Акт первый
Башня Круга. Под лестницей, заваленной трупами, в энергетической клетке сидит Каллен. Каллен молится, уткнувшись в переплетенные пальцы. Каллен (бормочет). Создатель, помоги, Создатель, сохрани, Создатель, помоги, Создатель, сохрани. На плечи Каллену опускаются лиловые руки с длинными черными ногтями. Потрескивает электричество, храмовник дергается, но не перестает молиться. Каллен (бормочет торопливее). Создатель, помоги, Создатель, сохрани, Создатель... За спиной Каллен появляется демон желания. Демон наклоняется к его уху. Демон. Кувшинки на пруду качаются, тянет прохладой, ты входишь в воду, обещаешь сорвать одну на пруду, где гулял с сестрой и где сестра рассказала тебе сказку о леди Озера с руками такими нежными и такими белыми, что они просвечивали на солнце. Твоя любимая похожа на леди Озера, она так чиста, что светится, и так свята, что ты готов молиться на нее, словно на Андрасте, и овладевать ей каждую ночь по много раз, как Маферат. Каллен. Оставь меня! Это все ложь. Это не Миа стоит на причале, это не я срезаю кувшинку ножом, и это не Солона сидит в лодке в короне из белых и желтых водяных цветов... Она никогда не выходила из Башни.... Я никогда не выходил вместе с ней... Демон. В своих снах и мечтах ты делал это много раз. Ты брал ее за руку и вел на полузатопленный причал, снимал с нее туфли и мыл ее белые ноги нагретой солнцем водой, перебирая — пальчик за пальчиком, и лаская языком — пальчик за пальчиком. Каллен слишком слаб для того, чтобы сопротивляться. Он стонет и падает на четвереньки. Демон. Я знаю это потому, что ты думал об этом. Потому что это правда. Я знаю твои желания лучше, чем ты сам, потому, что хотя ты лгал другим, тем, кто догадывался о твоей одержимости ей, перед самим собой ты не лгал. И я могу тебе помочь. Каллен. Как — высосав из меня все соки и закусив моей бессмертной душой? Демон. Я знаю больше, чем ты думаешь. Твои самые сильные страхи, самые темные страсти и самые мучительные желания открыты передо мной. Я читаю тебя, как книгу, и знаю, чего ты на самом деле хочешь, но в чем никогда не решался себе признаться. Я могу дать тебе это. Тебе всего-то и нужно, что захотеть. Каллен. Я никогда не перестану сопротивляться. Если ты знаешь меня так хорошо, как говоришь, то знаешь и это. Я никогда не поддамся искушению. Сны это только сны, мечты это только мечты. В делах своих я чист. Демон (перебирает пальцами на плечах храмовника). К чему такое упорство на краю гибели? Я могу дать тебе то, что ты желаешь больше всего на свете, даже больше, чем чин рыцаря-капитана и алый плащ с золотым подбоем, в котором не стыдно будет навестить родителей. Если бы только ты мог навестить их не просто рыцарем-капитаном в алом плаще, а рыцарем-капитаном с молодой женой... Каллен с трудом садится на пятки. Смотрит на свои исхудавшие, потемневшие от синяков руки. На коже видны следы зубов. Каллен. Я не сдамся и не уступлю. Со мной Создатель и благословение Невесты Его. Моя плоть слаба, но дух силен, я не поддамся своей слабости и выдержу искушение. Я давал клятвы. Я буду служить и защищать, чего бы мне это ни стоило. Демон. Ты будешь служить и защищать магов, призвавших меня? Каллен. Замолчи! Не все маги такие, как Ульдред. Демон (проводит ногтем Каллену по затылку). Странные вы существа, люди. Ты обманываешь себя, а меня называешь дочерью лжи. Маги отдали тебя мне, потому что ты был слишком сильным. Они долго спорили там, наверху, и в конце концов решили поступить именно так — все, не только Ульдред. Ульдред только привел тебя сюда, и теперь я черпаю из тебя жизнь, и отдаю ее им — магам, которых ты поклялся защищать. Каллен. Солона бы не поддалась на уговоры Ульдреда. Она бы сражалась вместе со мной. Демон. Ты так в этом уверен? Может быть, твоя Солона уже давно маг крови, а ты даже и не знаешь... Каллен. Нет! Солона бы никогда... Демон. Но ты бы не стал любить ее меньше, если бы твоя Солона оказалась магом крови? Каллен поднимает глаза. Перед ним стоит молодая женщина в мажеской робе, с седой прядью в волосах. Каллен. Солона, милая... Но