Джон Уеллнер
Музыка: Thousand Foot Krutch — Fly On The Wall
— А ты идиот! — в очередной раз говорит мне Майли и, качая головой, уходит в сторону разгорающегося костра. А я остаюсь возле конюшен и медленно сползаю по стене на землю. Вашу мать, да знаю я! Сколько раз за последнее время я это слышал? Сотню? Миллион? И самое поганое, что это правда — я идиот. И это еще мягко сказано. Майли вытаскивал из меня подробности наших с Джес отношений клещами. Я вообще не сторонник трепаться, но… Никогда не было так сложно. Да и не сложно, честно говоря, раньше не было. В Искренности девчонки сбегали от меня после первой же грубости, а Джесс… Она удивительная, невероятная! А ее поцелуи и… Я идиот, идиот! Но стоило только представить, что она уже делала так с кем-то, и всё, у меня отказывают мозги! Знаю, знаю, что так нельзя, но что делать, если я идиот! Обхватываю руками голову и чувствую только одно желание — вырвать все недавно отросшие волосы, чтобы хоть как-то справиться с досадой. На себя, на Джессику, ебаное Дружелюбие с их уродской сывороткой и уебищного Билли, которому и здесь не живется спокойно. Ведь это из-за него всё! Майли, обозвав меня первые полсотни раз идиотом, пока мы вскапывали сегодня с утра грядки, сказал, что такими девчонками, как Джес, не разбрасываются. Да это я и без него, урода, понимаю, да вот только как я могу подойти к ней после того, что случилось между нами? Ведь я фактически обозвал ее шлюхой, обидел ее. Девушку, которая терпела все мои издевательства, готова была свою жизнь за меня отдать, неожиданно подарила мне нечто незабываемое, такое, что я совсем потерял голову и не смог справиться с эмоциями! Но Майли сказал, что перестанет меня уважать, если я хотя бы не извинюсь. Да, в принципе, я и сам хотел это сделать, вот только… что мне ей сказать? Что я идиот? Она и так это знает, вряд ли получится ее удивить. Что я не должен был ей говорить такое? Это и так понятно. Да и видеть после моего поступка она меня не захочет. И как выяснилось, я был абсолютно прав! Все решилось само собой, после того, как я хлебнул «дружелюбной» водички. В голове как-то прояснилось, и стало совершенно понятно, что и как я должен объяснить единственной девушке, которая мне нравится и с которой я хочу быть рядом. Сыворотка странно действует, все тяжелые мысли отступают на второй план, на душе становится легко и свободно, словно разжимаются тиски. Мало что соображая адекватно, я кинулся было к Джесс, но она меня даже слушать не пожелала. — Не подходи ко мне, Джон, — отгораживаясь от меня ладонью, будто это может кого-то остановить, холодно говорит Джес и все дальше отступает за амбарные постройки. — Джесси, я только хочу сказать… — Не надо, ты под сывороткой, Уеллнер! — останавливает она меня, не давая приблизиться. — Ты идиот, и я больше знать тебя не хочу! — Джес, прошу, не уходи! — я чувствую, что несу полную хрень, у меня даже голос срывается на фальцет, что заставляет Джессику скупо улыбнуться. — Я знаю, что наговорил тебе, но… — Ты сказал то, что думаешь, Джонни. Каждый мой шаг — это ошибка в твоих глазах. Я не хочу таких больных отношений, мы не с того начали еще во фракции, и тут тоже продолжается нечто нездоровое! — Ты выслушаешь меня, Глейзер! — я начинаю ощущать, что действие сыворотки спадает, и тороплюсь, опасаясь, что у меня не хватит потом красноречия все ей сказать. — Херню я сказал, блядь, как тебе это еще объяснить? Шагнув к ней, я хватаю ее за предплечья грубее, чем хотелось бы, и, не взирая на ее сопротивление, которое, впрочем, продолжалось не так долго, впиваюсь в ее губы. Немедленно меня окатывает горячая волна, такая невыносимо приятная, что перехватывает дыхание и тело наливается свинцовой тяжестью. Джес окончательно перестает сопротивляться, гладит меня по щеке, отвечая на поцелуй; ее отклик такой откровенный и говорит мне так много, что крышу срывает похлеще эффекта этой их долбоебанной сыворотки. Но, к моему изумлению, Джессика вдруг резко отстраняется, залепляет мне смачную пощечину так, что в голове звенит, и бьет меня по колену. Я не планировал ее отпускать, но боль в ноге заставляет на долю секунды ослабить хватку, Джес вырывается и исчезает за амбарами. А я остаюсь со стояком и болью в колене, полностью охуевший. Конечно, потом девчонок раскрыли, командир лютовал, наказав их по полной, однако позволил нам помочь им. По мне — хуйность они сделали, ясен пень, но отчего-то злиться на Джес у меня не выходит. Особенно после того, как Фокси рассказала нам о