Дани
Прямо-таки рухнув в «упор лежа», безропотно делаем подходы и время от времени бросаем косые взгляды на разворачивающиеся события. Алекс утащил Лекс подальше от пристальных взоров, а я никак не могу понять: злится Матиас на меня или нет, хотя вроде бы я тут и не причем. Конечно, мы с девчонками — Теа, Джесси, Грейс и Хейли — видели, знали, что между старшей урожденной Линдси и Алексис ненависть буквально искрится. Рыжая ее с первого квадрата преследовала, ну и Лекс не осталась в сторонке. Нам бы вместе держаться, вообще-то наша вина в какой-то степени есть в том, что рыжей стерве удалось оглушить Лекси. Но Майли весь поглощен Фокси, Джон не спускает глаз с Джес, Грейси устроила знатные гляделки с Лари, ну, а мои все мысли только о том, как бы остаться с Матом наедине. Особенно после нашего грандиозного забега под дождем. И я все не могу забыть, все прокручиваю в голове то, что случилось пару дней назад, на третьем квадрате «сафари»… Ах ты, черт, еще и дождь этот! И так ничего не видно и не слышно, только пульсирующая в ушах кровь, только частое дыхание, и бежать, бежать, не останавливаться, крепко сжимая в руках пустой маркер. Меня кто-то преследует, но я не оглядываюсь, нет времени. Лекси от меня отрезана, нас загоняют, сужают кольцо. Многих поймали, нам не выстоять против десяти Бесстрашных. Только бы прорваться, только бы! Я уже слышу приближающиеся шаги, маркер хлопает мне в спину, но я успеваю пригнуться и бежать дальше. Судя по шагам, преследователь еще довольно далеко. Мысли при беге прыгают и путаются, стараюсь представить, что я буду делать, когда он меня настигнет. Сказали, что можно вступать врукопашную, а насколько сильно? Если преследователя оглушить палкой, интересно, это будет считаться? Или опять баллы снимут? Еще пара хлопков, накрывает. Делаю кувырок по земле, надеясь что… А, черт, нет, не везет, натыкаюсь на выступающий из земли корень. Подняться уже не успею, тело пронзает сначала боль в спине от удара об корягу, а потом мне в пятую точку влетает сразу несколько нейростимуляторов. М-м-м-м, ч-ч-ч-че-е-ерт, бля-я-я-я, как же… И кто это у нас такой меткий, сука? Рывок, и вот я уже в вертикальном положении. Охренеть, да это девка! Рори, кажется, она всегда на выездах с нами. — Ну что, попалась? — с ухмылкой спрашивает она. Ну нет уж, Бесстрашные так просто не сдаются. Непослушными руками нащупываю маркер и резко, как только могу в своем положении, мечу девице в нос. Она успевает увернуться, замахивается для удара, но и я тоже не лыком шита. Пригибаюсь и хватаю ее за ноги, опрокинуть и вырубить. Может, тогда убежать смогу. Что она сделала я не поняла, только вот уже в следующую секунду я вся скручена, руки вывернуты. Пробую избавиться от захвата, но она успевает надеть на меня тонкий магнитный браслет. Наручники. Всё, я пленная. Вот черт! — Ну, пошла, — легонько подталкивает меня девушка. — Совсем чуть-чуть ты не дотянула — до базы буквально двести метров. — Вижу, не слепая, — бурчу я, не в силах остановить дрожь. Блин и обидно, и вообще… Победные крики со стороны базы оглашают окрестности. Мы выиграли, класс! Теперь у всей группы будут высокие баллы, здорово. Это немного примиряет с жизнью. — Да ладно, не бурчи, ты честно попалась. А вообще, ты молодец, не сдалась, билась до последнего. Ты настоящая Бесстрашная. Понимаю, почему он тебя выбрал. — Кто кого выбрал? — говорю, еле двигая помертвевшими губами. — Матиас. Ты ведь с ним встречаешься? Опа. Я невольно оборачиваюсь и рассматриваю девушку. Вот и она, как говорится. Та самая, о которой я спрашивала Матиаса. Он клялся, что расстался с ней, а поди ж ты, «меня он выбрал». Ну зачем надо было врать? Стараясь не рассматривать ее уж очень откровенно, впитываю в себя все, что может быть с ней связано. Миленькая. Я б даже сказала, симпатичная. Большие карие глаза, хрупкая. Дерется выше всяких похвал. Мат сказал, что не захотела его ждать. Ну, наверное, у