ты ведь не моя милая, ты демон... (Хватает ее за руки.) Что с твоими руками, Солона, почему они все в крови? Нет, ты не моя Солона, ты маг крови. Моя Солона бы никогда не опустилась до запретной магии, никогда... Демон (голосом Солоны Амелл). Откуда ты знаешь, через что мне пришлось пройти? Магия крови спасла мне жизнь. Но разве ты от этого станешь любить меня меньше, Каллен? Каллен (закусывает кулак, в глазах стоят слезы). Нет, ты не Солона, ты демон, а я не с тобой, я в клетке. Круг захвачен малефикарами, я скоро умру — от голода или от ран, не знаю. Знаю только что рано или поздно сюда придут другие храмовники. Пусть они увидят, что я умер как их брат во Создателе, а не как покорная жертва твари из Тени. Демон (превращается в лириумного монстра). Что ж, Каллен, это было твое желание. Каллен кричит и просыпается в своей камере в подземелье Инквизиции. Каллен (прижимает руку к груди). Сон, всего лишь сон, но почему же так больно... Водит рукой по шее, нащупывает карбункулы красного лириума. Каллен. Это ведь ты насылаешь на меня такие сны, маленький красный демон. Я поклялся не вступать в сделку с демонами, а теперь один из них растет сквозь мои кости, разрывая кожу, пожирает мою плоть. Каллен долго смотрит в потолок прежде, чем заснуть. Лириум на его шее тускло мерцает в темноте.Акт второй
Спальня в Скайхолде, за окнами идет дождь. Эвелин лежит на кровати, обложенная подушками. Заходит Самсон. Самсон. Хотели меня видеть? (Показывает мокрый конверт.) Кто-то принес мне письмо и подсунул его под дверь. Эвелин. Вы поздняя пташка. Я послала к вам человека еще утром, а пришли вы только сейчас. Самсон. Я с утра на ногах, бегал по укреплениям, ездил в предгорья. Мне бросить всю работу только ради того, чтобы, пригорюнившись, как девица в башне, ждать письма от вас? Эвелин. Вы непереносимы. (Указывает жестом.) Присаживайтесь. Самсон садится на кушетку. На столике рядом с кушеткой стоит стеклянный кувшин с темной жидкостью внутри. Самсон (кивает на кувшин). Если я стану еще непереносимей, вы предложите мне вина? Эвелин. Я позову стражу и вас выставят. А то, на что вы киваете, не вино, а настой, который я пью для заживления ран. Самсон. Вот оно как. Но если вы позовете стражу, все подумают, что я позволил себе лишнего. Эвелин (удивленно). Что? Самсон. Я... собственно, ничего. Ну так зачем вы меня вызывали? Эвелин. Если бы вы не препирались, я бы сказала вам об этом сразу. Самсон. Я не препирался, а отвечал на прямо поставленный вопрос командования. Эвелин. Оставьте свои киркволльские замашки уже наконец, вы здесь не для этого. Я вызвала вас для того, чтобы поблагодарить. Самсон (поерзывает на диване). А вот это уже довольно неожиданно. Чем обязан?.. Эвелин. Мне доложили о том, какие усилия вы прилагали для того, чтобы доставить меня в Скайхолд живой. Переход по пустыне, ухабистое орлесианское бездорожье, извилистые горные дороги — если верить рапорту скаута Хардинг, вы предусмотрели все. Я не думала, что вы можете оказаться таким... Самсон. Чувствительным, заботливым и внимательным? Эвелин. Вы определенно съели что-то не то, весь день заговариваетесь. Самсон. Просто неудачно шучу. Эвелин. Перестаньте, вам не идет. Словом, примите мою благодарность и... (Окидывает Самсона беглым взглядом.) Не смею вас задерживать, уверена, у вас сотня дел. Самсон (встает, щелкает каблуками). Служу Инквизиции. Во тьму без страха, все, как написано на гербе. (Видит, что Эвелин сомневается.) Еще что-то? Эвелин (колеблясь). До меня доходили слухи... Они, конечно, ничем не подкреплены, но, все же, не могу сказать, чтобы они совсем меня не беспокоили. Самсон. А, слухи. И что за слухи? Эвелин. Слухи о том... Даже и не знаю. Самсон. Так о чем же слухи? Эвелин. О том что вы, генерал, в меня тайно влюблены. Но в последние месяцы вы вели себя настолько безупречно, что у меня не осталось сомнений, вы — честный человек, далекий от таких глупостей. Самсон (глухо). Да. Я действительно теперь честный человек, а глупости — совсем не в моем духе. Самсон уходит и нетвердой походкой спускается по лестнице. Эвелин привстает на кровати и смотрит ему вслед.Акт третий
