В прятки с Бесстрашием

Алекс

      Как это легко — принять решение, да вот только следовать ему… совсем не так просто!       Мы всё также живем с Лекси в одном подвале и старательно делаем вид, что ничего не произошло. После инцидента на ринге она не стала закатывать истерик, спрашивать «что это было». Я, конечно, знал, что она не бросится выяснять отношения, как и в тот раз, когда я зажал ее в своей комнате, после того как она спрятала в моем матраце рыбину. При воспоминании об этом я никак не могу подавить улыбку и, снова скосив глаза на неофитов, нахожу Лекси взглядом. Конечно, тогда она нашкодила, видимо, пытаясь отомстить мне за свои волосы, и не стала ничего выяснять, потому что боялась быть раскрытой. Хотя, насколько я понял по ее поведению, она не из тех, кто будет допытываться, навязываться, устраивать сцены, но, честно говоря, ее полное равнодушие как-то обескураживает.       Теперь она наигранно весело здоровается со мной, обзывая «товарищем командиром», каждый раз натянуто улыбаясь, когда приходится сталкиваться в узких проходах.       Стараюсь не думать об этом каждую минуту, но получается с трудом. Может быть, игнорировать мое к ней влечение и результат несдержанности было не самой лучшей идеей? Я был уверен: мне так же легко, как и после поцелуя в лесу, получится ухватить немного удовольствия, и на этом все, но… не тут-то было!       Конечно, ее это задело. Да любую задело бы, что тут говорить. Я все убеждаю себя, что так будет лучше, правильнее, вернее. И с каждым днем все чаще необходимо повторять эту мантру, потому что в голову закрадываются мысли: нахуй всю эту правильность, никогда еще меня не тянуло ни к кому с такой силой.       Я чувствовал прекрасно, видел там, на ринге, ее глаза, затуманенные страстью, и чувствовал, как податливо изгибается ее тело подо мной, и каждый раз, когда я вспоминаю об этом, приходится сжимать зубы, чтобы не дать фантазии разгуляться на эту тему. Иногда мне кажется, что ни одну девицу я не хотел так сильно, как ее. А за неимением возможности подцепить кого-нибудь для веселой ночки, голова совсем отказывается работать, особенно когда Лекси выходит из душа, замотанная в одну только тряпку. С утра приходится ждать, когда она уйдет, или вскакивать намного раньше ее, чтоб избежать неудобняка. И вообще, это совместное проживание приносит теперь больше проблем, нежели чего-то еще. И в бассейн Лекси больше не приходит, а если и приходит, то, видимо, когда меня там нет, потому что я замечал на сушилке ее мокрый купальник.       Ушла былая легкость в общении, флирт превратился в злобные или тоскливые взгляды, тренировки стали серые и унылые… По ночам я слышу порой, как Лекси приглушенно и судорожно вздыхает, когда думает, что я уже сплю. Я лежу тихо и изо всех сил стараюсь не думать о девице, которую больше всего на свете мне хотелось бы прижать к себе покрепче и не отпускать.       Она перестала улыбаться мягкой улыбкой — только презрительные ухмылки и огрызания сквозь зубы. Я делаю вид, что мне все равно. Так, что, наверное, уже сам убедил себя в этом. Безумно хочется надраться до соплей, но как представлю, что мне надо будет бухим вернуться в подвал… Во-первых, ей будет неприятно, во-вторых… боюсь, сдержаться тогда уже совсем не получится.       Покушений больше не было, и я уже и так, и этак прикидываю, как бы ее сплавить обратно в жилой корпус. Да и о покушении надо бы уже сообщить, хотя бы Трис. Она-то, я уверен, не будет голосить и хвататься за голову — ну, может, поругается немножко, и все. Она у нас мировой лидер.       В столовой я нет-нет, а посматриваю на Алексис. Сколько раз я приказывал себе, уговаривал, старательно отводил глаза, и все равно — не могу не смотреть в сторону щебечущей кучки неофитов, что пришли на завтрак. Лекс, откинув голову, почти в голос хохочет над очередной шуткой одного из парней, а я чувствую, что мне совсем не нравится за этим наблюдать. Потому что это мне она так улыбалась и смеялась над моими шутками совсем недавно точно так же. А теперь только скептически-надменная ухмылка…       — Новобранцы! — гаркаю я на всю столовую, и негромкий смех обрывается. — Готовность в Яме, пять минут! — И, мазнув по ним взглядом, размашистым шагом выхожу из столовой. Все они провожают меня неодобрительным перешептыванием, но мне на это плевать. И похрен, что у них еще полчаса было на завтрак. У меня новая вводная.       