нее отбоя в парнях нет, с такой-то внешностью. Вот не хотела я завязывать отношения со всякими напыщенными красавчиками, знала же! Только бы не получилось, как у Лекси, блин. Чем мне это грозит, интересно? Тоже будет мне всякие подляны делать? Хотя, эта девица совсем на Линдси не похожа, но по внешности судить — дохлое дело. Мы выходим к базе, девушка снимает с меня наручники, и я иду к своим. Взгляд натыкается на Мата, и мне становится не по себе под его горячим взглядом. Мне так не хватает его сильных рук. Но вот только зачем он врал мне? — Ну что, Дань, ты как? Не сильно тебе досталось? — налетает на меня взбудораженная Лекси. Она погоняла по лесу Лин и теперь вся светится от удовольствия. — Да все нормально, зато ты успела увернуться. Я смотрю, ты Лин оприходовала, вон она с Алексом, что-то там пытается шепелявить. — Да пускай, теперь уже все равно! — Не боишься, что эта дура может задумать хрень какую-нибудь? — Волков бояться, в лес не ходить. Она меня так допекла, что… — но договорить Лекс не успевает, потому что на нее набрасывается с поцелуями Алекс. Помимо воли я фыркаю и отворачиваюсь. Ну надо же, никого не стесняются. Мат так никогда делать не будет, а внутри все сжимается от сожаления. Не так уж я нужна ему, чтобы ради меня правила нарушать. Но не успеваю я подойти к общей палатке, больше напоминающей шатер, как кто-то резко хватает меня за руку, и вот я уже прижата к дереву, чувствую жар от могучего тела, такого знакомого и почему-то… родного. Невольно обнимаю его, хотя выяснить, почему он не сказал мне правду, надо бы сначала. — Дани, я скучаю, страшно, — бормочет Мат, целуя меня в шею, поднимаясь губами выше. — Не могу больше терпеть! Не дождусь, когда мы окажемся в Бесстрашии, я тебя тогда вообще никуда не отпущу. — Мат, подожди… постой… ах, черт! — Боже, его руки, я просто сейчас расплавлюсь. Все тело горит, подается к нему навстречу. Что же такое, где же контроль, почему я не могу все это прекратить? — Ма-а-а-атиас, пожалуйста, не делай этого со мной! — Что, девочка? — Непозволительно жаркий шепот. Вот, дьявол, нас сейчас тут увидят! Но как же, мать вашу, не хочется это прекращать! — Что не делать? Не целовать тебя? Не могу, совершенно не получается! — Я… хотела у тебя узнать… — Надо, надо взять себя в руки. — Зачем ты соврал мне? Мат замирает, как изваяние, и удивленно на меня смотрит. Меня немного потряхивает от возбуждения, он тяжело дышит, но все-таки становится чуть полегче. — Когда это я тебе врал? Ты чего такое говоришь, Дани? — Я видела твою девушку. Она мне сказала, что понимает, почему ты меня выбрал. Так что, можно сказать, я получила благословение от твоей бывшей. Почему ты мне не сказал, что это Рори? — Рори? — Мат так неподдельно удивляется, что мне становится не по себе. — Мою бывшую девушку, с которой мы расстались, зовут Келли, она сейчас где-то на полигонах. А Рори… Она моя подруга, мы росли вместе, крепко дружим. Если бы это была она, я, конечно, сказал бы тебе, какой смысл мне врать? — Ты ей сказал про нас? — Нет, но тут шила в мешке не утаишь. — Мат улыбается. — А ты что, уже ревнуешь? — Нет, мне хватает приключений Лекси. Я насмотрелась, теперь хочется этого избежать. — Об этом можешь не волноваться. Дани, — он проводит пальцем по моей щеке, неотрывно за ним следя, уводя его дальше по шее и к груди. Я непроизвольно выгибаюсь, и воздуха опять не хватает. Он поднимает на меня глаза, и я тону в их темной радужке, как в омуте. Губы сами тянутся к его. Матиас приподнимает меня за бедра и, устраивая мои ноги на своей талии, прижимает меня к дереву. Поцелуи уже требовательные, глубокие, не оставляющие сомнений. — Мат… Нас сейчас увидят. Мат, остановись, пожалуйста! — К черту всех! Я беру его лицо в ладони и отстраняю от себя. Глаза совершенно безумные. Боже, это прекрасно, прекраснее этого видения ничего не может быть. — У нас впереди целая ночь. Когда все будут спать. Только немного подожди, пожалуйста. — Он прикрывает глаза и делает глубокий вдох. — Да, ты права, конечно, я… «Отряд! Слушай мою команду!» — раздается со стороны лагеря голос Алекса. — Вот черт, опять что-то случилось, — Мат выпускает меня из объятий и оборачивается на звуки перебранки. — Да чего, Громли опять что-то высрал, — отвечаю я презрительно, — все-то он знает, урод. — Разберемся, — голос Мата значительно холодеет, но он наклоняется и легонько целует меня в губы, — но ночью ты моя, ясно? Я киваю и подталкиваю его туда, где скандал набирает обороты.***