Подвал Скайхолда, мастерская Дагны. Дагна стоит за верстаком, Солона рядом с ней. Солона. Как он? Дагна. Кто именно? Солона. Наш заключенный. Дагна. Каллен в порядке! Если так, конечно, можно сказать. Мы даем ему слабый лириумный раствор для поддержания сил, но, похоже, этого недостаточно и Каллен почти все время спит. Может быть, попробовать добавить овощной суп-пюре? Солона. Он может есть обычную пищу? Дагна. Может-то может, только его потом рвет. В нем выросло столько красного лириума, что странно, как он не потерял человеческий облик. А как инквизитор Тревельян? Каллен сильно ее ранил. Солона. Уже намного лучше. Последний раз, когда я была у Эвелин, она что-то писала, и казалась утомленной, но решительной. Ах, да, Эвелин просила вас присылать отчеты по исследованию красного лириума напрямую к ней, минуя Лелиану. Она хочет узнавать обо всем первой. Дагна. Понятное желание. Каллен как целая лириумная шахта! Я каждый раз нахожу в нем что-то новое. Солона. Пощадите мои чувства. Когда-то мы с ним были близки. Мне становится не по себе, когда вы говорите о нем, как о неодушевленном предмете. Дагна. Извините, увлеклась. Красный лириум похож на грибы. Он ест плоть, но дает ей взамен силу. Только вот плоти с каждым разом становится все меньше и меньше. Так что чем больше лириума вырастет в Каллене, тем меньше в нем останется человеческого. Но лириум что-то не больно торопится. Солона. Рискну предположить по своему опыту со Стражами, что кого-то лириум съедает быстрее, кого-то медленнее. Когда рекрутер ищет кандидатов в Стражи, он смотрит еще и на то, насколько они крепки. Обычно чем Страж слабее физически, тем быстрее его уничтожает скверна. Поэтому Стражи-маги и уходят на Глубинные Тропы первыми: в них не так уж и много плоти, которую скверна может пожрать. Дагна. Тогда лириум ест Каллена со скоростью улитки, но все же времени не теряет. У него наросты на шее, на груди, на спине, на ребрах, на руках и голенях, на бедрах и в паху... Ничего, что с такими подробностями? Солона. Ничего страшного, я все-таки Страж. Во время Посвящения разные люди реагируют на скверну по-разному, и многим приходится менять штаны. Если они переживают Посвящение, это становится неиссякаемым поводом для глупых шуток. Дагна (лукаво). Штаны, надеюсь, им меняет не командор? Солона. К счастью нет, иначе командору пришлось бы выдать Сильверитовые крылья за отвагу. (Смотрит по сторонам.) Удивительно, как в таком мрачном месте ты сохраняешь такое присутствие духа, Дагна. Я тебе даже немного завидую, оптимизм никогда не был самой сильной моей стороной. Дагна. Да ничего особенного. Тут красиво. Водопад и столько света! В Орзаммаре все было такое темное, тусклое... Вы не подумайте, я люблю Орзаммар. Но солнце, играющее в водяных струях! В Орзаммаре такого нет. Солона. Да, водопад прекрасен, как и окрестности Скайхолда. Здесь все такое спокойное, величественное: горы, упирающиеся в небо, сверкающий снег, вечно лежащий на их склонах в то время, как замковый сад утопает в цветах, ветер, треплющий баннеры, щелкающие над бездной... Если бы я приехала сюда, когда была моложе, наверное, расплакалась бы. Дагна. От горя или от радости? Солона. Сложно сказать. Красота пейзажа иногда будит в человеке воспоминания, которые причиняют ему боль. Пока бежишь куда-то, думаешь о делах, которые непременно нужно сделать, то забываешься. А когда остаешься наедине с собой, порой становится так невыносимо больно и страшно от того, что помнишь. И, в то же время, радостно знать, что все самое худшее уже позади, хотя это странное утешение. Лучше, когда нет никакой боли, о которой вспоминаешь — вот так. Дагна. У вас поэтому волосы седые? Солона. Что? Дагна. Ну, седые волосы. От боли? Солона. Наверное. Первая седая прядь появилась после Истязаний. Вторая — после Посвящения, а потом я уже перестала считать, да и во время Мора зеркала были не тем, что Стражи носили в походных мешках в первую очередь. Просто я проснулась однажды с седой головой, вылезла