Билли — он ведь пришел к ним в оранжерею поиздеваться. Оказывается, наше с Джесс «свидание» не осталось незамеченным, и я очень хорошо понимаю ее желание насолить остопиздевшему Билли. Майли обозвал меня идиотом очередные полсотни раз, и даже Фокси поджала губы. — Ты должен поговорить с ней не под сывороткой, — хмурясь, выдает мне Фокси, посматривая снизу-вверх. — Почему же ты сразу к ней не пришел, ну ладно, ты охуел, получив, так сказать, из рук девушки приятное, наговорил ей гадости, но как ты мог не повиниться в тот же день, Уеллнер? Ты совсем идиот? Вот, и эта туда же! Конечно, я идиот, только вот плохо, что осознание этого никак мне не поможет. Джес, после того, как я снял ее с турника, даже не взглянула на меня, убежала сразу. И вот сейчас уже вечер, Бесстрашные развели огромный костер недалеко от оранжереи, а я сижу у конюшни и пытаюсь понять, что же мне делать дальше. Я не хочу упускать Джесси, но она совсем не желает меня видеть, избегает. Даже к костру не иду, потому что слышал, как она говорила, что если объявлюсь там, она сразу уйдет. И как мне ее вернуть? В отдалении голоса раздаются все громче. Я даже, кажется, слышал песни, стало быть градус вечеринки все повышается. Интересно, как им удается держать Билли на расстоянии — уверен, что в присутствии этих ублюдков веселья точно не получилось бы. — И долго ты будешь тут сидеть? Я думал, ты пойдешь со мной… — раздается надо мной насмешливый голос, и я открываю глаза. Майли присаживается рядом, качая головой. — И все-таки ты непроходимый тупица, Джон. И, несмотря на то, что это что-то новенькое, мне все равно неприятно это слышать. — Она сказала, что не пойдет к костру, если я там появлюсь. Не хочу портить ей отдых. — А что ей оставалось говорить, если ты, идиот, не только сделал все для этого, но и продолжаешь по-дурацки себя вести! — разводит руками Стэн, глубоко вздыхая. — А что мне еще делать, а? — спрашиваю в отчаянии. — Я пытался с ней объясниться, помогал с тренировкой, а она все равно избегает меня и не хочет слушать… — Ну как ты не понимаешь, — вкрадчиво принимается объяснять Стэн. — Это игра такая бабская! Даже если ты не виноват — все равно должен всегда извиняться, каяться и угадывать все их мысли. Если не справишься — отправишься на галеры. — Джесси не такая! — Они все такие. Просто, когда ты реально накосячил — тут нужно по-настоящему постараться, чтобы заслужить прощение. И уж точно ты ни черта не добьешься, сидя здесь. Ты должен ее буквально преследовать, постоянно показывать, что она действительно тебе небезразлична, тогда рано или поздно ее неприступная стена дрогнет, и на тебя обрушатся все прелести добрачного секса. — Но если она не хочет меня видеть… — Она хочет, Уеллнер, — ухмыляется Стэн, хлопая меня по плечу. — Если бы я не был уверен, что ты ей нравишься, я бы не возился бы сейчас с тобой тут, разжевывая прописные истины, а обжимал бы где-нибудь Фокси или пил в компании Бесстрашных какую-то сладкую бормотуху, которую они тут выдают за алкоголь. — Не понимаю, почему ты так уверен, что… — Потому что ты идиот! — в очередной раз радует меня Майли. — Подумай своей тупой башкой, стала бы девушка рисковать своей жизнью за того, кто ей безразличен? Да и все то, что произошло потом, девушки не делают тем, кто не нравится! Я смотрю на Стэна и прикидываю — издевается он или правда так думает? Потому что даже если он наполовину прав, то мне точно тут сидеть не стоит, более того… Надо идти туда, к ней! Меня буквально подбрасывает на месте, а Стэн хохочет: — Вижу, до тебя дошло, тигр! Давай, вперед, я в тебя верю. — Парни! — раздается вопль из-за амбара, и прямо на нас выскакивает Фокси. — А вот вы где! Стэн, ты хоть бы сказал, куда ушел, я бы столько времени не потеряла! — Фокс, что случилось? — внезапно становится серьезным Стэн. — Ты чего такая… взмыленная! — Я нигде не могу найти Джесси! — выпаливает Фокси. — Она сидела с нами, потом сказала, что пойдет спать, но в гамаке ее нет, и вообще нигде нет. И теперь вот мне как-то не по себе. Фокси тянет нас к костру, по дороге вводя в курс дела. — Может, она просто прогуляться захотела, одной побыть? — предполагает Стэн, но я все равно слышу тревогу в его голосе. — Нет, понять ее можно, — кивает Фокс, скептически приподняв брови, — когда у тебя парень идиот, не только захочешь сбежать от всех подальше. Вот только… Я хотел было уже сказать Теа что-то нелицеприятное, похрен, что Майли рядом и можно получить от него зуботычину, но тут Фокси принялась вводить нас в курс