон (с тяжелым вздохом). Да, это он. Знаете, как все случилось? Мэддокс влюбился в девушку из благородной семьи, обычную, не магичку, а Мередит тогда совсем запретила магам в город выходить. Мэддокс был славный, смышленый, мы ладили. Мне стало его жаль, и я предложил передать его любимой письмо. Солона. Вас поймали? Самсон. О да, и еще как — с шумом, с помпой. Мередит из этого целую историю устроила... Мэддокс действительно был славный. Я хотел позаботиться о нем, и вот что вышло. Солона. Вы вините себя за это? Самсон. Неважно, за что я себя виню. Я побывал на самом дне, а Хоук помогла мне вернуться. Но после всего этого я уже не мог служить Ордену, как прежде. А потом появилась Инквизиция, и Кассандра, и я подумал — может быть, это мой шанс?.. Так вот я ошибся. Солона. Не вините себя. Самсон. Вы не знаете, о чем говорите. Солона. О нет, я знаю, и не понаслышке. Знаете, как я стала Стражем? Самсон. Честно говоря, не очень хорошо. Солона. Моего друга хотели усмирить. Он попросил меня о помощи, а я — разве я могла ему отказать? Усмирение ведь хуже смерти. Самсон (мрачно). Намного. Солона. Мы выкрали его филактерию и уже обнимались на прощание, как появились храмовники. Йован, так его звали, использовал магию крови и сбежал. Его подружку, помогавшую нам, изгнали из Церкви — она была послушницей, — а меня собрались отправить в Эонар. Серый Страж, гостивший в Башне, вмешался и Призвал меня. Командор Грегор был в ярости, но он ничего не мог поделать. Знаете, как говорят в Андерфеллсе? Нет силы страшнее Призыва. Самсон. Идущие на смерть... Вы от Йована научились магии крови? Солона. Нет, магии крови я научилась значительно позже, уже когда стала Стражем. У вас с этим какая-то проблема? Самсон (пожимает плечами). Я был храмовником. Мы не очень-то любим магию, особенно такую. Но если ваша магия спасает жизни — я скажу, что это хорошо. Солона. Практичный подход, Стражи думают так же. Именно Стражи научили меня не бояться магии... Возможно, еще и тем, что показали мне, что есть вещи страшнее любых малефикаров. Самсон. Например, Архидемон, пикирующий на город. Солона. Например, он. Но даже когда я победила Архидемона и меня стали называть героиней Ферелдена, я не переставала винить себя. Я думала, что подвела Первого чародея, что, может быть, именно из-за меня и из-за Йована Круг восстал, да еще и обратился к Тени, к демонам. Я винила себя в том, что Каллен стал... таким. Винила себя в том, что, даже вернувшись в Круг, я не смогла их всех спасти, а кого спасла — защитить от страхов, от кошмаров, от самих себя. Самсон. Зря. Винить себя это пустая трата времени. У других все равно лучше получится. Солона. Советовать другим всегда проще, чем себе. А я ведь так и не смогла избавиться от этого ужасного чувства вины. И, когда я думаю о том, как остановила Мор, я все равно больше вспоминаю не о победе, а о том, какой ценой она мне далась. Самсон. Все имеет свою цену, и если у тебя хватает сил — ты ее платишь. И, в конце концов, важно сделать дело. А уж как ты его сделаешь, пусть потом разбирают историки. Солона. Как дело сделано, тоже важно. Самсон. Я образно. Просто и я, и вы, и Эвелин совершили много ошибок и о многом в своей жизни жалеем. Но мы продолжаем бороться и надеяться. А что нам еще остается? Это как с лириумом, момент, когда принимаешь его не для того, чтобы было хорошо, а для того, чтобы не было плохо, наступает очень быстро. Солона. В этом мы с вами сходимся, генерал. Иногда приходится бороться не для того, чтобы победить, а для того, чтобы не проиграть, но это тоже победа, пусть и маленькая. (Берет Самсона за руку.) Давайте не мучить себя дальше. Если нам остается только ждать, давайте ждать и верить в то, что рассвет еще настанет. Самсон. Как вы только не светитесь от собственной святости. Солона. Порождения тьмы отлично видят в темноте, так что светящиеся Стражи долго не живут. Самсон. Вспомнилось вдруг: я ведь лет семь как не молился, и не пел Песню Света. Неважный я храмовник, верно? Но когда мы шли к Скайхолду, у костра вдруг кто-то завел ее, Песню. Все запели, вообще все! А я молчал и стоял, как малефикар посреди церковного хора, и Эвелин стояла. Она не пела, и я не пел. Мы смотрели друг на друга, и я думал: она ведь должна была погибнуть там, под снегом, когда сошел оползень. Она осталась сражаться с Корифеем, чтобы мы могли уйти. Какая бы она не была, с гонором или нет, не думая, пойти на Корифея с одним мечом — кто бы не дрогнул? Любой бы дрогнул. А она — нет, не дрогнула. Солона. Самсон... Самсон (целует ее в руку). Не надо ничего говорить. Спасибо за все, и за разговор этот спасибо. Но я должен найти целителя. Это сукин сын явно что-то недоговаривает.