из палатки, увидела испуганные взгляды — и все поняла. Дагна. Когда мы встретились в Орзаммаре, у вас уже была половина головы седых волос. Я тогда подумала что у вас, должно быть, удивительная жизнь. И жуткая тоже. Вы были такая молодая, чуть старше меня, и уже поседели. Солона. Я пришла в Орзаммар в самом конце, перед самой битвой за Денерим. Нам нужны были сильные бойцы, но я до последнего сомневалась, что Орзаммар даст нам воинов. Политическая обстановка была совсем неподходящей, но когда Стражам приходилось действовать в подходящей обстановке? Я решила, что стоит рискнуть. Дагна. Да, тогда Харроумонт и принц Белен никак не могли поделить трон. Белена обвиняли в убийстве отца и брата. Я думаю, он действительно мог это сделать. Но если бы королем стал Харроумонт, было бы еще хуже, всем, кроме деширов, конечно. Все это понимали, поэтому на коронации Белена и веселились особо. Странное было время. А вы к кому пошли первому? Солона. Что ты имеешь в виду? Дагна. Стражи просили помощи у эльфов, гномов и магов. Вы первыми пошли к эльфам или к магам? Солона. К магам. Это был мой родной Круг, я хотела вернуться, я была уверена, что они точно меня поймут и поддержат, и, может быть, посоветуют, что делать дальше. Весь Ферелден считал Стражей преступниками и убийцами! Мне как никогда нужны были слова утешения от кого-то, похожего на меня, от кого-то, кто понимает что я чувствую и знает, каково мне пришлось; от мага, как и я. Дагна. Но все ведь пошло не так, да? Солона. Ты знаешь эту историю. Ее потом конечно же переврали. Героиня Ферелдена, командор Амелл, сражается с сотней, нет, с тысячей одержимых... Мне было так стыдно слушать эти небылицы в тавернах. Я сидела тише воды ниже травы, гладила собаку и молилась, чтобы меня не узнали. Дагна. В тавернах чего только не говорят, так что я слышала наверное все версии этой истории, кроме вашей. Если хотите, можете рассказать. Я не буду об этом болтать, обещаю! Или, если вы хотите, чтобы все узнали правду, скажу Варрику, и он напишет об этом книгу. Солона. Ты уже знакома с Варриком? Дагна. Не очень хорошо. Но он любит поболтать и любит книги так же сильно, как я — магию. Если слышит интересную историю, то просто не может удержаться, чтобы ее не записать. Солона. Откуда ты знаешь, что моя история интересная? Дагна. Потому что вы интересная. И еще грустная очень в последнее время. Может быть, вам станет легче, если вы выговоритесь? Моя мама любила повторять, что нельзя все держать в себе, так и разорвать может. А вот отец предпочитал молчать, и в конце концов у него схватило сердце. Я не имею в виду, что у вас тоже схватит сердце. Просто иногда полезно поговорить с кем-нибудь начистоту. Солона. Ох, Дагна, возможно, это первый раз за много лет, когда кто-то заметил, что я грустная. Стражам-командорам ведь не положено грустить. Им положено убивать Архидемонов, и, сделав свое дело, молча уходить, как настоящие героини. Да, когда я вернулась в Круг, то все пошло не так. И хуже оно пойти не могло.Акт четвертый
Сад Скайхолда. Эвелин прогуливается, опираясь на руку Вивьен. Вивьен держит лакированный ривейнский зонтик. Вивьен. Эвелин, цветик мой, тебе следует сосредоточится на главном, а главное сейчас — это визит короля Ферелдена, от которого зависят наши позиции на Юге. Эвелин. Я прекрасно все это понимаю. Но переписка с Алистером то еще удовольствие: он слишком любит рассуждать о собаках и сыре. Вивьен (закатывает глаза). Ферелденцы к сожалению никогда не были в эпицентре Игры. Простим им сердечную склонность к простоте нравов и сентиментальность насчет сыра и собак, и продолжим искать точки соприкосновения. Командор Амелл, к слову, ведь была близко знакома с королем Алистером? Эвелин. Он обязан ей троном, но командор не очень любит об этом вспоминать. Каждый раз, когда я заговариваю с ней об Алистере, она переводит разговор на другую тему. Вивьен (укоряюще). Тебе, цветик мой, лучше бы искать к ней подход, а не тратить свои душевные силы на интрижку с Самсоном. Эвелин. Между нами ничего нет, так что я не знаю, можно ли это