Музыка: The Misery Sonata Arctica
После наших отжиманий, означающих «коллективную ответственность», Мат, несколько озадаченный дурацким конфликтом, но, как позже становится понятно, нисколько не расстроенный, берет с меня твердое обещание, что я не буду спать, и я креплюсь, сколько могу. Бесстрашные, взбудораженные охотой, долго не могут угомониться. Сначала все тусуются у костра, потешаясь над нами за диверсию с Лин, подкалывают и шутят, потом заводят бои без правил. Стена дождя загоняет всех в палатки, но и там народ не желает успокаиваться. Разводят огонь в закрытом мангале, жарят сублимированное мясо. Короче, меня все-таки сморило под ржач Чеширы, переругивания, тихое пение, анекдоты и заигрывания. Матиас затерялся где-то среди старших, то ли обсуждают, что делать с провинившимися — Лин и Лекси, то ли решают еще какие-то вопросы, но я просто не выдерживаю, наваливается усталость последних суток и просто сносит меня с ног. Да еще девушка эта, Рори, нет-нет, да посматривает на меня пристально, все время ловлю на себе ее взгляды. Мат говорит, что она его подруга, да вот только… Не знаю как у него, а у нее-то дружбой тут и не пахнет. Представляю: вот так нравится парень, потом приходит какая-то девчонка слева, и он переключается на нее. Вполне может так оказаться, что меня ждет такое в будущем году. Мне так ослепительно хорошо с Матом, но сколько это продлится? И Роб тут… был. Уехал вот, правда, повез Линдси во фракцию. А я даже не замечала, что он среди старших, а он-то, скорее всего, следил за мной. Что же он задумал, а? Или, может, паче чаяния, он отстанет от меня, может, он повзрослел и теперь можно просто сохранить дружеские отношения? Да не-е-е-е, быть такого не может, только не с Робом. Так, за всеми этими мыслями, которые непрошенные лезут в голову, стоит только прилечь на спальник, я не замечаю, как отрубаюсь. Да так, что совершенно упускаю момент, когда все успокаиваются и можно выбраться с Матом на свидание. Проснувшись среди ночи, я долго не могу понять, где я. Не в Бесстрашии и не у Мата. Где-то… Ах да, в палатке, точно. У нас же выезд. На улице бушует такая стихия, что даже подумать страшно, как туда сейчас выйти. Но надо. Взяв плащ, я выбираюсь потихоньку. Лагерь будто вымер. Все спят как убитые, даже патрульные видят десятый сон. Вот так защитнички! Вся надежда на боевой отряд, уж они-то не спят, наверное. Возвращаюсь я с улицы совершенно мокрая. Вот до нитки, и никакой непромокаемый плащ не помог. Чтобы не схватить чего-нибудь не того в виде ангины или воспаления легких, я лезу переодеваться. Никакой запасной формы у меня нет, конечно, поэтому я закутываюсь в полотенце, а форму свою вешаю. Глядишь, высохнет до завтра. И тут я обращаю внимание на то, что рядом с Матиасом подозрительно пусто. Обычно вся их троица — Мат, Алекс и Кев спят вповалку, почти друг на друге, а тут нет никого. Ну понятно, Анишки не вижу, Кев утащил ее куда-то, или гуляют еще где-то. Алекса не видно, а, ясно, и Лекси нет — эти тоже уперлись куда-то. Все разошлись по парочкам, только мы отрубились, как не знаю кто… Но Мат спит, значит, не очень-то ему и хотелось. Хотя я тоже отключилась, что он, также устать не мог? Ладно, надо попробовать поспать, хоть и жутко обидно. Мог бы и разбудить, раз такое дело. Ворча и стеная про себя, я заваливаюсь на спальник и только сейчас чувствую в районе