дела, и если верить ей, то все девчонки, кроме Джесс, сегодня оказались с парнями. Командир, желая подмазаться к Плейсед, затеял спарринги с условием — победитель выбирает девушку для свидания, и она не может ему отказать. Сам Эванс проиграл Итону, который увел Дани, но это не помешало Алексу и Плейсед смыться куда-то вместе. Дальше Ларри завалил Мирда и ушел с Грейс, а Грег увел Хейли. В итоге все девчонки разошлись, Стэн ушел меня искать сразу после того, как стали бороться командиры, Фокси заболталась с урожденными, а Джесси осталась у костра. И поскольку она так или иначе, причастна к опаиванию Билли и его прихвостней, то, оставшись одна из неофитов, могла стать объектом их мести. — Билли видела? — холодея, тревожно спрашиваю я, а тропинка к костру кажется бесконечной. — Урода не видела. Только прихвостней, да и то не в полном составе. Вообще, очень не вовремя командиры разошлись — тут Билли со своими дружками на Бесстрашных зуб точит, а они… — Они тоже люди, — вступается за инструкторов Стэн, — и ничто человеческое им не чуждо, что не может не радовать! Надо Чеширу подключать… — Кто это — Чешира? — недовольно смотрю я на Майли. — Это из старших урожденных, клевый парень, с улыбкой до ушей! — объясняет Стэн, посмеиваясь. — Он женат, если что, и на Джесси не претендует! Я только отмахиваюсь, припоминая темного парня, постоянно ошивающегося около Эванса и Итона. У них вроде много друзей, и это хорошо, потому что поддержка нам сейчас не помешает. Но, оказавшись у костра, мы видим, что никто особенно не тревожится. Командиров нет, половина Бесстрашных разошлись, и тому факту, что пропала Джесс, никто особого значения не придает. Чешира, пьяненько улыбаясь, как и Майли, предполагает, что Джесси просто захотела побыть одна, подальше от сочувствующих или насмешливых взглядов. — Если к утру не объявится — пошлем отряд прочесывать территорию, — пожимает плечами парень. — Джесс большая девочка, может за себя постоять, если что. — А если ее выкрали недовольные? — спрашиваю, едва справляясь с собой. — Или прихвостни Билли, или он сам задумали отомстить? — Джесси инициируемая, нахрена она недовольникам? А что касательно Билли — максимум на какую месть они способны — это подрезать веревки гамака, чтобы она свалилась во сне или одежду ее украсть. Они не осмелятся сделать ей ничего такого, за что можно было бы их расстрелять, побоятся. — Странно слышать от тебя такое, после того, что они устроили в Яме, из-за чего, собственно, мы все тут оказались! — шипит на него Фокси, напоминая разъяренную рыжую кошку. — Джесси с подачи Билли чуть не зарезали, Билли про нее гадости распространял, зло затаил на нас, а теперь Джесс пропала, и ты так спокойно об этом говоришь! — Ну вот что! — широкая улыбка на лице Чеширы сменяется на довольно гневное выражение. — Этот детский сад уже далеко заходит. Если Джессика, оставшись одна, не сможет справиться с горсткой своих же Бесстрашных, которых в случае чего ждет трибунал, и всем это прекрасно известно, то это будет означать только одно: она не прошла инициацию! Бесстрашный должен уметь справляться с самими неожиданными ситуациями, и по каждому чиху я не могу собирать боевой отряд, тем более, что пришлось бы объяснять почему Бесстрашный пропал. И придумать вескую причину для такой отлучки, чтобы не попасть в карцер за самоволку! Чешира отправляется к жилым помещениям, а мы с Майли и Фокси переглядываемся. — Придется искать ее самим, — решительно подвожу итог и прикидываю, с чего начать. — Фокси, она сказала, что пойдет отдыхать, так? — Ну да, девчонки разошлись, я заболталась с Пэм — женой Чеширы, и тут ко мне подходит Джесс, говорит, что пойдет спать. Я кивнула, а потом решила проверить, все ли в порядке, уж больно понурой она выглядела, но в гамаке ее не нашла. И побежала за вами. — Так, может, она хм… В туалет вышла? — осторожно спрашивает Майли. — Ну конечно, я дура такая, не проверила, не побегала вокруг, не обзвалась ее! — хлопает себя по бокам Фокси. — Предлагаю еще раз обследовать территорию вокруг жилых помещений, — прерываю я поток возмущения девицы. — Вполне вероятно, она уже вернулась! По ощущениям проходит довольно много времени, пока мы обыскиваем каждый сантиметр пространства вокруг жилых помещений. Надежда на то, что Джесси спокойно спит в своем гамаке, не оправдалась, ее так и нет. Комната девчонок пуста, из соседних помещений Джесси никто не видел. Дружелюбные спать ложатся рано и спят очень крепко. А меня с каждой минутой все больше поглощает