На расстоянии письма

10 апреля 20ХХгод\ Pov Максима «Я король мелочи!» - думал я, когда контролер высыпала мне в руку горсть мелочи. Сорок четыре рубля мелочью! Еее! Только не факт, что я эти монетки не растеряю… Но да ладно. А вообще, с каких пор я стал говорить как мой бывший?! Я вот, как сейчас, помню, даже с какой интонацией он провозглашал себя «королем мелочи», помню так, как будто он только что мне это пробурчал над ухом… Брр. Жуть-то какая. Я не знаю, когда разлюбил трамваи. Наверное, недели две назад, когда начали менять рельсы, и мне пришлось перебраться на маршрутки. Было, конечно, душно, но в этой суете ты не успевал погружаться в мысли и убивать себя. Ты просто плыл по течению и не замечал, как уже пора выходить, и в последний момент, выкрикнув «На остановке!», вылетал из транспорта. В трамвае же я люблю подумать. Самокопание - вещь не позитивная, особенно для такого человека, как я. Раньше, до расставания, я любил прижаться к Криссу, особенно в те моменты, когда народу полным-полно, и никто не обратит внимания, что два парня стоят, обнявшись. Им будет не до этого, люди сосредоточатся на том, как бы ни упасть или не раздавить того, кто ниже и слабее. Я, кстати, всегда был низкого роста. Метр шестьдесят в шестнадцать лет. Идеально прям. Я ненавидел то, что приходится на всех одноклассников смотреть снизу вверх, но, встретив Криса, я был даже очень счастлив. Кристиан был выше меня, и рядом с ним я казался еще более мелким, но я был рад! Мне нравилось стоять, уткнувшись носом ему в грудь, когда он дышит мне прямо в макушку. Думаю, здесь низкие девушки смогут меня понять. Мало того, что ты находишься вплотную к любимому телу, так и от каждого его вздоха по коже маршируют стаи мурашек. А биение сердца… Оно всегда такое спокойное и тихое, еле уловимое. Я даже ловил себя на мысли, что Крис вовсе не имеет сердца. Хотя, может, так и есть… Он очень редко обращал внимание на мои ласки и приставания. Даже в начале отношений, хотя, нет… Только в середине наших отношений, летом он смеялся так искренне, он отвечал на мои неумелые поцелуи и отнекивался от моих угроз с насилием. До сих пор помню, как мы искали укромные места, чтобы спокойно посидеть в объятиях и не видеть осуждающих взглядов. У нас же тут, вроде как, геев не любят… Да, нам с ним ВРОДЕ было хорошо вместе, если бы не МОЯ ошибка. Я умудрился изменить любимому полтора раза. Спросите, почему полтора? Потому что, в начале лета, я встречался сразу с двумя: с Крисом и еще одним миловидным мальчиком (кстати, другом Криса). Скажете, что я такая козлина неблагодарная, что вот хожу налево к милым парням, и всё такое. Ха-ха. Думаете, в тот период я был счастлив с Крисом? Был бы счастлив, налево не пошел бы. Мне в то время было ужасно одиноко. Сначала, я уезжал в чертов лагерь, потом, к моему приезду, уезжал он. А что я? Он ко мне в то время прям такой огромной симпатии не проявлял, ну, и я подумал, что не нужен. А тот мальчишка со мной в лагере так сдружился. В начале лета он был натуралом, через месяц перешел в радужные ряды. Ой, я за свою жизнь только и переманиваю людей на сторону счастья, радуги и единорогов. Нет, я не занимаюсь гей-пропагандой. Я не ору на каждом углу с плакатами о том, что геем быть круто и модно. Нее. Геем быть отстойно. Всеобщая ненависть выливается на тебя литрами, вечные избиения, подколы, попытки сделать из гея «педика» в лице других. Это совсем не круто и совершенно не весело. Трамвай резко затормозил, и я хорошо приложился головой о заднее стекло. - Черт… - прошипел я, потирая ушибленное место и пытаясь вернуться к реальности. Порой задумываясь, я отключаюсь надолго, а потом не могу понять, в каком уже конце города я нахожусь. В окне я увидел довольно большой торговый центр «Гостиный двор», а это значит, что уже через остановку мне можно