головы что-то твердое. Блин, камень попал, что ли? Плоское что-то. Вытащив это нечто из спальника, я расплываюсь в улыбке, как дурища. Шоколадка из пайка старших. Он положил мне шоколадку, вряд ли у меня появился почитатель среди офицерского состава. Робу и в голову не пришло бы никогда кормить меня шоколадом, да и уехал он еще днем, а когда я ложилась шоколадки не было. Это Матиас, я уверена. Пришел ко мне, увидел, что я дрыхну и не стал будить. Какой же он… Милый. Я бросаю взгляд на то место, где Мат спит, перевернувшись набок и положив мощную ручищу под голову. Так хочется рассмотреть его поближе, спящего. И рядом с ним нет никого, да и спят все, да и плевать на все. Закутавшись в полотенце поплотнее, я тихонечко пробираюсь к Мату поближе и ложусь рядом, подперев голову рукой. В палатке горит тусклый, едва заметный аварийный свет, но глаза, привыкшие к полумраку, различают все до последней черточки. Какой же он — слов нет. Смуглый, ресницы черные, прямые, густые. Надо же, когда он смотрит не особенно их заметно, а сейчас… Глаза закрыты, лицо расслабленное и умиротворенное, нет на нем привычной суровости, не хмурится. Только Матиас умеет так глянуть, что полчища мурашек пробегают по спине и стягивают затылок, но при этом я знаю, каким бывает его взгляд, когда он смотрит на меня. Страстным. Немного насмешливым и одновременно обескураживающе бесцеремонным. Этот немного дурной, раздевающий взгляд, меня от него просто уносит. Не устаю задавать себе вопрос, ну почему я? Почему сейчас? Это что, игра какая-то? Он что, поспорил с кем-то на меня? А может, ему уже все давно про меня известно, и он просто решил меня проучить? Не может такой парень, как Мат, встречаться с такой девчонкой, как я. Да еще все так быстро и внезапно. Я продолжаю пялиться на Мата, разглядывая его совершенные черты. Короткий ежик волос топорщится, волосы влажные, как, впрочем, и все сейчас, в этот дождь. Такие темные, как вороново крыло, немного кудрявые. Одна губа пухлее другой. Мат почти никогда не улыбается, все ухмыляется больше. Интересно почему? Какое же блаженство дарят эти губы, м-м-м… Так хочется поцеловать его, но я не стану его будить, он тоже устал, вымотался бегать с нами по лесам, мой могучий Бесстрашный. Интересные они все-таки, вполне могли спустить все на тормозах, но что Мат, что Алекс, да и Кевин с ними, искренне переживают за нас, все объясняют, разжевывают. Совсем не так, как в начале инициации. Хотя, если бы Алекс изначально с нами так возился, не добились бы мы таких результатов, как сейчас. Просто сели бы ему на шею и ножки свесили бы! Воспоминания захлестывают. Я вспоминаю первый месяц инициации, свои граффити у командира на спине, Лекс, живущую отдельно от нас почти целый месяц. Хорошо, что все закончилось, и мы теперь все вместе. Вот только… Как жаль, что я раньше не знала тебя, Матиас. Сколько времени мы потеряли! Смотрю на него и не могу наглядеться. Чуть пробивающаяся щетина. Лицо горит от воспоминаний, как он трется своей колючей щекой о мою кожу, тянется поцеловать. В животе скручивается сладкая истома, рука совершенно непроизвольно тянется… и я провожу пальчиком по его скуле. Широкой, мощной, как и весь он сам. Правду девчонки говорили, за ним как за стеной. Во всяком случае, пока он этого хочет. Задумавшись опять о перспективах, не замечаю, как мой палец, живя своей жизнью, ведет нежную дорожку дальше, по шее, а я провожаю его взглядом. Матиас не расцвечивает себя наколками, у него только странная татуировка на спине, знаки фракций и какие-то надписи. Надо будет спросить у него, что они значат. Я, как и все, набила знак Бесстрашия на плече, орнамент на руке, а, может, надписи надо? Может, они помогают как-то? Глубокий вдох широкой грудины выводит меня из задумчивости. Подняв глаза, я вижу, что Матиас проснулся и смотрит на меня так, что я немного зависаю. Да, хотя что это я, впадаю в полный ступор. Губы его чуть растягиваются