тревога. — Черт, ну и куда она могла деться? — по-детски топнув ногой с досады, выпаливает Фокси. — Вроде бы и понимаю, что не сопливка она маленькая, а все равно в груди душит что-то, вздохнуть не дает! — Эй, вы не могли бы потише? — окликает нас тоненький голосок. Из окна соседнего барака высовывается кудрявая голова то ли мальчика, то ли девочки — не разберешь, но с очень суровым личиком. — У меня только сестренка заснула, а вы тут кричите! — Привет! — сразу расплывается в дружелюбной улыбке Фокси и приветливо кивает ребенку. — Прости нас, мы подругу потеряли, никак найти не можем. — Светленькую такую, да? Красивую Бесстрашную? — Откуда ты знаешь, что Бесстрашную? — резковато спрашиваю я, и ребенок отшатывается от окошка. — Уеллнер, ты лучше растворись в пространстве! — шепотом «рявкает» на меня Фокси. — Может, он нам скажет… — Вообще-то, я девочка, — обиженно раздается от окна, и я предпочитаю промолчать. — Я видела, как грустная девушка сначала пришла в комнату, потом она увидела троих парней, вылезла прямо в окно — так ловко, что я подумала: она Бесстрашная, — и пошла за ними. — А куда она за ними пошла, ты не видела? — ласково спрашивает Фокси, незаметно для ребенка показывая мне кулак. — Вон туда, в сторону пустыря, — вытягивает девочка руку и хитренько на нас поглядывает. — Она старалась незаметно за ними идти, пряталась по кустам и за постройки, а мне так интересно было! Я еще подумала, что они преступники, а она Бесстрашная, и наверное, она сейчас их арестует. Но ничего не произошло, они скрылись за поворотом, что ведет к окраине фракции. — А почему ты подумала, что те трое — преступники, — вступает Майли, непривычно широко улыбаясь. — Может, это были просто Дружелюбные или Бесстрашные, которые отправились спать? — Не знаю, — задумывается девочка. Рядом с ней раздается недовольное детское всхлипывание, и она исчезает на какое-то время. Мы с Майли и Фокси молча пытаемся осмыслить услышанное — получается Джесси увидела кого-то и решила преследовать их одна, никому ничего не сказав. Может, услышала что-то… — Они говорили о каком-то тесте, — снова высовывается в окошко девочка. — Я еще удивилась, зачем им тесто красть, ведь хлеб куда вкуснее, и где они будут его печь, если украдут? — Может, они говорили о мести? — Наверное, я говорю это немного раздраженно, потому что ребенок испуганно на меня смотрит, а Фокс довольно ощутимо пихает в бок. — Мести? — переспрашивает девочка, неверно истолковав смысл слова, и пожимает плечами. — А что им мести? Я тогда совсем ничего не понимаю… — Это скорее всего прихвостни Билли! — поворачивается к нам Фокс, не обращая больше на девчушку внимания. — Джесси услышала что-то и пошла за ними. Так, я пойду все-таки пну Чеширу, а вы идите туда, куда девочка указала! — она уже направляется в сторону командирских помещений, потом резко останавливается и кивает девочке: — Спасибо тебе большое! Вырастешь — переходи в Бесстрашие, нам такие отважные и смышленые нужны! Девчушка ничего ответить не успевает, мы буквально срываемся с места и бежим в разные стороны — Фокси увещевать Чеширу или искать кого-нибудь из старших, а я с Майли спасать Джессику, потому что понятно, она во что-то влипла, иначе давно вернулась бы. Идем, точнее почти бежим, молча, тревога разрывает грудь. Сердце то сжимается, то галопом начинает скакать и дыхание сбивается. Я все пытаюсь думать конструктивно, представить, понять куда идти дальше — за поворотом перед нами открывается довольно обширная равнина, заканчивающаяся лесом. Она просматривается весьма неплохо, особенно при показавшейся полной луне, и я ловлю себя на мысли, что вокруг непривычно тихо. На природе обычно даже ночь полна всяких звуков — стрекотание цикад, шуршание травы и ветвей высоких кустарников, вскрикивания ночных птиц — все это безумно мешает спать, особенно в неудобном гамаке. Теперь же тишину можно с уверенностью назвать могильной — мне даже кажется, что я отчетливо слышу, как у Майли кровь течет по венам… — Тихо как-то… — тянет друг, оглядываясь, — и жутковато. — Я без Джесси отсюда не уйду, — негромко заявляю, кинув на Стэна злобный взгляд. — Ясен пень, что она вляпалась, эта девица без этого не может! — А я и не говорю о том, чтобы сбежать, — насмешливо отвечает Майли. — Прислушиваться надо, вот что! Я вот например, без понятия в какую сторону двигать, куда они пошли? И как Джес смогла бы остаться тут незамеченной? Именно тут ее должны были запалить, так что смотри внимательнее себе под ноги: там где трава