выходить, а можно и чуть позже выйти… В трамвае было пусто. Это лишь усугубляло мою ситуацию, мне нужно общение, а никого рядом нет. Хотя, чего мне так печалиться? Я же, вроде как, привык быть один. Ничего нового не будет отныне… Двери трамвая распахнулись, и я вышел на волю. Холодный ветер встретил меня с огромной радостью, и, ради своего же измученного здоровья, мне пришлось застегнуть куртку и сильнее натянуть шапку. Наверное, я выглядел странно и, может, чуть забавно. Я не мог расстаться с недавно купленной шапочкой: черная такая и с кошачьими ушками. Я привык к своему прозвищу «Кот» и даже пытался ему соответствовать. А эту шапочку я, между прочим, купил за день до расставания, на ярмарке, вместе с Крисом. На эту ярмарку мы пошли, едва помирившись после огромной ссоры… - Смотри, куда прешь! – мимо меня на огромной скорости пронесся автомобиль, и я только понял, что, задумавшись, даже не взглянул на светофор. Красный человечек, упершись руками в бока, мигал и оповещал о запрете на движение. Честно говоря, я был бы рад, если бы та машина меня переехала… Прохожие смотрели на меня искоса и иногда покачивали головой, видимо, думая «какой молодой, а уже под машину бросается». Нет, я не смогу сам броситься. Тем более что мне делать, если самоубийство не удастся? Отец с бабушкой от меня отвернутся, мол «зачем мы на тебя угробили целых шестнадцать лет, если ты решил сдохнуть?». Ха-ха. Прямо отбивает любое желание быть самоубийцей. А мать… А что мать? У неё своих проблем полно. Она, конечно, меня любит, и я не сомневаюсь, но… Не везет ей с мужчинами. С отцом ничего не срослось. Она продержалась всего десять лет и сбежала к другому, но и с тем не всё было гладко. А вообще… Не хочу я это вспоминать. Аж противно. Знаете, а вот чем дольше ты идешь в наушниках и не замечаешь, что музыка в них не играет, тем сильнее ты устаешь от этого чертового мира. Вот и я уже прошел половину пути, так и не заметив отсутствие звуков. Я просто шел, как робот, и лишь изредка оглядывал людей. Так мало счастливых людей среди этих прохожих. Каждый второй, с измученным выражением лица, смотрел на серое небо и мечтал о том, чтобы всё скорее наладилось. А я от них не отличаюсь. Я так же поглядывал на небо. Отчаялся ли я в жизни? Частично. Всё же, я не одинок. У меня есть мой лучший друг и подруга. Они-то меня поддержат. И Крис. Вернее, он был, сейчас его нет. Сейчас есть лишь его замены. Звуки внешнего мира начинают меня душить. Надо включить музыку, так будет легче добраться до дома. Песня заиграла прямо в тему, так как я проходил прямо под окнами бывшего. У меня даже возникло глупое желание позвонить ему и, как в старину, попросить «Рапунцель, спусти свои косы». Порыв пришлось пресечь на корню и, закрыв глаза, отдаться музыке. «Я люблю твои глаза И то, что вижу в них. Мне нравится часами Их касаться губами. Под волшебными парами дыма и вина Ты лучшее, что было в жизни у меня» Ха-ха. Да, Крис, ты лучшее, что было в жизни у меня. И ты единственное, что я так любил. Прости меня за все мои выходки. «Но я, до сих пор, Не научился жить сегодняшним днём» Это правда. Я никогда не умел жить сегодняшним днем. Я тонул в прошлом и глядел в будущее, забывая о настоящем. А если и откидывал будущее, то влезал в огромные неприятности. «И снова всё по кругу, так до следующей весны. Вини меня, вини вино, вини кого угодно, Нам было все равно, хоть и немного неудобно. Сейчас не модно романтиком быть, Но я готов с тобой всю жизнь прожить, хоть ты…» Я на этих строчках повеселел. Был бы я на улице один, наверное, стал бы подпевать. «Беспощадная сука, стерва, Беспрестанно мне треплет нервы» Дослушивать припев я не стал. Последние строки кому угодно способны подпортить настроение. И так вот, вприпрыжку, подпевая себе под нос, я дошел до дома. Ах! Как же я забыл? Меня же ждет Тимурчик!