в полуулыбке, а раскачанная ручища одним движением притягивает к себе и вжимает в горячее, крупное и уже такое знакомое тело. Полотенце от рывка сдвигается, Мат опускает глаза, и я чувствую, как он медленно втягивает носом воздух, прожигая взглядом мою грудь. От резко охватившей меня похоти соски, бессовестно стянутые в тугие горошины, беззастенчиво и призывно выпирают, манят, влекут. Я знаю, как ему нравится на меня смотреть, как его это заводит, распаляет. Очень хочется почувствовать обнаженной грудью его тело, и я тяну его футболку вверх, но Мат порывисто садится и стаскивает ненужный предмет одежды, отбрасывая его в сторону. Повалившись на спальник, он прижимает меня к своей уже оголенной груди, и все мысли, что, наверное, до этого были, просто растворяются в ослепляющем желании. Мат впивается в мои губы, а я прохожусь руками по его плечам, груди, чувствую перенапряженные мышцы. Мое тело будто погружается в желе от страсти, и я совершенно ни черта не соображаю. Он отрывается от меня, смотрит немного безумно, да и я сейчас не лучше. Рука его, блуждая по моему обнаженному телу, оглаживает ягодицу, а губы, переместившись на щеку, тянутся к мочке, нежно ее прикусывая, заставляя меня задыхаться. Тело откровенно выгибается, еще теснее вдавливаясь в любимого; он, на секунду откинув голову назад, пытаясь справиться с дыханием, ушедшем в окончательную дезорганизацию, грубо, почти до боли, прижимает меня к своим бедрам, давая почувствовать свою жажду. Блин, как бы хотелось сейчас, чтобы тут не было никого, чтобы можно было полностью обнажиться, постонать, покричать от удовольствия. Полюбоваться на прекрасное тело Матиаса, такое совершенное, невозможно потрясающее! Но я только хрипло выдыхаю, стараясь вести себя потише, и пальчиками, ловко отщелкиваю застежку его ремня. — Дани… Ч-ч-ччерт, ах, черт! — сквозь зубы выцеживает Мат, пока я расстегиваю пуговицу на его ширинке и нетерпеливо, рывком дергаю молнию вниз. Закрывая своим телом его от всех, кому может приспичить во внеурочное время нарушить наше мнимое уединение, наглаживаю его возбужденный орган, постанывая от вожделения. Конечно, если сейчас кто-то проснется, секретом наше занятие не будет, но мне вот совершенно на все плевать. Я чувствую, как долбится в грудине его сердце, ускоряя ритм и не давая ему нормально дышать. Губы Матиаса приоткрыты, но он лишь сжимает зубы, чтобы не стонать в голос. Часто-часто выдыхает с присвистом и снова вбирает воздух в легкие, которого так не хватает. Глаза прикрыты веками, но я знаю, что он посматривает на меня из-под полуопущенных ресниц, ему нравится наблюдать за мной. Моя ладонь сжимает разгоряченный член, такой восхитительно твердый, двигается вверх-вниз, доставляя любимому удовольствие, то прикрывая головку, то обнажая ее, прикасаясь ею к моему оголенному животу. Кто наблюдал за желанным мужчиной в таком состоянии, кто чувствовал весь эротизм этого момента, сможет меня понять, как мне хотелось кончить, здесь и сейчас, любой ценой. А мои движения все ускоряются, член Мата каменеет и он изливается, пульсируя, под сдавленный стон моего любимого Бесстрашного. — Ч-ч-черт, что ж ты делаешь со мной, а? — глухо задает риторический вопрос Матиас, прижимая меня к себе. — А ну-ка, иди сюда, сейчас же, бесстыжая, — жарко шепчет он, сжимая в очередной раз ягодицу до синяков, распаляя меня еще больше. Сначала легонько, почти невесомо, а потом все сильнее и чувственнее, он присасывает мои губы, оглаживая обнаженную спину и спускаясь всё ниже. Мое тело невольно извивается под его ласками, подается вперед, елозя по нему. Бесцеремонно закидываю ногу ему на бедро, открываясь для него полностью. Ну же, давай! Мне так нужно… Длинные, ловкие пальцы проникают в меня, утопая в смазке, и я не могу сдержать стона. Мат бессовестно зажимает мне рот ладонью, такой широкой, горячей, немного мозолистой, пахнущей костром, немного фруктовым мылом и чуть