Почти ирония судьбы

К родственникам на юг наша семья приезжала крайне редко. Лично я половины родни в глаза не видел. Мне, впрочем, как и отцу, хватало визитов к бабушке. Когда мама была жива, прилетали погостить каждый год. Смутно помню то время, мне тогда всего семь лет было. Потом уже приезжать в отпуск на юг стали реже. У отца родных не было. Сам он был детдомовский. Потому старался связей с мамиными родственниками не терять. Последний наш с отцом визит к бабушке был три года назад. И воспоминания еще не померкли. Честно говоря, я уже давно пришёл к выводу, что не только моя бабка такая эмоциональная. Это на юге весь народ с похожим темпераментом. И то, что нас с отцом просто шокировало, здесь считалось в порядке вещей. Причём никакие ухищрения не помогали избежать той самой «народной огласки», которую папа так ненавидел. О нашем предстоящем визите бабка успевала растрезвонить всем заранее. И как только мы приезжали, с нами начинали здороваться соседи ещё на подступах к дому. А уж поездки на рынок превращались в просто незабываемое представление. А бабушка, конечно, была «главным режиссёром и постановщиком». Нам с папой выделялась роль немых статистов. Лучше бы ещё слепых и глухих. Потому что пережить эти «выходы в люди» нам стоило больших нервов. Да что там рынок! Цирк начинался уже в транспорте. В маршрутках бабушка принципиально не ездила (это же чего такие деньги тратить!). Потому мы вначале долго ждали нужный троллейбус, а потом пытались в него втиснуться. Отчего-то летом этот вид транспорта всегда был в режиме «час пик». Отец порой пытался схитрить и, подтолкнув «любимую тёщу» на среднюю площадку, сам шустро перемещался к последней двери. Угу. Как будто такой манёвр мог нашу бабушку остановить. Проходила обычно пара минут, пока родственница не находила достойный объект «на поговорить». Тут, правда, были варианты. Бабушка вначале отвоёвывала себе сидячее место или, если вокруг были такие же пенсионеры, оставляла всё как есть. Но на поток её красноречия положение «сидя» или «стоя» не влияло. Обычно это начиналось с безобидного вопроса к выбранному собеседнику. – А шо у вас, это яблочки (груши, виноград или прочее, в зависимости от ситуации) в сумке? … – С дачи? … – У меня тоже уродились. Вот, внучек приехал, кормлю витаминами. … – Так зять у меня военный. У них в Забайкалье такого нету. Китайцы же всякую дрянь везут. А у меня всё натуральное. … – Внучек, да, бледненький, так у них и солнца, почитай, нету. Зять тоже здоровьем не блещет. Шестнадцать лет уже служит. … – Мужчина в белой футболке на задней площадке! Чуть повернитесь! Тут женщине моего зятя не видно! Понятное дело, что после этого заявления практически все пассажиры начинали разглядывать «того зятя, что в Забайкалье живёт». Отец, красный от злости, только сжимал зубы и скупо отвечал на вопросы какого-нибудь дедка о том, как оно теперь служится. Нужно ли говорить, что приезжать в отпуск к «маме жены» папа, мягко говоря, не любил. А уж мне, тем более, не улыбалось пустить каникулы коту под хвост. Но в конце одиннадцатого класса бабка нас замучила звонками. Суть разговоров сводилась к тому, что поступать учиться мне нужно на юге. И вообще, «скоро помру, кому квартира останется»? Было такое впечатление, что о нотариусах и завещании бабка никогда не слышала. Я было хотел возразить и откреститься от столь сомнительного предложения, но тут уже отец привёл веские доводы. Москву или Питер мы финансово не потянем. Учиться можно и дома, но именно в данной ситуации бабка была права: после учёбы я застряну в Забайкалье. Поскольку я смутно представлял себе совместную жизнь с бабушкой, то сопротивлялся долго. Но как только получил все документы, отец просто поставил меня перед фактом: билет куплен, собирай вещи. Если нет, то осенью в армию. В какой-то степени я понимал родителя. Ему хотелось немного личной жизни. Да и мне не помешает сменить обстановку. Так что, упаковав две огромные спортивные сумки и рюкзак, я отправился в дальний путь.