назвать интрижкой. Я пыталась вчера дать ему шанс, но он вылетел от меня так, словно увидел демона. Вивьен. Может быть, он неправильно тебя понял? Если бы Самсон был мастером Игры, я бы могла за него поручиться, но он же родился в Киркволле — сама понимаешь, не лучшее место для молодого офицера, которым он... наверняка когда-то был. Эвелин. Я слишком люблю худощавых и нервных мужчин с плохим характером. Или просто Самсон оказался слишком похож на Роже? Каждый раз, когда я вижу его, я только об одном и думаю. Вивьен (утомленно). Что же тебе мешает перестать думать и начать действовать? Эвелин. То же, что и остановило бы тебя. Я — Тревельян, я не могу спать с кем попало, когда взгляды всего Тедаса обращены на Скайхолд. К тому же, Самсон совершенно не понимает намеков! Если мы сойдемся и не сможем сохранить это в тайне, что скажут люди, что скажет двор? Вивьен. Но Самсон ведь не кто попало. Он твой генерал, и не так уж и плохо показал себя во всей этой авантюре с Калленом. Эвелин. Ты же была против интрижек до того, как Инквизиция достигнет хотя бы части намеченных целей. Что успело так изменится? Вивьен. Цветик мой, разумеется, я была и всегда буду против растраты твоего драгоценного времени на любого мужчину титулом ниже герцога. Но коль скоро ты не можешь успокоиться, пока не получишь свое, может быть тебе и лучше объяснится с Самсоном. А вот, к слову, и он. Стоит в дверях с обычным своим видом разочаровавшегося в жизни церковного служки. Подзови его и развяжись наконец со своими страданиями и сомнениями. Вивьен вкладывает ручку зонта в ладонь Эвелин. Мимо проходит маг под крашеным соломенным зонтом. Вивьен (обращается к магу). Месье, мне нужны ваш локоть и ваш зонт. Вивьен де Фер, да, благодарю вас, безусловно честь. Вивьен уходит, Эвелин остается одна под зонтом. Самсон видит ее и хочет уйти. Эвелин. Самсон! Вивьен так некстати оставила меня посреди прогулки, а я еще собиралась посидеть в беседке. Вы составите мне компанию?Акт пятый
Башня Круга, под лестницей — Каллен в энергетической клетке, сидит спиной к дверям. К клетке подходит Солона в робе Стража. Роба разодрана, на лице Солоны ссадины. Солона. Быть того не может, Грегор сказал, что они все мертвы. Но я... Я узнаю эти плечи, этот затылок. Каллен, это ты? Каллен. Ты пришел посмеяться надо мной, демон? Солона. Какой демон? Каллен. Демон, гулящий по Башне. Или летающий? Я не знаю, как эта тварь перемещается. У нее ноги галлы, рога гаргульи и лицо... Я не могу забыть ее лицо, лицо, украденное из моих снов. Солона. Демон желания! Я встретила его там, внизу. Он предлагал мне сделку, но я отказалась. Я убила демона, Каллен, тебе нечего бояться. Каллен. Чего ты хочешь? Солона. Помочь. Каллен. Я знаю, что такое твоя помощь, и она мне не нужна. Солона. Каллен, демон желания мертв. Это я, Солона, я пришла помочь. Разве ты не хочешь, чтобы я тебе помогла? Каллен. «Разве ты не хочешь», каждый раз все с начала. Зачем тебе мое желание, мое согласие? Ты берешь все, что хочешь. Но во мне осталось не так уж и много жизни, которую можно забрать. Начинай свое колдовство, демон, и покончим с этим. Солона. Каллен, я не демон! Посмотри на меня, разве ты не видишь разницы? Я Солона, Солона Амелл, которая прошла Истязания здесь, в этом Круге. Ты носил мне пирожные и оставлял их под дверью. Ты думал, что я не знаю, от кого, но я знала. И знала вся Башня. Каллен (оборачивается). Теперь еще и в робе Стража. С каждым разом у тебя получается все лучше и лучше, демон. Из чьей головы ты украл эти воспоминания? Солона. Каллен, но это же я! (Кладет ладони на энергетический барьер, но энергия выталкивает ее руки.) Каллен. Солона... (Встает с колен.) Демону нет нужды толочься там, снаружи, значит, Солона... Это действительно ты? Солона. Да, Каллен, я. Каллен. Ты пришла за Ульдредом? Он наверху. Режет горла последним храмовникам. Поспеши, ты еще успеешь к нему присоединиться. Солона. Каллен, что ты такое говоришь. Зачем мне присоединяться к Ульдерду? Каллен. Потому что ты этого хочешь. Все маги хотят. Свобода на крови, так? Так иди и