Достучаться до тебя

Мой учитель, преподающий искусство, часто повторял слова, сказанные Дени Дидро: «Искусство заключается в том, чтобы найти необыкновенное в обыкновенном и обыкновенное в необыкновенном». Только сейчас я могу с уверенностью сказать, что понимаю значение этих слов. Находясь в объятиях обыкновенного человека, я увидел в нём то искусство, с которым он стал самым необыкновенным человеком в моей жизни. Реальность происходящего очень долго не могла смерится с той фантазией, которая затмевала человеческое счастье, мечтами заполучить всё волшебство этого мира. Вот оно, лежит и поддаётся моим ласкам, становясь всё реальнее и больше походящей на человека, которого я себе навоображал. Правда не изменила моё отношение к нему, она дала мне возможность понять то, что я могу сделать его счастливым, как и он, одним лишь своим присутствием. Мне не хотелось больше мечтать, осталось только творить и восхищаться искусством любви, принадлежащей лишь нам двоим. — Джи, я... — малыш шепчет мне на ухо. Я могу разглядеть каждую деталь его красивого лица, ведь он так близко. Запах Ри, сладкий аромат его шампуня, смешанный со слабым запахом пота, такой знакомый и напоминающий, что этот человек полностью принадлежит мне. Он выглядит таким хрупким, как будто вот-вот сломается в моих руках; слегка изогнул спину, заставляя меня поддерживать его ладонями. Глаза выискивают мои, ища поддержку, будто мы два подростка и он боится быть отвергнутым. Глупая сволочь... Разве сейчас я посмею причинить тебе боль? Я целую его, голова идёт кругом, мне кажется сейчас всё по-другому. В ответ на мой нежный порыв Ри потянулся ко мне, словно прося чего-то большего, энергичного, безграничного... Сейчас мне кажется, что быть чуточку эгоистичным совсем не плохо. Мне хочется, чтобы он растворился во мне, чтобы он пропитался мной насквозь. — Не сковывай себя, — его хриплый голос едва слышен. — Я больше не дам тебе чувствовать боль, малыш. — А ты изменился… Я удовлетворённо улыбнулся. Наконец-то я смог побороть самого себя. Смог быть другим, не попадаться на его уловки и играть, хоть чуть-чуть, но всё же, по собственными правилам. — Мне попался хороший учитель, — он не смог сдержать дьявольскую улыбку, выглядя настолько вызывающе, что мне ничего не оставалась делать, кроме, как позволить себе маленький укус его нежной шеи. Я провёл легонько пальцем по его щеке, затем по груди, обхватил его двумя руками. Посмотрел пристально в глаза ,они сияли, хотя мой малыш пытался так трогательно это скрывать полуприкрытыми ресницами. "Желание в твоих глазах, милый, можно было бы и скрыть, но там, внизу..." Как бы не усмехнуться. Конечно, я знаю, чего ему хочется, но он ведь и представить себе не может, какое неземное удовольствие я намерен доставить ему сегодня. И каждый раз, начиная с этого дня... Снова меня окатила волна безумной страсти, но в этот раз я знал, что ничему, кроме мысли о сильной любви к Ри не должно вырываться наружу. И с этой мыслью я медленно, нежно, лишь изредка вздрагивая и давая понять степень своего желания, углубил поцелуй, одновременно притянув и прижав его к себе плотнее.Он судорожно вздохнул. Я вдруг почувствовал его руки на моей спине – но не так, как раньше. Не страх, не осторожность, готовую остановить в случае чего мой эгоистичный напор. Он был тоже нежен. Он пытался доверять мне... и всё же ещё не доверял. Каким-то образом я понял это. — Доверься мне, — провожу нежно по его голове, запутываясь рукой в растрёпанных и влажных волосах. — Не бойся. Я с тобой сейчас, мы вместе и нам будет хорошо вдвоём. Понимаешь? Он кивнул, слегка неуверенно. Я не стал ждать, пока он успокоится, просто решил доказать искренность своих слов на деле. Руки спустились ниже, одна прошлась по бедру и уже над коленкой, помедлив, завернула внутрь. Но я не спешил пускать её наверх. Другая, проникла под футболку и гладила его чуть ниже пояса. Поцелуи его стали более грубыми и чувственными, похоже, он был на грани. Я продолжал подбираться к заветным местам потихоньку, дразня и отвлекая его от мысли о возможной боли. Ри тихо застонал, хотя я ещё не полностью вошёл в кураж. Пора было снимать с себя раздражающую в данный момент