влажной. А я нахально целую ее, проводя языком по пальцам, вбирая в себя ее восхитительный, опьяняющий запах, не отрывая взора от него, все больше распахивая глаза, чтобы он видел всё, до последней искорки сжигающее меня пламя. Взгляд Мата дуреет, а то, что его рука, его опытные манипуляции делают со мной внизу, это просто… Он поигрывает слегка с клитором, обводя его по окружности, чуть нажимая, перемежая эти действия с проникновениями, сначала неглубокими, а потом все глубже, сильнее! Его пальцы не гасят мой внутренний пожар, а, наоборот, только больше распаляют его. Кровь еще больше приливает к половым губкам, я чувствую, что я уже на грани, уже вот-вот! Темные омуты его глаз, в которых плещется неприкрытая страсть, возбуждают сильнее самых откровенных ласк. Меня трясет всю, я уже ничего не соображаю, я, кажется, почти кричу в голос, а Мат нашептывает мне что-то успокаивающее. Да какое там! Я только неистовее двигаю бедрами, глубже насаживаясь на его пальцы; хрипло дыша, хватаю воздух ртом, при этом из меня вырываются какие-то нечленораздельные звуки. Расцарапав ему спину и уткнувшись в шею, и даже, вроде бы, укусив сильнее, чем хотелось, я испытываю такой долгий и бурный оргазм, что все тело буквально колотит. Я откидываюсь на спальник, озадаченно прислушиваясь, а Матиас целует меня, шепотом тихонечко приговаривая: — Вот за такие экспромты я и люблю Бесстрашие. Только мы, наверное, всю палатку перебудили, — и тут только я слышу возню повсюду. Вот же блин, как неудобно, черт. Я невесомо целую его, а он гладит пальцами мое лицо. — Дани, ты неотразима, ты знаешь? — Я только усмехаюсь в ответ. Да уж, нашел само совершенство. Когда же ему уже надоест это все? Главное, не верить в сказку и тогда потом не будет так больно. — Останься со мной сейчас, не уходи на свой спальник. — А что мы утром скажем? Что это я так во сне ворочаюсь? — Поверь мне, никто ничего не спросит. Даже если заметят, не обратят внимания, это обычное дело тут! — Значит, ты уже делал так с кем-то? Мат только смеется и притягивает меня к себе. — А ты ревнивая, да? А если и делал, то что? Сразу надуешься? — Я не из тех, кто дуется. Я бывший Эрудит, я лишь анализирую. Раз делал и теперь ты не с ней, значит, и я рядом с тобой ненадолго. — А если я тебе скажу, что все девушки сами меня бросают? — Что, не выдерживают конкуренции друг с другом? — он смеется опять, да что я смешного сказала-то? — Нет, просто мне все больше попадались самодовольные, слащавые курицы. — А почему ты думаешь, что я не такая? Мат задумчиво рассматривает меня почти минуту, улыбаясь, будто пытаясь высмотреть что-то такое, понятное ему одному. — Не знаю. Просто мне кажется… Я тебя чувствую. Я знал, что ты обрадуешься шоколадке под подушкой, хотя понятия не имею любишь ты вообще шоколад или нет. Ты ведь обрадовалась? — Да, — смеюсь я и на душе становится как-то аномально легко. — И сразу поняла, что это ты. — Я чувствую, что тебя будто что-то гнетет, но при этом знаю, что все это ерунда и тебе совершенно не о чем беспокоиться. Знаю, что ты хотела меня в лесу, хотела как мужчину, искренне. Не соблазняла, чтобы получить выгоду, не рассчитывала ни на что, просто в твоих глазах было море страсти, и меня это покорило. Нет, ты точно не такая. И мне интересно понять, какая же ты! — Слушайте, угомонитесь, пожалуйста, — раздается откуда-то слева, — устроили тут… Такая-не такая… Мы с Матом хихикаем, а я зарываюсь носом в его грудь. И только вздыхаю. Нет, не верю я в сказки, не знаю только, зачем он мне все это говорит… Мат переворачивает меня к себе спиной и накрывает расстегнутым спальником, прижимая меня теснее к своему телу. Приподнимается, целует в ухо. Уже засыпая и чувствуя его здоровенную ручищу, обнимающую меня, как любимую игрушку, я все-таки довольно ухмыляюсь. Не хочу думать, что будет, когда он узнает правду обо мне, впервые просто чувствую счастье. Хорошо день закончился, что ни говори.