свежевытоптанная или сильно примята, там они ее обнаружили. Подивившись ясной голове Стэна, я слегка раздраженно думаю, что именно ему надо в особую группу, а не мне — из него выйдет хороший разведчик. Пока я бурчу себе под нос, Майли внимательно всматривается в землю, а потом припускает галопом прямо к чахлым посадкам в противоположной стороне равнины. Я так понимаю, что он обнаружил следы, и теперь идет по ним; следую за Стэном, но он неожиданно останавливается. — Нет! Нам надо разделиться. — Майли показывает в сторону леса и начинает говорить очень-очень быстро: — Если они задумали гадость, то, скорее всего, стали запутывать преследователей, а значит, будем держаться друг от друга на расстоянии. Ты иди севернее, держи меня в поле зрения, а в лесу двигайся тихо и слушай внимательно — может быть, они себя как-то проявят. Мы разделяемся, и вот уже через пару минут я достигаю кромки лесополосы. Слушаю так, что кажется — вместо ушей у меня локаторы, но все равно ничего не слышу. Только немного в стороне едва слышный хруст веток — это Стэн своей тушей пытается пробраться через чащобу. Может разведчик он и отменный, но вот тихое хождение ему явно не дается. Чем дальше в лес, тем непрогляднее становится тьма, и меня это совсем не радует. Воодушевление от сообразительности Стэна очень быстро сдает свои позиции — мы так можем блуждать по лесу до утра и никого не найти. Я уже хочу позвать Стэна, чтобы высказать ему свои сомнения, когда… слышу отчетливый звук — будто кто-то мычит с кляпом во рту! — Джесси! Джесс! — озираюсь, пытаясь понять откуда звук, и бегу туда, раздвигая ветки руками. Мычание, как мне кажется, становится чуть громче, и буквально через несколько секунд я натыкаюсь на Глейзер, привязанную к дереву. Несмотря на то, что я подобное предполагал, останавливаюсь в растерянности, но потом сразу же бросаюсь к ней. Стараюсь отвязать ее, а Джесс мычит и вертит головой, делая мне большие глаза. Я, догадавшись, что она от меня хочет, вынимаю у нее изо рта кляп. — Джон, они все еще тут! Они услышали тебя и… — А вот и рыцарь на белом коне! — раздается сзади приглушенный насмешливый голос, и я, даже не оборачиваясь, понимаю, что дружки Билли нас окружают. Вот интересно, сам-то он где? Неужто пропустит все веселье? — Упс, а лошадка-то твоя потерялась, что ли? Она так гарцевала по лесу, что ее трудно было не услышать! Джесси смотрит на меня настороженно, и даже несколько тревожно — вероятно, она тоже слышала Майли и теперь гадает, успеет ли он что-нибудь предпринять, или нам придется отбиваться одним, ожидая подкрепления. — Фокс побежала за Чеширой, не волнуйся, — пытаюсь приободрить Джессику, но видно это не особенно срабатывает. — У них парализаторы, — шепчет она, и на миг я подумал, что наше дело дрянь. — Они меня так и подловили. — Я понял, — хочу еще сказать, чтобы она не волновалась, но замечаю, что Джес бросает мне за спину испуганный взгляд, и успеваю среагировать. Чуть уклонившись в сторону, бью наугад и, попав по руке нападающего, отвожу парализатор от себя в сторону. Жаль, что выбить не удалось, но силу я не смог рассчитать — наугад это сделать не так-то легко. Развернувшись к противнику лицом, готовлюсь отражать новые атаки, но парни отчего-то отступают, и я в тусклом свете пробивающейся сквозь ветви деревьев луны вижу, что их лица закрыты платками. — Парни, но это ведь тупо, мы все равно знаем кто вы, — качаю я головой, закрывая собой Джессику. — Даже если вы нас убьете, наши друзья… — А вы докажите, что это мы! У нас куча свидетелей, которые скажут, что мы мирно спали в своих гамаках. А вот вас за самоволку по головке не погладят! — Узнаю слова придурка Билли, — досадливо бурчит Джес, закатывая глаза. — Неужели это так и будет продолжаться? — А что им остается, если хуеблядский придурок Билли их кинул, — усмехаюсь я, надеясь вызвать их на откровенность. Или хотя бы спровоцировать на драку, пока Майли не подоспеет. — Да уж точно, папочки-то не ожидается, видимо, — включается в игру Джессика, и я подмигиваю ей. Она чуть хмурится, но переводит взгляд на парней. — А без него и без парализатора вы всего лишь трусы! О, да, только из уст истиной урожденной обвинение в трусости звучит так, будто кислотой плеснули. Даже отчего-то становится не по себе. — Лучше валите, парни, — качаю головой, — сейчас тут будут все командиры, и вряд ли вам сойдет с рук очередное предательство! — А ты прав, — спокойнее, чем мне хотелось бы, выдает Бесстрашный. — Мы свалим. Просто наше время еще не