Макс Пэйн: Немного ближе к Раю

      Мне снилась моя жена. Она была мертва. Но всё было в порядке...       - Привет! Ты, наверное, новенький... А почему ты лежишь на траве?       Голова гудела, словно какой-то ошалевший звонарь как следует наподдал по ней своей булавой. Во рту было такое мерзопакостное чувство, как будто там справляли кошачью свадьбу, а затем заодно и кошачьи похороны. Я открыл глаза. Зря я это сделал. Миллион тонких и очень острых игл вонзился в мой мозг. Удивительно, откуда в Нью-Йорке такое яркое солнце. Обычно осенью тут мрачно и льют такие дожди, словно миллион ангелов одновременно решили отлить. Я взглянул на свою собеседницу (хотя собеседницу громко сказано, я же ничего пока ей не ответил). Очень милая, красивая девушка, блондинка. Лицо доброе, открытое. Проклятье! Никаких сравнений со шлюхами из квартала Красных Фонарей не приходили в голову, даже завалящую циничную шутку а-ля "женщина не человек" вспомнить не могу. Видимо, старею. Я закряхтел и полез в карман за сигаретами. Пусто. Совсем забыл, Бравура запретил нам курить на дежурствах. Херов формалист, чтоб его черти драли... Хотя стоп. Где я вообще.       - Вот бл...       - Не смей ругаться! Вожатая услышит - накажет! - звонкий голос девушки вывел меня из задумчивости. Я медленно встал и повертел руками, восстанавливая кровообращение. Затем взглянул на нахмурившуюся девушку - что-то мне подсказывало, что она меня не сдаст за мой чуть не вырвавшийся мат. Но дружить не будет, если я ещё позволю себе что-нибудь в таком духе. Был в ней внутренний стержень, нечто такое, что заставляло тянуться к ней всё твоё существо, вопить от счастья, молиться равнодушным богам, выторговывая лишнюю минуту рядом с ней. Она напоминала мне мою Мишель.       - Значит, так. Во-первых, я Макс. Лежал на траве, потому что устал. Тебя как зовут, златокудрая?       Мой голос звучал как-то не так. Пропала привычная хрипотца, словно я и не курил никогда. Да и вообще, голос стал более... звонким... моложавым, что ли.       - Я Славяна. Но ты можешь звать меня Славя, все так зовут, - девушка улыбнулась, решив сменить гнев на милость. Интересно, откуда она узнала, что я собираюсь выругаться. Может, я имел в виду "блин". Я усмехнулся ходу своих мыслей - в тихом омуте, как говорится...       - ...поворачиваешь, и ты уже у домика вожатой. Понял, как добраться? - Славя уже вовсю вещала мне что-то, чирикая и улыбаясь, словно птичка у врат Рая.       - Разберусь... - буркнул я, сунул руки в карманы своего кожаного плаща и направился к воротам лагеря. Идя по плитке, я мучительно пытался вспомнить - где я, как я сюда попал, и самое главное: на каком, чёрт его дери, языке я разговариваю. Что это не мой родной английский, мне было предельно ясно. В США нет такого понятия как "блин". Я наклонился и сорвал травинку, засунув её в уголок рта. Хоть какая-то замена сигаретам.       Внезапно нечто сильно ударило меня промеж лопаток. Я не стал терять драгоценных секунд, мгновенно отпрыгнув вперёд, и в прыжке моя рука автоматически потянулась к кобуре, где покоился мой верный Desert Eagle 44 калибра. Его не было! Проклятье, денёк становится жарковат, во всех смыслах - без пушки копу в неизвестной обстановке делать нехрен. Приземлившись и перекувырнувшись, я быстро схватил валявшуюся рядом палку с остатками листвы, присел и обернулся, моля всех известных мне богов, чтобы у противника не было огнестрела. Но в любом случае, я был готов дорого продать свою жизнь.       - А... Э... Ты чего? - ошарашенно уставилась на меня рыжая девушка. Она напомнила дикую, непредсказуемую кошку, от которой можно ждать любой пакости. Хотя фигурка и личико были выше всяких похвал. Вылитая Мона - предательница, любовница и верная подруга, все три в одном флаконе... Я хотел спасти её. Внезапно, словно вспышка молнии, я вспомнил - Влад! Этот русский ублюдок отнял у меня Мону. Но не поэтому он пришёл мне на ум - я вспомнил его акцент, характерные словечки... Всё сходится - я в Матушке России, и говорю на чистейшей русском. Что это? Козни братьев по разуму, решивших порезвиться в земной песочнице, или же я банально помер, изрешечённый пулями в уличной перестрелке, и это мой личный филиал Ада, где вечные воспоминания о боли и смерти будут доводить меня не хуже чертей с вилами?       - Ты чего, глухой?! - первый шок от моего поведения прошёл, рыжая с яростью буравила меня глазами исподлобья, стиснув зубы, вытянув руки по швам и сжав кулаки. Малоприятное зрелище. Я отбросил палку, отряхнул руки и поспешил встать в полный рост. Что ж, если она мой демон, мне стоит быть подружелюбнее. Горящую кочергу можно засунуть в удивительно большое количество отверстий человеческого тела.       - Я Макс. Как тебя звать, кисуля? - я вложил в голос всю свою харизму, словно какой-нибудь туповатый детектив-мачо из дешёвого нуарного кинца 30-х годов, когда к нему приходит заплаканная дамочка в беде. "Кхе-кхе... Макс... Я словно дамочка в беде..." Мона... Однако, мне не суждено было вновь удариться в самобичевание и погрузиться в болезненный океан воспоминаний. Крепкий маленький кулачок встретился с моим лицом, и моему лицу сей факт крайне не понравился. Более того, к своему удивлению, в следующий миг я обнаружил, что лежу на земле и обалдело смотрю в безмятежное синее небо, откуда на меня в свою очередь ехидно светило Солнце. Меня вырубила хрупкая рыжая девушка. В управлении узнают - засмеют.       - Я Алиса. Медпункт в той стороне, - злорадно пропела девушка и ушла по своим делам. Наверное, кошек мучить. Дрянь.       Я поднялся, отряхнул плащ и заодно попытался собрать осколки гордости. Что ж, действительно, лучше заранее знать, где тут у них болеутоляющее. Медпункт так медпункт. Небольшое аккуратное здание встретило меня мрачным молчанием. Только кузнечики зловеще стрекотали в траве, словно разыгрывая дурную пьесу на своём жутком наречии. Я подошёл к двери и осторожно постучался, стоя боком и готовый дать дёру, как только услышу клацанье затвора пистолета (прецеденты уже были).       - Входите, - раздался из-за двери приятный томный женский голос. Я вошёл, стараясь перебороть дурные предчувствия, и тут... Меня словно ударило. Током, кувалдой, молнией - да чем угодно, плевать. Передо мною стояла... нет, не женщина, Богиня. Её идеальное тело красиво обтягивал белый медицинский халат, на великолепной груди с чересчур откровенным декольте возлегал стетоскоп, а глаза... в этих глазах можно было утонуть, и процесс сей был бы медленным и мучительно сладким. Они напомнили мне полицейские сирены, красно-карий и нежно-синий...       - Я Виолетта, можешь звать меня Виола. Ну, раздевайся... пионер.       Дрожащими пальцами я потянулся к пуговицам на рубашке под моим плащом, словно безусый юнец в первую брачную ночь. Виола... Тьма захлестнула меня. Я тонул, а она меня топила. Я умирал, а она вырывала меня из когтистых лап смерти, и это бесконечный цикл горько-сладких мук, казалось, уже не прервать. Внезапно из тьмы передо мной вынырнул Он. Тёмный Странник. Я не придумал, как половчее его назвать. Он был одет в длинный чёрный кожаный плащ, а его лицо вечно закрывали тени. "Проснись и пой, Макс. Всё только начинается." - произнёс он, а затем пропал, мерзко хихикая. А я очутился у себя дома. Мишель лежала на кровати, вся в крови. Стены пульсировали, надвигаясь на меня. Говорят, Ад - это не костры и сковородки. Ад - это бесконечное повторение.       Мне снилась моя жена. Она была мертва. Но всё было в порядке...       -Очнись, Макс.       Я открыл глаза. Продолжение следует...