Когда все собираются у рингов, я объявляю отрабатывание бросков, стараясь на Алексис вообще не смотреть. Выходит настолько хуёво, что иногда мне кажется, что у меня на затылке вырос третий глаз: я все время знаю и понимаю, где она. Что делает. Вот сейчас она держит Джона за предплечье слишком близко, так бросить у нее не получится… И точно, Джон смеется и просто стряхивает ее со своей руки, но она, уже заваливаясь, делает ему подсечку, и парень, потеряв равновесие, едва успевает подставить руки, чтобы не рухнуть всем своим весом на Лекси. Я уже дернулся было, чтобы сказать ей, в чем ошибка, когда понял… что они вовсе даже не торопятся вставать!       Я так и застываю на одном месте, не в силах оторвать взгляда от этой картины. Пальцы сами собой сжимаются в кулаки, челюсти сомкнуты так, что, кажется, скрипнули зубы. Медленно втягивая воздух в легкие, я просто смотрю, чем все это закончится, изо всех сил подавляя желание позорно навалять Джону, оторвать его от Лекси и заставить держаться от нее подальше. Прибить бы этого неофита… Я слышал, что раньше такое бывало и не все новобранцы доживали до финального теста, — вот, кажется, пора возобновить традиции!       Я до темноты в глазах всматриваюсь, как Лекси улыбается Джону, и все это время они так и валяются на ринге, что-то там обсуждая, а у меня гул в ушах стоит, хотя вообще-то не должно быть ничего такого со мной. На самом деле, в бросок входит удержание противника в течение какого-то времени на матах, но я что-то не особенно вижу, чтобы Лекс вырывалась или пыталась избавиться из захвата. Вовсе даже наоборот, Джон все это время порывается встать, а она его… обнимает?       — Время! — гаркаю я так громко, что почти все, кто находится в Яме, вздрагивают. — Объявляю перерыв в бросках! Подошли все ко мне!       Еще немного насладившись видом того, как Алексис с Джоном встают с ринга, как Джон подает ей руку, а она, вставая, падает на него и он ее подхватывает, как-то беззлобно обругав, я понимаю, что самоконтроль отчего-то слишком быстро отказывает мне сегодня. Просверлив эту счастливую парочку взглядом, я направляюсь к открытому рингу и показываю группе, чтобы они встали вокруг.       — Поскольку у нас в ближайшее время выезды будут довольно обычным делом, а это значит, что вы можете попасться в ловушку к недовольным, я покажу вам, как эффективно можно избавиться от внезапно нападающего на вас противника. Помоги-ка мне, Джон! — Стараясь не ухмыляться презрительно, показываю ему на ринг рядом с собой. — Покажу вам на примере, как нужно действовать, если на вас напали. Давай, Уеллнер, — обращаюсь я к довольно прифигевшему парню, — схвати меня за шею сзади.       Джон переглядывается с Майли и недоуменно пожимает плечами. После чего заходит мне за спину, и я чувствую довольно мощную хватку за шею. Коротким и резким ударом вмазываю ему в живот, отметив, что он неплохо так подкачал пресс: пробить я его пробил, но не так легко, как это бывало раньше. Джон едва слышно охает, согнувшись, и тут ему в нос прилетает мой локоть, так как хватка становится гораздо слабее и у меня появляется возможность для маневра.       — Запомните навсегда: чем увереннее вы будете чувствовать себя, тем больше у вас шансов обезвредить противника. Теперь, бывают случаи, когда на вас нападают спереди. Ну же, Джон, нападай!       — Командир, если я в чем виноват, ты так и скажи… — сдавленно проговаривает Уеллнер.       — Ты сдался или испугался, я что-то не понял? — хмурюсь я. — Это тренировка, Уеллнер, я показываю приемы! Нападай на меня спереди.       Джон, злобно глянув в сторону перешептывающихся новобранцев, кидается на меня с целью ударить, но я, конечно, уворачиваюсь, а у него пока еще реакция слабовата, и ему снова в нос прилетает тыльной стороной ладони. Хуком я бы просто вырубил его, а для этого сейчас не время. Раздается смачный хруст: кажется, я все-таки сломал ему нос, и Джонни, непроизвольно схватившись за лицо, старается остановить текущие сами собой слезы.       — Почему такой удар эффективен? — спрашиваю я настороженно смотрящих на нас с Уеллнером неофитов. — Потому что, во-первых, нанести его может любой, даже самый слабый боец. — Проскользнув взглядом по группе, я специально не задерживаю его на Лекси, хотя очень хочется посмотреть на ее реакцию. — Во-вторых, при сломанной или поврежденной носовой перегородке слезы начинают течь сами по себе — вы все, скорее всего, успели прочувствовать это явление на себе. Далее… Джон? Ты готов?       Уеллнер только кивает, и я чувствую, что он не позволит больше себя избивать. Это уже хорошо. Он здорово злится, и мне это только на руку.       — Бросок против внезапного нападения сзади. Напрыгивай на меня, Джон.       Он разбегается и хватает меня сзади так сильно, что передавливает горло. У меня даже не сразу получается перебросить его через себя — приток воздуха довольно резко прекратился, а он сопротивляется еще, сука, вызывая во мне не самые светлые эмоции. Перебросив, я наступаю коленом ему на грудь и делаю замах кулаком, скорее уже по привычке, чем действительно хочу его покалечить, когда из толпы доносится отчетливое: «Нет!»       — Алекс, хватит уже, мы все… поняли! — кричит Алексис, сжимая кулаки. — Возьми меня в манекены, у Джона сломан нос. Много ты на нем еще покажешь?       — Тебя взять будет неэффективно, потому что хорошо и наглядно можно показать только на бойце моего телосложения. Так что успокойся, Плейсед, и попытайся вспомнить, что бывает за неподчинение и неисполнение приказов. — Она смотрит на меня так злобно, что это немного обескураживает, но все же показывает, что она все-таки испытывает какие-то эмоции в отношении меня. Хотя… Наверное, она права, зачем калечить неофита, а Джон вообще-то совсем неплохой боец, и зря я на него так взъелся! — Осталось всего два приема.       Я показываю, как избавиться от хватки за руки сзади — когда противник схватил за вытянутые руки, — и когда выворачиваю руки Джона, он меня измазывает всего кровью. Видно, я ему не только нос разбил, но еще и губы. В душе вскипает злоба, на себя, на ситуацию, да и вообще на все, потому что я не могу так больше. Несмотря на все разногласия, наказания, непонимание, лень — эти ребята для меня больше, чем просто новобранцы. Права была Эшли.       — Вот, собственно, все, что вы должны знать. Все основные приемы избавления от внезапных нападений, которые могут спасти вам жизнь или позволить выиграть время. Группа отправляется к манекенам, Джон — в лазарет. Майли, проводи…       — Я его провожу! — снова вскрикивает Лекси. — У меня без Джона все равно нет пары!       — Майли его проводит, — с нажимом говорю я, прикидывая, что делать, если она сейчас закусит удила, как тогда, с ножами. Не в отстойник же ее сажать… — Я составлю тебе пару. Поучишься правильно делать броски, чтобы не надо было так долго избавляться от захвата, валяясь на матах. Остальные отрабатывают связки для ближнего боя!       Майли, что-то втолковывая Уеллнеру, забрасывает его руку себе на плечо, и они идут в сторону выхода из Ямы, а Лекси провожает их отчаянным и вроде бы даже виноватым взглядом. Она все еще смотрит им вслед, когда я выжидательно поворачиваюсь к ней.       — Ну что, ты готова? — И показываю ей на ринг.       — И что это такое было? Зачем ты избил Джона? — высоко задрав подбородок, дерзко спрашивает она, правда, ее голос дрожит от едва сдерживаемых эмоций. — Чем он тебе не угодил?       — Если бы я избил Джона, он бы не вылезал из лазарета недели две, — доверительно сообщаю я ей, стараясь не выдать в своем голосе самодовольства. — Сейчас я всего лишь показывал, как правильно избавиться от противника. У нас тренировка, ты не забыла?       — Нет, я не забыла. И никто не забыл ту тренировку, после которой мы все оказались избиты. Ты действуешь слишком явно, Алекс! Тогда ты всех нас наказал за то, что мы… поиздевались над тобой! А Джона за что тебе наказывать?! Он исполнял все твои приказы, не перечил тебе, играл по твоим правилам!       — Это не более, чем тренировка, — уверенно говорю я, нависая над ней, — и мы сейчас ее продолжим. Не знаю, что ты там себе надумала, я только лишь хочу, чтобы вы оказались готовы ко всему!       Она презрительно дергает плечом, встает в стойку, стараясь угомонить разошедшееся дыхание. Мне, честно говоря, плевать, кто там и что понял. Не вызывать же мне Джона на поединок или что-то в этом духе, а валяний на рингах я не потерплю. Потому что сам частенько проделывал этот фокус с девчонками!       — Мне почему-то кажется, — тянет Лекси, примериваясь, как бы поудачнее схватить меня за предплечье, — что если бы на моем месте оказалась Дани, вы, товарищ командир, не стали бы прерывать тренировку и показывать приёмы, которые большинство из нас и так знает.       Она резко и, надо сказать, совершенно правильно, хватает меня за руку, в точности, как я и показывал ей во время наших индивидуальных тренировок, и, дернув на себя, неожиданно заезжает мне коленом в живот, заставив всего на долю секунды податься вперед и наклониться. А затем проводит захват за шею, зажав мою голову рукой кольцом. От удивления я даже не сразу реагирую. Но, опомнившись, подхватываю ее вдоль туловища и, высоко подняв практически над собой, перекидываю через себя и бросаю на маты.       — Не понимаю, о чем ты говоришь, — ехидненько улыбаюсь, склоняясь над ней. — Я вспомнил, что нам предстоят частые выезды, и решил провести внеочередную…       — Ну да, конечно! — Она выбрасывает ногу так сильно и высоко, что попадает мне по голове. — Заливать вы горазды, товарищ командир! — Я, получив по черепушке, делаю несколько шагов по инерции в сторону и заваливаюсь, потеряв равновесие, а Лекси, перекатившись в мою сторону, наваливается мне на спину, пока я пытаюсь встать. — Тебе мало того, что меня ненавидят все в моей группе, так ты еще подливаешь масла в огонь своей неуместной ревностью!       И несмотря на то, что мне очень приятно, что она лежит на мне и шепчет на ухо, я откатываюсь в сторону, пытаясь ее с себя сбросить. Но она крепко в меня вцепилась и катается по рингу вместе со мной.       — Лекс, чего ты добиваешься? — Вывернувшись, я перехватываю ее за плечи и бросаю на маты снова. Пригвоздив ее в горизонтальном положении и нависая над ней опять, но теперь придерживая руки и зафиксировав ноги коленом. Все-таки наши тренировки не прошли даром: она неплохо ухватила все, что я ей говорил, и даже, кажется, тренировалась не только со мной, потому что выдала то, чего я от нее никак не ожидал. Она учащенно дышит, грудь ее вздымается, а я стою рядом с ней на коленях и чувствую, как во мне поднимается… совсем не то, что сейчас было бы уместно.       — Ты не те вопросы задаешь, командир, — глядя на меня прямо, говорит она, чуть задыхаясь. — Гораздо насущнее вопрос, чего добиваешься ты!       Вот тут она в точку попала, кстати. Самому бы, вообще-то, ответить на этот вопрос и желательно себе, в первую очередь.       — Почему ты в бассейн не приходишь? Ты больше не хочешь научиться плавать? Или ты уже умеешь? — спрашиваю я, старательно стирая из голоса ревнивые интонации.       — Не хочу отнимать у тебя время.       — Лекси, я тебе не враг, и что бы между нами ни произошло, я только пытаюсь быть вам хорошим инструктором, — отвечаю я ей, вставая и протягивая руку, чтобы помочь подняться. Она ее старательно игнорирует, а потом сильно бьет мне по ноге, делая подсечку так, что я, потеряв опору, снова падаю рядом с ней, даже немного приложившись головой.       — Не особенно у тебя это получается, — припечатывает она, вставая. — Я пойду к манекенам и буду представлять на месте резиновой куклы тебя. Кстати, мне не будет это слишком трудно, ведь она такая же непробиваемая.       Высказавшись, Лекси поднимается с матов и уходит, а я удрученно смотрю ей вслед. Самое странное во всей этой ситуации, что я сам загнал себя в эту ловушку, и выхода из нее я пока что-то совсем не вижу.       — Лекс, приходи в бассейн! — кричу я ей вслед, приподнимаясь на локте. — Плавать тебе надо, это факт, а время… я найду, ведь это моя обязанность — предоставить лидеру подготовленных новобранцев! Какой бы я ни был инструктор, я просто хочу помочь!       Она останавливается и, глубоко вздохнув, медленно поворачивается ко мне. Я рассматриваю ее и думаю, каким же надо быть идиотом, чтобы отказаться от такой девчонки… Тряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные мысли, я одним рывком поднимаюсь на ноги.       — Ну так что? Ты придешь?       Алексис несколько презрительно осматривает меня с головы до ног и, ухмыльнувшись, опять дергает плечиком.       — Я подумаю, — кивает она и отправляется тренироваться дальше. А я снова ловлю себя на мысли, что хочется как следует надраться.