одежду. — Ну, что же ты? — выдохнул он, когда очередной поцелуй затянулся, а я ещё не предпринимал никаких решительных действий, только гладил его. Я знал, что однообразие утомит его, но ещё рано было переходить к главному. Тем не менее, чувство нежности и страсти переполняло меня, не давая возможности остановиться. Я поцеловал его в подбородок и начал по второму кругу исследовать его шею и грудь. Меня позабавила реакция на мои ласки, он тихо хихикнул и поежился от щекотки, когда я прошёлся по его груди и животу. Но затем смех прекратился, уступая место томному вздохом, который смыл всю мою выдержку к дьяволу, чёрт бы побрал его нежный голос. Захотелось, чтобы Ри было, как можно более приятно. Прикасаюсь губами к его разгорячённой плоти, и медленно вбираю её в рот. Он громко и протяжно застонал, я прошёлся по всей длине, пытаясь доставить ещё больше удовольствия возлюбленному. Пусть он почувствует, что я люблю его, что он мне нужен. Немного странный способ для того, чтобы выразить эти чувства, но в данной ситуации лучшего я придумать не мог. Опираясь на руки, снова целую его в губы. Он стонет прямо мне в рот, нисколько этого не стесняясь. Это так необычно. В прошлый раз я определённо не чувствовал ничего подобного. А вот и они… молоточки, будто бы стучащие по моему телу, призывающие меня к действию. Теперь уже и я поддался стону, поражаясь, как сильно хочу обладать моим малышом. Его дыхание участилось, то и дело вырываясь глубокими вздохами. Я высвободил свою левую руку, погладив его по щеке и шее и, теребя ухо, продолжал свой сладостный и трепетный ритуал. Ри застонал уже более громко, прогнувшись и сжав пальцы на ногах, но вдруг резко, хотя и мягко отстранил меня. Я было испугался, не навредил ли ему ненароком, но он только шепнул: — Я больше не выдержу. Ты же сказал – вдвоём... Тогда я заставил его обнять себя, позволил пройтись его умелым пальчикам по спине и ниже... нет, нет, меня нельзя так испытывать. Я спрятался от его рук за спину и прильнул к ней. Так, совсем нежно-нежно. Малыш ответил мне, прижался плотнее. Тюбик лубриканта я нашёл быстро – раздвигая его колени, палец медленно проник вглубь, Ри изогнулся, застонав подо мной. Он старался расслабиться, позволяя мне проникать как можно глубже. Я был готов любоваться этим буквально всю ночь, но малыш не дал мне такой возможности – его рука неуверенно дотронулась до моего члена, дыхание перехватило. И я понял, что теперь можно. Медленно и осторожно я вошёл в него, внимательно слушая его дыхание, следя за его состоянием. — Быстрее, — прошептал Ри. Но я не поддался, позволив лишь сильнее сжать его в своих объятиях. — Ну же, быстрее, — молил он меня, и вдруг я понял – это было всего лишь выражение его удовольствия. На самом деле он уже не думал ни о чём и не хотел ничего больше. Мне нужно было просто продолжать в том же духе. Я ускорился постепенно, с наслаждением слушая его вздохи, чувствуя, как он прижимается ко мне и подрагивает. Я чувствовал, как медленно расправляюсь под наши общие стоны. Секунда – и нас накрыло волной блаженства. Ри выгнулся, метнулся из стороны в сторону, мне не оставалось ничего другого, как последовать за его движениями. Отдышавшись, мы опустились на кровать, всё так же плотно прилегая друг к другу. Можно ли сравнить удовлетворение от секса, с удовлетворенностью от жизни в целом. Пытаясь немного прийти в себя, я гладил голую спину Ри в моих объятьях, ощущая себя полностью удовлетворённым. Это было не просто потребностью моего тела, я хотел доказать самому себе, что могу показать свои чувства и не причинять ему боль, показать малышу, что я способен думать не только о желании, но и о любви, вложенной в каждое моё прикосновение. Смотря на его лицо, я в тысячный раз хотел вернуться в тот момент, когда рассказывал бабушке о внешности своего возлюбленного. Простой, смешно, как это слово перестало ему подходить. Я не мог насмотреться на его ресницы, немного подрагивающие в такт его мирному сну. Не мог не провести по его скулам рукой, чем вызвал его тихий смешок и захват моих пальцев своими. Не мог налюбоваться отметинами на его шее, доказывающими, что моя страсть не такая уж и невинная. Я часто не контролировал