пришло. Но оно придет. О-бя-за-тель-но! Переглянувшись, Бесстрашные будто растворяются в темноте, а я возвращаюсь к отвязыванию Джессики. Она ничего не говорит, и я молчу, потому что все слова у меня застряли в горле. Несмотря на пережитый страх, парализатор, листья и ветки в волосах, она кажется мне самой прекрасной девушкой на Земле. Даже сейчас, хоть это и не уместно, ее запах, смешанный с ароматами ночи, леса и легкой прохладцы, кружит мне голову и все разумные мысли испаряются из головы. Узел никак не поддается, хоть пальцы уже немеют от усилий. — Я рук не чувствую, — облизнув губы, сообщает мне Джесси. — Понимаю, что ты не хочешь меня отвязывать, но… — А я вовсе и не пытаюсь затянуть этот процесс, — отвечаю, отчаянно дергая за веревки. — Хотя идея мне нравится. Может, скажешь мне, почему не хочешь говорить со мной? — О чем говорить? По-моему все уже сказано! — Джесс, — я бросаю веревки и отступаю на шаг, чтобы иметь возможность заглянуть ей в лицо. Рассерженное и немного усталое. Но для меня все такое же прекрасное. — Все, о чем я хотел попросить тебя, это дать мне еще один шанс. Я знаю, что исчерпал все свои шансы, и… не умею обращаться с девушками. Я отталкивал тебя, избил, наговорил тебе такого, чего не должен был говорить. Но я не могу перестать думать о тебе с той самой минуты, как ты пыталась вытащить свою сережку у меня из руки зубами. Я не могу исправить то, что уже случилось, но, может быть, мы сможем попробовать не наделать еще больше ошибок? — Джон, если ты меня сейчас не развяжешь, я лишусь не только терпения, но и обеих рук, — сухо выдает Джесси, опуская глаза. Я поднимаю с земли крепкую на вид палку и вставляю в узел. Так дело идет значительно быстрее, и вот уже вскоре Джес растирает запястья, а я подхожу к ней. Она не отворачивается, и это воодушевляет меня. — Мы можем начать все сначала? — спрашиваю, выдыхая прямо в ее макушку, нависая над Джес. Она не отстраняется и не отходит, но и не говорит ничего. — Мне жаль, что я обидел тебя. Я могу что-нибудь сделать, чтобы как-то это исправить? — Что же ты делаешь, а? — вдруг отшатывается от меня Джессика, толкая в грудь обеими руками. — Ты понимаешь, как трудно мне с тобой разговаривать? Понимаешь, нет? Ты действительно думаешь, что я бегаю от тебя, потому что ты мне безразличен? — Я надеялся, что нет, — выдаю я первое что приходит в голову, немного ошеломленный столь бурными проявлениями чувств. — Вот именно. Ты сначала придумал себе теорию, что все девушки в Бесстрашии — шлюхи, и игнорировал меня, несмотря на то, что я тебе нравилась! Оттолкнул, зная, что все твои обвинения — идиотство и глупость, а потом ничего не сделал, чтобы я хоть на секунду почувствовала себя нужной! — Но ты ясно дала понять, что… — А ты между строк не пробовал читать? Поверить не могу, что после всего, что мы пережили, у тебя хватило окаянства уйти и сделать вид, что я в чем-то виновата! Я не знаю, что мне делать, что думать, черт возьми! Она говорит, а в ее голосе слышатся слезы, при этом она вроде как обвиняет меня, и правильно обвиняет, но мне хочется с ней спорить, ведь на самом деле все не так, и я… Черт, я не знаю, что ей сказать! — Да, я старалась держать дистанцию, — продолжает Джесси, тяжело вздыхая, — но не потому, что не хотела тебя видеть, а потому, что быть с тобой рядом, в одной фракции и не иметь возможность прикоснуться — это чертовски трудно, Джон! Я хотела держаться от тебя подальше, потому что без тебя мне ничего не нужно, да и дышать не получается нормально, а ты просто взял и принял условия, и даже не попытался что-нибудь сделать, чтобы за меня побороться! У меня никак не получается все быстро осмыслить, а Джесси снова толкает меня в грудь ладонями и поворачивается, чтобы уйти. Ее растрепанные волосы задевают мое лицо, и это отрезвляет меня. — Джес! — окликаю я ее, когда она успевает сделать несколько шагов. — Что? — она все также порывисто поворачивается ко мне, и в голове у меня проясняется. Мне вдруг становится совершенно очевидно, что нужно делать. Я преодолеваю расстояние между нами в долю секунды, и ничего не давая ей сказать или сделать, обхватываю и безапелляционно притягиваю к себе, нахожу ее губы, и все вдруг становится как надо. Так, как единственно верно. Джесси замирает, но уже в следующее мгновение ее руки оплетают мою шею, она прижимается ко мне всем телом и отвечает мне, как-то отчаянно, будто ей надоело бороться с собой. Мне ни о чем больше не хочется думать, кроме того, что я глажу ее спину, чувствую ее