В прятки с Бесстрашием

Алекс

      Спустя пару дней, оставив своих подопечных на Мата, я решил все-таки съездить в Дружелюбие. Мне не так уж нужно досье на Грега и Фокси, просто хочу увидеться с Джоанной. И надо сменить обстановку, потому что я чувствую: еще немного, и пространство просто взорвется от накалившихся эмоций.       Пока ехал на командирском внедорожнике, думал, что Лекси ведет себя не так, как все те девчонки, с которыми у меня были… подобие отношений. Несмотря на то что она очень едкая и колючая, Алексис не подлая и злобная, как Линдси, и не скучная, как Эйми, и не глупая, как Кейти. Она старательно делает вид, что ей все равно, но я-то вижу, что это не так… Или так? Да нет, не может быть. Я видел, я чувствовал на ринге, она ответила мне, она меня хотела! Надо было сдержаться, ведь если бы все это дело, и правда, увидели неофиты, нам бы обоим не поздоровилось, да и о Билли не стоит забывать: он-то, если задумал пакость, осуществит ее, тут уж пророком быть не надо. Но я просто не смог. Она…       Стукнув по рулю так, что он жалобно скрипнул, я, снова сжав челюсти до зубного скрежета, трясу головой, чтобы собрать в кучу разбредающиеся мысли.       С Джоном совсем нехорошо вышло, и хоть он буквально через два часа был в строю, я весь вечер ловил на себе его недоуменные взгляды. Пора бы уже признаться, себе для начала, что мне было неприятно именно то, что Лекси была под ним, когда так свежи еще воспоминания о том, как она отвечала мне в точно таком же положении на ринге. И стоило мне на секунду представить ее с Джоном, как волна черной ненависти и неудержимой ярости затопляла душу до краев. Что я делаю, вашу ж мать!       Я знаю, что скажет Джоанна. Она скажет, это все запретный плод, что надо просто это пережить и ничего такого страшного в этом нет… Я не знаю, зачем я еду к ней, но чувствую, мне нужно услышать, что все будет хорошо. В данный момент Джоанна тот человек, который мне в любом случае это скажет.       — Алекс! — Я выхожу из машины, остановившись у ворот, а лидер Дружелюбия стоит и ждет, когда я подойду, распахивая мне объятия. Наклоняюсь и обнимаю ее, прижимая к себе покрепче. Знаю, она не любит фамильярностей, как женщины Бесстрашия, но обняться — это часть ритуала. Сейчас скажет, что я стал еще больше. — Ты стал еще больше, Алекс! Как и чем тебя кормить?       — Я уверяю тебя, что это необязательно! — И знаю прекрасно, что пока не лопну от обжорства, Джоанна меня не отпустит. — В Бесстрашии я не голодаю, поверь мне.       — Да я верю, но чтобы поддерживать такую форму, надо хорошенько питаться! Пойдем подкрепимся, я не могу отпустить моего мальчика, пока не накормлю досыта!       А что остается делать? От такого приема никогда не получается отказаться, тем более, что в Дружелюбии все так вкусно…       — Ты ведь не просто так приехал повидать старушку? — Я дергаюсь, как обычно, наговорить ей приятностей, но она лишь качает головой и мягко улыбается. — Не надо, Алекс, я знаю все твои уловки. Я в курсе, что я самая молодая и красивая женщина Дружелюбия, можешь не повторяться. Ты приезжаешь ко мне, когда у тебя что-то не ладится. Что на этот раз? Ты опять куда-то влип? Из-за девицы или пьянок?       — Почему все говорят одно и то же? — со смешком отвечаю я. — Может, я просто соскучился!       — Может. Но твое тоскливое выражение лица выдает тебя с головой. Что случилось, мой мальчик? Или ты нервничаешь из-за войны?       — Да все до кучи. По большому счету, я приехал, потому что мне нужны сведения на переходников из твоей фракции. Теа Фокс и Грег Энтони. Мы собираем досье на неофитов, для распределения.       — Хорошо, я отдам распоряжение, чтобы тебе приготовили справки. А теперь рассказывай, для чего ты на самом деле приехал.       