Контроль

      Мир был абсолютно серым. Безжизненная пустошь раскинулась вокруг, насколько хватало глаз. Тёмная растрескавшаяся земля. Пыль и песок, или быть может, тлен. Тёмно-серая пелена закрывала небо. За ней не видно было ни проблеска звёзд, ни лунных отблесков, ни солнечного света. В этом месте, где бы оно ни находилось, царил рассеянный сумрак. Сам воздух, казалось, излучал слабое свечение. Туман серой клочковатой рекой струился над пустошью. Тот то густел, то становился почти прозрачной дымкой.       Изая поднялся на ноги и отряхнул одежду от пыли. Голова гудела, отдаваясь болью в висках. Ныло плечо. Убедившись, что рана не открылась, и кровь не идёт, Изая ещё раз осмотрелся. Вдалеке сквозь прорехи в тумане тёмной россыпью виднелись не то каменные насыпи, не то руины города. Под ногами не было и намёка на дорогу или тропу. Лишь растрескавшаяся почва, усыпанная серой пылью.       Изая медленно пошёл вперёд, используя руины, как ориентир. Он не имел ни малейшего представления о том, где и каким образом оказался. Последнее, что всплывало в памяти — сражение с даллахан на крыше и занесённая коса. Дальше всё было столь же туманно, как мир вокруг. Словно зыбкий сон из отрывков фраз и разрозненных фрагментов.       Если даллахан убила его, то логичным было предположить, что он оказался где-то за гранью. У этого места много названий: чистилище, лимб, преддверие. Но в его представлении оно не должно было быть настолько пустым.       Вокруг властвовала тишина. Единственным тихим звуком, ту нарушавшим, был шорох сухой земли под его ботинками. Изая бездумно брёл вперёд, особо не глядя по сторонам. Пейзаж не баловал разнообразием: туман и пустошь, да тёмные руины вдалеке. Воздух обволакивал вязкой жижей. Здесь, похоже, не существовало ветра, но что-то заставляло туман пребывать в постоянном движении. Тот словно гигантская река в привычном русле, струился вперёд. Бело-серые завихрения чередовались с прорехами.       Внезапно из тумана вынырнуло тёмное нечто на расстоянии вытянутой руки по правой стороне. Изая отшатнулся от неожиданности и шумно втянул воздух. Существо появилось абсолютно бесшумно. Внешне оно напоминало мёртвую лошадь, движимую неведомой силой. Скелет туго обтягивала линялая шкура. Сквозь прорехи в ней виднелись белые кости рёбер и позвоночника. Голова сохранилась лучше. Тварь повела дырявыми, словно изъеденными, ушами и повернула к нему морду. Один глаз отсутствовал, второй был затянут белым бельмом.       Изая замер, не желая привлекать к себе внимания. Не ясно было, что это за тварь, и насколько она может быть опасна. Лошадь раскрыла пасть. Нижняя челюсть отвисла так, словно перед ним был крокодил. Мелкие острые зубы в два ряда усеивали рот. Лошадь издала тихий хрип. Раз, другой, третий.       Изая задержал дыхание. Он не сводил взгляда с неведомой твари, готовясь сорваться с места и броситься прочь при первом же признаке опасности. Лошадь ещё с минуту простояла, таращась на него слепым глазом. После чего захлопнула пасть и так же бесшумно скрылась в тумане. Изая тихо выдохнул, выждал ещё несколько минут и направился в противоположную сторону.       Он медленно брёл вперёд. Мимо пропалывали в тумане чёрные тени, но больше ему никого и ничто не встретилось. Он не мог сказать, сколько прошло времени. Возможно, тут и не существовало такого понятия. Руины ничуть не смещались, словно он стоял на месте и не продвигался вперёд. Полумрак сгустился. На расстоянии вытянутой руки уже с трудом удавалось что-то разглядеть.       Внезапно Изая уловил какой-то слабый звук. Остановившись, он прислушался. Монотонный стук раздавался впереди. Изая направился в ту сторону, ступая, как можно тише. Он был настороже, всерьёз ожидая в любой миг появления очередной жуткой твари.       