грудь через одежду и понимаю, что я ей не безразличен… — Вау! — слышу я за спиной, как сквозь вату. — Единственная опасность тут угрожает невинности Джеси, я думаю! Мы с Джес отрываемся друг от друга, все еще с трудом понимая реальность, а вокруг нас собираются Бесстрашные, среди которых я узнаю ухмыляющегося Майли, раздраженную Фокси и самодовольного Чеширу. — Где приспешники Билли? — резко спрашивает взбудораженная Теа. — Вы их упустили, что ли? — Я хотела за ними проследить, — Джесс выпутывается из моих объятий и выступает на шаг вперед. — Но они меня обнаружили, парализовали и привязали к дереву. Они закрыли лица, но я знаю, что это парни из группировки Билли, те самые, которые сегодня с хрюшками обнимались. Они ничего не успели мне сделать, даже если и хотели, услышали Стэна и Джона, разыскивающих меня. На Джона напали, но он отбился, и они сбежали. Гари, они что-то говорили о мести, только не нам, неофитам, а всем Бесстрашным, мне кажется они опять готовят что-то масштабное! — Попробуем найти их и допросить, — серьезно кивает Чешира. — А теперь нам нужно очень быстро оказаться в штаб-квартире Дружелюбия, пока не вернулись наши гуляющие командиры и не застали весь этот балаган! Поверьте, пока нет прямых доказательств угрозы вашим жизням, все эти прогулки выглядят как самоволка! Мы отправляемся в Дружелюбие в окружении вооруженных Бесстрашных, но когда я беру Джесс за руку, она ее не отнимает. Мы не договорили, но это вселяет в меня надежду, что я правильно ее понял, и она все-таки меня простила. На подходе к жилым баракам Стэн с Фокси бросают на меня многозначительные взгляды, Чешира с другими Бесстрашными, поухмылявшись, расходятся, и Джесс собирается идти спать. — Я провожу? — спрашиваю Джесси, притягивая ее к себе ближе. — Ты хочешь переночевать в моем гамаке? — улыбается она, однако не делая попыток обнять меня. — По-моему, нам надо кое-что прояснить. Я разглядываю Джесси, пытаясь угадать, что за игру она ведет. То отчаяние, с которым она разговаривала со мной в лесу, испарилось без следа, она снова заигрывает и кокетничает, а я не знаю, как мне с ней разговаривать. — Все прояснить нам никогда не удастся, Джон. Не получается у нас разговаривать. Я тяну ее к себе, пытаюсь поцеловать — отчего-то таким образом у нас лучше выходит общаться, — но Джесси уворачивается и отстраняется. — Нет, прости, я не могу так больше… — Ты не хочешь быть со мной, да? — Я стараюсь заглянуть ей в лицо, но Джесси старательно прячет взгляд. — Ты меня не простила? — Нет… Да… Не в этом дело, — наконец выдыхает она и поднимает на меня глаза. — Джони… Нет, ты не поймешь… — Джесси, прошу, скажи мне, что я делаю не так? — Я не отпускаю ее, хоть она и порывается от меня сбежать. Только не на этот раз! — Я не хочу отпускать тебя, я все сделаю, чтобы ты была счастлива! Просто я не знаю и… Если ты не скажешь, я не смогу этого больше нигде узнать! — Черт! — Джес прикрывает глаза, позволяя мне гладить её по щеке. — Просто… — она медленно вдыхает, чуть приоткрыв рот, и я не могу оторвать взгляда от ее увлажнившихся губ. — Я хочу тебя, Джони, — чуть слышно проговаривает она на выдохе, — а ты не понимаешь… или… Я касаюсь ее губ, и мир перестает для нас существовать. Джесси обнимает меня, наконец, а я толкаю ее к стене овощехранилища, у которого мы остановились. — Нет, Джон, хватит, — пытается извернуться Джесси. — Ты так целуешься… А я потом не могу уснуть! — Теперь моя очередь, малышка, — шепчу я ей, совершенно ничего не соображая. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Джес, прерывисто дыша, заглядывает мне в лицо, и ее глаза в свете полной луны кажутся мне совершенно неземными. Она вся будто соткана из нежнейшего дуновения невесомых отблесков, которые еще чуть-чуть и вспыхнут волшебным огнем. Я так хочу ее, что ощущаю сладко-ноющую боль во всем теле, а кровь разносится по венам горячим потоком, и подгибаются коленки, но я знаю — она возбуждена не меньше, и именно мне она доверяет потушить этот пожар. Отступаю на шаг, не сводя с нее взгляда, и беру за руку. Она идет за мной, как завороженная, а я еле переставляю ноги от затопивших меня чувств. И несмотря на то, что понимаю: овощехранилище — не самое романтичное место, мы скрываемся там, подпирая дверь от непрошеных гостей. Как только мы оказываемся ограждены от внешнего мира, нас буквально бросает навстречу друг к другу. Я смутно представляю, что я буду делать, но надеюсь, что инстинкты и скудные теоретические познания так или иначе помогут. Джесси