себя, отказываясь подчинятся ограничениям, но ради этого человека, готов избавиться и от этой эгоистичной привычки. — Прекращай, я не готов ко второму раунду, не хочу злоупотреблять свободой от боли. Моя рука опустилась ниже, прекращая все попытки изучить его лицо, но как я не хотел, она не смогла оставить в покое его накаченный пресс. Я не собирался соблазнять его, просто хотелось быть к нему ближе. Он посмотрел на меня, чего я сперва не заметил, смотря на свою руку у него на животе. Я не знаю, чем заслужил этот поцелуй, но он отличался от того, что я испытывал ранее. В нём не было страсти или любви, я долго не мог понять, почему сразу же почувствовал себя любимым и защищённым от любой боли. Я вспомнил, как бабушка целовала меня на ночь, нежно прикасаясь губами ко лбу, а потом приговаривала, чтобы я ничего не боялся, ведь она всегда будет рядом. — Спи, я никуда не денусь, — он крепче сжал меня в своих руках, пока до меня не дошло, что в прошлый раз он отчаянно хотел сбежать в ванну. Я хотел сказать о моей догадке, но мне помешал стук в дверь и тихое «войдите», сказанное моим малышом. — Простите, так как у вас стало тихо, я решил, что могу побеспокоить тебя Ри, ты не мог бы выйти минут на десять? Не волнуйся Джи-хён, у меня постель с подогревом, новый мне ни к чему, — хитрый котёнок, так нагло прервавший наше уединение, уже собирался убрать свою мордочку из дверного проёма, как Ри неожиданно остановил его. — Он всё знает, так что отдай всё Джи, а я пойду в ванную, нужно привести себя в порядок, — я смотрел на удивлённого Ки, пока не понял, что у самого открывается рот от того, в каком виде сволочь прошла в ванную. — Эй, какого хрена!? Мог бы хотя бы трусы надеть! — я обиженно смотрел на довольное лицо котёнка, держащего в руках маленькую миску, из которой доносился неприятный запах лекарств. — Так ты уже всё знаешь. Молодец, хён, ты быстрее, чем я думал. Это нормально, что он прошёлся голышом, ведь я часто обтирал его, и не такое пришлось увидеть, — убью нафиг, пока он ставил всё необходимое на тумбочку возле кровати, я надел на себя нижнее бельё, сверля его спину убийственным взглядом. — Я конечно понимаю, что ты - врач, но, если ты ещё раз прикоснешься к нему, лицензии тебе не видать, вряд ли мёртвым её вообще выдают, — ну разозлился я немного, что ж так смотреть, будто бы я полный лузер, делающий из мухи котёнка с длинными лапами, которые непременно стоит поотрубать. — Вот как мы заговорили? А когда я нашёл его полуживым с красными пятнами на коже, где ты был? Он же был в порядке, я даже разрешил ему выпить викодин. Как ты смог довести его до такого состояния? Именно поэтому я назвал тебя в тот день, монстром, прости, но видеть, что долгие годы лечения были смыты твоим грубым обращением с ним в первый раз, было гораздо больнее, чем твоя ревность сейчас. Мне пришлось его обтирать лекарствами, так они быстрее снимают онемение, так что скажи спасибо, что я не бросил его, так как, если узнают, что я помогаю Ри, я не только не получу лицензии, но и лишусь права продолжать учёбу. Как тебе такая перспектива? — за его миловидностью скрывался серьёзный молодой человек, верно идущий к своей мечте, я не разглядел его под маской котёнка, но в данную минуту, мне было очень стыдно ревновать к человеку, который практически подарил вторую жизнь моей любви. — Прости, я вечно что-то делаю, а потом только думаю, что я наделал. Вот и тогда, он сказал, что это был его не первый раз и нормальный я выключился, уступая место ревнивому монстру, как ты правильно выразился, — он понимающе кивнул, возвращаясь к своему привычному образу милого котёнка, уступающего мне право ухаживать за Ри. — Ему восемнадцать, травма не давала ему нормальной жизни. Как думаешь, он мог в четырнадцать лет с кем-то заниматься сексом? Ты и вправду дурак, если поверил ему. До него даже я не касался, так как ему было больно, если не считать тряпки, пропитанной обезболивающим. К ней тоже станешь ревновать? — мне было стыдно взглянуть в его глаза, но услышанный смех, облегчил мне эту задачу. — Да ладно тебе, я шучу, если бы Джон Хён мне такое сказал, я бы его не только морковкой наказал, нашёл бы игрушки повеселее, - я никогда не