получи ее. Пусть я стану последним, кого пустят под нож во имя вашей проклятой свободы. Солона. Каллен, ты бредишь. Без воды и еды столько дней... Конечно, твой рассудок помутился. Демон желания держал тебя в плену, но я убила его, этими самыми руками. Почему только со смертью демона не исчезла клетка... Но я сейчас подумаю, и со всем разберусь. Каллен. О, твои руки. Твои маленькие белые руки, похожие на голубок. Демон искушал меня видениями твоих рук, но я не поддался. Потому что твои руки обагрены кровью. На ваших руках — наша кровь. Солона. Каллен, прошу тебя... Каллен. Нет, я скажу! Демон терзал меня не зря. Пока я сидел здесь, я многое понял. Я понял, кто ты и такие как ты на самом деле. Вы спрятались под юбками Ордена от гнева Андрасте, но даже под нашей защитой вы ухитряетесь творить свои мерзости! Вас всех нужно топить в младенчестве, разбивать головы об стены, жечь на кострах, вы хуже демонов, хуже бешеных зверей! Солона. Каллен... Каллен. Что — Каллен? Ты знаешь, что это правда. И если я когда-нибудь выйду из этой клетки, пощады не будет ни одному магу, которого я встречу. Солона. И даже мне? Каллен тяжело дышит, молчит. Солона. Каллен, я никогда в жизни не обидела тебя ни словом, ни делом. Посмотри вокруг, все эти убийства, разве я на такое способна? Ты же знаешь меня, Каллен. Я лучше буду терпеть боль, чем причиню ее другому. А Винн, ты же помнишь Винн? Она была так добра к тебе, и к другим, ко всем. А Ирвинг? Он изо всех сил старался поддерживать мир между всеми нами. Каллен. Никто из них не смог остановить Ульдера, так что какой прок от их благочестия? Все, кого я знал, мертвы или скоро умрут. И я умру. Убирайся отсюда, иди к своим друзьями-малефикарам, мажеское отродье. Солона. Нет, не уйду, пока ты заперт здесь. Я пришла освободить тебя и я тебя освобожу. А потом... Потом делай, что знаешь. (Исследует кончиками пальцев энергетический барьер.) Клетка держится за счет твоей жизни, Каллен. Она привязана к тебе кровью. Это магия крови. А магию крови можно разрушить только с помощью магии крови. Солона достает нож. Солона. Каллен, отойди от барьера. Каллен (зачарованно смотрит на ее руку). Кровь... Снова кровь. Солона. Каллен, отойди! Каллен. Зачем? Я хочу увидеть. Я хочу знать. Демон предупреждал меня, он говорил, а я... как глуп и слеп я был. Покажи мне это, Солона. Покажи мне свою кровь. Солона режет себя по руке, барьер падает, задевая Каллена. Каллен кричит, закрывает лицо руками. Солона побегает к нему, но он отталкивает ее, прижимая ладони к лицу. Каллен (с ненавистью). Прочь, ведьма. Пошла прочь, прочь, слышишь, ты!...Акт шестой
Сад Скайхолда, пустой из-за дождя. Самсон и Эвелин стоят в беседке. Эвелин опирается на зонтик, Самсон хрустит пальцами. Самсон. Вивьен что-то быстро ушла. Эвелин. Наверное, вспомнила о неотложных делах. Смотрят в стороны. Эвелин покашливает, кутается в шаль. Самсон. Может, мне проводить вас в ваши покои? Стало слишком сыро. Эвелин. Пока нет, я хочу еще немного подышать свежим воздухом. Горный считается целебным. Самсон. Морской тоже считается целебным, но в Киркволльском порту стоял такой запах, что чайки падали. Эвелин (смотрит на Самсона искоса). Мне кажется, что вы изменились. Самсон. Я? Нет. Вам только кажется. Эвелин. Но, все же, вы изменились. Вначале вы были похожи на пойманного волка, который рычал на каждого, кто подходил к его клетке. Самсон. Хотите сказать, я начал ластится к рукам? Эвелин. Не ко всем, но все же. Самсон. Если я и изменился, то не один. Вы тоже изменились. Эвелин. Разве? Я ничего такого не заметила. Самсон. Я помню вас в Убежище, вы рвали и метали, как разъяренная львица, кажется даже пытались выбить дверь камеры. Смело, учитывая то, что она была железной. Эвелин (гневно). Вам не кажется, что вы заходите слишком далеко? Самсон. Это вы сравнили меня с волком. Я просто пытаюсь соответствовать. Эвелин. Чему — Игре, Инквизиции? Самсон. Всему. Да и какая разница? Я делаю свою работу, и делаю ее хорошо. Что вы хотите знать? Эвелин (откровенно). Я снова перестала принимать лириум. Сколько я