Вскоре впереди забрезжил свет. Жёлтый тусклый огонёк маячил в туманной дымке. Следом показались очертания чьей-то фигуры. Сутулый старик копал землю. Тот замахивался самодельной мотыгой из куска покорёженного железа, примотанного к палке.       Перед ним была уже довольно глубокая яма. А он всё откидывал в сторону комья ссохшейся земли. Вероятно, заслышав его шаги, старик поднял голову. Вопреки ожиданиям, его лицо не было полуистлевшей маской с прорехами и вываренными бельмами глаз. В его спокойном взгляде читалась усталость.       — Очередная заблудшая душа, полагаю? — усмехнулся старик, обнажая кривые пожелтевшие зубы. — Здравствуй.       — Здравствуйте, — рассеянно отозвался Изая, подходя ближе и заглядывая в яму, та оказалась пустой. — Это место…       — Лимб, — отозвался старик, предугадывая его вопрос. — Это место забвения.       — Забвения? — переспросил Изая.       — Да, — старик прислонил мотыгу к плоскому камню и, кряхтя, выпрямился. — Это место, где всё стирается и исчезает навеки. Здесь лишь призраки да монстры. Монотонная серость и вечный туман.       — Призраки? — поинтересовался Изая. — Мне довелось встретить странную мёртвую лошадь по пути, но больше я ничего такого не видел.       — Души, что оказываются здесь, стираются, — пояснил старик. — Воспоминания меркнут одно за другим. Сначала старые, потом более свежие. Когда они заканчиваются, души, оставшиеся в лимбе, становятся тенями в тумане. У них нет ни имён, ни индивидуальности, ни последнего пристанища, ни упокоения.       — Говоришь так, словно давно здесь, — заметил Изая, рассматривая собеседника.       — Давненько, — усмехнулся тот. — Я прожил очень долгую жизнь. Много накопил воспоминаний. И светлых, и тёмных. Достаточно, чтобы увидеть, что происходит с другими вокруг. В этом плане тебе не повезло, приятель, ты ещё так юн.       — Это могила? — поинтересовался Изая, кивая на яму у его ног.       — Да, — не стал отрицать старик. — Я вырою себе могилу, выточу своё имя на этом надгробии, — он указал на плоский камень рядом. — Когда от меня уже мало, что останется, лягу в сухую землю и стану тленом. Я не хочу тенью метаться в тумане ещё вечность. Я устал и жажду покоя.       — И ты уверен, что это поможет? — с сомнением глядя на него, поинтересовался Изая.       — Я видел, как это делали другие, — усмехнулся старик. — Они обхитрили забвение. Они выточили имена на камне и легли в землю. Они обманули это место и не остались безымянными. Стали единым с землёй. Стали тленом и серой пылью. Они обрели покой.       — И нет никакой возможности выбраться отсюда?       — Выбраться? — старик хрипло рассмеялся. — Куда выбраться? Приятель, ты уже мёртв. Это конец пути. Поищи подходящее место и вырой себе могилу. Хоть руками рой, всяко лучше, чем вечно метаться в тумане, лишившись рассудка и покоя.       — Что ж, ясно, — вздохнул Изая. — Спасибо за информацию.       Обогнув старика, что снова взялся за дело, он направился дальше по течению туманной реки.       — Поторопись, приятель, у тебя не так много времени. Найди своё место. И берегись: не все здешние твари слепы и глухи. Не все забыли, что такое голод, — донеслось ему вслед.       Песок тихо хрустел под ногами. В тумане мелькали тёмные нечёткие силуэты. Каждый шаг давался сложнее, словно он поднимался в гору. Воздух вокруг, казалось, загустел и стал тяжёлым.       Вскоре туман поредел, а потом развеялся. Изая обнаружил, что и впрямь оказался на вершине небольшого утёса. Туманная река огибала тот, разделившись на два рукава, и впереди вновь сливалась в один поток. Сразу же у подножия расположилось не меньше дюжины могильных плит. Были они гладкими, словно галька на дне реки, отшлифованная водой. От надписей на них не осталось и следа.       — Упокоение, говоришь? — вздохнул Изая, глядя поверх них на пустынную равнину.       Туманное море растянулось до самого несуществующего горизонта. Далеко впереди над ним высилась чёрная громада — изломанный угловатый хребет. Различались отдельные позвонки и торчащие из них кривые костяные пластины. Хребет покачнулся и медленно двинулся в сторону. До Изаи донёсся далёкий низкий гул.       Лицо Изаи было бледным, а руки казались слишком тонкими. Тот лежал неподвижно, и потому не походил на спящего. Шизуо хорошо помнил, что Изая любит крутиться во сне, возится на кровати, как блоха. Сейчас же тот скорее напоминал недвижимое изваяние. Бледная реалистичная скульптура. Пустая оболочка.       Эти ассоциации не оставляли Шизуо в покое. Он то и дело пристально вглядывался, как поднимается и опускается грудь Изаи в такт слабому дыханию. Периодически ресницы того вздрагивали, тогда Шизуо чуть подавался вперёд. Но всякий раз ожидание оказывалось напрасным.       — Ты бы хоть душ принял и переоделся, — раздался негромкий голос у него за спиной.       — Да, надо бы, — отозвался Шизуо, рассеяно глядя на разводы засохшей крови на ладонях.       — Ты всю ночь тут просидел, — заметил Шинра. — Тебе бы поспать.       — Он просил меня о помощи, — глухо отозвался Шизуо, избегая смотреть на неподвижное, словно маска, бледное лицо Изаи. — А я не представляю, что делать.       — Рана на груди не опасна, — произнёс Шинра. — Она даже не сильно глубокая, не пришлось и швов накладывать.       — Тогда почему он не приходит в себя? — спросил Шизуо, рассматривая собственные ладони.       — Не знаю, — признался Шинра. — Состояние весьма схоже с комой. Это когда организм полностью функционирует, но сознание отсутствует.       — Это лечится? — спросил Шизуо, поднимая на него взгляд.       — Когда как, — уклончиво отозвался тот, выглядел он озадаченным. — Зависит от причин. Иногда люди внезапно выходят из комы, спустя годы жизни на аппаратах. Иногда не выходят. У комы может быть несколько причин, но тут ни одна из известных мне не подходит. Боюсь, дело не в полученной травме, а в том, кто и как её нанёс. Возможно, теневая коса даллахан способна нанести невидимые глазу повреждения, и я ничего об этом не знаю. Потому и не представляю, как это лечить, если это вообще можно вылечить.       — Ясно, — глухо отозвался Шизуо. — Как там Селти? Она очнулась?       — Да, — односложно ответил Шинра.       — С ней всё хорошо? Она нас помнит?       — И да, и нет, — уклончиво отозвался Шинра.       — Всё должно было быть не так, — вздохнул Шизуо, откидываясь на спинку стула, он и сам не заметил, что стиснул пальцы так сильно, что ногти впились в ладони. — Ненавижу это чувство.       — Какое? — негромко уточнил Шинра.       — Беспомощность, — ответил Шизуо. — Всё идёт не так, а ты не имеешь ни малейшего понятия, что тебе делать, как помочь.       В комнате повисла гнетущая тишина. Шинра угрюмо молчал, глядя в сторону. Шизуо рассматривал тонкие пальцы Изаи на белой простыне. Бледные, с синими прожилками. Шизуо и хотел и боялся их коснуться. Отчего-то ему казалось, те окажутся пугающе холодными на ощупь.       — Я так и не извинился, — тихо проронил он, ни к кому толком не обращаясь.       — За что?       — Просто… накопилось всякое, — ответил Шизуо.       — Ещё успеешь, как очнётся, — попытался приободрить его Шинра, но в голосе того не прозвучало ни капли уверенности.       