смогу привыкнуть к смене настроения этого человека-кота, но что-то мне подсказывало, что прямо сейчас я приобрёл ещё одного друга, идя по тропинке, ведущей к сердцу малыша. — Спасибо, Ки, спасибо, что ты был рядом, когда я только делал шаги к нему навстречу. Спасибо, что мне было к кому идти, ещё раз прошу прощения за свою ревность, похоже, мне понадобится гораздо больше времени, чтобы научиться её контролировать, — казалось, на душе стало легче, после сказанных слов и это чувство удвоилось, когда Ки по детски протянул мне мизинец, предлагая заключить мир. Я с радостью переплел наши пальцы, и вместе с котёнком устроил соревнование, у кого зубов больше. — Ну и что вы тут делаете? Смех убрать, руки тоже. Мне рассказать Джон Хёну, как ты ведешь себя в чужой спальне с полуголыми мужиками? — рука была отброшена, трусливый котёнок выскользнул в дверь, помахав на прощание лапкой. Козёл он, а не котёнок, оставил меня наедине с дьяволом, который, как только закрылась дверь, истерично заржал. Страшно. — Вы... вы такие смешные, боитесь меня, как будто я реально дьявол… ахаха… нет, надо всё-таки рассказать Джонни, может до него дойдёт весь юмор, — эта сволочуга завалилась на кровать, моча подушку своими мокрыми волосами, так и хотелось его задушить ею. - Ну так что, будешь обтирать меня, или продолжишь смотреть? Может Ки вернуть, он ко мне приставать не будет. — Да кому ты нужен, — я взял миску с тумбочки, и, нащупав в воде тряпку, выжал её, оставляя немного влажной. — Ри, а почему ты терпел боль до утра, если есть лекарства? — Я хотел, но ты так крепко меня обнимал, что я просто забыл, что эта процедура облегчает боль. Я проснулся от судороги в ногах и уже не мог уснуть, чувствуя, как всё тело начинает накалятся, как оголённый провод. Раствора у меня не было, так как я думал, что с викодином мне ничего не будет. Прости, что в то утро наговорил тебе гадостей, просто мне нужно было выгнать тебя из дома, чтобы позвать Ки, — я медленно обтирал его, стараясь не смотреть на его тело, дабы мое собственное не начало на него реагировать. - Эй, я вообще-то тут, если тебе не приятно, я сам могу это сделать. — В том-то и дело, что мне приятно, и я сейчас смотрю не на пациента, а на любимого человека, не хочу накинутся на тебя, когда ты нуждаешься в помощи, — пришлось посмотреть ему в глаза, так как он повернул мою голову, отбирая влажную материю из моих рук. — Всё хорошо, ты был очень нежным, мне не больно. Давай спать, мне просто нужно немного отдохнуть, — в комнате стоял запах лекарств, от Ри пахло не лучше, но это не помешало мне зарыться лицом в его мокрые волосы, пахнущие клубникой, и крепче прижать к себе. — Пока ты не уснул, можно последний вопрос? — он лежал спиной ко мне, чтобы дать мне разрешение, ему нужно было лишь кивнуть головой, но он повернулся, позволяя мне смотреть в любимые глаза. — Ты собираешься рассказать родителям? Они скучают по тебе, не обязательно говорить обо всём, только вернись к ним, я обещал это твоему отцу, — опасаясь, что меня сейчас хорошенько огреют, я немного отодвинулся, не ожидая, что малыш сам вернёт меня на место, притянув за руки. — Я хочу, чтобы ты перестал бояться, никуда я не уйду, даже, если ты сделаешь что-то не правильно. Отец позвонил мне, списывая то, что я ему ответил, на твоё присутствие в моей жизни. Эх, родители, сперва говорят, что их сын лучший, а потом переключают всю любовь на его партнёра, упрекая, что без него, я далеко не самый, самый. Ну и как у тебя это вышло, сказал, что я сущий дьявол и мучаю тебя–ангелочка? — если бы он не улыбался, я бы подумал, что малыш злится. Кладу голову на его вытянутую руку, в сотый раз убеждаюсь, что дьявол, это всего лишь прозвище, а мой любимый - самый заботливый человек на свете. — Мои сказали тоже самое, а они даже не видели тебя, так что мы квиты. Значит, мы можем полететь к ним на выходных? Хочу, чтобы мои и твои тоже познакомились, может они смогут подружится, находясь в одной стране, — Ри лежал с закрытыми глазами, и можно было с уверенностью сказать, что последняя фраза так и не была услышана. Видимо, он и вправду устал, или же с помощью сна избежал обязанности отвечать мне. Я попытался последовать его