еще продержусь прежде, чем меня скрутит? Самсон (пристально смотрит на нее). Не пить лириум перед боем с Калленом было глупой идеей. Вы чуть не погибли. А если бы все-таки погибли, Инквизиция бы уже не оправилась от этого удара. Если бы мы потеряли вас, мы бы потеряли все. Эвелин. А вы? Вы бы тоже потеряли все, если бы я погибла? Самсон. Да. Так же, как и для все. Эвелин. И это все? Вы больше ничего не хотите мне сказать? Молчание затягивается. Эвелин отряхивает зонт и открывает его. Эвелин. И правда, стало слишком сыро. Вы проводите меня в мои покои? Я не уверена, что смогу подняться по ступенькам в одиночестве. Не беспокойтесь, мне нужна не именно ваша помощь, а любая, но кроме вас здесь никого нет. Самсон. А если бы и именно моя? Эвелин. Вы не ответили на мой вопрос, и хотите, чтобы я ответила на ваш? Самсон. Вы отвечаете только на те вопросы, которые вам удобны, но хотите, чтобы на ваши отвечали немедленно. Эвелин. Я устала от войны, Самсон. А вы? Почему вы не можете хоть раз в жизни повести себя как мужчина и просто меня поцеловать. Самсон (подходит к Эвелин). Я могу. Я могу даже отнести тебя наверх, если захочешь. Эвелин. Боюсь, тогда мне будет больно. Самсон. Остается только поцеловать. Это совсем не больно. Самсон целует Эвелин в губы. Лакированный зонтик падает в траву.Акт седьмой
Подземелье Скайхолда. В камере на охапке соломы лежит Каллен. Солона стоит у решетки камеры Солона. Ты ведь не знаешь, что я здесь? Конечно, не знаешь. И не знаешь, что скоро умрешь. Может быть, оно и к лучшему. Я живу и знаю, что скоро умру, и это знание никогда не приносило мне счастья. Каллен вздыхает во сне. Солона. Что же тебе снится? Стражам снятся сны о Море, гниении и смерти; это из-за скверны, а твой лириум отравлен скверной. Что если тебе снятся те же сны, что и мне? Или ты видишь своего хозяина? Корифей ошибся, выбрав тебя. Ты надломился так рано, а я нет, я выдержала. Иногда я даже завидую тебе, ведь болезнь спасла тебя от памяти. Я была бы счастлива забыть все, что видела, но я не могу. Солона подходит к решетке и берется за нее руками. Солона. Что же ты такое, что даже Дагна не может понять, как ты еще жив? Если верить ей, твои кости выела скверна, и только лириум удерживает их вместе. Я боюсь думать о том, какой силой обладает тот, кто впервые предложил тебе эту отраву. Каллен перекатывает голову по подушке, тихо стонет. Солона. Мне жаль, что это случилось с тобой, Каллен. Хоть ты и сам навлек на себя эту беду, мне все равно жаль. Но разве я могла что-то изменить? Стражи верят, что нужно сделать дело — и сделать его любой ценой, а я всегда твердила, что важно не только что ты делаешь, но и как. Как оказалось, я только рассуждала, как магичка, но поступала как Страж. Каллен снова стонет. Солона. Я не хочу этого видеть (Отворачивается.) Того, что я повидала, было бы достаточно для нескольких жизней, а у меня есть всего одна, да и та подходит к концу. Прости. Я ничем не могу тебе помочь, но я и не хочу видеть, как ты страдаешь. Я прошла Мор, но все еще, как и десять лет назад, не могу видеть бессмысленные страдания, которые не в силах облегчить. Каллен (едва слышно). Солона... Солона. Каллен? (Смотрит на Каллена.) Нет, должно быть, послышалось. Заворачивается в плащ, хочет уйти. Каллен (стонет). Солона... Солона. Ты бредишь. Ты не видишь меня и не знаешь, что я здесь. Каллен ползет, откидывая одеяло, к решетке. Солона оборачивается на звук. Солона. Что ты делаешь! Пол здесь ледяной. Холод тебя убьет! Каллен (с трудом). Или лириум. Солона. Ты знал, что я здесь? Каллен кивает. Его воспаленные глаза слезятся. Солона. И ты слышал меня? Каллен. Да. Через... песню... лириума... Солона смотрит на лириумные наросты на ладонях и сгибах локтей Каллена. Наросты окружены черными пятнами. Солона. Скверна! И Дагна ее не заметила. Как же тебе, должно быть, больно сейчас... Каллен хватается за решетку, пытается встать. Солона. Ляг, движение отнимет у тебя все силы. Каллен. Мой лириум... он поет... от твоей скверны... Дай... Дай! Каллен просовывает через решетку руку, Солона