Со стороны коридора раздались негромкие шаги. Шизуо обернулся. В дверях стояла Селти, в руках она держала развёрнутый к ним коммуникатор.       «Сам по себе он не очнется», — была надпись на том.       Селти простояла так ещё с минуту, потом вздрогнула и принялась набирать текст.       «Простите, я не хотела подслушивать ваш разговор. Это так странно, мне кажется, недавно я могла говорить. Я слегка теряюсь с этим способом общения».       — Как ты? — спросил Шизуо. — Помнишь что-нибудь?       «Нормально, — набрала Селти, на миг, похоже, задумалась и добавила. — Всё путается. Я словно смотрела долгие сны. Один за другим. И теперь я очнулась и не понимаю, что было сном, а что явью. Я вроде и узнаю, и не узнаю вас одновременно. Мысли и ощущения путаются».       — Понятно. Мне жаль, что так вышло, — сказал Шизуо. — Извини, я понимаю, что ты ещё толком не разобралась в происходящем, но только что ты писала, что сам он не очнётся. Можешь пояснить, что ты имела в виду?       Селти сделала пару шагов и повернулась к кровати. Чёрная дымка, струящаяся из обрубка её шеи, стала густой и витиеватой. Простояв так с минуту, Селти вновь принялась набирать текст.       «Знаю, это прозвучит очень странно, но вам придётся мне поверить. Никаких доказательств у меня нет. Сейчас я словно разделена на две части. Одна здесь, во плоти, а другая… в другом месте. Она словно призрак.       То место пустое и мёртвое. Там нет жизни, нет тепла, нет света. Лишь бесплодная почва, устланная тленом. Это край забвения, наполненный туманом, неприкаянными душами и тварями из человеческих кошмаров.       Ваш друг. Он сейчас так же словно разделён на две части. Одна здесь, другая там. Я вижу это место сквозь неплотную дымку. Не слишком чётко. Но там безжизненно и тоскливо. Воздух вязкий, а тени длинные. Серый мир, сотканный из тумана и забытых страшных снов. Он иссушает душу, стирает личность.       Я могу его коснуться сквозь тонкую связь со второй своей половинкой. Но она, как тончайшая нить, что в любой момент может оборваться. Боюсь, это ненадолго, и вскоре я уже не смогу ощущать это место».       — И что можно сделать, чтобы помочь ему выбраться? — спросил Шизуо, поднимаясь со стула. — Как туда попасть?       «Умереть, — набрала Селти. — Это место не для живых. И называется оно лимбом».       — Ничего нельзя сделать? — растерянно поинтересовался Шинра. — Для него это конец?       Селти вновь замерла неподвижно и простояла так какое-то время. Потом она принялась печатать.       «Живым туда дороги нет. Но думаю, я могла бы попытаться поговорить с вашим другом. Не знаю, откуда пришло это знание, но мне известно, что в тот мир ведёт несколько врат. Если он сумеет отыскать нужные, есть шанс, что он сможет вернуться через них».       — Знаю, что мы тебе сейчас словно чужие люди. Образы из сна, как ты сказала, — произнёс Шизуо. — И о нём, возможно, ты толком ничего хорошего не запомнила, но прошу тебя о помощи.       — Это может быть для неё опасно, — возразил Шинра.       — Селти, — позвал Шизуо, не обращая внимания на его слова. — Он просил меня о помощи, и после твоих слов я сполна осознаю, что единственное, что я могу, это просить тебя рискнуть и рассказать ему о вратах. Прошу, пожалуйста, помоги.       — Но она и так уже… — начал было Шинра.       Селти начала набирать сообщение, и тот замолчал, не договорив.       «Я смутно и плохо помню, что было до сегодняшнего утра. И я ещё потом обязательно постараюсь разобраться. Но здесь и сейчас, я чувствую, что должна помочь. И я попытаюсь. Я буду осторожна и сделаю всё, что в моих силах».       — Спасибо, — выдохнул Шизуо, опускаясь обратно на стул, — спасибо тебе.       