запускает руки мне под рубаху, и меня пробирает дрожь от ее прикосновений. Кажется, я слишком много на себя взял, долго мне точно рядом с ней не продержаться! Резче, чем рассчитывал, я буквально вжимаю в себя ее тело, продвигаясь к сваленному в углу тряпью, не прерывая поцелуя. Как можно аккуратнее уложив Джесси на импровизированное ложе, я задираю ей юбку, стараясь не торопиться, так, как делал это во время нашего предыдущего свидания — я помню, что это нравилось ей. Джес нетерпеливо ерзает, и я понимаю, что действовать надо решительнее, хоть мне и не по себе. — Ну же, Джон, — стонет она и вдруг хватает мою руку и направляет себе в трусики. Мои пальцы погружаются в горячую, скользкую влагу, и я все вдыхаю и вдыхаю, до тех пор, пока легкие не начинает разрывать, а в ушах звенеть. Ладонью я чувствую выпирающий бугорок и непроизвольно начинаю его поглаживать. Джесси резко выдыхает и стонет сквозь зубы: — Чуть посильнее! — и подбрасывает бедра навстречу моей руке. Буквально через минуту она выгибается и вскрикивает, прикрыв глаза, а в руку мне выплескивается что-то теплое. Меня все это так поражает, что я ничего не могу сказать или сделать, все тело горит, а в голове пустота. Джесси открывает глаза, а я все не могу наглядеться на нее — до чего же она прекрасна. Растрепана, на щеке грязь, верх сарафана съехал в сторону, обнажая весьма аппетитную грудь, и я, не удержавшись, прихватываю ртом ее сжавшийся в комочек сосок. Джесси подается мне навстречу, поведя плечами и избавляясь от верха сарафана, поглаживая меня по спине, а потом вдруг резко запускает руку мне в штаны. — Я думаю самое время покончить с этим, — неопределенно бормочет она и направляет мой член себе между ног, отодвинув белье. — Джесс, стой, я ведь… — слышу себя и понимаю, что говорю как пьяный. Я упираюсь в нее, такую влажную и горячую, и контролировать себя я практически уже не в состоянии. Джесси подается ко мне, буквально насаживаясь на меня, и я даже толком и не понимаю, что происходит — на меня накатывает оргазм, и я кончаю, навалившись на Джес всем телом и, наверное, придавливаю ее окончательно. И только после этого удается вдохнуть. Мы лежим — голову мне сдавливает обручем, в груди печет, зато все, что ниже пояса, в сладкой истоме. Поднимаю голову — Джесси улыбается, лукаво на меня поглядывая, хотя я ожидал чего угодно: гнева, разочарования, насмешек. Я знаю, что девушкам первый раз бывает больно — я почувствовал преграду, и услышал, как Джесси чуть слышно пискнула, когда я оказался в ней, а контроль мне отказал, и я даже не пытался быть осторожным. Это полный провал! — Тебе больно было? — хрипло спрашиваю, приподнявшись на локтях, а Джесси щурится и смотрит на меня игриво. — Какой же ты глупый, Джони! — выдает она и, потянувшись, целует меня в нос. — Это конечно все прекрасно, что я глупый и все такое, но меньше всего мне хотелось делать тебе больно. — Теперь это совершенно не важно! Главное, с этим покончено! — смеясь, проговаривает она, а я откатываюсь на спину и сажусь, сжав голову руками. В принципе, ее понять можно — мало кто захочет заниматься сексом с человеком, который совершенно ничего не умеет и не может себя контролировать. На самом деле я не думал, что у нас это зайдет так далеко, всего лишь хотел… — Кажется, ты опять себе что-то надумал, Джон, — строго говорит Джесси. — Ты обязан мне рассказать, отчего опять надулся. — Я просто… Черт возьми, Глейзер, ты понимаешь, что я, как слепой крот в тумане, пытаюсь найти выход, а ты меня только еще больше запутываешь! То ты говоришь, что хочешь меня, то, что с этим покончено… Я вполне понимаю твое нежелание заниматься сексом и, в общем, готов с этим смириться, но мне все-таки надо больше информации! — Какой же ты глупый, Джони, — повторяет Джесси и заливисто смеется, обнимая меня и заваливая обратно на наше «лежбище». — С девственностью нашей покончено, ясно тебе?! И только с ней! И я безумно этому рада, а больше всего тому, что это произошло именно с тобой! Потому что я хочу быть с тобой! И поехать вместе после инициации на полигон, и жить в одной комнате, и закидывать на тебя ноги во сне, и просыпаться рядом по утрам! Вот так! Джесс устраивается на мне сверху, я слушаю ее и не могу поверить в то, что слышу. Она целует меня, и ее волосы щекочут мне лицо, я вдыхаю их аромат и наконец чувствую себя по-настоящему счастливым. Когда-нибудь я научусь понимать эту девицу. Когда-нибудь. А пока мне хватает объяснений, что следуют за фразой «Ты такой глупый, Джони!»