делает шаг назад. Солона. Твой лириум прожигает мою кожу. Прошу тебя, Каллен, сядь. Каллен издает булькающий звук, повиснув на решетке. Солона. Ты плачешь? Или смеешься? Каллен. Мой лириум... всегда обжигал... тебя. Не мог... согреть. Каллен опускает руку. В его глазах стоят слезы. Солона. Ох, Каллен. Солона касается рукой его щеки. Каллен вцепляется в ее запястье скрюченными пальцами, другой рукой хватает за горло. Прутья клетки обрастают лириумной бахромой, лириумные выросты на руках Каллена заметно увеличиваются. Каллен (рычит). Солона! Солона раздирает ногтями его кожу. Вены Каллена темнеют, а сосуды на шее Солоны наливаются рубиновым.Акт восьмой
Спальня Скайхолда. Слышно, как с карниза капают дождевые капли. Самсон. Солнце встало, мне пора идти. Эвелин (сонно). Нет, не уходи, полежим еще. Самсон. Если Лелиана не найдет меня на месте, скоро весь замок будет будет знать о... Эвелин. О нас. Самсон. Да, о нас. Странно звучит, да? Эвелин. Мы не значит, что теперь нет ни тебя, ни меня, есть только одно большое целое. Мы это просто... Самсон. Мы? Эвелин. Да, это просто мы. Самсон прикасается к забинтованному боку Эвелин. Самсон. Все еще болит? Эвелин. Да. Но ты был очень осторожен. Мне не стало хуже. Самсон. Не следовало это делать, конечно. Эвелин. Конечно, не следовало. Достань из ящика коробку, да, из верхнего. Самсон. Эту? Из нее что-то сыпется. Эвелин. Мука. А в муке — апельсиновый мармелад из Вал Руайо. Я ем мармелад, когда мне грустно. Самсон. Почему тебе было грустно? Эвелин. Стряхни муку, не будем же мы лежать, как на мельнице. Самсон (стряхивает муку с простыни). Я бы полежал. Эвелин. Не сомневаюсь. Мне было грустно потому, что я намекнула тебе, что я знаю о твоих чувствах, а ты ушел. Самсон. Ты намекнула, что, как приличный человек, я должен засунуть свои чувства туда, где солнце не светит. Эвелин. Конечно же, нет! (Кладет в рот кусок мармелада.) Самсон (берет мармелад, разглядывает). Отравленный, наверное? (Жует.) Вкусно. Эвелин. Ты мог бы намекнуть, что я угадала, и мы бы начали обмениваться подарками. Самсон. Я не очень хорош в туманных намеках. Эвелин. Я заметила. Постой, не глотай. Самсон. Почему? Эвелин. Я хочу попробовать мармелад из твоего рта. Самсон. Так вкуснее? Эвелин. Намного. Самсон (целуются). И правда так вкуснее. Эвелин. Признайся, ты ведь боялся меня? Самсон. Я просто дорожил жизнью. Эвелин. Настоящий рыцарь ставит на кон жизнь, не сомневаясь. Самсон. Наверное. Я, судя по всему, видел только ненастоящих, так что тебе виднее. Эвелин. Разве? (Берет Самсона за подбородок.) А как же я? Тревельяны не знают ни страха, ни упрека. Самсон. И все потому, что у них удивительно маленький словарный запас. Раздается громкий стук в дверь. Самсон и Эвелин замирают. Слышен голос Жозефины. Жозефина. Эвелин, простите, если я вас разбудила, но ситуация исключительная: король Ферелдена со свитой прибыли раньше, чем планировалось! Они объясняют это тем, что Инквизиция так хорошо расчистила дороги... Эвелин. Дыхание Создателя! (Откидывает одеяло.) Король уже в замке? Жозефина. Во дворе. С советниками, придворной чародейкой и целой сворой собак. Эвелин. Мне нужна моя парадная униформа, немедленно! Эвелин дергается и стонет, хватаясь за бок. Самсон. Эвелин! Эвелин (Самсону, свирепым шепотом). Тише, она же услышит! Самсон. На случай если еще не все видели нас в саду? Эвелин. Ты же сам хотел уйти раньше, чем тебя застанет Лелиана? Самсон. Это было до того, как ты стала шикать на меня, как на брехливую болонку. Значит, быть со мной тебе настолько стыдно, что... Эвелин. Ради Андрасте, сейчас не время для этого! (Жозефине, уже намного громче.) Жозефина, парадную униформу, быстро! Скажи Вивьен... Жозефина. Вивьен взяла на себя смелость первой поприветствовать короля Алистера в Скайхолде. Эвелин. А командор Амелл? Жозефина. Командора Амелл я известила одновременно с Вивьен, но она, кажется, так и не выходила из комнаты. Самсон. Даже в Киркволле было спокойнее. Эвелин. В Киркволле не было Игры. А теперь одевайся, тебе нужно уйти раньше, чем вернется Жозефина.