В день, когда ты проснёшься

      После того, как закончится наша война и упадёт всё оружие в грязь под ногами, мы отдадим то последнее, что было нами, будет искуплена эта чужая вина. Ад запечатан и Небо закрыто вовек – всё, что желали, к чему мы стремились – свершилось. Мы полагались на чью-то последнюю милость, но всё решили: я – ангел, и ты – человек.       Из облаков не прольётся неистовый свет в миг, когда ты, бездыханный, падёшь на колени. Я – за тобой, разметав оперённые тени по кирпичам. И иного исхода нам нет.       Мы в этот день будем долго и тихо молчать, не размыкать иссушённых прикладом ладоней…       В ночь, когда нас по обряду в огне похоронят, рухнет последняя наша с тобою печать.       Гром не расколет над крышами спящую тьму, и по земле не пройдут семимильные бури…       Ты этим утром меня разбудил поцелуем – я своим пеплом твой пепел в ночи обниму.       Что мы оставим? Семью и немногих друзей, старое фото на тумбочке и обещанья…       Брат твой нам вслед промолчит, он не верит в прощанье… В серых глазах отразится мерцанье огней. Он постоит между наших зажжённых костров и на рассвете отправится дальше на север. Он будет жить за нас всех. Я ему – в него – верю. Он – это лучшее, что есть у нас-дураков.       И прежний дождь будет биться о чёрный капот, и поливать перед ним распростёртые мили…       Небо и Ад запечатаны. Метка – мы были!       Но Преисподняя всё же лазейки найдёт.       Тонкою струйкой дым чёрный отважится течь – люди меняются медленно и неохотно. И не закончится эта дурная работа – от тьмы и демонов непосвящённых беречь.       Я не могу тебе точно сказать сколько лет ждать нам придётся, и как наше скрутится время. Но ты вернёшься – неузнанный миром и всеми, да и себя ты не вспомнишь в свой первый рассвет. Новое имя и новая жизнь пред тобой вновь распахнутся, тебя до конца принимая. Всё, чем ты был до того, как простился, сгорая, станет неясным фантомом за сонной чертой. Новой судьбы для тебя подготовлен виток – тихого Бронкса кварталы тебя поджидают. Дом и работа, и та, что с порога встречает лёгким касанием губ в чуть болящий висок. И у тебя будет выбор – пойти по пути, что непохож на дорогу, которая в прошлом, или же вновь стать преградой для тьмы…       Невозможно даже в таком возвращенье от дела уйти.       И ты шагнёшь на привычный извилистый путь – жить для других и спасать, о себе не заботясь. Будешь гореть на похожей на эту работе, не находя в себе силы спокойно заснуть.       Твой новый мир будет чище и всё же светлей: чёрного дыма тебя не окутают цепи, ты не дорогам бессчетным отдашь столько лет и столько мечтаний, а тихой и крепкой семье. И вместо соли – на шее блестящий жетон будет защитой и словом простого закона: ты охраняешь всех тех, кто спокойно спит дома и прогоняешь несчастья от тёмных окон.       Только в спокойствии этом появится брешь. Ад запечатан – ты этого, правда, не помнишь – но ты почувствуешь, стоит ему ведь всего лишь выползти в Бронкс, в новом поиске глупых невежд.       Это судьба и тебе от неё не уйти: пусть дробовик и сменился простым пистолетом. Соль и могилы – ты помнить не будешь об этом, но вновь придёшь к ним, пускай и на новом пути.       И будет страх, и расколотый надвое мир. И всё привычное станет таким нереальным. То, что сейчас для тебя так легко и нормально в той – новой – жизни отнимет запас твоих сил.       Всё на повтор – этот бой и пришедшее зло, то, что, казалось бы, кончилось в прошлом кострами…       Только ты знай – эта связь, что сейчас между нами, и для меня разобьёт невозврата стекло.       Ангел, познавший любовь, получает одно – право возврата за этой ушедшей любовью.       Душу не сжечь, не посыпать убийственной солью, и не прогнать, как синицу, в пустое окно.       Я за тобой возвращённым и новым вернусь.       В день, когда ты беспокойно и быстро проснёшься, в день, когда дрогнет всё и так опасно качнётся в сторону тьмы, в твою новую жизнь я ворвусь и встану рядом, надёжно и крепко обняв. Ты ведь не думал, что я тебя просто оставлю? Как я могу допустить эту подлую травлю, что тьма открыла на этом витке на тебя?       Я проведу, как не вёл в этой жизни… Прости. Я допускал слишком много случайных ошибок. И, когда ты будешь знать, что обманчив и зыбок солнечный Бронкс, я тебя постараюсь спасти.       Я до тебя то, что мне в искупленье дано, смело пройду, оставляя и иглы, и страхи. Всё, что мой шанс для меня приготовил на плахе, выдержу. Мне, если честно, уже всё равно будет на то, что придётся принять и пройти – если к тебе это всё приведёт – я согласен. Бронкс для меня так же нов, да и так же опасен, но где-то ты. И тебя я обязан найти.       Может быть, мы станем так же друг другу близки…       Может быть, я не позволю себе прикоснуться к пальцам твоим.       Как бы мне ни хотелось проснуться рядом с тобой, я тебя не порву на куски горькой виной и отравой решающих слов.       В этом витке ты не мой.       И я вряд ли сумею сердце открыть. Я тебя отобрать не посмею…       Но для тебя, как и прежде, я буду готов вновь умереть, и рассыпаться пеплом. Пусть ты и не меня будешь утром будить поцелуем, но я тебя буду так же беречь. Я смогу. И я огражу тебя от не твоей пустоты.       Всё на повтор. И по новой спиною к спине встанем с тобой в нашей схватке за тех, кто не знает, кто их от тени и пришлого зла охраняет, жертвуя всем, отдыхая лишь только во сне.       После того, как закончится наше сейчас, и мы уйдём сквозь огонь, чтобы снова вернуться, я обещаю, что я попытаюсь коснуться лба твоего. И спасу, как и ты меня спас.