От этой женщины ничего не скроешь. В Бесстрашии люди стареют по-другому. Теперь почти все из нашей фракции по достижению пятидесяти четырех лет уходят в Дружелюбие, Отречение или становятся собственниками. Когда границы между фракциями не такие суровые, это стало неплохим выходом из положения, но в Бесстрашии совсем нет людей, которые просто могут поделиться опытом. Иногда хочется, чтобы кто-нибудь, много видевший в жизни, рассказал, как это бывает. Я чувствую, что-то идет не так. Я вроде все делаю правильно, но… Слишком это тяжело.       — Понимаешь… Дело в том, что отец попросил меня погонять неофитов этого года…       И я рассказываю ей все. Совершенно все. Не приукрашивая и ничего не утаивая. Джоанна потрясающий слушатель, она никогда не перебивает, не ухмыляется, не отвлекается, не комментирует и не поддакивает. Она просто слушает, слегка склонив голову набок, чуть прикрывая волосами шрам, будто он как-то ее портит, и смотрит такими теплыми глазами, что кажется, теперь-то уж точно будет все хорошо. Я даже рассказываю ей, как ездил в Искренность и избил на ринге неофита, ожидая, что она осуждающе покачает головой, но она лишь еще мягче улыбается.       — …и вот я умом понимаю, что я должен был так поступить. У меня не было другого выхода, ведь я обещал отцу, что все пройдет без инцидентов. Но при этом… Мне очень тошно.       — То есть я правильно поняла, что ты с этой девочкой живешь в одной комнате, учишь ее плавать, тренируешь ее в индивидуальном порядке, она тебе очень нравится, но ты жестко игнорируешь свои чувства к ней, заодно и ее тоже, потому что не хочешь делать ей больно?       — Ну, когда ты так говоришь, все кажется не таким правильным!       — Алекс… То, что ты чувствуешь, называется взросление. Да, ты принял решение, вроде бы верное, вот только надо четко понимать, твое ли это решение или это то, что ждет от тебя общество или значимые для тебя люди. Тебе не было бы так тяжело, если бы это было действительно твоим правильным решением, потому что «правду говорить легко и приятно». Но ты мучаешься, это видно по тебе, и ты, насколько я поняла по твоему рассказу, мучаешь девочку. Нужно помнить, что взрослый человек примет свое решение и возьмет на себя ответственность за его последствия. Подросток примет решение, которое от него ждут старшие, и переложит ответственность за его последствия на них.       Я слушаю и понимаю, что резон в ее словах есть. Я всегда вел себя «неправильно», потому что «правильно» мне казалось слишком скучно. Был «правильным» и все равно огребал по полной. На какой-то момент меня это задолбало, и я стал жить, как нравится. Однако это не значит, что я не знал, как «правильно». И вот появляется эта несносная девица, и мне хочется… Поступать «правильно», потому что в ином случае я буду таким же дерьмом, как Свилсен! Эшли говорит, что мы с отцом лидеры по выносу мозга самим себе, и сейчас я чувствую, что она права.       — Ты молодец, что думаешь о будущем, сынок. Это очень правильное и взрослое поведение. Однако во всем нужна мера. Если слишком много беспокоиться о будущем, то ты никогда не сможешь насладиться настоящим, и в результате ты не живешь ни в настоящем, ни в будущем. Ни для кого не секрет, что все мы когда-нибудь умрем, а в Бесстрашии тема жизни и смерти вообще всегда была самой острой. Нельзя жить так, чтобы, умирая, понять и сожалеть о том, что ты никогда и не жил-то толком. У вас страшное время впереди, Алекс. А ты разбрасываешься шансами и возможностями, как будто у тебя впереди как минимум еще три жизни.       — Я не хочу делать ей больно. Всем вокруг я приношу только боль и проблемы, и до сих пор мне было на это насрать. А вот ей — не хочу. Она и так в жизни хлебнула, и я не желаю быть тем ублюдком, который добавит в ее копилку разочарований.       — А ты не думаешь, что уже это делаешь? — Джоанна мягко улыбается и треплет меня по коленке, как в детстве. — Ты уже делаешь ей больно, она уже разочаровалась, судя по тому, что ты рассказываешь о ее поведении. Ты уже поступил с ней так, как привык поступать с девушками, просто отшвырнув ее от себя, как ненужную вещь, спрятав голову в песок и не взяв на себя ответственность за свои поступки. Ты говоришь, что она злится и тяжело вздыхает, а я тебя уверяю, что она еще и плачет в подушку по ночам. Тебе впервые в жизни действительно понравилась девушка, а ты просто-напросто испугался своих чувств.       Слушать такое неприятно, и, скорее всего, если бы мне это сказала Алексис, а я уверен, что ей есть что мне сказать, мы бы жестко поругались, и опять ничего не получилось бы. А Джоанне мне нечего ответить. Она права, я поступаю как трус. От Лекси это услышать было бы противнее вдвойне. И очень хочется запустить в стену этим глиняным чайником, но я точно знаю — стена стеклянная, и осыпется вся осколками вниз… Нельзя…       — Вижу, что мои слова дошли до тебя, сынок. Не надо так злиться, ты ведь знаешь, что я права. Разве она не достойна хотя бы разговора? Если ты не хочешь подставлять ее под удар и лишать ее баллов, ты ведь можешь этого не делать, но ты сорвался, дал ей почувствовать свое расположение, а потом просто отвернулся. Ты не хочешь ей объяснять свое поведение, потому что чувствуешь, что оно тебя не украшает, и потому решил просто сделать вид, будто ничего не произошло. Это не поведение Бесстрашного.       — Я испугался не своих чувств, я боюсь за ее чувства! — вспыхиваю я, и мне стыдно за свою реакцию. — Я не тот человек, который может любить ее до гроба, а она ждет именно этого!       — Откуда тебе это знать? Ты не хочешь взять на себя ответственность за свое поведение, зато берешь на себя смелость решать, кто что хочет и кому что надо. Ты рискуешь споткнуться о свое счастье и отшвырнуть его, так и не разглядев, Алекс. Лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано.       — Джоанна… — Меня внезапно озаряет мысль, и я смотрю ошарашенно на женщину, будто вижу впервые. — Ты жалеешь о чем-то, чего ты не сделала?       Райес встает с кресла и отходит к окну. Отец всегда, когда ему надо подумать или справиться с собой, делает так же. Она молчит долго, и я уже начинаю жалеть, что спросил.       — Ты видишь, у меня нет детей, Алекс, — наконец, тихо проговаривает она. — Я вырастила много приемышей, у нас во фракции есть куда вложить свои невостребованные чувства, но… Это не то же самое, что родить и воспитать своего ребенка. У меня была возможность, но я от нее отказалась в свое время, думая, что я поступаю единственно верно. Теперь я отдала бы всю свою жизнь в обмен на те несколько мгновений, от которых я отреклась. Не повторяй моих ошибок, сынок. Не хочешь ей делать больно — не делай. Однако, судя по тому, что ты рассказываешь, именно это ты и делаешь. Ты прячешься от самого себя. То, что ты, возможно, чувствуешь, это удел взрослого человека… А быть взрослым ох как не просто. Ты уже давно понял бы, что это не твой человек. Если ты до сих пор этого не понял, значит, это не так.       Я думал, поездка в Дружелюбие что-то прояснит в моей голове, но она только еще больше меня запутала. Больше всего на свете хочется сейчас приехать, найти Лекси и затащить ее в свою комнату, сказать ей, как я жалею о своем поведении последние дни, что это все для того, чтобы ее не подставить под удар. Но что-то мне подсказывает, что такая возможность уже упущена и сейчас она меня просто пошлет. И все борзые приколы, которые обычно проходят с девицами, на этот раз с ней не сработают. Тут надо действовать по-другому. Ладно, будем надеяться, еще не все потеряно. Если было, вообще, что терять…