Шинра промолчал, хотя и выражал недовольство всем своим видом. Селти опустилась в кресло и замерла. Чёрная дымка вытянулась в тонкую струйку.       — Его зовут Изая, — негромко произнёс Шизуо, хоть и не знал, слышит ли его сейчас Селти или уже нет.       Утёс остался позади и давно потерялся в тумане. Что впереди, что позади, что по краям — всё в нём терялось. Бесконечное бело-серое марево, струящееся вокруг. Из него навстречу выныривали гладкие камни, стёртые остовы скелетов неведомых тварей, нашедших здесь свой конец, свежие и почти засыпанные серой пылью могилы. Словно всё в этом мире рождалось в бескрайнем море и в нём же исчезало.       — Изая…       Голос звучал, казалось, в его голове. Тихий, смутно знакомый. Изая усмехнулся, списав это на усталость.       — Изая, — послышалось отчётливее.       Один из нечётких силуэтов в туманной дымке приблизился. Было что-то непривычное в его очертаниях. Присмотревшись, Изая убедился, что у того отсутствует голова.       — Селти? — удивился он.       — Я… — она осеклась, — меня так называют, да.       — Вот как, значит, воспоминания к тебе не вернулись? — вздохнул Изая. — Эту битву, выходит, все мы проиграли.       — Не совсем. Всё смешалось. Я запуталась, — отозвалась та, очертания её расплывались, теряясь в густых туманных завихрениях. — Но это не столь важно сейчас. Твой друг просил помочь тебе выбраться отсюда.       — Выбраться из лимба? Разве я не мёртв? — уточнил Изая.       — Нет, — отозвалась Селти. — Ты разделён. Часть тебя, твоё тело, осталось там, твоя душа и сознание оказались здесь. В лимб ведёт много дорог, здесь существует много врат. Одни из них всегда открыты: врата в мир мёртвых. Из них струится туман, если идти против его течения, окажешься в небытие. Но есть и врата в мир живых. Они открывается лишь тогда, когда тело лишается души, но не погибает.       — Что-то вроде комы? — предположил Изая.       — Да, в подобных случаях, — подтвердила Селти. — Но через эти врата может пройти любая душа, поэтому тебе нужно спешить. Двигайся по течению и выйдешь прямо к ним.       — С чего ты взяла, что какая-нибудь душа ещё не проскользнула в них? И разве врата никто не охраняет? Страж, например.       — Им не требуется страж. Души испытывают сильные муки рядом с ними: отчаяние, безысходность, ужас, боль, опустошение. Подобраться близко к вратам тяжело. Здесь не найдётся душ, что смогут вынести пребывание там долго, а открываются те довольно редко. Но, несомненно, найдутся те, кто попытается вырваться наружу. Поспеши.       — Хорошо, я понял. Спасибо за информацию и за помощь тоже спасибо, Селти.       Он двинулся дальше, держась в струящемся потоке тумана. Призрачная фигура Селти последовала за ним. Очертания её то становились почти чёткими, то размывались, теряясь в бело-серой дымке.       — Водится ли что-то опасное у врат? — спросил Изая, припомнив гигантский хребет неведомой твари, что видел с утёса.       — Нет, не думаю, — ответила Селти. — Но тебе стоит опасаться другого опасного врага. Своей тени.       — Тени? — переспросил Изая, оборачиваясь.       — Нет! Не смотри на неё, не дай ей понять, что знаешь, — предостерегла Селти.       Изая скосил взгляд через плечо. Его тень удлинялась и сжималась, щетинилась иглами. Она то густела, то бледнела, становясь едва заметной.       — Почему ты решила помочь, ведь это и для тебя может оказаться опасным? — поинтересовался он.       — Твой друг попросил помочь тебе. Моя связь с этим миром зыбкая и, мне кажется, она может оборваться в любой момент. У меня было мало времени на раздумья. Он сказал, что ты просил его о помощи, перед тем как… — она осеклась.       — Умереть, — подсказал Изая.       — Он сказал, что не может сделать ничего больше, кроме как обратиться ко мне. Он выглядел напуганным и… потерянным. Я не могла отказать.       — Шизу-чан умеет быть убедительным, — усмехнулся Изая, — но я не просил меня спасать. «Спасибо» — вот, что я хотел сказать напоследок. Передашь ему?       В ответ не донеслось ни звука. В туманном море мелькали тёмные далёкие тени.       — Это ты уже не слышала, да? — проронил в пустоту Изая.       Воздух вокруг, казалось, густел с каждым мигом. Изая загребал туман руками, толкая тело вперёд. Каждый новый шаг давался труднее предыдущего, словно что-то цеплялось за плечи и тянуло его назад. Его тень удлинилась и растеклась чернильным пятном. Крючьями та цеплялась за трещины в земле, обвивала гладкие камни, волочилась следом.       — Отпусти меня, чёртов якорь, — выдохнул Изая, делая очередной шаг.       Туманное море расступилось. Сказать, что врата были исполинских размеров, было бы равносильно, что не сказать ничего. Те вырастали из земли и терялись в серой небесной хмари. Створки их ещё были приоткрыты. Тонкая полоска тёплого солнечного света, рассеивающего туман, падала к ногам. Символы древних письмён, покрывающие врата, слабо сияли, отгоняя полумрак. До них оставалось всего несколько шагов.       — Очнулся! Шизуо, слышишь, он очнулся, — донёсся до него голос Шинры.       Шизуо поспешил вернуться в комнату. Изая сидел на кровати, потирая глаза, словно просто проснулся после долгого сна. Был он ещё бледен.       — С добрым утром, Шизуо, — усмехнулся тот, заметив его.       — Идиот, — отозвался он, подходя к кровати и опускаясь на стул: усталость как-то разом навалилась на плечи.       — А как же похвала за храбрость и всё тому прочее? — поинтересовался Изая, щурясь.       — Прости, — тихо выдохнул Шизуо.       — За что? — удивился тот.       — Просто, — не стал пояснять Шизуо, — хотел сказать.       — Спасибо.       Изая засобирался домой уже к вечеру, заявив, что и без того слишком уж загостился.       — Пока, Шизуо, — окликнул тот уже в дверях. — Я ещё как-нибудь загляну в ваш весёлый район.       — Лучше не надо, — привычно проворчал Шизуо.       — Тогда ты заходи, — махнув рукой, сказал Изая прежде, чем раствориться в шумной толпе.       — Дежавю, — вздохнул Шизуо, когда дверь захлопнулась.       — Что? — переспросил Шинра.       — Всё словно повторяется и движется по кругу, снова и снова, — пояснил он. — Странное чувство.       — Говорят же, мир движется по спирали, — заявил Шинра. — Виток за витком, и всякий раз что-то меняется.       Шизуо отправился домой вскоре после ухода Изаи. Но и на шумных улицах, и дома на тихом балконе его не оставляло неприятное чувство тревоги. В пачке, что отдал ему Изая вечером накануне, оставалась одна сигарета, когда он вышел из дома, оставив ту на балконе на потом.       Район Синдзюку всегда был менее шумным. Шизуо тот казался даже несколько неприветливым. Свет неоновых вывесок многочисленных реклам — холодным.       Шизуо долго размышлял о том, что сказать в оправдание своего визита, но когда дверь открылась, заготовленные варианты разом вылетели из головы.       — Привет, Шизуо, — удивлённо моргнув, произнёс Изая.       «Виток за витком, и всякий раз что-то меняется», — вспомнились ему недавние слова Шинры.       — Я решил продолжить лечение, — сообщил Шизуо, сочиняя на ходу.       — Шинра сказал, что оно тебе не помогает, — заметил Изая.       — Шинра не психолог, — парировал Шизуо.       — Дёшево тебе это не обойдётся, — усмехнулся тот, пропуская его в квартиру. _________ Иллюзия (иллюзия восприятия) — неадекватное отражение воспринимаемого предмета и его свойств; искажение восприятия частных признаков неких предметов или изображений.