примеру, но мысли о человеке, в объятьях которого я лежал, плохо мне в этом способствовали. Тихонько поднявшись, чтобы не разбудить его, я вышел из спальни, пробираясь в комнату единственного врача, у которого должно было быть припасено успокоительное. За моим неуверенным стуком, послышался еле уловимый мат и громкое шаги, приближающиеся к двери, за которой, собственно, я и прятался. — Ты, блин. Ты хоть понимаешь, что только что, чуть не начал вторую мировую? Эта Дива, когда не выспится, готова брать кровь у любого встречного, причём не на анализы, просто ему нравится сам процесс! - взлохмаченный Джон Хён подпирал собою дверь, крича на меня подобием шёпота. — Прости, я просто не могу уснуть, у Ки нет снотворного? Думаю, я слишком возбуждён, чтобы уснуть самому. Не в том смысле, придурок, просто много информации на меня навалилось, — он ехидно улыбался и пропустил меня внутрь, предупреждая, где стоит мебель, так как свет включать было категорически запрещено. Тоже мне, конспиратор нашёлся. — Держи, боец, только взамен дашь слово, что заставишь Ри рассказать, что же с ним творилось. Не приятно осознавать, что теперь и ты это знаешь, когда знаком с ним всего лишь неделю, — нащупав у него в руке флакон, я кивнул ему, давая свое слово, и уже собирался уйти, как вспомнил одну маленькую деталь игры, которую устроили эти лучшие друзья. — Джон Хён, а у тебя сохранился конверт с желанием Ри? Вот ради него, я готов уговаривать его рассказать всё, прямо с завтрашнего утра, даже приставать не буду, пока он не согласится… — Дина как-то замолк, обдумывая, стоит ли это предательство по отношению к другу, правды, которую так долго от него скрывали. Похоже, любопытство взяло вверх и он, порыскав в своей сумке, протянул мне заветный конверт. — Я как-то шантажировал его, говоря, что отдам его тебе, если он не признается, но ему хоть бы хны. Держи, не удивлюсь, если он окажется пустым. Ударившись о край кровати, я молча проклял свою невезучесть, отбирая белый кусок бумаги. Пожелав спокойной ночи, ещё раз обещая, что заставлю его друга говорить, я вышел из комнаты, стараясь как можно тише закрыть за собой дверь. Миссия не разбудить Диву была успешно пройдена, осталось вернутся в комнату не пойманным. Пробираясь в нашу спальню, я оставил дверь приоткрытой, чтобы свет с прихожей позволил мне прочитать желание малыша. Откладывая таблетки на подоконник, я присел рядом, радуясь, что любимое место Ри так хорошо освещалось пепельным светом луны. Мельком взглянув на малыша, я убедился, что тот продолжает мирно спать, и развернул конверт, доставая маленький листок пугающе чистой бумаги. Не может быть, я вертел его в руках, пытаясь найти хоть одно словечко. Неужели он ничего не хотел? Я расстроенно положил листочек рядом с лекарством и в ту же секунду взял его обратно, заметив пару слов, написанных на оборотной стороне. «Подари мне свою душу». Я смотрел на эти четыре коротких слова, за долю секунды ставшие чем-то прекраснее трех других, которые я впервые услышал два дня назад. Эти четыре слова избавили меня от потребности пить снотворное, желая поскорее уснуть. Зачем мне было спать, отгоняя мысли о любимом человеке. Зачем тратить время на сон, когда я мог просто сидеть и любоваться самым дорогим, что у меня есть. Я достучался до него, теряя свою душу, называя её другим именем. Я отодвинул в сторону бесполезное снотворное, и обойдя кровать, прилег рядом с малышом. Обнимать его не пришлось, так как, когда я лёг, он сразу же обвил меня своими руками. Даже во все он знал, где я. Даже во сне он искал меня. Даже во сне, моя душа принадлежала ему. Я улыбался, собираясь впервые наслаждаться бессонницей. Я улыбался, смотря на маленького человечка, державшего меня в крепких объятиях. Я улыбался, произнося вслух его желание, понимая, как же я был прав, когда давал имя его сущности. — И всё таки ты - дьявол, Ли Сын Хён. Я улыбался, а может быть не я, а он. Все правильно, ведь он со мной согласен. Зе Ендец) От автора: Нца, снова спасибо Акиме и Дэйзи) И вам спасибо читатели, что стучались вместе с Джи) Я хотела написать о жизни. Было сложно, потому что жизнь не может быть простой по определению) Помните об этом...До скорого)